Настанет день, когда дети наши, мысленно созерцая позор и ужас наших дней, многое простят России за то, что всё же не один Каин владычествовал во мраке этих дней, но и Авель был среди сынов её…

                                                                  И. А.  Бунин, писатель. 1921 г., Париж, из речи на панихиде по А. В. Колчаку.

Вступление

Неустрашимый русский воин,

Моряк, учёный, гражданин,

Он был другой судьбы достоин,

Земли сибирской властелин.

Всю  жизнь одной подвержен страсти,

Задира дерзкий  и смельчак,

Он никогда не рвался к власти-

Моряк, по имени Колчак.

Заморской волей кукловода

Ему был создан пьедестал.

Но  он карателем  народа

И палачом его не  стал.

Да, времена крутые были.

И  смерть  своё с лихвой  брала.

О справедливости забыли

И жалость в прошлое ушла.

Шёл  с лютой  злобой брат на брата.

Катился ненависти вал.

И тяжела была расплата

Для тех, кто битву проиграл.

Колчак  мечтал страну прославить,

Порядок в ней восстановить.

Ему бы памятники ставить,

Ему б венок лавровый  свить.

Но…, кто поднимет лист опавший,

Известно с дедовских времён:

Воитель,  битву  проигравший,

Позором  будет заклеймён.

Колчак не выиграл сраженья,

Не повезло в борьбе ему.

И вскоре, после пораженья,

Как  враг,  он брошен  был в тюрьму.

ГЛАВА 1

Жизнь меняется волей  Господнею

И нельзя повернуть её вспять…

Вот она эта  дверь в преисподнюю:

Под названием  - «камера  пять».

Всё здесь намертво к полу прикручено,

Чтоб  не смог защититься    злодей.

Видно, было немало  замучено

В этой клетке  невинных людей.

Стол, топчан, табуретка  дубовая,

От стены  до стены три шага.

Обстановка спартански – суровая,

Дисциплина   острожно - строга.

Дверь закрылась  на петлях несмазанных,

Обозначив свободы предел.

Как за ней много слов недосказанных!

Как за ней много начатых дел!

Снял Колчак полушубок  поношенный.

И прилёг. Он ведь очень  устал,

В одиночную камеру   брошенный,

Благородных кровей   адмирал.

Обещали  Иуды-союзники 

Безвозмездно  ему  помогать,

Только где они, эти картузники,

Где  вся эта продажная рать?

Где японцы, где Франция с чехами?

Им бы вырвать своё и уйти,

Только он оказался помехою

И преградой у них на пути.

Не позволил антантовской братии

Рвать на части родную страну.

Он  не принял чужой демократии,

Несмотря  на  её «новизну».

Он  хотел видеть Русь православною,

Закалённою в тигле веков.

Как и раньше – великодержавную,

Но… без этих…, большевиков.

ГЛАВА 2

Ночь глухая нависла над городом.

Взяты  улицы  стужею в плен.

И могильным кладбищенским холодом

Тянет от  облупившихся  стен.

Адмиралу не спится. Он мысленно

Повторяет свой жизненный путь.

До конца ещё жизнь не осмыслена

Только то, что прошло,   не вернуть.

Вспоминает  он ночи полярные,

Китобойную шхуну «Заря»

И походы её регулярные

В  позабытые Богом моря.   

Память - словно костер угасающий.

Все прошедшее   кажется сном.

И сегодня он вспомнил товарищей,

С ним  ходивших  на судне одном.

Думал он:

 - За  войной  и заботами

Стал  я  редко друзей вспоминать:

Под какими сегодня широтами

Бороздите вы водную гладь?

Были  мы, как единое целое,

Уходили   не раз от беды,

Штурмовали безмолвие белое

И полярные вечные льды.

Не ходили по морю обочиной.

Шли туда, где сильнее гроза,

Где старуха с косою отточенной

Закрывала от страха глаза.

И не раз среди шквального грохота,

В урагане несущихся дней

Слышал я россыпь шуток и хохота,

Не боящихся смерти парней.

Мы не знали другого пристанища

Кроме темных и тесных кают.

Моряки! Мои братья-товарищи,

Где нашли вы сегодня приют?

Кто-то сгинул в пучинах Атлантики,

Кто-то в дальней пропал стороне.

Я вас помню, друзья и романтики.

Не забудьте и вы обо мне.

Не учёл в этой жизни все риски я,

Сдал врагу самый главный  редут.

