1. Введение

«В начале жизни школу помню я».

Воспоминания школы всегда с нами, вплоть до старости, и ценность их трудно измерима. Чувство благодарности к учителю – одно из самых прекрасных чувств, какие может испытать человек. Мы постигаем знания, мы узнаем жизнь, мы учимся быть людьми, и мы становимся людьми благодаря школе. Связь эта не кончается сладкой лирикой последнего звонка, она тянется звонкой струной через всю жизнь. Я помню, как звали мою первую учительницу – Тамара Ивановна Кравченко, и вижу ее, молодую, теплым сентябрьским утром. Я не знаю, как сложилась дальше ее жизнь, не знаю даже, жива ли она сейчас, но память о первых прописях и первых оценках остается со мной.

Не станет школы – исказится память наша, захиреет и увянет культура, и будем мы блуждать по пустыням безвременья и безверия. Родной язык, родная литература, родная история, да и сама Родина не будут существовать без школы. Посягательство на школу, уродование образования как путем его космополитизации, так и путем оголтелого шовинизма приносит отравленные плоды – и мы в последние десятилетия познали немало примеров этого. Опасность, нависшая над русской школой, нисколько не отступила и в последние годы, и мы хорошо знаем о новых планах то ли безумных, то ли преступных экспериментов образования. Защита русской школы – долг каждого образованного человека.

Я хочу подробно и документально рассказать об одном, безусловно положительном примере из истории русской школы, примере, который совершился в крайне неблагоприятных условиях и все-таки был успешен, примере, который должен вселять надежду. Это пример одной русской школы, необычной школы, воинской школы, кадетского корпуса. И этот кадетский корпус существовал не в России, а за рубежом, и в те годы, когда и России как таковой не было, не было, как державы русской, как земли православной.

2. Исход

До 1917 года в России было 30 кадетских корпусов, наиболее старым из них считается Первый кадетский корпус, основанный еще Анной Иоанновной в 1732 году. Корпуса были как в столицах, так и в губернских городах по всей территории империи, включая Малороссию, Кавказ и Сибирь. Кадетские корпуса были военно-учебными заведениями, дававшими среднее образование, соответствующее гимназическому. Со времени реформ Александра II кадетское образование давало путь и к военной, и к гражданской деятельности, но главной задачей все равно оставалась подготовка будущих военных. Выпускник кадетского корпуса мог продолжать обучение в юнкерском училище, откуда он выходил уже в обер-офицерском чине.

В ходе революции и последовавшего террора погибли почти все кадетские корпуса. Лишь несколько оказались на территориях, занятых белыми армиями: на юге России – Киевский, Одесский, Полтавский, Донской и Владикавказский, и на востоке – Сибирский и Хабаровский. Разными путями остатки этих корпусов собирались вместе. В декабре 1919 в Одессу прибыл Киевский корпус. Еще раньше (во время Первой мировой войны) в Одессу была эвакуирована одна рота Полоцкого корпуса. В январе 1920 года часть кадетов Киевского, Одесского и Полоцкого корпусов были эвакуированы из Одессы в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (далее в тексте – Королевство С.Х.С., в будущем – Королевство Югославия). 10 марта 1920 года приказом Российского Военного Агента и Представителя Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России генерал-майора В.А. Артамонова эти корпуса были объединены в Сводный кадетский корпус. Директором был назначен генерал-лейтенант Б.В. Адамович. Всего в составе корпуса тогда собралось 263 кадета и 40 человек персонала.

25 апреля 1920 года в Королевство С.Х.С. прибыли еще 42 кадета, прорвавшиеся с боями через Днестр в Румынию в составе сводного отряда генерала П.Г. Васильева-Чечеля и полковника А.А. Стесселя. Об этом лучше всего рассказывает документ – приказ генерал-лейтенанта А.В. Геруа от 15 апреля 1920 года. В то время он был в Румынии Военным Представителем Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России.

«25 января произошла эвакуация Одессы.

Часть войск Добровольческой Армии, масса беженцев с женщинами и детьми отходила под натиском большевистских частей и банд к границам Румынии. В составе отступавших находилось около 400 кадет Киевского и Одесского корпусов, многие младших классов, в возрасте 12-14 лет.

Отход от Одессы, под угрозой нападения со всех сторон, при ничтожных для противодействия большевикам силах, отсутствии боевых и жизненных припасов, перегруженности отряда обозом, в коем следовали женщины и дети, холоде и недружелюбном отношении запуганных большевиками жителей, требовал сверхъестественных усилий для преодоления лишений и сохранения бодрости.

31 января, части, под общим командованием полковника Стесселя, вступили в бой с большевиками, превосходными силами около дивизии, наступавшими со стороны с. Выгоды, и бригадой Котовского со стороны с. Зельц. Отряд полковника Стесселя, не превышавший 600 человек бойцов, вынужден был принять бой для спасения беженцев, женщин и детей. Левый фланг был поручен кадетскому корпусу под начальством капитана Реммерта.

Сплоченные узами товарищества, крепкие духом, кадеты явились лучшей организованной частью, о которую разбились все атаки противника. На левый фланг большевиками были направлены наибольшие силы и проявлено наибольшее упорство для овладения селением Кандель.

Жестокий артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь не мог поколебать мужественных кадет. После соответственной подготовки большевики бросили на левый фланг бывшие у них кавалерийские части.

Неудача грозила гибелью всему нашему отряду.

В эту решительную минуту, юноши и дети кадеты, понимая всю важность обороняемой позиции, не смутились натиском противника. Дружные залпы встретили несущуюся кавалерию. Твердой стеной стояли кадетские штыки. Не ожидавшие такой выдержки и мужества, большевики обратились в бегство.

Успех на левом фланге отразился на действиях всего отряда, перешедшего после этого в контрнаступление, продвинувшегося на пять верст к с. Выгода, после чего возвратившегося в исходное положение.

В тот же день отряду пришлось выдержать второй бой с полным для нас успехом.

Бой длился с 9 часов утра до 6 часов вечера с перерывами.

В последующие дни части кадет удалось переправиться в Румынию. Мужество и доблесть кадет в этих боях, понесших в бою и впоследствии огромные потери, ставит их в ряды испытанных воинов.

От имени Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России благодарю доблестных героев-кадет за полное самоотвержения и мужества участие в боях под Канделем и Зельцем.

От имени Главнокомандующего благодарю воспитателей корпуса, положивших зерна безграничной любви к Родине в сердца их воспитанников.

Верю, что проявив столько доблести в юношеском возрасте за дело страдающей Родины, кадеты впишут свои имена золотыми буквами в историю возрождения России.»

Приведу еще одну выдержку из второй, наградной части приказа генерал-лейтенанта Геруа:

«Георгиевским крестом 4-ой степени:

Кадета Никитина, за то, что в бою под деревней Кандель, при отражении большевиков, примером отличной храбрости ободрял товарищей, увлекая их за собою, чем способствовал нашему переходу в наступление, своею смертью запечатлев содеянные им подвиги (Пункт 4 и 5 ст. 67 и ст. 68 Георгиевского Статута)».

Краткое описание событий поражает. 600 бойцов сражаются с дивизией и бригадой (45 дивизия РККА и кавалерийская бригада Г.И. Котовского) – это само по себе кажется невероятным, хотя мы знаем подобные примеры, хотя бы из истории Ледового Похода. Но вот еще один пункт – кадет в Одессе было около 400 человек. А прорваться удалось только сорока двум. Один из десяти… Какова была судьба остальных? Оказывается, в составе отряда Васильева-Чечеля и Стесселя было лишь около 50 кадет старших классов, остальные же, вместе с директором Одесского корпуса полковником В.А. Бернацким, вернулись в Одессу и далее следы их теряются, известно лишь, что все офицеры и кадеты старших классов были арестованы, а младших отпустили.

Из участников боя под Канделем четверо кадет погибли. Остальные же претерпели ужасные мытарства. Бой под Канделем был выигран, но дорогой ценой – почти все боеприпасы были израсходованы, у единственного броневика кончилось горючее, закончились и снаряды для единственного орудия. Отряд больше не мог сопротивляться. При попытке перейти на румынскую территорию произошла настоящая трагедия. 4 февраля 1920 года в районе села Раскаецы румынские войска открыли огонь по русскому отряду и обозу, вынудив их перейти границу обратно. Лишь благодаря телеграмме румынской королевы Марии остатки отряда смогли все-таки перейти в Румынию, но и там они несколько недель содержались в ужасных условиях, и только в апреле 1920 года они были приняты Королевством С.Х.С.

Хочется хотя бы кратко рассказать о людях, под чьим началом сражались кадеты Киевского и Одесского корпусов под Канделем.

Генерал-майор Петр Гаврилович Васильев-Чечель (1870-1920) был выпускником 4-го Московского кадетского корпуса и 3-го Александровского училища (то самое, что закончил А.И. Куприн – см. роман «Юнкера»). Впоследствии окончил Николаевскую Академию Генерального Штаба. Участвовал в русско-японской войне. В 1910 году дослужился до полковника. Участник Первой Мировой войны, был командиром 195 пехотного Оровайского полка, комендантом штаб-квартиры 11 армии, командиром 52 пехотного Виленского полка, затем служил в резерве чинов Одесского военного округа. В 1917 году – генерал-майор. В 1918 и первой половине 1919 года служил в армии Украины, в мае 1919 года был взят в плен польскими войсками. В сентябре 1919 года был выпущен из плена и перешел на службу в Вооруженные Силы Юга России, был начальником гарнизона города Овидиополь, наконец, был командиром сводного отряда, сражавшегося под Канделем. В безвыходной ситуации у села Раскаецы покончил с собой.

