Завершился второй литературный конкурс им. И.И. Савина для учащихся средних и высших учебных заведений. В этом году конкурс был организован Русским просветительским обществом им. Императора Александра III и посвящён 100-летию окончания Первой мировой войны, а также – по традиции – Белому Движению.

Мы получили десятки работ из разных регионов России. Первое место было присуждено 17-летнему ростовчанину Андрею Верному за рассказ «Отцовский клинок». Второе – жительнице г. Омска Надежде Черкасской. Третье место разделили Дарья Гальцова, Дарья Пискуновская, Евгений Ставицкий, Зарина Бикмуллина, а также учащиеся томского ОГБОУ «Школа – интернат для обучающихся, нуждающихся в ППМС помощи» Данила Цаканов, Софья Бабкина, Сергей Дульцев, Екатерина Пешкичева, Алексей Данилов, Анна Сафронова, Владислав Андросов, Диана Иванова и Денис Князев.

Все участники получат памятные подарки и почётные дипломы лауреатов. Кроме того, победители приглашаются к сотрудничеству с сайтом «Русская Стратегия» на гонорарной основе.

ОТЦОВСКИЙ КЛИНОК

- Экой ты малой! От как потреплет тебя немец по макушке – не мамашина ласка, чай!

- Это еще кто кого! – запальчиво буркнул Степка. За несколько дней пути немало раздражили паренька подковырки бывалых солдат. И что с того, что и пятнадцатого годочка не разменял еще да ростом не вышел? У них, у Кирсановых, все в роду роста невыдающегося, зато силой Боженька не обделил никого. Один Кирсанов троих, как минимум, стоил! И Степка не хлипче. Он и виноград рубил наравне со взрослыми и в седле держался так, словно мать его верхами рожала. Да и шашкой владеть батя научил еще в семилетнем возрасте. Тогда шашка батина тяжелой казалась, а теперь – легче перышка…

- И чего ты поперек батьки в пекло юришь… Навоевалси бы еще досыта!

Старый солдат зевнул. Он бы с куда большей охотой миловался бы теперь с бабой, или заготавливал сено для скотины, или плотничал в родном селе… Ан гнали в неведомые края на германца с австрияком. Можно его понять, что ж… Баба, детишки по лавкам, хозяйство. Да и отвоевал уж единожды – супротив япошек. Не пора ль в мире пожить?

Но Степка – иное дело. Батя на войну скоро год как ушел. Со своею сотней. Писал нечасто, мол, бьем прохвостов вильгельмовых в хвост и в гриву, береги мать, Христос с вами… А Степка мать не уберег. Захворала сердечная да и преставилась три месяца как. Батя в отпуск на неделю прискакал, погоревал-поплакал да опять на фронт. Молил его Степка, чтобы с собой взял – отказал наотрез. Де, нос не дорос… Зачем, спрашивается с семи лет учил всей казацкой доблести? Учиться велел и под теткиным надзором оставил.

А уж тетка эта… Даром, что покойница-матери сестра, но как же с ней не схожа! Мать веселая была, добрая… А тетя Дуня… Вечно раздраженная, угрюмая. Оно и ясно… Колченогий муж ее, Гришака, из иногородних, попивал сильно, хозяйство от того расшатывалось. А уже шестеро ребят голосили, а седьмого тетка после Пасхи понесла. Где уж не раздражиться? И еще и племянник на ее голову… Вот уж и взвалила тетя Дуня все, что могла, на него. А, самое скверное, сколько бы не трудился он, все одно лишь ворчанье и попреки были ему наградой. Да и не нянька же он, чтобы с мелюзгой вошкаться! Он – казак! Его дело с немцем биться, а не за в теткином доме прислуживать.

Два месяца промаялся Степка этакой беспросветной жизнью, а затем удрал – только его и видели. Копейку небольшую покойница-мать ему оставила… «Ты, - говорила, - уже мужчина у меня, на дурное не разменяешь…» Верила… На дурное он и не разменял. Справил себе справную амуницию да и пристал к составу с новобранцами, что на фронт уходил. Из писем отца знал Степка приблизительное нахождение его части и хотел, во что бы то ни стало, добраться до нее и служить вместе с батей. С казаками!

Но пока по прибытии на фронт пришлось мерить версты пешком в простом пехотном полку. Полк направлялся к Перемышлю. Маршировали бодро, «Соловья-пташечку» гремели зычно и другие песни. Санька Говоров – экий басище! Ему б в церкви певчим или в театре каком! Как-то ездили к дальней родне в гости, в город. Так там батина двоюродная сестрица, чей муж большим человеком стал, граммофон включала. Шаляпина, кажись… И чего-то про театры все вещала. Возил ее благоверный в Первопрестольную, так уж она навидалась там всякого. Мать только ахала, слушая. А батя посмеивался. Что нам ваши театры… Да и Шаляпины… Санька Говоров знатнее поет! Да еще и в стрельбе наторел. Вашему бы Шаляпину так мишень никогда не выбить.

В первом бою Степку все в резерве держали. Жалели малого. Одно дело гонять по всякой надобности, другое – под пули мальчишку. Наконец, доверили ящики с патронами таскать. К пулемету. Тяжелючие! Но не Кирсановской породе не сдюжить… Проворно Степка ползал по грязи, от вражьих пуль да снарядов хоронясь, и ящики тягая. Первая благодарность… Даже к медали представили… То-то батя горд будет! Увидит, чего Степка стоит и уж тогда точно назад к тетке не отправит!

Другорядь разыграл Степка врага. План укреплений нужен был, а не подобраться никак! Ну, обрядился Степка в простое крестьянское, вскочил на лошадку охлюпкой и наметом на вражьи позиции рванул. Де, простой крестьянский паренек, лошадь взбеленилась-понесла. Супостаты, ясно, растерялись. Не открыли по малому пальбу. А он с лошади шмяк – аккурат перед их позициями. Словно бы упал и расшибся. Не знали недотепы, что большой мастак был Степка по таким трюкам! Правда лоб рассек себе изрядно и ссадин набил – но так того и надо. Вся рожа в соплях до крови. Солдаты вражьи из окопов повылазили, давай рану промывать, а Степка глазами зыркает, запоминает, где что. Промыли, водички испить дали и… велели убираться подобру-поздорову – на очень ломаном русском, но Степка понял. И едва-едва ногами перебирая, за бока хватаясь и стеня, поковылял прочь.

- Ну, малец, быть тебе Георгиевским кавалером! – радовался командир, получив донесение. – Заслужил!

Уж не дразнили с той поры бывалые солдаты Степку, с ласковым уважением смотрели на юного разведчика, старательно подшивавшего полы новешенькой полученной к зиме шинели, что была ему шибко велика...

- Быть тебе атаманом!

Радовался Степка перемене, но и изводила маята: как же до бати, до своих добраться?

Самым знатным делом его была – пушка. Била она, подлюка, по позициям нашим – ни продыху! Саньку Говорова и то зацепило! Решили, что пора кончать с этим вражьим орудием. Безлунной ночью Степка – зренье, что у твоей кошки – пополз к вражьим позициям. Петельку крепкую на ствол пушечный приладил, а с концом веревочки назад пополз. На полпути разъезд дожидался. Взяли веревочку и как рванули разом. Так и полетела пушечка с крутизны на снегом припорошенную равнину. У противника, ясно, шум-гам. Палить начали! Да поздно! Наши им так отсалютовали, что мало не показалось!

А на другой день генерал приехал. Степке крест на грудь прицепил, руку пожал.

- Ну, сказывай, - улыбается в пушистые белые усы, - чего тебе, герой, хочется?

- А дозвольте, вашвысокродие, в родную часть, к бате перевестись! – выпалил Степка.

Конечно, жаль и эту часть оставлять, успели сродниться… Но ведь к бате же, не куда-нибудь уходит! Генерал просьбу уважил. И отправился Степка в родной казачий полк.

Замирало сердце. То-то батя удивится, когда сына таким молодцем увидит! За с крестом! Да с медалью! То-то гордится будет!

В полк приехал Степка в день жаркий. Теснили немцы наши позиции, но казаки натиск сдерживали. В суматохе не до новоприбывшего было. Но, вот, поутихли орудия, выдохлись противоборствующие сторону – до следующей атаки…

- Кирсанов? – смуглый казак с глубоким шрамом на щеке поскреб переносицу и вдруг побледнел.

- Ты, что ли Степка? Иван Матвеича сын?

- Он самый, - подбоченился Степка и вдруг обмяк, похолодел, в глаза хорунжего взглянув.

