Шоссе среди сначала нижегородских, а потом рязанских перелесков и лугов взбирается на пологие холмы, спускается в речные долины, то петляет, то летит, вытягиваясь стрелой. Летом дорога эта весьма живописна: земляничные поляны, разнотравье, поля, сочная зелень, осенью – кругом разноцветье, от жухло-зеленого до огненного, но среди зимы глазу почти не за что зацепиться – снега, снега… И все же то и дело мелькает что-то знакомое – хитрая речушка Лиса, река Мокша, заброшенный красивый храм-богатырь в чистом поле, село с романтичным названием Мыс Доброй Надежды, двухмоторный самолетик в ермишском скверике… Если в Сасове свернуть направо, в сторону Касимова, дорога приведет в село Каргашино. В Каргашине мы искали… замок. И могилу человека, чье имя неразрывно связано с историей Сарова, Нижегородчины, Православия да, в общем-то, и всей России…

И прогремело, что предрешено.

Пал не в бою, не на шальной дуэли.

Хрустальный гроб несли в Каргашино

Рождественские крестные метели.

Владимир Хомяков

О чем напомнило письмо из Парижа

В самом начале нашего века на имя И.И. Ситникова, первого председателя Саровской городской Думы и известного ревнителя местных святынь, пришло письмо из Парижа. Содержание его обрадовало, но и несколько озадачило Ивана Ивановича.

«Отец Николай Никишин, вернувшись в Париж, рассказал мне о планах проведения торжеств по случаю 100-летия прославления преподобного Серафима Саровского, – писала парижская корреспондентка. - Я очень рада была узнать, что обсуждается возможность пригласить меня в качестве родной внучки Владимира Федоровича фон-дер-Лауница, который в 1903 году был губернатором Тамбова. На нем лежала вся административная часть торжеств, а церковная - на преосвященном Иннокентии, епископе Тамбовском и Шацком… Меня зовут Светлана Герасимовна Бюга, урожденная фон-дер-Лауниц, дочь Емилии – одной из трех дочерей Владимира Федоровича… буду молиться, чтобы Господь благословил все ваши усилия по организации 100-летней годовщины прославления великого Саровского старца».

И.И. Ситников признается, что до получения этого письма он и не догадывался о существовании фон дер Лауница. Впрочем, и по сей день имя этого подвижника известно лишь малой части просвещенных сограждан. Даже в Сарове оно почти забыто.

Упоминаемый в письме С.Г. Бюги Епископ Иннокентий при погребении ее деда сказал: «Почившему суждено было послужить великому Саровскому торжеству. На нас легли вся тяжесть и ответственность за успех этого светлого события в жизни России: мне досталась церковная сторона торжества, ему – гражданская: порядок, охрана, распорядительность. И сколько вложил он в это торжество Церкви своего труда, хлопот, забот, опасений и тревоги?! То видел и ценил Царь-Богомолец, да с высоты небес призирал Святой прославляемый саровский праведник».

Предводитель Шацкого дворянства князь Волконский вспоминает: «Всюду были настроены бараки, устроены походные кухни, медицинские пункты; все, что было возможно сделать для такого наплыва народа, было сделано; и надо помянуть добрым словом покойного В. Ф. фон дер Лауница. Он был в то время тамбовским губернатором; вся административная часть и устроительная лежали на нем, всюду, где бы ни коснуться, была видна его добрая заботливость. Это был человек поразительно доброго сердца; в 1906 году, уже будучи Петербургским градоначальником, он был убит революционером; трогательной оценкой его заботливости и доброты может служить положение венка на гроб убитого Владимира Феодоровича ночлежниками».

Сохранились свидетельства, что в ходе Саровских торжеств барон фон дер Лауниц спас царицу, направлявшуюся пешком, без свиты, к святому источнику. Какая-то женщина ткнула палкой с острым железным наконечником лошадь, впряженную в карету. Лошадь встала на дыбы и понеслась прямо на государыню, но Владимир Федорович схватил ее под уздцы и удерживал, пока не подоспела подмога; от страшного напряжения он порвал связки и до конца жизни не вполне владел правой рукой.

