Родители говорили мне, что мой дядя Ваня был донским казаком и известным летчиком в России, но только недавно я узнал, что он был генерал-майором (1), георгиевским кавалером, одним из создателей Донской авиации. Он не был донским казаком, как мы все думали, этого он нам никогда не говорил и мои родители об этом не знали. В своих воспоминаниях генерал Пётр Семёнович Махров, начальник штаба Главнокомандующего ВСЮР – Вооруженными Силами Юга России «В Белой армии генерала Деникина» (СПб. 1994 г.), говоря (на с.160) о командующем Донской армией генерал-лейтенанте В.И.Сидорине, сказал:

«Бесстрашным и энергичным человеком был постоянный спутник Сидорина по полётам лётчик Стрельников», но в приложении к книге, в довольно обширном биографическом справочнике, о летчике Иване Степановиче Стрельникове ничего не было сказано, а о нем бы следовало рассказать.

Георгиевское оружие дядя Ваня получил «за то, что 8-го ноября 1914 г., когда все виды связи Верховного Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта со 2-й и 5-й армиями были утрачены, получив распоряжение доставит во что бы то ни стало командующему 5-й армии приказание чрезвычайной важности Верховного Главнокомандующего, вылетел на аэроплане при исключительно неблагоприятных атмосферных условиях и неоднократно обстреливаемый противником, установил прерванную связь и доставил приказание, а возвратившись обратно, пройдя около 300 верст, ориентировал в положении дел на фронте 2-й и 5-й армий», а орден Св.Георгия «за то, что будучи начальником 6-го корпусного авиационного отряда, в чине штабс-капитана, 3-го, 6-го и 22 января 1916 г., неоднократно подвергая свою жизнь несомненной опасности, под огнем артиллерии противника, при крайне трудных атмосферических условиях, произвел в высшей степени ценную воздушную фотографическую съемку позиций неприятеля на фронте всей армии» (2).

Бесстрашный и скромный летчик Стрельников был для меня – дядей Ваней, - мужем двоюродной сестры моего отца Нади (Надежды Дмитриевны, урожденной Асатиани, по первому мужу Бодиско). Сестра первого мужа моей тёти была замужем за известным в Зарубежье писателем Сергеем Рудольфовичем Минцловым (1870-1933). Тётя Надя была с ним в переписке и получала от него в подарок его новоизданные романы. Сын от первого брака – Дима в годы гражданской войны оказался в Польше, в семье Карницкого, генерала русской службы, женатого на второй двоюродной сестре отца (сестре тёти Нади), который после 1918 г. перешел на польскую службу и был представителем Пилсудского при генерале Деникине. Он был большим русофилом, и, будучи не согласным с политикой Пилсудского по отношению к Белому движению, вернувшись в Польшу, подал в отставку.

После смерти первого мужа тётя Надя вышла замуж за И.Стрельникова. Из Константинополя мы вместе прибыли в Королевство СХС (сербов, хорватов и словенцев, с 1929 г. Югославия). В пересыльном лагере дядю Ваню спросили: «Вы тот Стрельников?», а он ответил, что да, тот самый, и его сразу назначили инструктором в военную эскадрилью в Райловац около Сараева. Наша семья была послана в город Ада ждать трудоустройства, но имея адрес, мы не потеряли друг друга из вида. Оказавшись потом в Сараеве, мы часто ездили в гости к тете Наде и дяде Ване.

Дядя Ваня был из крестьян Тамбовской губернии, родился 30.03.1886 г., окончил пятиклассное Новочеркасское реальное училище, считал себя донским казаком и старался из меня, родившегося в Новочеркасске, сделать тоже казака. Он называл меня станичником, так как он был из Новочеркасска, а я там родился. Показывал мне книги с картинками из быта и истории донского казачества, так что истории Ермака Тимофеевича и атамана Платова были моими первыми уроками по русской истории. Было мне тогда четыре-пять лет, и тетя Надя считала, что рано со мной говорить на исторические темы, но дядя Ваня отвечал ей, что чем раньше – тем лучше, и что я что-нибудь запомню. И был прав.