- Если б ты… Если б раньше днем…

Убитых этим утром еще не хоронили. Священник, только перед тем с крестом в руке поднимавшийся из окопа, вдохновляя измученных бойцов, читал отходную…

Степка, едва переставляя ноги, приблизился к тому, что лежал с краю… Он казался живым… Спящим… Ни единой царапины не было на обветренном, суровом лице. Только маленькая точка на груди… А вокруг этой точки бурое пятно…

- Да упокоит Господь в селениях праведных… - голос священника хрипел и срывался от усталости.

Степка опустился перед отцом на колени, снял свой победно поблескивающий серебряный крест и дрожащими руками приколол на грудь отцу. Аккурат там, где растеклось кровавое пятно. Где зияла черная точка…

Несколько мгновений он стоял, словно окаменев, затем поцеловал отцовскую руку и поднялся.

Подошедший сотник, лицо которого было Степке смутно знакомо, протянул ему отцовскую шашку:

- Возьми, сынок. Теперь она твоя.

Степка взял клинок, поднес его к губам, прошептал, с трудом сдержав слезы:

- Клянусь, что буду его достоин!

Андрей Верный, 2001 г.р.

г. Ростов-на-Дону

11 класс СООШ

«И, взявшись за руки, мы идем…»

У дома копится пыль от бурь,

И зарастает бурьяном память,

Но неизменна небес лазурь,

Да наша вечная зимняя наледь.

В тяжёлых вихрях столетних вьюг

Никак не привыкнуть к штыкам и ружьям.

О чем тебе в небесах поют

Среди зимы невесомых кружев?

И как мне память твою и свет

Спасти от тех, кто не знает чести?

Я все ещё помню город — сто лет! —

Запятнанный кровью, залитый местью.

И там, где страшно-чеканный шаг

Заполнил линии переулков,

Там от тебя да отступит мрак

И крик предсмертный, кроваво-гулкий.

Сгорая с тобою в костре времён,

Я мукам общим была бы рада.

И, взявшись за руки, мы идём

По пеплу сожжённого Петрограда.

Видение

У меня однажды странное было видение,

Или это был только сон:

Я в первом походе была сестрой милосердия

В Кубанском и Ледяном.

И сбежала из какой-то женской гимназии —

Мама, папа, не ждите. Аминь.

Если буду ещё в Петрограде с оказией,

То увижу соль слёз и дым.

Во второй раз привиделось — я сестра милосердия,

И солдаты зовут меня.

Они просят молиться Георгию, Сергию

И спасти их от жара огня.

И они умирают, так и не высказав главного,

Говоря лишь про свет и тень,

И я их укачиваю, провожая в серые гавани,

Как уставших ничьих детей.

Трижды мне виделось, будто я сестра милосердия,

И все время куда-то бегу:

Из вагона в вагон, от черного берега к белому,

И тебя найти не могу.

И привиделось мне, может, это было от голода,

Было жарко, слепило белым —

По путям далекого старого города

Провозили твое тело.

Эскадрон

Плетет по небу осень кружево,

Петлю низая за петлей.

Ты вышел в вечер сна, простуженный,

И дым разнесся над землёй,

Над полем обгоревшей юности

И прожитых часов любви,

Часов — не дней, но всё же скудостью

Их ненароком не кляни.

Дымок взовьется в проседь горнюю

Под тихий колокольный звон,

И в степь широкую, раздольную

Умчится белый эскадрон.

Пока всё так — и он не выдуман,

И ты — не сон о двух крылах,

Но нами бой ещё не выигран,

И мёрзнет синь в твоих очах.

Ты смотришь грозным взором прадеда —

Сто лет назад он так смотрел,

Он не поверил бы — украдены

И Родина, и дом.

Удел

Теперь таков: в погонах отсветы

Последних дней родной земли,

Последних песен, лёгкой поступи

Единственной, святой любви.

В тумане колокол на звоннице

Темнеет и теперь молчит,

Пускай он вздрогнет — белой конницы

Ударом след благословит.

Я буду ждать: в тумана кружево

Укутавшись, стоять в дверях,

Пока не выйдешь ты, простуженный,

О двух невидимых крылах.

Пока — крещу дорогу в темени

И слышу колокольный звон,

Да тихий отзвук песни стремени,

И мчится белый эскадрон.

Черкасская Надежда Алексеевна, 13.12.1992.

г. Омск.

Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского, исторический факультет.

Родословная трупа

«Самое большое рабство – не обладая

свободой считать себя свободным»

Иоганн Гёте

Стук колёс поезда монотонно раздавался по округе. Его почти не было слышно за гулом, что стоял в нашем вагоне.

Ну, и я смотрю – баба с пустыми вёдрами! Вот же я дал дёру оттуда!

Пожилой мужчина задорно рассмеялся. За ним поднялся смех и во всём вагоне. Дмитрий Михайлович – так величали рассказчика бойцы нашего пехотного полка. Дмитрий Михайлович был не только подпоручиком, но и нашим командиром. Обстановка в вагоне была обыденная: кто-то писал родным, кто-то наигрывал на гармошке старый марш, кто-то пытался абстрагироваться от своих шумных попутчиков и уснуть богатырским сном… Я же просто лежал и вспоминал, как ещё будучи ребёнком, я был наслышан о подвигах Кутузова и Суворова. О том, как они громили французов, турок… Каких только побед они не одерживали! И, как все мальчишки, я тоже жаждал славных побед.

 Подпоручик браво покуривал трубку, что досталась ему от его деда, который, в свою очередь, будучи юнгой на одном из судов в чёрном море, своровал её у бывалого матроса.

-Дмитрий Михайлович, – обратился я с энтузиазмом – а чем австрияки от немчуры отличаются?

-Немцы, австрияки… Я тебе вот что скажу, Игорь, там, куда мы едем, меньше всего интересуются родословной будущего трупа. Да все они на одно вражье лицо!

-Вам их разве не жалко? – разочаровавшись в ответе, спросил я.

-Их-то? Ну… Жалко, наверное… У них же там тоже семья, матушка… Поживи с моё, да и узнаешь, чем австрияк от немца отличается…  – подпоручик отвел взгляд и затянулся.

В воздухе витала усталость. Гармонист лежал на правом боку и лишь беззвучно посапывал, задвинув под койку свой инструмент, а солдат продолжал строчить письмо. Дмитрий Михайлович это заметил.

-Мишка, а ты поди писать умеешь? – поинтересовался подпоручик.

Солдат не сразу отвлёкся от своего письма.

-Да… Я ж с поповской семьи, тайком убёг на фронт.

-Сидел бы уж дома! Чего ж ты на войну удумал переться? А-й… – разочарованно протянул командир и махнул рукой в сторону Миши, – вечно вам молодым на месте не сидится… Война тут… Люди тут гибнут, как мухи, а вам никак не втолкуешь...

Командир устало вздохнул и продолжил, уже стягивая с ноги сапог.

-Ложитесь-ка спать. Набирайтесь сил… Завтра долгий денёк выдастся. Игорек, туши лампу.

Я уже было потянулся к старой керосиновой лампе, как, вдруг, прогремел взрыв. Вагон как будто тряхнуло и я упал на пол. Уши моментально заложило. Мишка помог мне встать на ноги. В ту же минуту послышались истошные крики из соседних вагонов. Одни голоса просили о помощи, а другие били тревогу, ибо, как они утверждали, на поезд движется кавалерия врага. Все, кто мог, повыпрыгивали из своих вагонов. Как выяснилось, взрыв пришёлся на локомотив. Я метнулся в высокую траву. Прогремел еще один взрыв. В ушах невыносимо звенело. Я был уверен, что мне вот-вот придёт конец. Моя вечность умрёт в этой траве, в богом забытом месте.

-Игорь, – раздался чей-то голос – вставай! Не трусь! Винтовка при себе?

Это был Дмитрий Михайлович. Он присел на одно колено возле меня и примыкал штык к своей винтовке.

-Да, винтовка с собой!

-Не «Да», а «Так точно»!

-Так точно! – исправился я

-Вот же… Проклятые гусары! Да ты не дрейфь, Игорек, прорвёмся.

Подпоручик поднялся из травы. В левой руке пред собой он держал винтовку, а правой жестом призывал бойцов следовать за ним.

-НУ ЧТО Ж БРАТЦЫ! РАЗ УЖ СУЖДЕНО НАМ ПОЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЕ ЭТОЙ, ТАК И ЗАБЕРЁМ С СОБОЙ ПОБОЛЬШЕ ВРАЖИНЫ! ЗА ГОСУДАРЯ-ИМПЕРАТОРА! В БОЙ ЗА РОДИНУ, ЗА ВЕРУ, УРА-А!