Полковник Александр Анатольевич Стессель (1876-1933) происходил из рода потомственных военных. Он был сыном печально известного генерал-адъютанта барона А.М. Стесселя, бывшего комендантом Порт-Артура во время русско-японской войны и позднее обвиненного в преступной сдаче крепости. Сам А.А. Стессель закончил 1 Московский кадетский корпус, 3 Александровское училище, служил в лейб-гвардии 2-м стрелковом Царскосельском полку, в составе этого полка участвовал в Первой Мировой войне, дослужился до полковника, в ноябре 1916 года принял командование 2-м Царскосельским полком, затем командовал 152 пехотным Владикавказским полком. В 1917 году был награжден Георгиевским оружием. В Гражданскую войну – в составе Добровольческой армии, был командиром 2-го Сводно-Гвардейского полка. С декабря 1919 года комендант Одессы. В.В. Шульгин вспоминает, что А.А. Стесселю в критические дни неоднократно предлагали эвакуацию на пароходе, на что он отвечал – «Вы что, подлецом меня считаете?». После прорыва в Румынию добрался до Королевства С.Х.С., но там не остался, а вернулся в Россию, в Крым, воевать в составе Русской армии… С 1921 года во Франции, в эмиграции, где и умер. От себя добавлю – не мне судить его отца, А.М. Стесселя. Его и так многие обвиняли. Но не всеми эти обвинения были признаны справедливыми, например, А.А. Керсновский в «Истории русской армии» считает иначе. Как бы то ни было, А.М. Стессель воспитал достойного сына.

Части Киевского, Одесского и Полоцкого корпусов, прибывшие в Королевство С.Х.С., были сначала временно размещены в городах Панчево и Сисак на севере страны, а в июне 1920 года переведены в Сараево, где они разместились в казарме «Король Петр». Здание этой казармы сохранилось до нашего времени, оно находится практически в центре столицы Боснии и Герцеговины, недалеко от места покушения Гаврило Принципа на эрцгерцога Франц-Фердинанда. Корпус тогда получил название – «Сводный Русский кадетский корпус в Сербии».

Были и другие кадетские корпуса, вывезенные на Балканы. Так, Петровско-Полтавский корпус был в 1919 году эвакуирован во Владикавказ, а летом 1920 года совместно с Владикавказским корпусом – в Крым. Там, по приказу Главнокомандующего генерала П.Н. Врангеля корпуса были объединены под названием «Крымский кадетский корпус». Поздней осенью 1920 года корпус был эвакуирован из Крыма. Сохранился рассказ о некоторых обстоятельствах этой эвакуации. Она началась 1 ноября 1920 г., младшая рота была погружена на пароход «Константин», а основной состав — на паровую баржу «Хриси». Эту старую плоскодонку вообще не хотели использовать, но когда в порту не осталось судов, был отдан приказ эвакуировать корпус на этой барже. Судовые механики, не желая работать на белых, заявили, что машина неисправна. Им пригрозили расстрелом, и машина заработала. Директор корпуса генерал-лейтенант В.В. Римский-Корсаков, не доверяя команде судна, приказал двум кадетам, имевшим опыт службы на флоте, присмотреть за рулевым, чтобы тот не изменил курс.

Конечно, скоро выяснилось, что судно идет не в Константинополь, а в Одессу. Капитана и рулевого тут же арестовали, к штурвалу стал кадет М. Каратеев, восемь месяцев проплававший до поступления в кадетский корпус сигнальщиком на миноносце. Вместе с другим кадетом они направили судно в нужном направлении, но обнаружили, что показания компаса не верны. Рядом со штурвалом находились железные гири, сюжет прямо из Жюль Верна… Наконец, был взят верный курс.

На пятые сутки плавания пароход и баржа прибыли на рейд Константинополя. Здесь крымским кадетам предстояло испытание, которое они выдержали с честью. Когда судно остановилось на рейде, то на реях были подняты: «терпим голод» и «терпим жажду». Немного спустя к барже «Хриси» подошел британский корабль. На его верхней палубе был установлен киноаппарат, рядом стоял стол, с грудами ломтей белого хлеба. Здесь же находились нарядно одетые женщины и мужчины, среди них и один русский.

Кадеты ожидали, что их сфотографируют, а затем будут кормить, но, увы, британцы хотели снимать момент, когда кадетам будут бросать хлеб и они кинутся подбирать его с палубы. И вот, женщины начали кидать в толпу кадет ломти хлеба, настало секундное замешательство, но в этот миг старший кадет Л. Лазаревич крикнул: «Не прикасаться к этому хлебу! Эта сволочь хочет фотографировать «русских дикарей», дерущихся из-за еды». Ломти хлеба летели на палубу и на головы ребят, стоявших неподвижно, как будто не замечающих ничего. Оскорбленные британцы отошли от русской баржи, несолоно хлебавши…

 Долго пришлось стоять на рейде Константинополя, но, наконец, было получено известие, что кадет готово принять Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев. 8 декабря 1920 г. корпус прибыл в бухту Бакар Королевства С.Х.С. и оттуда по железной дороге перевезен в г. Стрнище. Крымский кадетский корпус расположился в бараках, построенных австрийцами для военнопленных, и в дальнейшем находился в Королевстве С.Х.С. в городе Белая Церковь, недалеко от границы с Румынией.

Располагавшийся в Новочеркасске Донской кадетский корпус был в феврале 1920 года эвакуирован, сначала на Суэцкий канал, потом в Болгарию, где в 1922 году был расформирован. Но многих кадет, больных тифом, вывезли из Новороссийска в Крым, оттуда в Королевство С.Х.С. в город Горажде (Босния) где они составили «Второй Донской кадетский корпус».

Особенной была судьба сибирских корпусов. Сибирский и Хабаровский кадетские корпуса были в 1922 году эвакуированы во Владивосток и размещены на острове Русском в воинских казармах. 25 октября 1922 года около 400 кадет были отправлены на кораблях в Шанхай. Командовал флотилией контр-адмирал Г.К. Старк. Немного слов об этом человеке.

Георгий Карлович Старк (1878-1950) был потомком старинного шотландского рода, его предки перешли на службу к Петру Великому в начале XVIII века. Отец Георгия, нотариус, был убит грабителями. Оставшись без отца, Георгий Старк поступил в Морской кадетский корпус в С.-Петербурге и окончил курс в 1898 году. В 1904 году был назначен минным офицером на крейсер «Аврора», участвовал в переходе эскадры адмирала З.П. Рожественского и в Цусимском сражении. Во время боя был ранен. Участвовал в Первой Мировой войне на Балтике, командовал эсминцами, дивизионами миноносцев, занимался установкой минных заграждений. В 1917 году получил чин контр-адмирала. Уволен в апреле 1918 года. Участник Гражданской войны – на Волге в составе армии комитета Учредительного Собрания, затем на Каме и Белой под началом адмирала Колчака. Сражался в Сибири в отрядах генерал-лейтенанта В.О. Каппеля. Перенес тиф. Был эвакуирован в Харбин, но в 1921 году прибыл во Владивосток, где возглавил Сибирскую военную флотилию. С ней он и ушел из Владивостока, вывозя беженцев, в том числе кадет сибирских корпусов. А потом, в эмиграции жил в Париже, где много лет работал водителем такси…

Флотилия из Владивостока направилась в порт Гензан на северо-востоке Кореи, потом, после месячной стоянки, перешла в порт Фузан (ныне Пусан, Корея). 2 декабря флотилия вышла в море и двинулась на юг. Во время прохождения Цусимского пролива на судах служили панихиды по русским морякам, погибшим в 1905 году, еще не зная о предстоящем испытании. Утром 4 декабря флотилию накрыл тайфун. Один из кораблей флотилии, вспомогательный крейсер «Лейтенант Дыдымов», погиб. Этот корабль, носивший гордое название «крейсер», был просто маленьким пароходом в 700 тонн водоизмещения, предназначенным для охраны котиковых промыслов от браконьеров и вооруженным несколькими малокалиберными пушками. Вместе с «Лейтенантом Дыдымовым» погиб 31 кадет из числа эвакуированных из Владивостока…

В ночь на 5 декабря флотилия подошла к Шанхаю. Здесь кадеты высадились на берег, а контр-адмирал Старк после тяжелых лишений (в Шанхае русским судам было отказано во всем, даже в пресной воде!), проведя ремонт, ушел на Филиппины. Кадеты Сибирского и Хабаровского корпусов провели два очень трудных года в Шанхае (деньги на пропитание зарабатывал кадетский оркестр). Наконец, 6 ноября 1924 года кадеты были вывезены из Шанхая, и, после пересечения огромных морских просторов, через месяц прибыли в адриатический порт Сплит. В 1925 году часть кадет была зачислена в Первый Русский корпус, другая часть – в Донской корпус. На этом закончилась история крушений и потерь, и началась жизнь вдали от России без перспективы скорого возвращения.

3. Становление корпуса

Даже в относительно благополучные времена организацию школы невозможно считать простым занятием, ведь требуется решать огромное количество разнообразных вопросов, таких, как учебная программа, учебные пособия, штат преподавателей, специальные кабинеты, библиотека, досуг учащихся, наконец, элементарные, но абсолютно необходимые проблемы питания, воды, электричества и т.п. Каково же это за рубежом, пусть и в гостеприимной, но бедной, понесшей огромные потери в войне стране? Всеми этими трудами пришлось руководить основателю и первому директору корпуса генерал-лейтенанту Б.В. Адамовичу. Надо немного рассказать об этом человеке.

Борис Викторович Адамович (1870-1936) происходил из дворян Полтавской губернии. Он был сыном офицера (дослужившегося в конце XIX века до генерал-майора) и родным братом известного поэта и литературного критика Георгия Адамовича. В 1890 году он окончил 2-е Константиновское военное училище и затем служил в Кексгольмском гренадерском полку. В 1901 получил чин подполковника. В 1904 году по собственному желанию перевелся в 123 пехотный Козловский полк, чтобы принять участие в войне. Сражался под Ляояном. После войны вернулся в лейб-гвардии Кексгольмский полк. Затем, с 1906 года – командир батальона в Киевском военном училище.

Здесь ненадолго остановимся. Получается, что еще в молодом возрасте Б.В. Адамович стал преподавателем военного училища. Тогда понятно, почему именно ему доверили руководство кадетским корпусом на чужбине. Еще понятнее это будет, если привести небольшую цитату из брошюры К.М. Перепеловского об истории Киевского военного училища –

«На место генерала Коссовича начальником училища был назначен генерального штаба генерал Константин Александрович Крылов, имевший репутацию энергичного и решительного начальника. Новый командир батальона, полковник лейб-гвардии Кексгольмского полка Борис Викторович Адамович, участник войны с Японией, отличался как чрезвычайной работоспособностью, так и неисчерпаемой энергией и умел импонировать подчиненным; всегда подтянутый, прекрасный гимнаст, он везде и всегда служил примером аккуратности и точности; обладал он и даром слова. Эти два человека, сыгравшие в училище большую и очень положительную роль, сразу же внесли в жизнь училища свое знание дела и твердую волю. …Новый начальник училища и командир батальона прежде всего принялись за внутренний распорядок училища. Все, без исключения, стороны жизни, учения, работы и отдыха юнкеров явились предметом строжайших и точнейших инструкций, выработанных полковником Адамовичем».