И за мной  палачи  большевистские

Не сегодня, так завтра придут.

ГЛАВА 3

Вот и утро. И сердце заранее

Бьётся  чаще от мысли одной:

Разрешили сегодня свидание

С Тимирёвой. Гражданской  женой  *.

- Аня, Аннушка, девочка милая,

Может  быть, ты отменишь  визит,

Ведь знакомство со мною могилою

Или каторгой вечной грозит.

Но любовь, эта сладкая мания,

В плен забрала сердечко твоё.   

Ты прошла через все испытания

И преграды во имя её.

Да и мне   наши встречи   минутные

Под прицелом  насмешливых  глаз

Значат больше, чем ветры попутные,

Чем в  бушующем море компАс.

Сколько раз суждено ещё встретиться

Нам с тобой в этом мире тревог?

Наша жизнь, как короткая лестница.

И конец её видит лишь  Бог…

***

Как тесна ты, тюремная камера.

Здесь минуты длинны, как года.

Да и жизнь  в этой затхлости   замерла

На неделю? На год? Навсегда?

Эх, сейчас бы на вольную волюшку,

На корабль  до печёнок  родной,

Где  жилось так привольно.  И горюшко

Обходило   его стороной.     

Вновь вернуться  б в моря неизвестные,

Где одни только скалы и льды.

И  медведи, хозяева местные,

На снегу оставляют следы.

В тех краях звёзды бисером вышили

Карту  северных трудных  путей.        

Здесь герои – полярники выжили,

Вновь увидели жён и детей…

А  сейчас  дни пошли неспокойные.

И поставлен о жизни вопрос.

Вот опять дверь открылась:

                                Конвойные.

Коридор, ГУБЧЕКА и допрос.

Шесть часов заседает комиссия.

Адмиралу всё ставят в вину.

У комиссии  трудная миссия –

Доказать, что он предал страну.

Но Колчак,  зная цель свою главную,

Отвечает:  - Сказать не боюсь,

Я стою за Великодержавную,

За могучую, крепкую Русь.

- Не приемлю я власти анархии.

А Советы -  с анархией в масть.

Для  России - уж  лучше  монархия,

Чем кухарок  бездарная  власть…

-  :  -

В феврале у зимы  дни   не длинные,

В  шесть часов уже звёзды видны.

И под вечер вопросы рутинные

Были  в местном  Чека решены.

Адмирала отправили в камеру

И оставили там одного.

Вся тюрьма в ожидании замерла:

Как  судьба разрешится его?

Ночь  пришла,  звёздным бисером тканая. 

Ровно в два, хватанув коньяку,

Появился  Чудновский  с охраною

И сказал  напрямик  Колчаку.

- Из  Совета пришла резолюция.

И должны мы её исполнять:

-  Адмирала - врага революции

В назидание всем – расстрелять**.

- Как, - воскликнул Колчак  с удивлением, -

 Расстрелять  без решенья  суда?

Справедливость,  по вашему мнению,

В этом мире  уже ерунда?

Что ж. Я выполнил Божию миссию,

Знал, что смерть и за мною придёт.

Только знают пусть члены комиссии:

Их судьба незавидная ждёт.

Сколько жизней безропотно отданных

За идею. С обеих сторон.

«Революция ест своих подданных»,

Как когда-то сказал Жак Дантон.

Глава 4

Пять утра. У реки, что за городом,

По колено  сугробы лежат.

У конвоя от лютого холода

Пальцы даже  в перчатках дрожат. 

И хоть щиплет мороз основательно,

Ночь на диво светла и тиха.

И луна освещает старательно

Мир насилия, лжи и греха.

Озираются часто  конвойные,

Беспокойство их страх выдаёт.

А у смертников  лица спокойные,

Вера в правду им силы даёт.

Хоть проиграно  было сражение,

Но от страха никто не обмяк.

Пепеляев   стоит без движения.

И молитву читает Колчак.

Взвод построен, винтовки нацелены,

Где- то ухает пушка вдали.

В этот миг  чувства  все обесценены

И Чудновский командует:  - Пли!

Как серпом арестанты подкошены.

И,  как нам говорят старики,

Их тела были  сразу же сброшены

В полынью  Ушаковки – реки.

* * *

Колчак для многих был кумиром-

Моряк, учёный, адмирал.

Честь офицерского мундира

Ни разу он не замарал.

Он не предателем был русским,

А патриотом. Потому

В сибирском городе Иркутске

Поставлен памятник ему.