Крик эхом раздался в округе. Бойцы поднялись из травы. Словно бесстрашная стая, побежали они на гусар. Я тоже бежал. Гармонист заиграл на чудом уцелевшей гармошке знакомый всем бравый марш.

Долго длилась эта кровавая битва. Меня ранили в плечо, я потерял сознание и упал в овраг. Мне бредилось, как я покидаю родную станицу. Вот я стою, с вещмешком, в папахе… Вот, молвит моя мать: «Сынок, Игорёк, сдалась тебе эта государева служба, оставь ты это дело...» Тут отец, вступает в разговор: «Сын свой выбор сделал! Не тебе его судить!» «А кто в хозяйстве помогать будет? Он же почитай и насовсем уедет служить, да и некому будет пшеницу собрать в стога, а пашня?» - снова запричитала мать. «Я Каличевым сказал – помогут, не беспокойся. А мы поедем. Залезай, Игорь!» - сказал отец, указывая на телегу. Я взглядом прощался с матерью. Платком она вытирала слёзы. Я запрыгнул в повозку с сеном и укрылся старым потрёпанным пальто. «Но-о! Пошла!» – прозвучала команда отца, и кобыла побрела вперёд.… Не знаю, сколько я вот так лежал в этом овраге, но, когда я очнулся, все вокруг было тихо. Мрачные предчувствия обуяли меня… Я поднял голову и первым делом стал осматривать затекшие ноги. Ноги были целы, но прямо на них ничком лежал труп немецкого гусара.

Усилием воли я сел и здоровой рукой сдвинул мертвяка со своих ног. Труп упал на спину. Это был молодой мужчина, лицом даже похож на Петьку Кондрашкина, что по молодости воровал яблоки из нашего сада, за что неоднократно был мною бит.

Смотреть в лицо мертвяка было жутко. «Не я ли его того?» - вертелось в моем ноющем мозгу. Праведной ненависти к мертвяку я не испытывал и это пугало меня.

Солнце садилось, прокалывая своими последними лучами листву деревьев. Один из лучей, ускользая, блеснул на нагрудном кармане немца. «Орден», - подумал я и решил взглянуть из любопытства. Но оказалось, что в кармане блестел портсигар. Серебряный, с красивыми вензелями портсигар вызвал мой интерес, хотя я и не курил еще. Я достал его из кармана и открыл. В портсигаре, на лиловой бархатице лежало фото пожилой женщины в платке. «Мать», - подумал я. А еще я подумал: «Может все – таки это не я его того…»

Я достал фото и положил его в нагрудный карман, а портсигар вернул на место. Изображения моей матушки мне взять не довелось, пусть хоть эта карточка будет со мной. Мне надо было встать и идти, но куда идти, я теперь не знал…

Егор Милюхин

2004 г.р.

Комсомольск-на-Амуре Хабаровского края

Муниципальное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа № 15

Герои забытой войны

 На днях Земля сошла с ума

 И, точно девка площадная,

 Скандалит, бьет людей, в дома

 Врывается, сама не зная –

 Зачем ей эта кутерьма.

И. Северянин, 1914 год

Огненные годы, перевернувшие жизнь России и не только ее, берут отчет от 1914 года, когда началась Первая мировая война. В ней участвовали и мои односельчане – курлаковцы.

Когда слышишь слово «война», то невольно вспоминаешь Великую Отечественную, Вторую мировую, Отечественную войну с Наполеоном. А вот про Первую мировую мыслей не приходит.

Погибшим в этой войне в Курлаках не ставили памятных обелисков, не создавали книги славы о героях тех дней. А герои были. Из краеведческих источников, что есть в нашем школьном музее, я узнала про своих земляков, которые стали полными Георгиевскими кавалерами. Это Матросов Владимир Тарасович, Макаров Илья Кузьмич и Сысовский Егор Николаевич.

Матросов Владимир Тарасович, будучи неграмотным, сумел дослужиться до офицерского звания подпрапорщика. Он воевал и в Великой Отечественной войне, геройски погиб.

Илья Кузьмич Макаров родился в 1876 году в селе Новый Курлак. Его отец был простым хлебопашцем. Чтобы обеспечить необходимым большую семью, каждый был должен трудиться. Но Илью родители отправили в церковно-приходскую школу, где учился четыре года. Потом считался на селе грамотеем. К сожалению, только его портрет сохранился в музее до наших дней.

В 1894 году Илья Кузьмич женился на девушке из села Мохового Евдокии Веретиной, отделился от отца, стал вести собственное хозяйство. В семье родилось семеро детей: Александр, Евдокия, Мария, Ульяна, Иван, Екатерина, Николай.

А в 1914 году его призвали на фронт: началась Первая мировая война.

Недавно открыли памятник Илье Макарову. Это стало восстановлением исторической справедливости: эти люди сражались за честь России, служили ей верой и правдой.

Илья Кузьмич Макаров не так высоко поднялся по служебной лестнице – числился всего лишь фельдфебелем. Но смекалки, ловкости и отваги ему было не занимать. Служил он разведчиком. Своего последнего Георгия он получил за находку остальных трех. А получилось это так. Илья Кузьмич отправился на задание и потерял драгоценные награды, которые всегда держал при себе. Обнаружил пропажу только тогда, когда вернулся в расположение своей части. Эту потерю он воспринял как смерть, как самое страшное и решил тут же идти на поиски утраченного. Товарищи стали его отговаривать, но разведчик остался непреклонным. Он не хотел менять своего решения. Заявил, что знает, где мог обронить кресты и отправился, теперь уже по своей воле, в тыл противника. Нашел и вернулся, хотя рисковал жизнью. Начальство высоко оценило этот подвиг: Илья Кузьмич Макаров был награжден четвертым Георгиевским крестом за отвагу и смелость.

В нашей школе работает учителем немецкого языка внук Ильи Кузьмича, Макаров Николай Александрович. Он нам, своим ученикам, много рассказывал о своем дедушке. В августе 2013 года в с. Хлебородное (там похоронен Макаров И.К.) открыли ему памятник.

Сысовский Егор Николаевич родился в 1890 году в Курлаке, в крестьянской семье, вместе с отцом занимался хозяйством, как и все односельчане. В 1911 году был призван на действительную службу в царскую армию. Служил в Москве, в саперной части. Ему пришлось воевать в империалистической войне 1914 – 1915 годах. Тогда ему было двадцать с небольшим. В 1914 году его часть воевала в Карпатах. Е.Н. Сысовский – сапер-подрывник. Там получил Георгиевский крест четвертой степени. Взорвал проволочное заграждение обороны противника. Было там местечко, Черная гора, почти неприступное для русских и хорошо защищавшее немцев. Эту гору и надо было взять во что бы не стало. И не просто взять, а взорвать, только тогда можно было прорвать оборону врага. На операцию послали Сысовского. Он полз вместе с пехотинцами, тащил все свое снаряжение со шнурами и взрывчаткой. Путь пролегал лощиной.

На почтительном расстоянии от горы пехотинцы остановились и залегли в ожидании момента, когда можно будет продолжать передвижение к цели. Теперь за исход дела отвечал сапер Сысовский. Он пополз один, волоча за собой страшный груз. Второй раз ему приходилось иметь дело с проволочным заграждением, теперь более серьезном чем первый: открыть путь пехотинцам, дать им возможность выполнить их задание. Эта операция удалась Егору Николаевичу, за что он получил Георгиевский крест третьей степени. Два других креста, второй и первой степени, были получены в 1915 году под Двинском. готовились к наступлению: делали сооружения из камней – валунов проволочные заграждения. Дело не терпело отлагательства. На эту операцию было послано 20 человек. Сысовский назначен старшим. Задание надо выполнить за одну ночь. Это было зимой, поэтому работали в белых халатах и работали на совесть – с заданием справились. Потом были и другие операции, где сапер – подрывник Сысовский рисковал своей жизнью, но выполнял воинский долг. Наверное, недаром были получены Георгиевские кресты второй и первой степени – золотые. Эти кресты в тридцатые годы были обменены на пшено и сахар (в Анне был такой пункт, где производился обмен).

Первая мировая война не принесла славы России. Но люди, которые воевали в той войне, проявляли героизм, отвагу, храбрость. Поэтому мы должны не забывать о них. Они этого достойны.

Используемая литература:

1. Макаров Н.А., Микляева М.М. «История Нового Курлака», рукопись, школьный краеведческий музей
2. Микляева М. М. «История сел Новокурлакской волости», Воронеж, 2013 год
3. Газета «Аннинские вести», 3 сентября 2013 год, статья «Возвращенный из забвения»
4. Газета «Аннинские вести»,31 августа 2013 года, фото в рубрике «Герои России»

О Первой мировой…

Моему прапрапрадеду

Богданову И.С., погибшему

в годы Первой мировой

посвящается…

Застилает глаза пелена,

На душе так пронзительно холодно.