В 1909 году Б.В. Адамович был назначен начальником Виленского пехотного юнкерского училища, где мог и далее совершенствовать свои педагогические и организаторские способности. Следует отметить, что это назначение было осуществлено в воздаяние заслуг Бориса Викторовича в Киевском военном пехотном училище. В последующие годы он составил и опубликовал брошюру «Программа одиночной и групповой выправки и отдания чести». Вскоре эта работа по приказу Великого Князя Константина Константиновича (который был главным начальником военно-учебных заведений Российской империи) стала обязательным пособием для изучения в кадетских корпусах и военных училищах.

В 1913 году Б.В. Адамович был произведен в генерал-майоры. Вскоре началась Первая Мировая война. По личному распоряжению Николая II генерал Адамович был назначен командиром лейб-гвардии Кексгольмского полка для восстановления боевой части после тяжелых потерь, понесенных полком в Восточной Пруссии. В дальнейшем он командовал разными частями на фронте, а с 1916 года ведал подготовкой офицеров, инспектировал военные училища. Был награжден Георгиевским оружием. В 1917 году вышел в отставку с присвоением чина генерал-лейтенанта. Некоторое время жил на Украине, в Миргороде, но в 1919 прибыл в Добровольческую армию. Именно генерал Адамович был назначен директором «сводного кадетского корпуса», в состав которого вошли преподаватели и кадеты Одесского, Киевского и Полоцкого кадетских корпусов, вывезенные в январе 1920 года из Одессы и размещенные в казармах г. Сараево в Королевстве СХС. Это было вполне естественно, учитывая высокий авторитет и значительный педагогический опыт генерала.

То, что кадетский корпус в эмиграции состоялся, было прежде всего заслугой Бориса Викторовича Адамовича. Вообще, великой удачей следует считать то, что во главе корпуса встал заслуженный и опытный преподаватель. В результате, несмотря на все трудности, включавшие поначалу даже отсутствие электрического освещения, летом 1920 года занятия были начаты, а уже в августе был сделан первый выпуск. Занятия велись в основном по запискам преподавателей, так как книг и иных учебных пособий не было. Использовалась программа обучения, принятая в кадетских корпусах в 1915 году – так называемая «Программа пятнадцатого года». Она предусматривала семилетнее обучение, и в ее состав входили следующие предметы: Закон Божий, русский язык, французский язык, немецкий язык, латинский язык (с 5-го по 7-й класс), математика, начертательная геометрия (7-й класс), физика (с 3-го по 7-й классы), химия (с 6-го класса), космография (7-й класс), география (со 2-го по 7-й классы), история (с 3-го по 7-й классы), естествознание (с 1-го по 6 классы), законоведение (7-й класс), чистописание (1-й и 2-й классы), рисование (с 1-го по 6-й классы), пение (с 1-го по 3-й классы), гимнастика, фронт, танцы. В связи с пребыванием корпуса в Югославии были введены дополнительные предметы: сербский язык, география Югославии и история Югославии. Эти предметы преподавались учителями местных школ.

В 1922 году был введен 8-й класс. Это было вызвано необходимостью подготовить выпускников корпуса к продолжению образования в заграничных условиях. Российские военные училища более не существовали… Надо было привести обучение в соответствие с законами страны, обеспечить равноправие кадетского корпуса с другими средними учебными заведениями Королевства и получение выпускниками аттестата зрелости по законам страны. Комитет просвещения в Сараеве вскоре отметил почти полную тождественность учебного плана корпуса и местных государственных реальных школ, и летом 1923 года решением Министра просвещения Королевства С.Х.С. значение аттестата Русского кадетского корпуса была подтверждено. В 1924 году представитель Министра просвещения инспектировал выпускные экзамены и, прослушав устные ответы выпускников, сказал, что лучшим школам Королевства следует брать пример с Русского кадетского корпуса.

Первоначально корпус был подчинен Русской военной миссии, затем Высшему совету по делам военно-учебных заведений при Российской миссии, а с конца 1922 года – Министерству просвещения Королевства, где было образовано специальное отделение русских учебных заведений. Из-за смены правительства в стране это учреждение не состоялось, и уже в 1923 году был образован совет по делам русских учебных заведений при Державной Комиссии по делам русских беженцев, посредством которого решались все организационные и финансовые вопросы. Таким образом, корпус финансировался из бюджета Королевства С.Х.С., будучи официальным учебным заведением страны, при этом следует отметить, что среди воспитанников корпуса были и граждане Королевства.

С 1922 года в корпусе было три роты: первая (7 и 8 классы), вторая (с 4 по 6 класс) и третья (с 1 по 3 класс). С 1929 года, после утверждения Великого Князя Константина Константиновича шефом корпуса первая рота стала называться ротой Его Императорского Высочества. У каждой роты был командир и два воспитателя, все они –кадровые старшие офицеры (или, если по-старому, штаб-офицеры) Русской Императорской армии, преимущественно полковники и подполковники, имелись также запасные воспитатели. Во главе корпуса стояли директор, инспектор классов и законоучитель, бывший также настоятелем корпусного храма. Преподавательский корпус включал и офицеров, и штатских. Кроме того, в корпусе имелся медицинский и хозяйственно-административный персонал. Жалованье служащих корпуса было невелико.

4. Жизнь корпуса в Сараеве

Жизнь корпуса постепенно обустраивалась. В 1924 году появляются кружки: Константиновский литературно-художественный (уже в мае этого года выпустивший первый сборник произведений, преимущественно стихотворений воспитанников), Чигоринский шахматный. Приобретаются инструменты, и организуются духовой и струнный оркестры. Летом 1924 года корпус участвует в ремесленно-промышленной выставке Боснии и Герцеговины, получает диплом и золотую медаль за представленные экспонаты. Преподаватели и кадеты корпуса во главе с Б.В. Адамовичем совершают первые экскурсии по стране, которые вскоре становятся постоянными. Константиновский литературно-художественный кружок осуществляет постановки театральных пьес. Корпус в разное время посещают значительные лица – Донской атаман генерал-лейтенант Богаевский, Представитель Короля Александра I генерал-адъютант Хаджич, Главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России генерал-лейтенант Врангель.

В 1925 году в корпусе был утвержден музей. Надо сказать, что музей этот, постепенно расширяясь, стал одним из важнейших собраний русского зарубежья. Первоначально в него вошли спасенные в годы Гражданской войны знамена и реликвии никоторых кадетских корпусов. Потом музей пополнился экспонатами, связанными с жизнью генералов Корнилова и Врангеля, многими знаменами и реликвиями Русской армии, вещами, принадлежавшими Императору Александру II. К 1940 году в музее состояло около 4000 экспонатов.

В августе 1926 года произошло знаменательное событие – преподаватели и воспитанники корпуса во время экскурсии в Черногорию посетили Русский инвалидный дом в городке Рисан, на берегу Которского залива. Ныне множество русских туристов посещают черногорское побережье, но мало кто знает, что там доживали свои дни герои Первой Мировой, навсегда разлученные с родиной… Благодаря сохранившемуся описанию этой экскурсии мы можем хотя бы немного узнать об этой странице нашей истории. Вот некоторые выдержки из журнала экскурсии за 6-19 августа 1926 г.

«В глубине, с трех сторон охваченный серыми крутыми склонами 600-1000 метровых гребней, точно прокаленный, пронизанный солнцем, крохотный, безжизненный Рисан. Тишь во всем такая, что ее ощущаешь так, как будто можно слышать тишину.

Здесь, в Рисане, Русский беженский инвалидный дом – одна из русских усыпальниц Великой войны…

Как бы воспевая тишину Рисана, Петя еще издалека сыграл на корнете мелодичный и печальный сигнал: «Всадники-други, в поход собирайтесь»… Мы узнали вечером, что один из инвалидов, старый полковник Образцов, удил в это время где-то на берегу залива, услышал непостижимо нежданный русский сигнал, вслушался и упал на камни, рыдая…

Встречают наши квартирьеры и комендант Рисана, представляющийся директору корпуса по уставу. Пока устраиваемся, является приветствовать экскурсию старший инвалид, боевой комендант Осовца, украшенный Георгием, английским и бельгийским боевыми крестами, генерал Бржозовский».

Здесь надо остановиться. Генерал-лейтенант Николай Александрович Бржозовский – личность легендарная. В память о нем надо хотя бы немного рассказать о его жизни. Николай Бржозовский родился в 1857 году, закончил Полоцкую военную гимназию, а затем 2-е Константиновское военное училище, в 1876 году начал службу прапорщиком в 16-й артиллерийской бригаде. Боевое крещение получил в русско-турецкую войну 1877-1878, после окончания войны произведен в поручики. Далее продолжал службу, постепенно продвигаясь в чинах. В 1900-1901 годах участвовал в походе русских войск в Китай, получил чин подполковника за боевые отличия. После этого сражался в русско-японской войне 1904-1905 годов, был ранен и контужен, войну закончил в чине полковника (опять – за боевые отличия). Затем, с 1906 по 1911 года, командовал артиллерией крепости Ломжа. В 1911 году получил чин генерал-майора и новое назначение – командующего артиллерией крепости Осовец. Здесь он и встретил Первую Мировую войну.

Уже в сентябре 1914 года фронт подходит к крепости Осовец. Крепость выдерживает два штурма: в сентябре 1914 и в феврале-марте 1915 года Николай Александрович Бржозовский с 8 апреля этого года – комендант Осовца. И с эти периодом обороны крепости связаны два наиболее знаменитых, легендарных эпизода – отказ немецкому парламентеру, предлагавшему солидную сумму за сдачу крепости и мотивировавшему это предложение «экономией» снарядов, и, конечно, «атака мертвецов» 6 августа 1915 года во время третьего штурма крепости.