Согласно воспоминаниям свитского генерала А.А. Мосолова, чуть ранее этого инцидента произошел еще один достопамятный эпизод. Николай II неожиданно прошел за оцепление и смешался с толпой, оказавшись полностью отрезанным от свиты. Владимир Федорович вовремя увидел, что многотысячная толпа может смять государя; вдвоем с подоспевшим Мосоловым они подхватили царя и буквально на собственных плечах вынесли к храму.

Приговор вынесли в Тамбове

Будущий организатор саровских торжеств родился в 1855 году в имении своего деда по матери - селе Каргашине Елатемского уезда Тамбовской губернии. Выходец из курляндского дворянского рода был принят в пажеский корпус, а затем служил в Гродненском гусарском полку. Участник русско-турецкой войны, кавалер трех русских и одного иностранного ордена. Его гражданская служебная карьера укладывается в несколько строк: с августа 1902 года - Тамбовский губернатор; 31 декабря 1905 года назначен Петербургским градоначальником.

В Тамбове фон дер Лауниц запомнился заботой о неимущих. Его духовник, протоиерей Константин Богоявленский, рассказывает о таком случае. У одного бедного земского служащего умерла жена. «Не на что по-христиански даже схоронить усопшую. И решительно негде, не у кого достать денег», - пожаловался он доктору, лечившего покойную, и тот посоветовал обратиться к Владимиру Федоровичу.

«Что вы говорите, доктор, разве это мыслимо? Господь с вами… Так что же, на колени упасть?» - всполошился бедняга. - «И этого не нужно», - успокоил доктор. И вот проситель в кабинете губернатора. Услышав сбивчивый рассказ, тот молча подал ему двести рублей: «Ну, с Богом, помоги вам Господь перенести ваше горе».

Через некоторое время вдовец получил награду по службе и снова пришел к губернатору: «Позвольте Ваше превосходительство, с искреннею благодарностью возвратить мною взятый у Вас долг…»

«Вы мне не должны, и я вам денег не давал…» - «Помилуйте, Ваше превосходительство, ведь Вы мне дали двести рублей на похороны жены». – «Повторяю: я денег вам не давал, это я давал покойнице. А посему вы не мой должник», - отрезал губернатор.

По всем свидетельствам, фон дер Лауниц «глубоко жалел русского мужика, ценил и крепко любил его за простоту, за кротость, за набожность, за всю его прямую мужицкую душу». Но не ошибался ли он? Осенью 1905 года еще вчера мирные крестьянские массы творили дикие зверства. 1 ноября землевладельцы Кирсановского уезда телеграфировали губернатору: «Кругом идет ужасная пугачевщина. Находимся в постоянной опасности смерти. Выезд не возможен. Дайте возможность устроить самооборону. Умоляем прислать ружей, револьверов, сабель».

Вице-губернатор Богданович сообщал о повсеместно чинимых пожарах и о том, что «банду ведет лицо, едущее в карете и украшенное орденами и лентами». «Банда идет в две партии». Губернатор шлет телеграмму в департамент полиции: «Разгром разростается, две большие шайки под начальством неизвестного лица в генеральской форме в лентах, двигается на Кирсанов».

Погромы приняли дикий характер. Напав на одну из экономий, крестьяне предались грабежу: увезли ржи 19000 пудов, овса 6000 пуд., гороху 1000 пуд., чечевицы 250 пуд., муки 3 вагона, вагон пшена, 13000 пуд. соленого мяса, 900 овчин шленских, сбрую, орудия, разный инструмент. Из дома разную одежду, обувь, разную посуду, утварь, мебель и т.д. Сожгли все постройки, паровую мельницу, два дома, ригу, 5 деревянных амбаров, солому и мякину, сено, рядовые сеялки, плуги, бороны и т.д. Похитили: 700 овец, 48 голов кр. рог. скота, 29 лошадей.

И так бывало чуть не каждый день. В.М. Андреевский, член Государственного Совета, записывал:

«…На другой день, добравшись до Кирсанова, я, вечером выйдя на балкон своей квартиры, содрогнулся: весь восток, т.е. все Заворонье - левый берег реки Вороны - был объят сплошным заревом. Позднее - в январе 1906-го года, в Царском Селе, докладывая Государю о размерах аграрных беспорядков, я сообщил ему, что в одном Кирсановском уезде в октябре и ноябре месяцах 1905 года погибло круглым счетом сто имений.