Вот настали в стране времена

Беспредела, уныния, голода.

И поля запустели давно,

Где должна колоситься пшеница.

А пойди, погляди на гумно,

Лишь бурьян в этот год уродится.

На виду покосившихся изб

Дети плачут и вдовы рыдают,

А соседки в сторонке от них

Своих милых с войны поджидают.

Те крестьяне с молитвою в бой

Шли и гибли, приказ есть приказ.

И о жизни грустили былой,

Дом родной вспоминая не раз.

Забытая война

О той войне известно мало,

Нет интереса к той войне.

Не знает брат, не знает мама,

Откуда ж знать об этом мне?

И вот беру я с полки книгу,

Смотрю по видео кино:

Переживаю миг за мигом

Те годы, что прошли давно.

Идут сраженья. Пред глазами

Прошли герои дней былых.

Сейчас забыты, но слезами

Омыла Мать сынов своих.

И, наконец-то, та война

Свои забытые дороги,

Через сто лет к нам подвела

И пробудила память многих.

Гальцова Дарья Николаевна

Воронежская область, Аннинский район, с. Старый Курлак

Воронежский государственный университет

Буря

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня.

Я с кормы, все время мимо,

В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Все не веря, все не зная,

Что прощается со мной.

Н. Туроверов

День был по-летнему жаркий и душный. Белые перья тополиного пуха, прибитые слепым дождем, тяжело ложились на палубу парохода, который только что громко загудел дважды - вот-вот отплывет.

Душно было не только лишь потому, что для последнего июльского дня это дело обычное.

Вокруг толпилось много людей. Мужчины в кителях и фуражках, с красными, успевшими обгореть лицами, щурясь, вглядывались в далекую сизую кайму на горизонте - море застилало все, сливаясь с небосводом, казавшимся белым от раскаленного, палящего солнца.

Рядом были и кони - как и их владельцы, по-военному снаряженные.
Их рыжие бока, лоснясь, блестели на солнце.

Умными глазами разглядывая происходящее, один из коней - немолодой, но крепкий и, как можно было догадаться по потасканному виду, повидавший войну - вяло пережевывал редкую траву и флегматично похрапывал, то и дело отгоняя хвостом назойливых мух.

Подле коня, облокотившись о круп животного и прикрывая глаза от яркого солнца, стоял крепкий, среднего роста офицер - о чем можно было заключить из его формы, казачьего полка - о чем можно было заключить из сдвинутой набекрень фуражки, шаровар с лампасами и серьги в ухе (знак о единственном сыне в семье).

Казалось, он дремал - не смотря на то, что вокруг было довольно шумно.

Впрочем, Георгий на самом деле не спал. Прикрыв глаза ровно настолько, чтобы через не по-мужски длинные ресницы было видно происходящее, он молился, прося бога защитить мать, Наташу и Зою, и Степана, и маленького Алексея. Уж там-то, на небе, о них сумеют позаботиться, раз он сам не смог.

Его прервали тяжелые шаги.

Открыв глаза, Георгий, впрочем, и так знал - то был Семен, один из своих, кому тоже не повезло. Бедолага - подумал Георгий, глядя на худого и жилистого, истощенного товарища.

Конь Георгия, прожевав траву, поднял голову и, фыркнув, долго смотрел на Семена большими и черными, словно бусины, глазами.

Семен, покосившись на него, побратился с его владельцем.

- Коней не берем. Места мало, - коротко сказал он.

Лицо Георгия изменилось.

- Что ж. Больше они нам не пригодятся, вестимо, - пробормотал он еле слышно.

Семен, потерев нос, кивнул.

Откуда-то слева раздался выстрел. Следом - пронзительное, необычно громкое лошадиное ржание.

Семен зажмурился и отвернулся.

Снова громко прогремел гудок парохода.

- Пора, - напомнил Семен, глядя на горизонт.

- Иди. Скажи нашим, что я задержусь немного, - Георгий прицокнул языком, успокоив заволновавшегося от шума коня.

- Тихо, тихо, Буря. Все хорошо, - шепотом сказал Георгий, поглаживая животное по холке.

Конь, прикрыв глаза, притих и опустил голову.

- Вот так. Ты же умный, Буря. Все понимаешь. Тут гроза куда посильнее нагрянула. Иначе никак, - тихо бормоча под нос, Георгий правой рукой поглаживал коня, с мирным видом слушавшего своего хозяина.

Свободной левой рукой Георгий потянулся к ремню, доставая револьвер.

Убедившись, что Буря затих и снова увлекся травой, Георгий, вполголоса шепча коню, что все будет хорошо (учитывая обстоятельства, сам Георгий в это верил плохо), отошел на несколько шагов и протянул вперед левую руку, в которой держал оружие.

Георгий отвернулся, вглядываясь в белый силуэт парохода и синюю кайму моря, и, беззвучно пошевелив губами, нажал на курок.

Раздался выстрел. Следом - пронзительное, необычно громкое лошадиное ржание.

Георгий открыл глаза, почувствовав - по щеке стекает слезинка.

- Завтра все закончится. Только подождать бы, - прошептал Георгий, вновь взглянув на горизонт.

Там, вдалеке, за горизонтом, пряталась его родина, которая теперь была уже совсем другая.

Дарья Пискуновская, 1994 г.р

г. Москва

ВГИК им. С. А. Герасимова

«Честь русского мундира»

Под огнем пулеметов в земле так недолог покой,
Ты пока еще жив, но до смерти достал бы рукой,
Град снарядов свой грохот в твои забивает мозги,
В дыме пороха, гари, огне не увидеть ни зги.

Вы сидите в окопах с винтовкой и верным штыком.
Вещи связаны все за спиной небольшим узелком.
Пуля - дура, ее ты не бойся, и перед войной,
Покрасуйся в мундире отменном, тряхни стариной.

Целый мир втянут в битву от Дона до Соммы стальной.
Роют люди окопы, и пули свинцовой стеной
Раздают всем приказы, солдат отправляя назад,
Из составов - на поле, из ада кровавого - в ад.

Кто-то где-то в кого-то отправил немного свинца,
Целый мир разрывает теперь. Как того молодца
Звали? Вспомнить бы тоже, кого он убил?
Стоит пуля его нашей жизни, окопов, могил?

Хотя, право же, братцы, мы бились всегда за царя.
И казаков он хвалит давно, что, вы скажете зря?
И пехота не даром свой носит зеленый мундир,
Так давайте штыками в противнике сделаем дыр!

Пусть запомнят они нашу храбрость, и наши сердца,
Пусть отвагою полнятся, кровь закипает, Отца,
Бога, Духа и Сына помянем и ринемся в бой!
Все вперед, мои витязи храбрые, ну, кто со мной!?

Ставицкий Евгений Игоревич

1998 г.р.

г. Москва

РАНХиГС

Страшное

Герой Первой Мировой – это тот, кто смог выйти из войны и остаться собой. Свою работу я посвящаю связисту, который создал волшебный мир, несмотря ни на что.

Мертвецкие болота многим обязаны

 северной Франции после битвы при Сомме.

Из писем Дж. Р. Толкина

Воин в зеленом тихо идет по траве:

Тропы давно размокли в липкую грязь.

Ночью труднее мысли собрать в голове,

Ночью труднее верно выстроить связь.

Воин в зеленом не может спать по ночам,

Не потому, что когти есть у теней.

Глупо бояться тварей, что выдумал сам,

В этом мире есть вещи намного страшней.

Орков и троллей можно закрыть на засов,

Спрятать зеленых драконов в пустой карман.

Глупо бояться созданий из книг и снов

В мире, где есть свинец, иприт и зоман.

Что горевать о ранах на юном лице,

Слушать, как плачет Ниенна, о Древах скорбя.

Самое страшное - это увидеть в прицел,

Как же похожа твоя мишень на тебя.

Если упасть, прижимая к груди провода –

Это не больно, в общем-то, даже плевать.

Страшно, что связь установят другие. Тогда

По проводам зазвенит приказ: убивать.

Воин в зеленом сжимает в руке Сильмарилл,

То, что ладони дотла сожжены – все равно.

Страшно признать, что ты сам кого-то убил,

Не дописав главу когда-то давно.

Их батальон окружают блокадным кольцом,

Это страшнее чар Властелина колец.

Воин в зеленом стоит, защищая свой дом –

Маленький мир, где война имеет конец.

Бикмуллина Зарина Рашитовна, 1999 г.р.