В связи с общим отступлением русской армии Осовец пришлось оставить 22 августа 1915 года. В конце 1915 года Н.А. Бржозовский получил чин генерал-лейтенанта, в 1916-1917 годах он командовал 44 армейским корпусом. В годы Гражданской войны он был участником Белого движения, воевал на севере России, был начальником гарнизона Архангельска, затем начальником обороны Архангельска. После оставления Архангельска был в эмиграции сначала в Норвегии, потом в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев.

Достоверных сведений о конце жизни Николая Александровича нет, неизвестны дата его смерти, а также местонахождение могилы. Во многих источниках говорится, что «в 20-х годах след доблестного генерала теряется» («Белая Россия», www.belrussia.ru). Однако здесь можно сделать небольшое уточнение. Газета «Русский Вестник» (Черногория) за 9 января 2017 года указывает, что в муниципальном архиве города Херцег-Нови (Черногория) сохранилось прошение от 23 мая 1930 года, в котором администрация дома просит выдать русским инвалидам справки о безработице, чтобы трудоспособные жильцы могли подрабатывать в свободное время. К этому документу приложен список инвалидов, живших в Рисанском доме. В начале списка значится Николай Александрович Бржозовский, следовательно, он дожил до 73-летнего возраста.

Вернемся к экскурсии, организованной Борисом Викторовичем Адамовичем в 1926 году. Вот еще цитата из журнала той экскурсии:

«Инвалидный дом – в середине города. Это 4-этажный, с очень низкими этажами, «каменный мешок» с каменным двориком, сжатый такими же соседними домами. Входим в их двор, где на столах приготовлен обед. Одни встречают шпалерами в проходике во двор, другие, не могущие выходить, свешиваются с парапетов и из окон во двор.

Впечатление резкое и незабываемое. Это настоящие инвалиды. Калеки и старцы. Люди без рук, без ног, на костылях, слепые с палками, абсолютно глухие… Живые трупы, не люди, а растения, и они же живые реликвии Русской Армии, занесенные сюда, на край славянского разселения, чтобы и здесь была русская усыпальница…»

Хочешь не хочешь, а вспомнишь тут историю инвалидного дома на Валааме, где доживали свои годы искалеченные ветераны Великой Отечественной. И никакие суворовцы, никакие нахимовцы не приезжали к ним, да и не знали о них! Они так и умирали, забытые всеми, забытые всей страной. В контрасте с этим особенно видно значение дела директора корпуса Б.В. Адамовича. Но продолжим цитировать.

«Директор корпуса говорит речь, укрепляющую в разумении кадет сущность необыкновенной встречи, оценивающую жертву, принесенную инвалидами Родине, безнадежность для них спасения и награды, и утешающую их верой в принятие молодежью их святого завета. Кадеты отвечают восторженно-ласковым к инвалидам «ура»; генерал Бржозовский начинает отвечать и опускается в рыданиях на скамейку…»

В завершение рассказа об инвалидном доме в Рисане приведу тот самый список инвалидов от 1930 года, опубликованный «Русским Вестником». Пусть это будет и знак памяти, и посильная помощь тем, кто занимается нашей историей. Итак:

Генерал-лейтенант Николай Александрович Бржозовский, генерал-лейтенант Владимир Александрович Карцов, генерал Василий Михайлович Бобрышев, генерал Владимир Федорович Коваленко, генерал-майор Александр Иванович Костенко, полковник Всеволод Иванович Образцов, генерал Андрей А. Енин, генерал Михаил И. Косынкин, полковник Илья С. Афанасьев, полковник Петр М. Арсеньев, подполковник Филипп Варфоломеевич Гембицкий, полковник Георгий А. Гудков, штаб-ротмистр Николай Васильевич Гуржин, капитан Леонид Сергеевич Демчинский, полковник кавалерии Александр Амвросьевич Котляревский, полковник Лев Иванович Озолинг, полковник Александр Данилович Подлипский, капитан Федор Григорьевич Потресов, подполковник Сергей Павлович Путов, полковник Анатолий Федорович Голдрин, полковник Михаил Д. Неминущий, полковник Виктор Григорьевич Рожалин, полковник Петр Петрович Халаев, капитан Георгий Николаевич Губский, капитан Петр Григорьевич Хильченко, полковник Александр Федорович Левашов, капитан Федор Петрович Наумов,

поручик Иван Михайлович Афонченко, подпоручик Иван П. Ивонин, подпоручик Дмитрий Федорович Феоктистов, подпоручик Эдуард И. Лисовский, фельдфебель Константин С. Радченко, рядовой Абдул Амаров, подпоручик Василий Сергеевич Азлин, рядовой Игнатий И. Душечкин, поручик Александр К. Россосо, рядовой Евдоким И. Степаненко, полковник Эмиль Г. Гиршфельд, рядовой Николай Г. Криворогов, всего 39 человек.

Еще несколько имен известны из других источников. Это, по-видимому, те, кто умерли до 1930 года. В журнале экскурсии кадетского корпуса 1926 года есть и такие слова:

«Директор корпуса встречает знакомых: глухого полковника Иванова лейб-гвардии Волынского полка, которому в течение всего обеда пишет на бумажке вопросы и ответы, вспоминая общие молодые годы в Варшаве, и своего бывшего воспитанника – фельдфебеля 1-й роты Киевского военного училища выпуска 1910 года, есаула Стракача, вышедшего в 6-й Пластунский Е. И. В. батальон, израненного, искалеченного, отравленного газами и почти слепого, взятого после ранений в Собственный Его Величества полк, переведенного позже в Собственный Е. В. Конвой и здесь завершающего свои молодые годы».

Кроме того, в реестре Сербской православной церкви в период с 1922 по 1930 годы в инвалидном доме в Рисане внесены следующие записи:

«Константин Овсеков, подпоручик Русской Армии, родившийся в 1895 году в Сормово Нижегородской губернии, умер 25 сентября 1922 года, похоронен на военном кладбище в Шкаляри; Зимин Константин Николаевич, родившийся в Петрограде в 1852 году, художник, профессор художественной академии в Петрограде, умер на рождество, 7 января 1924 года в военном госпитале Котора, похоронен на православном кладбище в Шкаляри; Песле Херберт Петрович, родившийся в 1895 году, поручик Русской Армии, военный инвалид, переселенный из панчевского инвалидного дома, умер 19 апреля 1928 года в военном госпитале в Которе, похоронен на православном кладбище в Шкаляри». Других данных мне не известно. Местом упокоения инвалидов могут быть любые православные кладбища Рисана, но сейчас, после стольких лет, разыскать русские могилы будет нелегко.

О жизни корпуса дает представление его хроника за 1920-1940 годы, приведенная в Шестой (юбилейной) Кадетской Памятке (1940). Вот некоторые выдержки оттуда:

1926, июль. Постановка Константиновским литературно-художественным кружком под руководством подполковника М.А. Левитского, пьесы Чехова «Три сестры».

1927, апрель. Лекция проф. А.А. Кизеветтера «Пути русской культуры». Справка – Александр Александрович Кизеветтер (1866-1933), русский историк, публицист, политический деятель, председатель Русского Исторического Общества в 1932—1933 годах. В эмиграции жил в Праге, читал лекции в Карловом университете. Известен многочисленными работами по истории России (правление Ивана Грозного, Иван Федоров и начало книгопечатания в России, посадская община в России XVIII века, начало русского театра, Русский Север и его роль в истории России).

1927, апрель. Торжественное собрание в зале корпуса Сараевского отдела общества русских офицеров, посвященное 50-летию начала Русско-Турецкой войны.

1927, май. Литературное утро поэта К.И. Оленина. Справка – Константин Иванович Оленин (1881 – после 1939), русский поэт и публицист, участник Гражданской войны (в составе Добровольческой армии). Привожу одно стихотворение Константина Оленина –

Пролог

Когда в Сараеве погиб наследник трона,

А во Владимире был просто летний день,

На тучных пастбищах медлительного Дона

Стада черкасские отбрасывали тень.

Из Средней Азии тянулись караваны,

На дальнем севере звонил сосновый скит,

Дымили фабрики, маячили курганы,

Колеса дряхлые ворчали у ракит.

Сады вишневые к себе манили око,

По юной поросли стыдливый говор шел,

Под небом родины, как патриарх востока,

Старик на пасеке внимал гуденью пчел…

Ни во Владимире, ни на низовьях Дона

Никто не чувствовал, что догорает свет,

Что солнце радости уходит с небосклона,

И Бог скрывается на много, много лет.

1927, сентябрь. Основание музыкального кружка

1927, сентябрь. Лекция проф. М.П. Чубинского: «Эмиграция, и ее задачи». Справка - Михаил Павлович Чубинский (1871-1943) – русский ученый, правовед. Известен трудами по юриспруденции, а также публицистической деятельностью в составе Союза русских писателей и журналистов в Югославии.

1927, ноябрь. Молебен о спасении Державы Российской по случаю 10-летия захвата власти большевиками.

1927, декабрь. Участие струнного оркестра, квартета и танцоров в программе концерта Русского общества в пользу госпиталя в гор. Панчево.

1928, январь. Торжественное собрание, посвященного 50-летию Русско-турецкой войны. Выставка. Демонстрирование проекционным фонарем картин Союза офицеров Л.-Гв. Преображенского полка, чтение директором корпуса его рассказа «Дочь Л.-Гв. Кексгольмского полка».

1928, апрель. Первый гимнастический праздник в манеже. Выдача призов Общества офицеров.

1928, май. Сообщение Союза русских писателей и журналистов в Югославии о присуждении кадету Х выпуска Кириллу Евреинову (ум. в 1980 году в Нью-Йорке) первой премии за стихотворение «Снежные хлопья», представленное на поэтический конкурс Кадетского корпуса и позднее напечатанного в ряде русских эмигрантских журналов. Вот эти стихи –

Снежные хлопья

Снежные хлопья на темных деревьях нависли,

Звезды-снежинки, бесшумно мелькая, летят,

Острой тоскою пронизаны скорбные мысли,

Жутко таящие верный, но медленный яд.

Может быть, тучи, гонимые ветром восточным,

Слезы замученных в этих снежинках несли.

С ними сольются и смерзнуть под небом полночным

Горькие слезы изгнанников Русской земли.