Потекли кошмарные дни конца 1905-го года… В Тамбове за эту осень было несколько убийств, в том числе убиты вице-губернатор Богданович и советник губернского правления Луженовский. И тот и другой были добросовестными и ревностными служащими, неутомимо и самоотверженно боровшиеся с крамолой. Губернатора ф.д. Лауница заваливали ежедневно анонимными письмами с угрозами беспощадной расправы. В Тамбове он уцелел можно сказать чудом, но все-таки этого доблестного слугу отечества негодяи не могли не убить и убили его в Петербурге, где он был градоначальником».

От себя добавлю, что ближайший помощник губернатора Гавриил Луженовский был убит на вокзале г. Борисоглебска известной террористкой Марией Спиридоновой. Вместе с Богдановичем они составляли т.н. тамбовский триумвират. В 1917 году местные православные крестьяне вырыли из могилы останки Луженовского, сожгли и развеяли по ветру…

Всего по Тамбовской губернии было разгромлено 130 усадеб, ущерб составил два с половиной миллиона рублей. В уезды, охваченными волнениями посылаются карательные экспедиции. Фон дер Лауниц был приговорен эсеровскими боевиками к смертной казни, о чем было объявлено в специальной прокламации.

Убийца явился во фраке

Став градоначальником Санкт-Петербурга, барон закрыл множество игорных домов и притонов, беспощадно пресекая попытки взвинчивать цены на продукты питания. Однажды его вызвали в Думу, предъявив обвинение, что в типографии газеты «Ведомости петербургского градоначальства» напечатана патриотическая книжечка: на каком, дескать, основании он покровительствует «Союзу русского народа»? Дав объяснения, он прямо на трибуне перекрестился. «Почему вы креститесь?» - удивились депутаты. «Я крещусь, что, слава Тебе, Господи, в нашей деревне мужики не знают, чем вы тут занимаетесь!» - ответил градоначальник.

21 декабря 1906 года фон дер Лауниц приехал на освящение церкви, построенной купцом Сенягиным при новой клинике кожных болезней. На другой день «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали «подробности ужасной драмы»:

«Когда кончилось торжественное молебствие, высокопоставленные лица (в числе которых находились Принц и Принцесса Ольденбургские, Великая княгиня Ольга Александровна и др.) направились к выходу. Впереди следовал Принц Александр Петрович, несколько позади его градоначальник. Опускаясь на вторую площадку лестницы, Принц пропускает генерала. На площадке стояло несколько человек из числа приглашенных, т.к. на богослужение за теснотою не все могли проникнуть. Вот в этот момент, когда градоначальник, отделившись от Принца, проходил по площадке, через толпу находившейся здесь публики просовывается чья-то рука с револьвером и один за другим делает два выстрела.

Первая пуля попала в затылочную часть головы, вторая несколько ниже. Огромное большинство приглашенных гостей в смятении, в страхе ринулось назад. Многие проникли в алтарь и остались там до тех пор, пока не почувствовали себя в полной безопасности. А там на площадке лестницы разыгралась следующая сцена. Адъютант Принца мгновенно, с обнаженной шашкой устремляется к преступнику и наносит ему один за другим два сильных удара по левой стороне черепа, около уха. Он падает замертво, успев при этом сделать выстрел себе в живот. Говорят, что преступник намеревался поднять револьвер ко рту, но стиснутый толпой, успел выстрелить только в живот.

К смертельно раненому градоначальнику подбежало несколько человек, чтобы поддержать его, но он, сделав два шага, в изнеможении упал на ступени лестницы. Сейчас же умирающий был перенесен в одну из клиник института экспериментальной медицины. Явившемся членам полиции было дано распоряжение о перенесении тела убийцы в отдельное помещение с целью полицейского дознания. Находившуюся на лестнице публику попросили не расходиться, так как от нее требовались известные показания, могущие иметь значение при следствии. Преступник был одет в новый черный фрак и имел интеллигентный вид. Как он проник на торжество освещения - неизвестно. Приглашения были именные. Всех билетов послано было 500.