г. Москва

МГУ им. Ломоносова

РУССКИЕ СВЯШЕННИКИ и ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Первую Мировую войну развязала Германия. Ей эта война была очень нужна. Эта страна хотела ликвидировать превосходство Великобритании на морях, захватить ее колониальные владения и приобрести «жизненное пространство на Востоке» для быстро растущего германского населения. В случае победы Германия рассчитывала стать главным государством в Европе и вернуть Русское царство к границам примерно XVII века (то есть до Петра I). Россия, в германских планах того времени, должна была стать вассалом Второго рейха. Война со стороны Германии была захватнической. Поэтому общий настрой в нашей стране после объявления войны был патриотический – дать врагу достойный отпор. 96% всех призванных в армию мужчин явились на призывные пункты. Женщины Российской империи самым активным образом занимались благотворительной помощью. Очень многие записывались в сестры милосердия, даже не будучи профессионально подготовленными. Большой и важной была роль Русской Православной Церкви. В трудные годы иностранных интервенций Церковь всегда вставала на защиту Родины вместе с народом, вспомним Пересвета с Челубеем, митрополита Гермогена. Даже в былинах с иноземной нечистью боролся Алеша Попович – сам священник или сын священника.

 Наша Церковь оказывала огромную помощь и действующей армии, и в тылу. В тылу еще понять можно, но от передовой священники вполне могли «откосить», сославшись на то, что война – грех, нарушается главная Заповедь Господа – Не убий! Но благодаря священнослужителям Русская армия всегда была воинством православным и Христолюбивым. Русский солдат имел доброе, мягкое и отзывчивое сердце, был истинно верующим человеком. Благородство, самоотверженность, готовность к самопожертвованию, понятие о важности и святости его долга перед Отечеством воспитывала в солдате Православная Церковь. На фронт в Первую Мировую войну отправились 5000 священников. Они разделили со своей паствой все трудности армейской жизни, вместе с солдатами жили в окопах, шли в бой, горели и тонули в русских боевых кораблях. Русский солдат шел в бой с неприятелем, воодушевляясь любовью к Богу, к своему народу и России, под священным лозунгом «За веру, Царя и Отечество».

 Но полковые священники показали себя не только слугами Господа, но и настоящими воинами - патриотами. Деятельность полковых священников на фронте была очень разносторонней. Русская Православная Церковь, понимая, что исход войны, любого сражения зависит в основном от воли Божией, вменяла в обязанность военным священникам непрестанную молитву о даровании победы русскому оружию. Помимо своих непосредственных обязанностей, они занимались также составлением и отправкой «похоронок» родным и близких павших воинов. Священникам приходилось выполнять работу психотерапевтов: они проводили беседы, успокаивали, старались снять ощущение страха, естественное для человека в окопах. Это на фронте. В случаях необходимости, когда того требовали обстоятельства, полковые священники находились и среди сражающихся.. Я нашла в Интернете описание многих случаев, когда священники шли во главе или в первых рядах наступающих войск.

14 священнослужителей в годы Первой Мировой войны были удостоены Знака Отличия Военного ордена Святого Георгия - знаменитого солдатского Георгиевского креста, которым награждали за боевые заслуги.

 Отличился отец Стефан Щербаковский, имевший за Русско-японскую войну ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й ст., Св. Владимира 4-й ст. с мечами, Св. Анны 2-й ст. с мечами, золотой наперсный крест на Георгиевской ленте, и в Первой мировой войне 1914-1918 гг. За бои 30 июля у д. Ваббельн и 6 августа 1914 г. При д. Каушен был удостоен ордена Св. Владимира 3-й ст. с мечами и за бои 24 сентября представлен к ордену Св. Анны 1-й ст. Генерал А.А. Брусилов, вспоминая о неудачах русской армии в 1915 г., писал: «В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры - полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением... Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой».

За время Великой войны 1914-1918 гг. за проявленный героизм около 2500 священников были отмечены государственными наградами, в том числе было вручено (по неполным данным) 227 золотых наперсных крестов на Георгиевской ленте, 85 орденов Св. Владимира 3-й степени с мечами, 203 ордена Св. Владимира 4-й степени, 304 ордена Св. Анны 3-й степени с мечами. Хорошо, что имена этих героев сохранили архивы, и мы сейчас можем их назвать.

16 октября 1914 года геройски погиб священник линейного заградителя «Прут», иеромонах Бугульминского монастыря, 70-летний Антоний (Смирнов). Когда «Прут» во время боя начал погружаться в воду, о. Антоний стоял на палубе и осенял Святым Крестом свою паству, в волнах боровшуюся со смертью. Ему предлагали сесть в шлюпку, но он, чтобы не отнять место у ближнего, отказался. После этого он спустился внутрь корабля и, надев ризу, вышел на палубу со Святым Крестом и Евангелием в руках и еще раз благословил своих духовных чад, осенив их Святым Крестом. А затем вновь опустился внутрь корабля. Скоро судно скрылось под водой...Меня охватили страх и восхищение, когда я прочитала об этом.

1 марта 1915 года благочинный 7-го Финляндского стрелкового полка отец Сергей Соколовский был ранен ружейной пулей в бедро. Узнав о геройском поведении о. Соколовского в бою, Протопресвитер на рапорте написал: «... горжусь чудной работой отца Соколовского...».За свой подвиг он был представлен командиром 7-го Финляндского полка к ордену Св. Георгия 4-й степени. Вторую половину войны протоиерей о. Сергей Соколовский вместе со своим полком воевал на французском фронте, прозванный французами за свою храбрость «легендарным священником». Он был дважды ранен, во второй раз с потерею кисти правой руки. Он был удостоен также ордена Почетного Легиона и Военного Креста Франции.

9-й драгунский Казанский полк должен был двинуться в атаку на австрийцев. Революционная неразбериха уже проникла в этот полк. Раздалась команда командира полка, но полк не двинулся с места. Жуткая минута! Вдруг вылетел на своей лошаденке скромный и застенчивый полковой священник отец Василий Шпичек и с криком: «За мной, ребята!» понесся вперед. За ним бросилось несколько офицеров, а за ними весть полк. Атак была чрезвычайно стремительной; противник бежал. Полк одержал победу. И о. Василий был награжден Георгием 4-й степени.

Отец иеромонах Амвросий исполнял пастырские обязанности в 3-м Гренадерском Перновском полку. Когда утомленные продолжительным боем перновцы дрогнули, предстал перед ними воин Христов отец Амвросий с горячим пастырским словом, с Св. Крестом, являя собой пример истинной храбрости. Воодушевленные своим пастырем, перновские гренадеры в решительную минуту ударили в штыки, чем окончательно опрокинули противника с большими для него потерями. Отец Амвросий с крестом шел во время атаки и погиб 24 июня 1915 года. Самоотверженная и геройская смерть иеромонаха, представленного к ордену Св. Георгия 4-й степени, глубоко запала в сердце каждого перновского гренадера...

К лету 1915 г. орденом Св. Георгия 4-й степени были пожалованы священник Михаил Семенов, иеромонах Филофей и иеромонах о. Евтихий Тулупов, полковой священник, погибший в бою 9 июля 1915 г., за совершенные им геройский подвиг в бою.

В январе 1916 г. к ордену был представлен священник 42-й артиллерийской бригады о. Виктор Кашубский за выдающееся исполнение им пастырских обязанностей, затем был отмечен высокой наградой священник 217-го Ковровского полка о. Владимир Праницкий.

«За военные отличия и выдающиеся геройское исполнение пастырских обязанностей» ордена удостаивается протоиерей 6-го Финляндского стрелкового полка Андрей Богословский.

7 ноября 1916 г. к ордену Св. Георгия 4-й степени причислен протоиерей 154-го пехотного Дербентского полка Павел Смирнов за то, что после двух неудачных, под командой военных чинов, атак повел с крестом в руках батальон названного полка на штурм сильнейшего турецкого укрепления у селения Тарходжа, каковое укрепление после этого штурма и было взято, а о.Смирнов был тяжело ранен.

Сопричислен к ордену священник 439-го пехотного Илецкого полка Михаил Дудицкий за то, что в боях с 10-го по 12-е января 1917 г. у стыка Ронских дорог до реки Аа, 10 января под сильным артиллерийским огнем противника, когда полк понес большие потери, как в нижних чинах, так и в офицерском составе, по собственному желанию обошел нашу позицию, ободряя и воодушевляя людей, а потом повел солдат в атаку, отбросил наседавших во много раз превосходивших по численности немцев, после чего передал командование прибывшему офицеру, сам во время атаки был ранен разорвавшимся артиллерийским снарядом. Своими действиями выручил свои части от грозившей опасности.