Снежною далью, величием русской равнины

Веют снежинки, мелькая в безвыходной мгле;

С ними примчались под небо суровой чужбины

Чудные сказки о Русской далекой земле.

Русские души, томимые скорбью и гневом,

В час, когда думы поникшие головы жгут,

Чутко внимают восточного ветра напевам,

Верят и чуда с надеждою тайною ждут.

1928, май. Торжественное собрание в зале корпуса и выставка в приемной комнате, посвященная памяти Главнокомандующего Русской Армией генерала барона П.Н. Врангеля. «Заключительное слово» директора корпуса, «Воспоминания» генерал-майора А.Г. Попова, сообщение председателя Русской колонии об учреждении русскими эмигрантами в Сараеве премии имени генерала Врангеля в Русском Кадетском корпусе.

1928, июль. Посещение корпуса экскурсией воспитанниц 1-й Русско-Сербской девичьей гимназии из гор. Велика Кикинда.

1928, июль. Присутствие сводного взвода кадет на торжественной панихиде по случаю 10-летия убиения Государя Императора Николая II и Царской Семьи.

1928, сентябрь. Спектакль «Русского кружка любителей драматического искусства» на новой сцене Константиновского литературно-художественного кружка по случаю 100-летия со дня рождения графа Л.Н. Толстого.

1928, декабрь. Восьмой корпусный праздник. Принятие парада Представителем Его Величества Короля Александра I генералом Стойшичем.

Как можно видеть, в корпусе шла активная культурная жизнь. Вместе с тем, количество воспитанников корпуса постепенно уменьшалось, пришлось сократить часть начальных классов, так как попросту не было, или почти не было детей. Увы, такова была реальность эмиграции. Притом нужно отметить теплое и дружественное отношение к русским эмигрантам, в первую очередь со стороны сербов. Немного слов об этом.

Глава государства, король Александр I Карагеоргиевич сам получил кадетское воспитание, в Санкт-Петербурге, в Пажеском корпусе (окончил в 1906 году). Отношение его к русским беженцам общеизвестно. Такого же отношения придерживались многие другие государственные деятели Королевства. Приведу выдержку из речи виднейшего сербского политика первой четверти ХХ века, премьер-министра Сербии, а затем и Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев Николы Пашича, произнесенной им в 1922 году –

«Мы, сербы, а также и другие наши братья, которых нам довелось освободить и объединить, мы все благодарны великому русскому народу, поспешившему нам на помощь от погибели, которой нам угрожала Австро-Венгрия, объявив войну. Если бы Россия не совершила этого, если бы не встала на нашу защиту, мы бы погибли. Мы этого не можем забыть. Мы сейчас приняли русских эмигрантов, и мы их принимаем без различия, к какой партии они принадлежат, мы в это не вмешиваемся. Мы только желаем, чтобы они остались у нас, мы их примем, как своих братьев, и пусть они располагают свободой».

Чрезвычайно интересно заглянуть в книгу почетных посетителей корпуса. Привожу некоторые выдержки.

«В день награждения Сербской добровольческой дивизии орденом Св. Георгия 4 степени за совместную братскую борьбу сербов и русских против общего врага в Добрудже в 1916 году, и в память об этом боевом и кровном братстве и его общем деле, выразившемся в нашем единстве и свободе в нашей единой родине сербов, хорватов и словенцев». Генерал Стеван Хаджич, почетный адъютант Е.В. Короля. 17 марта 1921 г. (здесь и далее все сербские тексты даны в моем переводе).

«Душою русского солдата я отдохнул в стенах Русского Кадетского Корпуса». Генерал Врангель. 28 сентября 1922 г.

«Христос Воскресе.

«Благочестие на все полезно, имея обетование для жизни будущей и настоящей» – говорит Св. Ап. Павел (I Тим. IV). Это знали строители земли Русской прежде. Это показал на примере покровитель Корпуса Св. Благоверный Князь Александр Невский. Но это стали забывать наши деды и отцы. И в результате мы дошли до разрушительного большевизма. Скорби научили теперь нас этому снова, и потому верую, что Россия будет еще не только могучей, но и святой. И такими должны быть кадеты здесь, за границей. И они идут уже, слава Богу, по этому пути почитания «заветов родной старины». Вениамин, Епископ Армии. 18 апреля 1923 г. (Справка – епископ, позднее митрополит Вениамин (Иван Афанасьевич Федченков) (1880-1961), архиерей, православный подвижник, миссионер, духовный писатель, крупный деятель русской эмиграции, с 1945 года иерарх Русской Православной Церкви в СССР).

«С искренним удовольствием посетил Русский Кадетский Корпус и на братской сербской земле вспомнил свои давно минувшие годы в Донском Императора Александра III Кадетском Корпусе». Донской Атаман, генерал-лейтенант Богаевский. 4 мая 1923 г. (Справка – Африкан Петрович Богаевский (1873-1934), участник Первой Мировой и Гражданской войн, награжден Георгиевским оружием, кавалер Ордена Св. Георгия IV степени, кавалер Ордена Почетного Легиона, был также награжден знаком отличия Ледяного Похода).

«Будучи представителем Министра просвещения на экзаменационной сессии в июне 1924 года, был несказанно рад видеть прекрасный труд воспитателей и преподавателей Русского Кадетского Корпуса и их отеческую заботу о сынах Великой России, которые посвятят свои силы и знания счастью и обновлению своей родины». Джоко Ковачевич, инспектор. 24 июня 1924 г.

«Самое отрадное впечатление вынес я из трехдневного пребывания в Русском Корпусе в Сараеве. Не только внешняя идеальная дисциплина, но и духовное настроение кадет, патриотическое, православное и трудовое, приводит в умиление наблюдателя их жизни и всего строя Корпуса. Да будет Господь милостив к г. Директору, учащим и учащимся за это воспроизведение картины Русской военной семьи и да осуществит их светлые надежды о возвращении на родину и восстановлении ее на исторических Русских твердях». Митрополит Антоний. 22 марта 1925 г. (Справка – митрополит Антоний (Алексей Павлович Храповицкий) (1863-1936), богослов, философ, активный сторонник восстановления Патриаршества в России, один из трех кандидатов на престол Патриарха в 1917 году, председатель Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за рубежом).

«С радостным славянским восторгом ощущаю в Русском Кадетском Корпусе в Сараеве, как передо мной воскресает древнее величие русского народа. И потому все больше верю в его блистательное будущее». Представитель Министра просвещения, профессор Белградского Университета, д-р Миодраг Ибровац. 18 июня 1926 г. (Справка – Миодраг Ибровац (1885-1973), филолог, литературовед, исследователь творчества ренессансных поэтов Дубровника, поэзии Ж.-М. Эредиа, составитель Антологии югославской поэзии, переводчик с французского (Альфонс Доде, Блэз Паскаль),

«Вот пример, как в самых тяжких обстоятельствах надо служить великим идеалам и учить любви к народу и отчизне». Мирко Попович, бывший директор гимназии, пенсионер. 7 сентября 1928 г.

5. Корпус в Белой Церкви

В 1929 году произошло объединение Русского и Крымского кадетских корпусов, утверждение названия «Первый Русский кадетский корпус» и перевод его из Сараево в гор. Белая Церковь, на востоке Сербии вблизи границы с Румынией. Корпус разместился в большом трехэтажном здании, внутреннее убранство которого можно представить по многочисленным сохранившимся фотографиям. Здесь кадетский корпус находился вплоть до 1944 года.

Наиболее общее впечатление гостей корпуса от увиденного можно передать словами – «уголок России». Вероятно, это ощущение было таким же, какое пришлось испытать мне при посещении в январе 2013 года собора Александра Невского в Париже. Намоленный собор, где отпевали Шаляпина и Бунина, поразил меня не только множеством реликвий, не только красотой убранства, но и тем, практически непередаваемым ни мыслью, ни словом, но принимаемым душою чувством Родины. Это чувство – даже больше, чем кровное, они не определяется происхождением, генетикой, какими-либо еще материальными причинами. Оно – духовно в высшей степени этого слова.

Да, чувства не передать, но рассказать о здании корпуса в Белой Церкви надо. Вот краткие выдержки из Шестой кадетской памятки 1940 года.

«Стены полны фотографий, снимков с бывших в корпусе театральных постановок. Очень редкая коллекция снимков коронации Императора Николая II, обращает внимание икона-складень Св. Николая старинной работы. В парадном зале корпуса производит большое впечатление картина Кремля, талантливо исполненная кадетом Крымского корпуса Прутковым».

Эта картина была написана на раздвижной деревянной стене, за которой был вход в храм кадетского корпуса – церковь Св. Равноапостольных Константина и Елены. Иконостас храма был выполнен кадетами Титовым и Прутковым.

«В противоположном конце зала постоянная сцена, весь плафон ее расписан иллюстрациями русских сказок: «Жар-Птица», «Избушка на курьих ножках» работы кадета Крымского корпуса барона Корфа. Весь зал украшен по нашей традиции портретами наших Императоров, Короля (имеется в виду Александр I Карагеоргиевич), героев 1812 года, Шефа корпуса, генерала Врангеля».

Кроме этого, потолочные арки зала были украшены выведенными славянской вязью девизами. Вот некоторые из них:

«Помните, чье имя носите (девиз корпуса). Рассеяны, но не расторгнуты. Жизнь родине, честь никому. Один в поле – и тот воин. Храбрым бессмертие. Только та страна и сильна, которая свято чтит заветы родной старины. Не в силе Бог, а в правде».

А также, на колоннах парадной лестницы были гербы Югославии и России (последний – с пограничного столба на русско-австрийской границе). На среднем этаже было три широких коридора: Полоцкий, Киевский и Одесский. Имелись следующие учебные кабинеты: физический, химический, естественной истории, а также классы рисования и музыки. В кабинетах были различные приборы, вытяжной шкаф, микроскопы, в кабинете естественной истории, кроме того, находились коллекции минералов, собранных кадетами во время экскурсий. В кадетском корпусе было два оркестра: медный духовой (около 30 инструментов) и балалаечный. Средства на кабинеты были выделены Правительственным Уполномоченным и генералом Врангелем, с постепенным пополнением на сметные ассигнования Державной Комиссии Югославии по делам русских беженцев, когда корпус перешел в ее ведение. В здании, помимо кабинетов и классов, располагались гимнастический зал, музей, типография, переплетная мастерская, библиотека, лазарет.