Дядя Ваня любил рассказывать о своих боевых полетах, как в Мировую, так и в гражданскую войны, а из детских воспоминаний дяди Вани, запомнилось мне одно. В Новочеркасске, когда там только что появились в домах звонки, связанные с входными дверями шнурком или проволокой с висюлькой, за которую надо было дергать, дядя Ваня с мальчишками привязывали к таким висюлькам кусочки мяса на веревках и забавлялись глядя, как собаки, желая полакомиться мясом, дергали звонки, заставляя без надобности хозяев открывать двери. Тетя Надя протестовала, что он такими рассказами портит меня, но дядя Ваня громко смеялся, вспоминая свое детство, и не обращал внимания на тетины протесты.

Помню, что аэродром был недалеко от железнодорожной станции и что у входа стоял часовой. Дядя Ваня предупреждал часового о нашем приезде и когда мы говорили, что идем к Стрельниковым, то часовой отдавал нам честь и пропускал нас на аэродром. Небольшая метеорологическая станция находилась сразу у входа и дядя Ваня мне объяснял как работают всякие термометры, барометры и мешок-колбаса и вертящиеся лопасти, измерявшие силу ветра. Мне конечно, все было интересно и я любил ездить к дяде Ване и тете Наде.

Вместе с дядей Ваней мы осматривали из близи двухместные самолеты-бипланы времен Первой мировой войны, которые Югославия, для своей военной авиации, получала от Франции. Про эти самолеты, которые у русских получили название «этажерок», была кем-то придумана частушка:

Легче плавать в табакерке

Чем летать на этажерке

Такие частушки пелись в военной среде и назывались «журавлями» по своему припеву:

Жура, жура, журавель

Журавушка молодой.

Каждый год осенью в Райловце устраивался День авиации. За неделю до этого дня с низко летавших над городом самолетов сбрасывались листовки, приглашавшие горожан приехать в Райловац и полюбоваться искусством пилотирования. У бипланов не было кабинок и с земли можно было различить двух человек, пилота, и второго, который сбрасывал листовки. Ребята на улицах бегали ловить и собирать эти листовки и я с ними тоже. Ребята, кричали: «Эроплане баци папире» (самолет брось бумажки), хотя летчики не только не слышали, но и не всегда могли видеть кричавших им ребят.

Горожан, приезжавших в День авиации полюбоваться искусством пилотов, на аэродром не пускали и они устраивались на полях вокруг аэродрома Мы же, как гости главного инструктора, наблюдали за полетами, сидя на скамейках, вместе с начальством и семьями служащих. Дядя Ваня всегда очень волновался и живо обсуждал каждый номер, рассказывая, как и с кем он что подготавливал.

Как и у всех служащих, у Стрельниковых был одноэтажный отдельный домик. Там у дяди Вани был кабинет с шкафчиком для книг и журналов, в том числе специальных французских и немецких, по вопросам воздухоплавания. Дядя Ваня был страстный охотник. У него было охотничье ружье-двухстволка и в доме жила его охотничья собака. Патроны дядя Ваня делал сам и показывал мне, как это делается. Помню картонные гильзы, и помню, как он в них насыпал дробь. Когда мы приезжали в гости осенью, то ходили с ним на охоту. Он стрелял уток, собака искала в камышах добычу, а дядя Ваня отдавал потом все нам.

Дядя Ваня скончался примерно в 1926 г. и тетя Надя должна была освободить казенную квартиру, да и делать ей в Райловце было нечего. На первое время она переехала к нам в пустовавшую в нашей квартире комнату. Военное ведомство помогло ей получить службу в сараевской государственной фабрике ковров, а когда освободилось место заведующей русской начальной школой, Русским детским домом, как она официально называлась, то ее назначили на эту должность. На этой должности она оставалась до 1944 г., когда ей пришлось из-за приближения Красной армии, уйти с немцами в Германию. Скончалась тетя Надя в США, где она жила вместе со своим сыном, приехавшим к ней, еще в Югославию, из Польши.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Произведен в генерал-майоры приказом Войскового Штаба ВВД - Всевеликого Войска Донского Но.102 от 29 марта 1920 г.

2. Авиаторы – кавалеры ордена Св. Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914-1918 годов. Биографический справочник. Москва, 2006, С.273.

Приношу благодарность Марине Николаевне Тарасовой и Виктору Ивановичу Косику за присылку материалов, на которые я ссылаюсь в этой статье.