31 августа 1917 г. причислен к ордену Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени убитый в бою с неприятелем священник Черноярского пехотного полка Александр Тарноуцкий за то, что в бою 19 октября 1916 г. в районе д. Юльяновки, когда окопы среднего участка Черноярского пехотного полка за выбытием большей части офицеров, были заняты противником, собрал остатки отошедших рот и с крестом в руках, под сильным ружейным и пулеметным огнем, повел их в атаку, но сам пал смертельно раненым; воодушевленные его примером самоотверженные роты, после упорной штыковой схватки выбили противника и восстановили прежнее положение. Наконец, в годы Первой мировой войны полковой священник 245-го Бердянского полка о. Василий Островидов был награжден солдатским Георгиевским крестом.

 Память о героях в священнических одеждах, снискавших славу как на полях битв духовных, так и на поле брани, нужна нам, молодому поколению, будущему Великой России. Есть уже проекты памятников им. Рядом с воином, благословляя и вдохновляя его на битву, идет с крестом безоружный священник. Этот союз так же прочен и непобедим, как и стена за их спинами, которую превратили в походный алтарь.

Современная Православная Церковь делает все, чтобы увековечить память патриотов, погибших в годы Первой Мировой войны. Уже запланирована постройка Храма в память о погибших воинах, подобно тому, как в свое время был построен на народные деньги храм Христа Спасителя. И даже есть уникальное место в Москве, где этот Храм будет стоять— братское кладбище в районе станции метро Сокол, где были захоронены не только русские воины, которые умирали здесь в тыловых госпиталях, но и военнопленные армий противника. Именно поэтому оно братское. Там захоронены солдаты и офицеры разных национальностей. И это очень правильно, что будущий Храм будет стоять там.

Цаканов Данила, 2003 г.р.

г. Томск,

ОГБОУ «Школа –

интернат для обучающихся, нуждающихся в ППМС помощи»

Класс 9

ЖЕНЩИНЫ НА ВОЙНЕ

Я против войны. Я ненавижу войну. Она огрубляет людей, делает их жестокими, злыми, безжалостными. Особенно несовместимы женщины и война. Ведь женщина – мать всех людей на земле, ей хочется спасти все живое, защитить, укрыть. По нашей православной религии, я это где-то читала, женщина не может даже отрубить голову курице к обеду. И вдруг целые страны вводят обязательную воинскую службу. Женщин в армии все больше и больше. Даже Россия стала приветствовать желание женщины служить в войсках. Хорошо ли это? По-моему, нет. На экранах телевизора часто видишь полубандиток, размахивающих пистолетами в наше мирное время. С их обликом как-то не связаны понятия доброты, милосердия. Но я писала реферат о Первой мировой войне и поняла, что и в военное время можно оставаться настоящей христианкой, быть милосердной, помогать людям. Я так стала думать, когда прочитала историю Риммы Ивановой, «Жанна д’Арк Первой мировой». Но меня она восхищает не как Жанна д’Арк, а как мать Тереза. На войне она была доброй, сострадательной, милосердной. Хорошо рассуждать об этом в тылу, но трудно оставаться такой на передовой.

Римма Иванова родилась в семье простого чиновника. Работала учительницей в селе. Ее планы продолжить учебу нарушила война с Германией. Девушка окончила только что открывшиеся в Ставрополе краткосрочные медицинские курсы и сестрой милосердия направилась в военный госпиталь. Наслушавшись там рассказов раненых солдат и офицеров о положении дел на фронтах, впечатлительная и пылкая Римма рвалась в действующую армию, чтобы на полях сражений помочь русским воинам. Вот это и есть милосердное деяние – желание помочь нашим, а не желание убивать. В 1915 году, несмотря на уговоры родителей, отбыла на Западный фронт. Она наотрез отказалась остаться при полковом лазарете и под именем санитара Иванова, переодевшись в мужскую одежду, поспешила на передовые позиции. Лишь после того, как обман раскрылся, медсестра обрела свое настоящее имя. На поле боя бесстрашная девушка не раздумывая бросалась туда, где ее ждали раненые. После шести месяцев нахождения на передовой Римма уступила родителям, которые в письмах уговаривали ее отдохнуть от ужасов войны, взяла отпуск и 9 июля приехала домой. К этому времени она уже имела два солдатских Георгиевских креста, которыми за проявленную в бою с неприятелем доблесть награждались нижние чины.. Однако Римма мыслями была с теми, кто писал ей: «Вы своей самоотверженностью и ласкою вселяете веру в тяжелораненых…» и снова отправилась на фронт. По пути к месту службы заехала на Украину к брату в 105-й Оренбургский пехотный полк. Владимир уговорил сестру остаться с ним. Она согласилась, но находиться в тылу не пожелала: пошла фельдшером в 10-ю роту. Воевать пришлось и на Белорусском Полесье. Во время одной из атак командир роты и другие офицеры были убиты, рядовые, оставшись без командиров, повернули было назад. Но им навстречу выбежала сестра милосердия Римма Иванова и с криком «Солдаты, за мной!» бросилась вперед. Рядовые последовали за девушкой, ворвались во вражеские окопы и заняли их. Но радость успешной атаки была омрачена: медсестра, смертельно раненная в бедро, умерла на руках у солдат. Ей был только двадцать один год. Ходатайство царю о награждении медсестры военным орденом посмертно было направлено по инициативе личного состава 105-го пехотного Оренбургского полка. Положительное решение монарху далось нелегко. Этим сугубо военным орденом, согласно статуту, награждали только офицеров. За 146 лет с момента его учреждения из женщин его получила только императрица Екатерина II, она же основательница ордена. И все же Николай сделал исключение из правил, соответствующий указ подписал. За мужество и жертвенность Римму Иванову наградили орденом Святого Георгия IV степени и похоронили со всеми военными почестями на кладбище у Андреевской церкви. А потом революция, и героиню забыли, могилу разрушили. Сейчас в ограде храма Андрея Первозванного на предполагаемом месте захоронения мужественной сестры милосердия появилось скромное надгробие, на здании бывшей Ольгинской гимназии (ныне школа-интернат для глухонемых детей) – мемориальная доска. Ставропольская и Владикавказская епархия, общественный благотворительный фонд «Мир и здоровье» и Союз деловых женщин Ставрополья учредили премию имени Георгиевского кавалера сестры милосердия Риммы Ивановой «За жертвенность и милосердие». Сегодня общественность ставит вопрос о сооружении ей памятника. Это очень точно- не за военный подвиг, а «За жертвенность и милосердие».

Бабкина Софья

г. Томск,

Учебное заведение ОГБОУ «Школа –

интернат для обучающихся, нуждающихся в ППМС помощи»

ТОМИЧ ИВАН СУКОВИЦЫН

Русские офицеры –

Гордость нашей державы.

Они добывали победы,

Ковали Отчизне славу.

Томич Иван Суковицын…

В Томске о нем мало знают.

Первая мировая –

Редко о ней вспоминают.

.

…Газовая атака!!!

Мертвые томичи

В окопах лежат вповалку.

Выживших надо спасти.

Как удалось Ивану

Выжить – он плохо помнит,

Но перед земляками

Долг свой он должен исполнить.

Иван все,что надо, сделал.

В Томском полку нет движенья…

Вот теперь самое время

Дать самому сраженье.

Сложены в грозный штабель

Мины для миномета.

Унтеру – офицеру

Пора отдохнуть от работы.

Иван сидит на снарядах,

Спрятав в руках гранату.

Немцы идут в атаку

Спокойно и нагловато.

Вместе с Иваном в воздух

От взрыва они взлетают.

Жаль, о таком герое

 В Томске еще мало знают.

Дульцев Сергей, 2004 г.р.

г. Томск

Учебное заведение ОГБОУ «Школа – интернат для обучающихся, нуждающихся в ППМС помощи»

Класс 8

ГЕОРГИЕВСКИЕ КАВАЛЕРЫ ИЗ ТОМСКА

Первая мировая война, или Великая война, длилась 4 года 3 месяца и 10 дней и стала переломным моментом в судьбе всего земного шара. Это была первая в истории в полном смысле мировая война. В этой кровавой бойне приняли участие 38 государств, расположенных на всех континентах планеты, с населением свыше 1,5 миллиарда человек. В войска были мобилизованы 65 миллионов человек. Боевые действия велись на огромной территории от холодных арктических и антарктических широт до тихоокеанских тропиков и Южной Африки, от Китая до Фолклендских островов. Дни начала 1-ой Мировой войны были днями неповторимого патриотического подъема всех народов России, единодушно выступивших в защиту общей родины. В Петербурге мгновенно прекратились забастовки.