О библиотеке корпуса стоит рассказать отдельно. Собиралась она с самого первого года существования корпуса в Югославии. В первые же дни пребывания в Сараево была куплена пачка старых русских «толстых» журналов: «Вестник Европы», «Исторический Вестник», «Русская Старина». В Сараево были семьи, дружественные к русским, были воспитанницы Русского института в Цетинье (Черногория). У одной из них была куплена целая библиотека из журнала «Нива» со всеми приложениями за 10 - 12 лет. Основой библиотеки стали книги из ликвидированного склада Сытина в гор. София. Покупались и присылались книги из разных стран и государств: из Америки, Манчжурии, Китая, Европы Главная масса книг была получена из европейских стран, особенно соседей России (Польши, Прибалтики, Румынии). Поначалу все книги помещались в одном шкафу с канцелярией, и в массе являлись произведениями для детей, но в короткое время библиотека разрослась. Имелась фундаментальная библиотека (более 4000 книг), ротные библиотеки (до 1000 книг в каждой), а также библиотеки французских, немецких и сербских книг (около 500 книг в каждой).

Жизнь корпуса в Белой Церкви быстро наладилась. Обратимся вновь к хронике корпуса, отмечая наиболее значимые события.

1929, октябрь. Участие директора корпуса, 4 воспитателей и 55 кадет в погребении праха генерала Врангеля в Белграде.

1929, декабрь. Доклад проф. Лаппо на тему «Александр Невский». Справка – Иван Иванович Лаппо (1869-1944) – русский историк, профессор Юрьевского университета. В эмиграции – профессор каунасского университета, автор многочисленных трудов по истории Древней Руси и Великого княжества Литовского.

1930, май. Торжественная встреча корпусом Председателя Российского Общевоинского Союза генерала Е.К. Миллера.

1930, октябрь. Посещение корпуса княгиней Татьяной Константиновной, дочерью августейшего Шефа корпуса.

1930, декабрь. Посещение корпуса поэтом Игорем Северяниным и чтение им своих произведений. Справка – Игорь Северянин в ходе поездки в Югославию опубликовал сборник стихотворений «Классические розы». Эта книга открывается одноименным стихотворением, тем самым, с эпиграфом из Мятлева – «как хороши, как свежи были розы…». Вероятно, поэт читал его на этом вечере –

В те времена, когда роились грезы

В сердцах людей, прозрачны и ясны,

Как хороши, как свежи были розы

Моей любви, и славы и весны!

Прошли лета, и всюду льются слезы…

Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…

Как хороши, как свежи ныне розы

Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут – уже стихают грозы.

Вернуться в дом Россия ищет троп.

Как хороши, как свежи будет розы

Моей страной мне брошенные в гроб!

1931, март. Доклад директора корпуса о русской национальной музыке, иллюстрируемый музыкальными образцами с граммофонных пластинок и соответствующими картинами.

1931, сентябрь. Пожертвование корпусом в пользу населения местностей, пострадавших от засухи, 1600 динар, из которых 1000 дин. составилось от сокращения, по желанию кадет, расходов на их довольствие, а 600 дин. пожертвованы служащими.

1932, сентябрь. Осмотр кадетами корпуса, во главе с директором, аэродрома местной военной школы воздухоплавания и бомбардирования.

1933, июнь. Лекция профессора Н.А. Пушина «Ядовитые газы». Справка – Николай Антонович Пушин (1875-1947), химик и технолог, профессор Санкт-Петербургского электротехнического университета. Впервые получил алюминий из русского сырья путем электролиза расплавов. В годы Первой Мировой войны занимался проблемами химического оружия, производства хлора, оптического стекла. В эмиграции – профессор технического факультета Белградского университета.

1933, сентябрь. Концерт оперной певицы М.Н. Кузнецовой в Русском девичьем институте, совместно с хором кадет корпуса. Справка – Мария Николаевна Кузнецова-Бенуа (1880-1966), оперная певица (сопрано) и танцовщица, солистка Мариинского театра, участница «Русских сезонов» Сергея Дягилева, одна из самых знаменитых певиц дореволюционной России. В эмиграции была солисткой Стокгольмской оперы, театра Ковент-Гарден, Парижской оперы.

1934, март. Литературный вечер по случаю 75-летия со дня рождения Августейшего Шефа корпуса Великого Князя Константина Константиновича. Программа составлена из произведений Великого Князя. Доклад директора корпуса: «Поэт К. Р.»

1934, октябрь. Панихида по Блаженнопочившем Короле Александре I. Справка – 9 октября 1934 г. Александр I Карагеоргиевич и французский министр иностранных дел Луи Барту были убиты в Марселе боевиком македонской террористической организации, связанной с хорватскими усташами (националистическая профашистская организация, позднее активно сотрудничавшая с нацистами).

1935, май. Вечер русских драматических артистов г-жи Ведринской и г. Черепова. Справка – Мария Андреевна Ведринская (1877-1948), актриса Василеостровского народного театра, Театра В.Ф. Комиссаржевской, Александринского театра, в эмиграции актриса Рижского Русского драматического театра.

1936, март. Кончина директора корпуса генерал-лейтенанта Б.В. Адамовича, последовавшая в Военной больнице в городе Сараево.

Смерть Бориса Викторовича Адамовича стала тяжелой утратой для корпуса. Организатор, замечательный педагог, энциклопедически образованный, увлеченный и яркий человек, он, конечно, был душой всего дела. Чего стоит один перечень его докладов! А организованные им экскурсии, о которых я уже говорил… Хорошо еще вспомнить заветы Б.В. Адамовича кадетам. Вот они:

ШЕСТЬДЕСЯТ СЕМЬ МОИХ ЗАВЕТОВ

кадетам Первого Русского Великого Князя

Константина Константиновича кадетского корпуса.

I. САМОЕ ГЛАВНОЕ

1. Быть верными старой России и относиться уважительно к ее прошлому. 2. Быть верными Югославии. 3. Уважать религии. 4. Уважать русские старые обычаи. 5. Охранять нашу национальность. 6. Помнить, чье имя носим (России, Святого Благоверного и Великого Князя Александра Невского и Шефа Корпуса). 7. Сохранять русский воинский строй и выправку. 8. Подчиняться не рабами, а доброй волей.

II. ОТНОШЕНИЕ К КОРПУСУ

9. Любить корпус, как любят старые кадеты. 10. Не грязнить гнездо и будущие воспоминания о своем детстве, отрочестве и юности. 11. Оберегать дом корпуса и все в нем. 12. Соблюдать в корпусе гостеприимство к старым кадетам. 13. Не набрасывать тень на кадет своим поведением вне корпуса. 14. Соблюдать форменность кадетской одежды.

III. ОБЛИК КАДЕТА

15. Быть бодрым. 16. Закалять свою волю. 17. «Терпеть безропотно лишенья». 18. Быть везде и всегда с поднятым забралом. 19. Смотреть людям в глаза. 20. Быть честным во всем. 21. Помнить, что честен в великом лишь честный в малом. 22. Не обманывать. 23. Не лгать. 24. Не хвастаться. 25. Не хамствовать. 26. Не быть грубым. 27. Быть приличным. 28. Не сквернословить. 29. Не опускаться. 30. Быть чистоплотным. 31. Держаться скромно. 32. Соблюдать трезвость. 33. Знать свои недостатки. 34. Не оправдываться ни тем, что «все по-волчьи воют», ни тем, «что один в поле не воин». 35. Быть, а не казаться. 36. Быть благодарным.

IV. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

37. Помогать товарищам. 38. Не завидовать. 39. Поддерживать выдающихся. 40. Не нарушать прав собственности. 41. Делиться. 42. Не делать бесчестного ни ради товарищества. 43. Не подводить товарищей под ответ за свои проступки. 44. Не преклонять служебный долг перед долгом товарищества. 45. Почитать требующего по долгу службы. 46. Не оскорблять. 47. Помнить: оскорбление товарища оскорбляет товарищество. 48. Поддерживать взаимную уважительность. 49. Младшим не драться, старшим не расправляться насилием. 50. Уважать молящегося. 51. Охранять младших кадет как братьев. 52. Если загрязнился, не грязнить чистых. 53. Не соблазнять «малых сих». 54. Не дружить во вред товариществу. 55. Не образовывать партий. 56. Поссорившись, думать о мире. 57. Не доносить и не сплетничать. 58. Выдавать через старших: антинационалистов, развратников, развращающих, хулящих корпус и воров.

V. ИЗ ПРАВИЛ ОБЩЕЖИТИЯ

59. Не лишать товарищей удобств общежития. 60. Стеснять себя, чтобы не стеснять товарищей. 61. Не бояться быть вежливым. 62. Уважать чужое горе, печаль, радость и веселье, отдых, сон, труд и покой. 63. Не выдавать грубостью и руганью своей ненаходчивости и ограниченности. 64. Не барствовать перед прислугой. 65. Не брать пищу до раздачи. 66. Соблюдать за едой приличие. 67. Не проявлять и не вызывать брезгливость.

Директор корпуса генерал-лейтенант Б. Адамович.

День праздника роты Его Высочества 1934 года.

Сохранилось немало воспоминаний воспитанников корпуса о генерале Адамовиче. Так, Г.П. Левчук пишет: «присутствие Адамовича чувствовалось всегда. Когда он выходил из своего кабинета, это был действительно «выход». Кто не помнит в старших классах во время вечерних занятий – в полной тишине вдруг раздавались размеренные шаги с малиновым звоном шпор идущего по длинному коридору корпуса генерала. Сердце слегка замирало. Все в классе еще больше притихали и надеялись, что пронесет нелегкая… Адамович был всегда подтянутым и очень аккуратным и, вероятно, поэтому не переносил расхлябанных кадет. Генерал умел внушить трепет, Я помню, как накануне корпусного праздника мы старались изо всех сил аккуратно маршировать на репетиции парада. И он заставлял маршировку повторять. Зато на самом параде при королевском представителе все проходило щегольски и безукоризненно».