Вскоре на место происшествия прибыл следователь по особо важным делам господин Зайцев. Начался допрос свидетелей трагического события. По слухам, осмотром тела убитого установлено, что вещи на нем были сшиты, что называется, с иголочки. Личность до сих пор не установлена. В карманах жилета найдена пластинка с патронами для револьвера. Весть о покушении на жизнь градоначальника быстро распространилась по городу. Уже к часу возле здания толпились кучки народа. В 3 часа, в церкви при санкт-петербургском градоначальстве совершена по покойному первая панихида. Дознано, что преступник - еврей. В карманах у него лежали трехрублевки и пятирублевки, - вероятно с целью облегчить процесс бегства».

К тому моменту на Владимира Федоровича уже было совершено 14 покушений. В списке лиц, приговоренных революционерами к смерти, его имя стояло на третьем месте; первым номером шел император, вторым - премьер-министра Столыпин.

Скорее всего, фон дер Лауниц стал жертвой предательства: полицейская охрана была снята как раз тогда, когда он приехал и ее должны были, наоборот, усилить. Накануне гибели барон имел неосторожность сказать, что приготовлено все необходимое для проведения важных арестов и что он вышел на тех людей, которые были ключевыми фигурами смуты: одной рукой поддерживали большевиков, другой – анархистов и т.д.

Утром рокового дня в кабинете градоначальника раздался телефонный звонок, и неизвестный произнес в трубку: «Вы проиграли». Когда покушение свершилось, обнаружилось, что его служебный сейф был взломан, документы исчезли.

Николай II повелел похоронить своего верного слугу в хрустальном гробу, а на могиле поставить трехметровый крест из черного гранита – символ Голгофы. Погребение сотсоялось 27 декабря 1906 года. Останки от станции Мальцево до Каргашина несли на руках крестным ходом с хоругвями и иконами.

В.Г.Короленко оставил такое воспоминание: «Чехов и Елпатьевский рассказывали мне, между прочим, что Толстой проявляет огромный интерес к эпизодам террора. А тогда отчаянное сопротивление кучки интеллигенции, лишенной массовой поддержки, могущественному еще правительству принимало характер захватывающей и страстной борьбы. Недавно убили министра внутренних дел Сипягина. Террористы с удивительным самоотвержением шли на убийство и верную смерть. …В этой борьбе проявлялось много настроения, и оно в свою очередь начинало заражать Толстого. Чехов и Елпатьевский рассказывали мне, что когда ему передали о последнем покушении на Лауница, то он сделал нетерпеливое движение и сказал с досадой:

- И наверное опять промахнулся?

(…) Толстой лежал в постели с закрытыми глазами. Тут его глаза раскрылись, и он сказал:

- Да, это правда… Я вот тоже понимаю, что как будто и есть за что осудить террористов… Ну, вы мои взгляды знаете… И все-таки…

Он опять закрыл глаза и несколько времени лежал, задумавшись. Потом глаза опять раскрылись, взгляд сверкнул острым огоньком из-под нависших бровей, и он сказал:

И все-таки не могу не сказать: это целесообразно».

Далее Короленко пишет о том, что он отчасти был подготовлен к такому ответу: «Но все-таки я удивился этому полуодобрению террористических убийств, казалось бы, чуждых Толстому».

Разорение могил

В начале двадцатых годов могила Владимира Федоровича подверглась осквернению. Парадный мундир и сапоги Владимира Федоровича забрал главарь местной ЧК. По свидетельству сельских жителей, в этих сапогах он ходил почти до начала советско-германской войны. Ограбленное тело было брошено рядом с оскверненным храмом, а хрустальный гроб разбит. Деревянный саркофаг отдали в колхоз для стирки белья. Один из осколков сохранился в музее каргашинской школы.

Чудом уцелел памятник (скала-Голгофа и стоящий над ней крест). Уцелела и надпись, которая гласит:

Владимиръ Феодоровичъ

ФОНЪ-ДЕРЪ ЛАУНИЦЪ

10 авг. 1855 - 21 дек. 1906

Власти, очевидно, пытались снести черный гранитный крест – на кресте до сих пор хорошо видны зазубрины от троса. Осквернена была и расположенная рядом могила сына Лауница - Александра, геройски павшего в 1914 году под Люблином. Старший сын Владимир, обвиненный в монархическом заговоре, бесследно исчез в концлагерях. Дочь Мария, в замужестве Лермонтова, вместе с семьей была выслана на строительство Беломорканала. Жена Мария Александровна, в девичестве княжна Трубецкая, погибла в Харьковском централе в двадцатых годах. На многие десятилетия под запрет попало любое упоминание фамилии Лауница.