Антиправительственные демонстрации превратились в патриотические манифестации. Добровольцы массово пошли на призывные пункты. Героизм русских воинов на фронтах Мировой войны был массовым. Сибиряки на полях сражений показали массовый героизм. Об этом говорят многочисленные награды сибиряков. Многие из бойцов получили за свой героизм Георгиевский крест. Это самая легендарная, почитаемая и массовая награда во всей Российской Империи. Первоначальное название награды - «Знак отличия военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия». Он был учрежден Высочайшим повелением императора Александра I от 13(23) февраля 1807 года. Задача - побудить к храбрости нижних чинов и отметить оных. С 19 марта 1856 года были введены четыре степени награды, награждение производилось последовательно. «Или грудь в крестах, или голова в кустах» - это все о нем. Геройство томских солдат и офицеров было отмечено самыми высокими наградами, в том числе и этим орденом. Многие офицеры сформированного в Томске 42-го Сибирского стрелкового полка удостоены офицерских орденов св. Георгия IV-й степени, в их числе командир полка полковник Степаненко Петр Максимович, за мужество и героизм получивший две Георгиевских награды — орден Святого Георгия IV-й степени и Золотое Георгиевское оружие ( 07.11.1915). В ходе боев на р. Стоход летом 1916 ротами полка Степаненко была окружена группа австрийцев, которые побросали оружие и начали сдаваться. Когда Степаненко подходил к сдающимся австрийцам, он был убит выстрелом одного из них. После этого все пленные были переколоты солдатами полка. Полковник погиб 25 июля 1916 г. и был посмертно произведен в генерал-майоры. Фотографии его нет, а похоронен он на Братском воинском кладбище жертв Первой Мировой войны в Москве.

 Еще одним кавалером Золотого Георгиевского оружия (27.09.1916) и ордена Святого Георгия IV-й степени (27.01.1917) в 42-м Сибирском стрелковом полку стал подполковник Анатолий Пепеляев. Это легендарная личность. Из пяти братьев Пепеляевых, сыновей Томского генерал – губернатора, ставших, как отец, военными, трое сражались на этой войне. Самым прославленным стал Анатолий, в начале Первой мировой войны подпоручик Пепеляев. Он перевелся в конную разведку, где быстро выдвинулся благодаря своей отчаянной храбрости. За три года, которые он провел на войне, он получит 8 наград. В этой должности он отличился под Праснышем и Сольдау. Здесь он и получит свой первый Георгиевский крест Летом 1915 под его командованием были отбиты потерянные при отступлении окопы. Опять Георгиевская награда. В 1917, незадолго до Февральской революции, Анатолий Николаевич был произведен в капитаны. К моменту выхода России из войны он имел звание подполковника. Анатолий Николаевич с одобрением встретил Февральскую революцию, надеясь, что падение самодержавия приведет к новому взрыву патриотических настроений. Действительность оказалась иной: разложение армии и выход России из войны, по собственному его признанию, вселили в его сердце «чувства тоски и безнадежности». Пепеляев вернулся в Томск. Здесь в феврале 1918 г. он вступил в ряды нелегальной офицерской организации и вскоре стал одним из ее руководителей, то есть врагом Советской власти. Этот томский офицер в Гражданскую войну совершит легендарный ледовый поход по обледенелым склонам северного Урала с разгромом красных в Перми, где отпустит по домам 20 000 пленных красноармейцев. За это Пепеляев получит прозвище Сибирский Суворов, орден Святого Георгия III-й степени (1918), воинское звание генерал-майора и почетное звание «мужицкий генерал» среди своих солдат. Он и два его брата будут позже расстреляны как враги народ. Полным Георгиевским кавалером стал унтер-офицер 42-го Сибирского стрелкового полка А.Н. Мальцев, за боевые отличия произведенный в прапорщики. К 1917 г. он дослужился до капитана. В Гражданскую войну служил в белой армии, был личным адъютантом А.Н. Пепеляева, командовал отдельным Гренадерским батальоном. В 1920 году был произведен в подполковники. Участвовал в Якутском походе Сибирской добровольческой дружины генерала Пепеляева 1922-1923 годах. О хоккеисте Мальцеве в интернете десятки сайтов с фотографиями; о полном Георгиевском кавалере, Герое Первой Мировой войны – ничего, я проверяла.

Орденом Святого Георгия IV-й степени (07.04.1915) был награжден командир сформированного в Томске (на основе кадра 42-го Сибирского стрелкового полка) 54-го Сибирского стрелкового полка полковник Вячеслав Витальевич Ивашкевич, уже имевший Георгиевское оружие за Русско-Японскую войну. Впоследствии Ивашкевич был произведен в генерал-майоры. После революции 1917 г. генерал польской армии, во время Советско-польской войны 1920 г. руководил обороной Львова от войск Юго-Западного фронта Красной Армии.

. По несколько Георгиевских крестов получили томские солдаты и унтер-офицеры, в том числе И. Семенов (Кресты II-й, III-й, IV-й степени), А. Холодковский (III-й и IV-й степени), П. Пономарев (IV-й степени + Георгиевская медаль «За храбрость»)...

В Первую Мировую войну взошла звезда успеха томской кавалерист-девицы Яшки, легендарной Марии Бочкаревой, ставшей самым знаменитым унтер-офицером - женщиной. По информации органов ВЧК (допросы с пристрастием весной 1920), М.Л. Бочкарева в Первую Мировую войну проявила завидную даже для мужчин отвагу и героизм и получила не только 4 ранения, но и награды: Георгиевский крест 3-х степеней ( Георгиевский кавалер) –, 2 серебряные и 1 золотую медаль «За усердие», произведена сначала в младшие, затем в старшие унтер-офицеры. Это единственный в России случай подобного женского воинского героизма.Мария Бочкарева была расстреляна, хотя прямого участия в Гражданской войне не принимала.

 Мальчик Иван Соболев из Томска тоже награжден Георгиевской медалью. Когда разразилась война, в пулеметную команду 208-го Лорийского пехотного полка поступил 13-летний доброволец Иван Степанович Соболев из станицы Антоновской Томской губернии. Отличился он в мае 1915 года, в период оборонительных боев на реке Сан, когда полк отступал, осыпаемый немецкими тяжелыми снарядами. Во время одного из обстрелов полковые пулеметные двуколки были разбиты. Уцелела лишь одна, но погиб ездовой. Не растерявшись, Иван, невзирая на рвущиеся вокруг снаряды, на этой двуколке помчался к сборному пункту. Во время езды получил тяжелую контузию в голову. Но, доехав до сборного пункта, он отказался идти в лазарет и обратился за медицинской помощью только тогда, когда полк вышел из боя. За спасение пулемета и личное мужество Соболев был награжден Георгиевской медалью «За храбрость» IV степени.

 Двенадцатилетний Василий Наумов - тоже наш земляк – сибиряк. С огромным трудом, за 4000 верст через всевозможные испытания и препоны добрался до фронта из сибирского села. На фронте стал разведчиком, был награжден двумя солдатскими Георгиевскими крестами и Георгиевской медалью. Был повышен до унтер-офицера. Дважды ранен.

И еще одна удивительная и незаслуженно забытая судьба. Студент Томского технологического института (1918-1923) Харитон Славороссов в 1914 стал Героем Франции за удаль и отвагу в воздушных боях Первой Мировой войны в небе Вердена. Славороссов – псевдоним (настоящая фамилия –Семененко). В 1914 году началась Первая Мировая война, в которой Франция и Россия были союзниками. Х. Славороссов уходит добровольцем во Французскую армию, зачислен в 1-й авиационный полк. Вскоре уже совершает геройский поступок. Французский военный летчик и сенатор Реймон был ранен в воздушном бою и сел на вынужденную посадку на фронтовой нейтральной полосе. Х. Славороссов сажает свой аэроплан рядом с аппаратом Реймона, вытаскивает его из подбитого самолета и, перенесит в свой, бесстрашно взлетает под обстрелом врага. Французское командование наградило Х. Славороссова высшей боевой наградой — Военной медалью, которая по значимости равна Георгиевской медали «За храбрость». В конце 1915 года, после получения признания как национальный Герой Франции за военную удаль, Славороссов возвращается в Россию для помощи русским авиаторам, консультирует производителей аэропланов в Петрограде и обучает молодых пилотов в авиашколе. После октябрьского (1917) государственного переворота и установления власти большевиков, уезжает с семьей в Сибирь (Томск). Власть А. Колчака отказалась мобилизовывать Х. Славороссова в армию ввиду его тщедушного тогда здоровья. Взявшие Томск красные все же мобилизовали его в авиацию, но вскоре отпустили учиться. В 1918 по 1923 он учится на мехмате в Томском технологическом институте, где сидит вместе за одной партой со своим новым другом Николаем Камовым. Рассказы легендарного русского авиатора увлекают молодого Камова, который под их впечатлением посвящает свою жизнь созданию новых летательных аппаратов. Советское время в биографии Героя практически не описано. Известно, что в декабре 1930 года Харитон Славороссов был арестован. Обвинение было стандартным - шпионаж в пользу французской разведки. Конечно, бывший сержант французской авиации, награжденный двумя французскими орденами, знающий многих французских авиаторов лично - как такому человеку не быть шпионом? Приговор - 10 лет лагерей. В 1941 году, когда кончался тюремный срок Славороссова, семье пришло извещение о его смерти. Вроде бы не выдержало здоровье. Но есть и другая версия - в августе 1941-го Славороссов был расстрелян вместе с большой группой других заключенных, по секретному распоряжению из Москвы....Так окончилась жизнь знаменитого пилота, талантливого авиационного инженера, честного патриота России, настоящей СЛАВЫ РОССОВ. Потом, в 1956 году, родственники получат извещение о реабилитации «за отсутствием состава преступления»... Имя героя не увековечено и практически забыто.