По словам Валентина Мантулина (XIX выпуск), «генерал был организатором, создателем и пионером. На посту директора он являлся дипломатом, Калитой, экономом, просителем и ходатаем при королевском дворе, при Державной комиссии, в Министерстве просвещения, у Военного агента и в широких слоях общественности. Он понимал, что Корпуса в опасности. Их ликвидируют, и скоро останется только один корпус. Б.В.Адамович направил все свои силы на сохранение кадетского корпуса, так как прекрасно понимал, что наше будущее заключается в правильном воспитании детей. Он понимал, что все эмигрантские учреждения погибнут, если не будет смены…Защищая этот питомник, генерал Б.В.Адамович погиб». В. Мантулин имеет в виду то, что многолетняя борьба за существование кадетского корпуса подорвала здоровье старого генерала.

А. Слезкин приводит слова из письма Б.В.Адамовича, написанного в начале марта 1935 г.: «Что значит для меня конец корпуса? Это мое детище. Ему и моему директорству исполняется 15 лет… Утешаюсь одним: я отслужил России последнюю службу, продлив ее отпрыск на 15 лет. Жаль корпуса. Он в блестящем состоянии. Я не думал, что он будет так прекрасен ко времени моей смерти. Жизнь с кадетами ныне такая же радостная, как с виленцами, теперь, когда я уверен в их отношении ко мне».

Известен и такой случай. Однажды кадеты узнали, что директор корпуса отправляется в Белград на аудиенцию с королем Александром I. Они решили выразить директору свою благодарность и пожелать ему удачи в достижении цели его поездки (а целью было будущее корпуса). Директор должен был выехать к вечернему поезду. Старшие кадеты уговорили дежурных офицеров и воспитателей не выходить из дежурных комнат и классов во время вечерних занятий и не обращать внимания на отсутствующих. С началом вечерних занятий музыканты корпуса «выкрали» духовые инструменты и бесшумно построились в темноте на плацу между дверью, откуда должен был выйти директор, и выездными воротами. В тот момент, когда Б.В. Адамович ступил на плац, оркестр грянул марш «Наш полк». От неожиданности генерал застыл на секунду, затем приложил руку к головному убору и молча прошел к выходу. Югославские караульные были удивлены тем, что генерал, выходя с территории корпуса, вытирал слезы. Б.В. Адамович вернулся из Белграда через несколько дней с хорошими новостями.

Завершая рассказ о Б.В. Адамовиче, хочу привести цитату из воспоминаний Ю.Б. Мордвинкина, кадета XXVI (незаконченного) выпуска –

«Самым большим событием в корпусе был Корпусной праздник, который праздновался 6-го декабря, в день памяти кончины Св. Благоверного Князя Александра Невского, девиз которого был: «Не в силе Бог, а в правде». Вот что сказал генерал-лейтенант Адамович, первый директор кадетского корпуса заграницей во время первого празднования корпусного праздника: «Когда во Владимире, где Князь Александр Невский был Великим Князем, была получена весть о его кончине, митрополит Кирилл сказал народу – «Зашло солнце земли Русской!» и народ ответил воплем: «Погибаем мы!» Не повторяйте этих слов отчаяния, но со словами Князя Александра Невского – «Не в силе Бог, а в правде!» и под святым покровом его, собирайся в жизнь, моя малая кадетская дружина, молись и добивайся, чтобы снова взошло солнце Русской земли. Вот зачем наш праздник в день Св. Благоверного Князя Александра Невского!»

После кончины Б.В. Адамовича новым директором корпуса стал генерал-майор А.Г. Попов. Пора рассказать о нем. Александр Григорьевич Попов (1884-1968) был уроженцем г. Ейска. Окончил в родном городе реальное училище, а затем Киевское военное училище, откуда был выпущен в 1905 году в чине подпоручика. Далее служил в Ташкента, потом, в 1909 году поступил в Александровскую военную юридическую академию. После этого служил в Одессе, а далее в Санкт-Петербурге делопроизводителем начальника отдела Главного военно-судного управления.

После революции Александр Григорьевич, как и многие другие офицеры, отправился на юг России, желая присоединиться к силам сопротивления большевикам. В начале 1918 года он приехал в Кисловодск, там через некоторое время вступил в партизанский отряд А.Г. Шкуро, а в конце года был вызван в штаб А. И. Деникина. О дальнейшем рассказывает сам Главнокомандующий Добровольческой армии:

«В крае только что начинали восстанавливаться суд и гражданская власть: в армии не было пока военных юристов; суд в ней был поэтому упрощенный, далеко не совершенный: полковой – нормального типа, и военно-полевой. В нашей исключительной обстановке этот последний в буквальном смысле слова мог только казнить или миловать. Смертная казнь как высшая мера наказания была всецело во власти суда. Но, подчиненные общей психологии, и начальники, и суды были милостивы к своим и суровы к чужим». Чтобы избежать волны кровавых расправ, был сделан элегантный ход. В Уголовное Уложение царской России, действующее на территориях, занятых белыми войсками, была введена новая статья, предусматривающая наказание для тех, кто сотрудничал с войсками или органами советской власти. Одновременно были созданы судебно-следственные комиссии по расследованию нарушений этой статьи. Они могли накладывать взыскания от полутора лет тюремного заключения до денежного штрафа. Это спасло многих людей от горькой участи. Окончательное решение по смертным приговорам принимал исключительно главнокомандующий, который предпочитал смягчать их. Только с 24 января по 6 февраля 1919 года судебно-следственные комиссии рассмотрели 705 дел. Из них 251 прекращено за отсутствием состава преступления, 82 окончились в административном порядке и лишь 265 переданы в другие судебные учреждения. Понятно, что после горячки боя пленного комиссара белогвардейцы чаще всего просто расстреливали. Но арестованный уже после того, как прошел боевой запал, почти наверняка мог надеяться сохранить жизнь. В этом огромная заслуга тех военных юристов, которых при любом удобном случае старалось привлечь к делу белое командование, и к числу которых принадлежал Александр Попов. Его квалификация, очевидно, оказалась настолько высокой, что офицера, только прибывшего в Добровольческую армию, сразу зачислили в судный отдел штаба главнокомандующего».

После катастроф Ростова-на-Дону и Новороссийска А.Г. Попов эвакуировался в Крым, где продолжил служить под началом генерала Врангеля. Чем он был занят? Самыми разными делами. Например, расследованием деятельности генералов Донского казачьего войска, выступавших за отделение донского казачества не только от Белой армии, но и от самой России. А в финале великого противостояния Александр Григорьевич был членом комиссии по эвакуации…

Об этих событиях в свое время прекрасные слова сказал великий (пусть и враждебный нам) поэт. Приведу его слова, так, как сам слышу их, без строчкогонской «лесенки» слышу, доныне считая их лучшими и непревзойденными стихами о генерале Врангеле –

Глядя на ноги, шагом резким,

шел Врангель в черной черкеске,

Город бросили.

На молу – голо.

Лодка шестивесельная

стоит у мола.

И над белым тленом,

как от пули падающий,

на оба колена

встал главнокомандующий.

Трижды землю поцеловавши,

трижды город перекрестил.

Под пули в лодку прыгнул…

- Ваше превосходительство,

грести? Грести!

Сама эвакуация была проведена настолько четко и безукоризненно, что и большевики признавали это. Правда, В.В. Маяковский попытался изобразить эпизоды этой эвакуации в неподобающем виде, но что из того? Сочтем это поэтической вольностью, умноженной на конъюнктуру, и не будем цитировать…

В эмиграции А.Г. Попов продолжал служить при штабе генерала Врангеля в должности помощника главного военного прокурора. В 1922 году он получил звание генерал-майора, а в 1926 году стал преподавателем истории и законоведения Первого Русского кадетского корпуса. В августе 1936 года Александр Григорьевич вступил в должность директора этого корпуса. И жизнь корпуса продолжилась. Вернемся же к хронике, прерванной нами в 1936 году.

Май 1936 года. Осмотр в Белграде: новейшей типографии «Народна Просвета», могилы генерала Врангеля в русской церкви, музея Князя Павла (Справка – Музей современного искусства. Основан князем Павлом Карагеоргиевичем (с 1934 г. регент Королевства Югославия) в 1929 г., в 1944 его коллекции вошли в состав ныне существующего Народного музея), выставки выдающихся художников, усыпальницы русских офицеров и солдат, погибших во время мировой войны при защите Белграда.

Октябрь 1936. Концерт М.Н. Кузнецовой-Бенуа.

Февраль 1937. Столетие со дня смерти русского национального поэта А.С. Пушкина. Панихида в церкви корпуса. Вечер памяти поэта.

Март 1937. Панихида по мученически убитым Императорам Александре II и Николае II.

Апрель 1937. Доклад директора корпуса генерала А.Г. Попова о капитализме и коммунизме.

Октябрь 1937. Литературный вечер памяти И.А. Гончарова.

Апрель 1938. Доклад поручика авиации Югославской армии Константина Ермакова, кадета VII выпуска: «Боевые ядовитые средства и защита от них».

Май 1938. Поездка директора корпуса ген.-майора А.Г. Попова, преподавателей и кадет корпусного оркестра в Белград для присутствия на собрании устроенном «Обществом памяти Императора Николая II» по случаю 70-летия со дня рождения Императора. Участие оркестра корпуса в программе собрания.

Ноябрь 1938. Прибытие в корпус высокопреосвященнейшего митрополита Анастасия. Совершение им литургии в церкви корпуса. Торжественное празднование корпусом в присутствии митрополита 950-летия крещения Руси. Справка – митрополит Анастасий (Александр Алексеевич Грибановский, 1873-1965), епископ Православной российской церкви, архиепископ Кишиневский и Хотинский; впоследствии епископ Русской православной церкви за границей (РПЦЗ), митрополит Восточноамериканский и Нью-Йоркский; второй, после митрополита Антония, председатель Архиерейского синода РПЦЗ.

Февраль 1939. Доклад архимандрита Саввы: «Прикарпатская Русь, ее природа и народ». Справка – архимандрит Савва (Константин Петрович Струве, 1900-1948), сын русского политического деятеля и публициста П.Б. Струве, участник Белого движения, окончил Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. Пострижен в монахи в Сербии в 1928 году, далее жил в монастыре преподобного Иова Почаевского в Прикарпатье (Словакия) был там духовником мирян, затем стал архимандритом. В 1944 году, с приходом Красной армии, единственный из насельников монастыря не уехал, а остался окормлять паству, и, при установлении власти коммунистов, принял на себя подвиг юродства. В 1945 году был принят в клир Русской Православной Церкви.