Руководил каргашинскими злодеями большевик Андрей Янин (1893 – 1971), устанавливавший советскую власть в Сасовском уезде. Янин - не пришлый, местный уроженец, с восьми лет пошел в люди, нанялся пастухом и батраком, а затем до 1917 года обретался на заводах и фабриках в Петрограде. Вернувшись домой, четыре раза подвергался арестам и каждый раз его отбивали крестьяне. Подняв восстание, захватил город Сасово. Злодея чтут и поныне - его именем названа одна из улиц Елатьмы.

«Моя голова в Тамбове, а сердце в Каргашине» - это было любимое выражение барона. Поражает сам размах каргашинской усадьбы в стиле русской готики. Жилой дом, конный двор – все это ансамбли в ансамбле. Многочисленные белокаменные детали создавали торжественный настрой, а тянущиеся вверх шпили и башенки придавали постройке легкий и воздушный вид. Художественный стиль, в котором решена усадьба, несколько вычурный, но, возможно, именно это придает ей такое изящество. Настоящий средневековый замок посреди русской равнины!

Увы, сейчас от всей этой красоты мало что осталось. Все разграблено, изуродовано и уничтожено почти до основания. А ведь еще недавно, до 1984 года, в усадьбе жили люди, то есть, уничтожение замка на совести уже нашего поколения. «Рязанские ведомости» сообщают, что в июне прошлого года Каргашино посетил директор национального фонда Великобритании Саймон Мюррей. Вопрос к местным властям: неужели не стыдно везти к месту нашего национального позора гостей из-за рубежа?

Кстати, Каргашино считается одним из лермонтовских мест. По преданию, дед фон дер Лауница служил в одном полку с Михаилом Юрьевичем, а впоследствии старшая дочь Владимира Федоровича Мария (1886 – 1959), фрейлина императорского двора, была замужем за внучатым племянником поэта (она также прошла через концлагерь). По рассказам сторожилов, до разграбления усадьбы в кабинете ее бывшего владельца хранились некоторые книги и рисунки великого поэта. В 2014 году в селе даже прошли литературные чтения, приуроченные к 200-летию Лермонтова.

Удивительно, но правнука барона тоже зовут Михаил Юрьевич Лермонтов, ныне он возглавляет ассоциацию «Лермонтовское наследие». Бывший директор каргашинской средней школы А.В. Балакин рассказал нам, что ассоциация уже вложила большие деньги в восстановление каргашинской церкви (она в двух шагах от памятника фон дер Лауницу).

Кстати, в школе, построенной на личные средства владельца усадьбы, учились три Героя Советского Союза; теперь здесь только 25 учеников. Одно время лучшим учащимся, по инициативе С.Г.Бюги, ежегодно вручали денежную премию имени ее деда.

Не так давно ученица одной из московских школ Мария Ковалева провела опрос среди жителей села, задав им два вопроса: Осознаете ли вы ценность данного архитектурного сооружения? Какое значение оно имеет для села?

Из 40 опрошенных только 10 человек (учащиеся старших классов) знают, что это архитектурный памятник. Остальные не дали внятного ответа. На второй вопрос ответы были разными: «это просто развалины» (5 чел.); «если восстановят, то будет большая прибыль деревне от экскурсий» (12 чел.); «глядя на это сооружение, дети задают вопросы и интересуются прошлым» (13 чел.); «очень удобно использовать для хозяйственных нужд» (5 чел.); «очень важно сохранить как историческое наследие» (5 чел.). Из рассказов жителей Мария узнала, что замок разбирается на кирпич, который используется для строительства гаражей и хранилищ.

Да, судьба замка не менее трагична, чем судьба его владельца – уникальный архитектурный комплекс лежит в руинах, сам барон (боевой офицер и государственный деятель) застрелен террористом, члены его семьи истреблены, а могила осквернена. Порок торжествует, вера и честь брошены в грязь.

И все это сегодня в высоких кабинетах именуется возрождением России. Блажен, кто верует.