 Память о томских героях Русской Армии, как и о героях из других городов, оказалась недолгой. Практически все те из них, кто был не советским героем, оказались преданными забвению...До революции 1917 года в День праздника Креста имени Святого Георгия Победоносца 26 ноября 1917 года в Томске торжественно чествовали около 100 человек, ставших Георгиевскими Кавалерами на полях сражений Русско-Японской и Первой Мировой войн. Сейчас праздника с таким названием нет. Очень хорошо, что о Георгиевских кавалерах снова вспомнили на празднике «День Героев Отечества». Но я нашла имена только шестнадцати человек томичей-героев. А вспомнить в Год столетия окончания Первой Мировой войны надо всех.

Это нужно не мертвым,

Это надо живым.

Пешкичева Екатерина, 2001 г.р.

г. Томск

ГБОУ «Школа – интернат для обучающихся, нуждающихся в ППМС помощи»

Класс 8

ЮНОСТЬ ПОЛКОВОДЦА

 Первая Мировая война всколыхнула души подростков России, ведь она была войной справедливой с иноземными захватчиками и разбудила патриотические силы всего народа. Детский патриотизм охватил все слои общества, все учебные заведения государства. Воспитанники училищ, семинарий, гимназий, кадетских корпусов просили у своих руководителей отпустить их на борьбу с врагом. Они готовы были досрочно сдать все положенные экзамены и зачеты. Но кто на это согласится? И начали ученики и студенты писать письма царю. Николай II выпустил указ, который позволял студентам вузов идти добровольцами в армию. Почти сразу же на имя руководителей учебных округов лавиной обрушился поток просьб от учеников выпускных классов с просьбой провести и им ускоренные экзамены. Ребята хотели как можно быстрее попасть на фронт, пока война не закончилась. Царский Указ был встречен среди молодежи всеобщим ликованием. Детей и подростков, которые нигде не учились, невозможно было остановить от побега на фронт.

Будущий мapшал и Министр обороны Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский был тоже из детей Первой мировой войны. Только в гимназии он не учился. В одиннадцатилетнем возрасте он ушел из дома. Работал батраком, приказчиком в галантерейном магазине в Одессе, ^, мальчиком на побегушках. Уже с детства Родион очень любил читать про войну и подвиги русских воинов. С восхищением он читал о Кутузове, Багратионе и Ермолове, о Коновницине, Лихачеве, и героях-патриотах из простого народа: они казались чудо- богатырями. Он мечтал стать военным и защищать Отечество.

 А тут грянула Первая Мировая война. Она-то и решила судьбу юноши. Под влиянием прочитанных книг и патриотического подъема созревает твердое решение идти сражаться за матушку- Русь, за веру, царя и отечество. Надо записаться добровольцем. Но в воинском присутствии сказали: «Еще молоко на губах не обсохло». Берут восемнадцатилетних, а ему нет и шестнадцати. В августе 1914 года, не достигнув еще и 16 лет, не имея документов и приписав себе возраст, в эшелоне Елисаветградского пехотного полка Родион отправился на фронт.

 Он тайком забирается в теплушку воинского эшелона, который грузился на станции Одесса - товарная, уезжает на фронт и добивается зачисления в действующую армию. По малолетству Родиона собирались возвратить домой, но он уговорил оставить его и в конце концов был зачислен подносчиком патронов в пулеметную команду 256-го Елисаветградского пехотного полка 64-й пехотной дивизии. Первый бой дивизия приняла 14 сентября на берегу реки Неман. Там и стал Родион Малиновский пулеметчиком Елизаветградского полка Шестьдесят четвертой дивизии. Осенью 1914 года в водоворот войны был втянут и полк, в котором служил Родион Малиновский. 14 сентября на рассвете солдаты форсировали Неман и прорвали позиции немцев. Первый бой выигран, и это воодушевляет солдат. А впереди новые схватки. Вдоволь хлебнув фронтового лиха, юный Малиновский овладевает азбукой войны. Мужает солдат. По сноровке, находчивости и выносливости его не отличишь от старших товарищей. Он отважен, мастерски умеет вести огонь из пулемета, хорошо видит поле боя и не теряется в критические минуты. Пулеметы в Первую Мировую войну составляли основную огневую мощь пехоты. Их страшная косящая сила опрокидывала и прижимала к земле наступающие цепи. Пулеметчики Елизаветградского полка были искусными бойцами и не раз это показывали на деле. Метким массированным огнем в марте 1915 года под Сувалками они отразили атаку немецкой кавалерии и помогли отстоять соседнюю батарею. За бой у Кавальвари Родион Яковлевич получает свою первую боевую награду – Георгиевский крест 4-й степени и производится в ефрейторы. Вот тогда свою жизнь Георгиевский кавалер Родион Малиновский навсегда связал с армией, когда ему не было и семнадцати.

. В октябре 1915 года был тяжело ранен под Сморгонью (два осколка попали в спину, один — в ногу). В октябре 1915 — феврале 1916 годов находился на лечении в Ермаковском госпитале в Москве, затем — в Казани. По выздоровлении был откомандирован в Ораниенбаум, где формировался запасной пулеметный полк.

С 1916 года в составе 1-й бригады экспедиционного корпуса Русской армии во Франции воевал на Западном фронте. 16 апреля 1917 года в первый же день наступления русских частей в районе форта Бримон был серьезно ранен в руку. Попал в военный госпиталь в г. Реймсе, где с трудом уговорил хирурга не ампутировать ему кисть. Врач отправил его в английский госпиталь в г. Эперне, где английский хирург сделал ему сложную по тем временам операцию, которая позволила сохранить руку. Получил французские награды — 2 военных креста.

 Он был награжден двумя Георгиевскими крестами, однако о втором награждении Родион не знал.

Опыт Первой мировой войны, личное мужество и патриотизм позволят Герою одерживать победы и на фронтах Великой Отечественной войны. Он станет одним из самых знаменитых полководцев Победы в Великой Отечественной войне.

Данилов Алексей, 2002 г.р.

г. Томск

Учебное заведение ОГБОУ «Школа – интернат для обучающихся, нуждающихся в ППМС помощи»

Класс 8

РЕКВИЕМ ТОМСКОМУ ПЕХОТНОМУ ПОЛКУ,

погибшему 31 мая 1915 года от газовой атаки

Геройством был полк известен.

Томским его называли.

Сражался он в битвах честно,

Но погиб не от пуль и сабель.

Честными должны быть битвы.

Сраженья - к лицу - лицо,

Но наши бойцы убиты

Были армией подлецов.

…Последнее майское утро.

Первая мировая.

Дует прохладный ветер

Прямо к переднему краю.

-Скоро начнется лето,-

Думалось нашим солдатам,

-Время пахать и сеять.

Давно бы пора по хатам.

Ветер принес зловонье.

Ясно всем стало сразу:

-Газовая атака!!!

Но в складе противогазы.

Жестоко, безжалостно, подло

Бойцов травили, как крыс.

Теперь-то мы немцев поняли:

Вот так зарождался фашизм.

Души солдат отлетали,

Отправляясь на вечный покой

На родину, в светлые дали,

К кедрам над Томью – рекой.

Сафронова Анна, 2004 г.р.

г. Томск

Учебное заведение ОГБОУ «Школа – интернат для обучающихся, нуждающихся в ППМС помощи»

Класс 8