Великие княжны

Ни Бог, ни Россия не простят коммунистам убийства этих девочек.

1. Ольга

Вьется ментик голубой,

Счастьем брызжет улица.

Вашей царскою судьбой

Целый мир любуется.

Враг уходит стороной,

Гаснет злоба дикая, –

За Великою княжной

Русь стоит Великая!

Веет ладаном от рук,

Вас благословляющих.

Сколько верности вокруг,

Сколько глаз сияющих!

Но – слышны удары пуль,

Стоит лишь зажмуриться.

...Год тринадцатый, июль.

Счастьем брызжет улица.

2. Татьяна

Погасли средь ночи расстрельной

Рубиновых звезд огоньки,

И в грудь, где был крестик нательный,

С размаху врубились штыки.

В кровавом мерцающем свете

Мелькнуло видение вдруг:

...Ливадия, море и ветер,

Любимые тени вокруг.

Ливадия, ветер и море,

Беспечная радость сестер,

Которых убитыми вскоре

Изрубят и бросят в костер.

Но что это?! Снова природа

Бунтует и волны бурлят.

Ей видятся толпы народа

И чей–то потерянный взгляд.

Все словно бы русские тоже,

Но в лицах иные черты –

Какой–то невидимой дрожи,

Какой–то слепой пустоты.

А люди в столетнем тумане

Идут и идут по стране

И падают в ноги Татьяне,

Татьяне – Великой княжне.

– Не надо, не надо... Пустите.

Оставьте. Мы... Крест Свой несем.

Но льется мольбою: – Простите.

Простите, простите за все.

3. Мария

Снова у Империи в трюме

Крысы начинают возню.

Девочка в матросском костюме

Смотрит вслед весеннему дню.

Крысы в Государственной Думе

Страшную измену творят.

Девочка в матросском костюме

Не отводит солнечный взгляд.

Но и крысы в гибельном шуме

Видят из швейцарских пивных

Девочку в матросском костюме,

Всех ее друзей и родных.

С них начнут, а далее в сумме

Будут миллионы смертей.

– Девочка в матросском костюме,

Помолись за русских детей!

4. Анастасия

Сказочно и несказанно просто

Искрами у детского лица

Отражались розовые звезды

В окнах Ливадийского дворца.

Чередой фигур, поклонов, пауз

Длился бал в слепящей красоте,

И дарил свой вальс маэстро Штраус

Русской императорской чете.

Но другую, странную Россию,

Спящую средь пашен и морей,

Помнила княжна Анастасия,

Младшая из царских дочерей.

Помнила за стенами вагона

Величавый шум людской волны,

Помнила, как поезд брал с разгона

Версты нескончаемой страны.

...По железу скреп имперской мощи

Прогремела дикая война.

За окном кровавый флаг полощет,

Тихо плачет младшая княжна:

Не о прошлом... прошлое не судят

Дети царской крови голубой,

А о том... о том, что дальше будет,

Родина несчастная, с тобой.

Дети Царской России

 «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда–то жили, которую мы не ценили, не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье...».

И.А.Бунин «Окаянные дни», 1920 год.

Кровью снег оросили,

Повзрослев навсегда,

Дети Царской России,

Что ушли в никуда –

На века, безвозвратно,

В серый мрак пустоты.

Но приходят обратно

Их былые черты,

Оживая на фото,

Пробуждаясь в душе...

Может статься, кого–то

Мы встречаем уже.

И не кадр фото–пленки

Нам Россию вернет, –

Взгляд обычной девчонки

Прежним светом мелькнет.

Возвращение

Памяти В.В.Звегинцова

1.

Как–будто на давнем параде

Гвардейского строя клинки,

Мерцают в весенней прохладе

Ночных фонарей огоньки –

Туманно, размыто, неярко…

И счастье безмерное – в том,

Что где–то за липами парка

Знакомый с младенчества дом

Стоит, не подверженный злому

Дыханию новых ветров,

И можно, грустя по былому,

Увидеть родительский кров,

А после воскресной обедни,

К исходу земного пути,

Единственный раз и… последний

Отцовской аллеей пройти.

2.

Он прожил век в чужом краю

И погребен в земле иной,

Но землю прежнюю свою

Считал единственно родной.

Он посвятил своей мечте

Весь сплав таланта и труда.

Он русский более, чем те,

Кто был на родине всегда.

 ______________

 * Владимир Владимирович Звегинцов (1 ноября 1914, Царское Село – 30 января 1996, Париж) – яркий предствитель 1–й волны русской эмиграции, историк военного мундира, автор фундаментальных трудов по униформе Русской Императорской Армии: с петровских времен до конца царствования Николая II. Прожив всю жизнь за рубежом, Владимир Владимирович смог незадолго до смерти приехать в Россию и побывать в родном Царском Селе.

Баллада о русской судьбе

 Светлой памяти

 В.В.Звегинцова

Солдатики и пушки,

Обломок палаша…

Военные игрушки

В руках у малыша.

И сам–то он упрямо

Лишь учится ходить,

Но если рядом мама,

Его не победить.

А где–то за Двиною –

Окопы и пурга,

Там тешится войною

Безносая карга,

Грозя косой и ямой,

Не ведая, что тут

Ее – Прекрасной дамой

Уже полвека ждут.

Она ворвется зверем,

Растлением дыша,

И выкинет за двери

Из дома малыша,

Чтоб вечным эмигрантом

Он помнил даму ту

В шинели с красным бантом,

С цигаркою во рту.

С тех пор промчались годы,

Сменились времена,

Но призраком свободы

Чужая сторона

Его не обольстила.

В реальности иной,

Все помыслы и силы

Отдав земле родной, –

В Стокгольме и Стамбуле,

В сумятице людей,

В разноголосом гуле

Парижских площадей

Он верил, что найдется,

Пусть очень далеко,

Тот дом, где сердце бьется

Младенчески легко.

...А те, кто жить решили

Без Бога и Царя,

Себя передушили,

Построив лагеря.

Такие жизни, право,

Не стоят и грошей,

Из них – одна отрава

Для новых малышей…

Россия

И хоть у Земли вопроси я:

«Где ныне Россия–страна?»

«Советский Союз – не Россия! –

Сурово ответит она, –

А то, что находится ныне

На месте России былой,

Подобно духовной пустыне,

Усыпанной смертной золой.

Там люди, от злобы шалея,

Все жаждут и зрелищ, и благ,

Там спит в глубине мавзолея

Не брошенный в гроб вурдалак».

Но, если реальность иная

Живет, светлый образ храня,

Россия вернется, я знаю,

Вернется из прежнего дня.

Сложив разделенные части

В сиянии новых времен,

Всю сложность, богатство и счастье,

Всю славу великих имен,

Всю силу преемственной связи

Она воплотит в бытие

И буквами царственной вязи

Вновь выпишет Имя свое.