Октябрь 1939. Доклад полковника Е.Л. Ивановского на тему: «Мировая война и роль России в ней». Справка – Евгений Леонидович Ивановский (1878-1967), выпускник Михайловского артиллерийского училища (1900), участник Первой Мировой войны (в составе Кавказского конно-горного артиллерийского дивизиона, награжден орденами), в 1918-1920 воевал в составе Добровольческой армии, был начальником штаба Горской конной дивизии, начальником штаба укрепленного района Перекопа, прошел Галлиполи, в эмиграции жил в Югославии. Был воспитателем Первого Русского кадетского корпуса. В годы Второй мировой войны служил в Югославии в Русском охранном корпусе (коллаборационистское формирование, действовавшее в Югославии на стороне немецких оккупантов), после поражения Германии эмигрировал в США, был инспектором русской гимназии в Сан-Франциско.

Январь 1940. Доклады преподавателя С.Н. Живковича «Св. Савва Сербский как государственный деятель» и преп. В.Н. Курганского «Дело Св. Владимира».

По-прежнему кадетский корпус посещался многими известными людьми, оставившими свои записи в книге почетных посетителей:

«В этот торжественный день я имел великую честь быть представителем Его Величества Короля и благодаря этому смог убедиться в знаниях юных русских кадет, полученных ими под руководством своих офицеров, а также смог вновь увидеть, как все факты жизни и труда кадетского корпуса в Белой Церкви свидетельствуют о единственной и незаменимой силе и о могуществе братского русского народа. Это укрепило мою веру в то, что ближайшее будущее принадлежит великому русскому народу, и, благодаря ему, и всем нам, славянам. В этом духе я составил доклад Его Величеству». Представитель Его Величества Короля, полковник авиации, летчик-истребитель Боривое Миркович. 4 июня 1931. (Справка – Боривое Миркович, 1884-1969, кадровый сербский военный, участник Первой Мировой войны, в 1914-1915 годах в артиллерии, с 1916 года учился во французской летной школе в Шартре, в 1918 году воевал в составе сербско-французской истребительной эскадрильи. После войны вновь служил в артиллерии, но в 1928 году вернулся в авиацию. Накануне Второй Мировой войны – бригадный генерал, заместитель командира ВВС Югославии. Был одним из организаторов вооруженного переворота 27 марта 1941 года и выхода Югославии из Тройственного пакта. После разгрома Югославии Германией и ее союзниками воевал на стороне Британии, после окончания Второй Мировой войны на родину не вернулся, умер в Лондоне).

«Посетил Константиновский Кадетский корпус, любуясь им, я душою отдыхал, видя в нем живой обломок былой Великой России, которому суждено в свое время явиться – трудами тех, кто создал его из небытия – одним из зерен, от которых, как новые побеги, должна возродиться новая Великая Россия, по образу и подобию былой». Генерал от кавалерии В.И. Гурко. 4 октября 1933 г. (Справка – Василий Иосифович Гурко, 1864-1937, выпускник Пажеского корпуса, окончил Николаевскую академию Генерального штаба. В 1899-1900 во время англо-бурской войны военный агент при войсках буров. Участник русско-японской войны (Ляоян, Шахе, Мукден). Участник Первой Мировой войны, командовал корпусом, армией (Восточно-Прусская операция, сражения в Галиции и Румынии). Весной 1917 года командующий Западным фронтом. Арестован Временным правительством (как сторонник ген. Корнилова). Осенью 1917 года эмигрировал, жил и умер в Италии).

«В инстинктивном приспособлении к природным и историческим обстоятельствам душа человека может усвоить себе способности червя, лисы и хамелеона, все вместе – рабский уклад души. Вот этот-то рабский уклад души русский человек должен преодолеть в себе. Довольно раба.

Русская душа должна приобрести уклад достойный и царственный, она должна выработать в себе национальный духовный характер…

Для этого стоит жить и бороться.

На память Русскому Кадетскому корпусу за рубежом и его славному директору в глубоком почтении и в единомыслии». И.А. Ильин. 4 ноября 1934. (Справка – Иван Александрович Ильин, 1883-1954, крупнейший философ ХХ века, великий русский патриот).

«С чувством глубокого волнения я пробыл несколько часов в Корпусе. Как я ни был подготовлен к восприятию «русского чуда» в Белой Церкви, я не ожидал увидеть того, что увидел. И с чувством гордости за Русское Имя я покидаю Белую Церковь, где создано и укрепляется гнездо для выпуска молодых орлов – будущих офицеров Армии Российской.

Армия эта будет. Она воскреснет вместе с Россией. И Родина, одна Она только сможет по достоинству оценить тот труд, настойчивость и энергию, которую вложили в родное для всех нас дело сначала незабвенный генерал Адамович, потом его достойный преемник генерал Попов.

Мы же, современники, должны отдать честь их доблестной работе и от всего сердца пожелать им дальнейшего успеха, а молодцам-кадетам приложить свои знания в грядущей борьбе за Честь России». Редактор журнала «Часовой», капитан Орехов. 17 марта 1939 г. (Справка – Василий Васильевич Орехов, 1896-1990, получил образование в гимназии. Учился в политехническом институте в Киеве, но с началом Первой Мировой войны ушел добровольцем на фронт и навсегда связал свою жизнь с армией. Был тяжело ранен в Восточной Пруссии, награжден Георгиевским оружием. После госпиталя служил в железнодорожных войсках, был командиром бронепоезда. В 1917 году воевал в составе 15 ударного батальона, и был ранен в боях за Сморгонь. Участник Белого движения. Воевал в составе Добровольческой армии, командовал бронепоездом. В ноябре 1920 года эвакуировался из Крыма, был одним из создателей Общества Галлиполийцев. В 1929 году в Париже основал журнал «Часовой», бывший органом Российского Общевоинского Союза и в целом русской военной эмиграции. Во время гражданской войны в Испании выступил на стороне генерала Франко и организовал призыв русских добровольцев. Был за это награжден испанским орденом «Звезда Изабеллы». Перенес издание журнала «Часовой» в Брюссель из-за давления социалистов во Франции, осудивших его поддержку генерала Франко. В годы оккупации нацисты закрыли журнал, но В.В. Орехов возобновил его выпуск в 1947 году. Последний номер журнала вышел в 1988 году и был посвящен тысячелетию крещения Руси).

Наступил 1940 год. В Европе разгоралась Вторая Мировая война… А в Белой Церкви 10 марта 1940 года отметили двадцатилетие Первого Русского Великого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса. С речью выступил директор корпуса Александр Григорьевич Попов. Вот выдержки из нее:

«На первый взгляд может показаться странным, что корпус отмечает 20-летие своего пребывания на чужбине, т. е. дату по существу глубоко прискорбную, так как 20-летнее насильственное отторжение наше от Родины всеми русскими людьми в изгнании должно восприниматься как наказание Божие, как великое несчастье. Так оно, конечно, и есть, но и в этом несчастье есть нечто, что должно быть по справедливости отменено и закреплено в нашей памяти. Это нечто заключается в особом положении корпуса, который не только пребывал в эмиграции, пассивно ожидая дня возвращения на Родину, но неустанно продолжал ту работу, которую он был призван делать и на родной земле, причем в особых условиях нашего рассеяния эта работа получала и особо важное значение, приобретала характер национального служения и достойного представительства русской культуры за рубежом России».

 «Чем же жил корпус в течение этих долгих и трудных лет изгнания? Что давало ему силы переносить все испытания бездомной и холодной жизни? Только живое чувство Родины, мысль о ней, единой, и работа для нее во что бы то ни стало. Унеся с Родины священный огонь нашей национальной сущности, корпус свято хранит его и верит, что он донесет его до родных пределов. 20-летнее существование корпуса, который является живой частицей великого русского народа, по существу ничто иное, как честное служение нашей Родине вне пределов ее».

«Главное – быть русским, любить Родину, гордиться ею, сохранить чистую душу и быть готовым на все жертвы для блага родного народа. В современных кадетах это есть, и потому корпус, заканчивая второй десяток лет своего существования на чужбине, с полным правом и нравственным удовлетворением может считать, что он выполнил свой долг служения Родине в изгнании и что он и впредь не отступит от этого пути, сохраняя бодрый и здоровый дух, несмотря на все испытания и искушения переживаемого времени. Далекий от всякой политики, сурово изгоняя ее из своих стен, корпус имеет одно движущее начало – любовь к Родине и одну цель – счастье Родины, в котором он видит и свое счастье».

Еще в 1926 году в Белграде было создано «Общество Княже-Константиновцев», объединявшее бывших служащих и кадет корпуса. На праздновании 20-летия корпуса выступил председатель Белградского отделения Общества инженер-строитель Сергей Александрович Бубнов. Вот цитата из его речи:

«С самых юных лет воспитал в нас корпус любовь к Родине. Весь порядок жизни в корпусе, каждая мелочь, каждая картинка на стенках были отзвуком России, и, любя корпус, мы научились любить нашу Родину. Научились любить ее за ее былую славу, за ее величие и красоту, за ее искусство и музыку, живопись, литературу, науку. Любить ее за то, что она Россия, а мы – русские.

Сам директор покойный генерал Адамович читал нам интереснейшие лекции об истории русской живописи. Левитан, Боровиковский, Богданов-Бельский, Федотов, Перов, передвижники, Репин и т. д., и т. д., все прошли перед нашими глазами на полотне экрана. Нам известны не только их биографии, но и история их знаменитых картин. Развешенные на стенках тысячи репродукций картин знаменитых русских художников подлинно напоминали нам о них. Часто вечером в зале мы слушали отрывки из русских опер, лучшие образцы русской камерной и симфонической музыки и выслушивали к этому пояснения и описания жизни и деятельности наших знаменитых композиторов. Наши оркестры, духовой и струнный, дополняли наше музыкальное образование. А всевозможные юбилеи виднейших представителей русской науки и литературы! А лекции по русской истории! А памятный юбилей Суворова с выносом старейших знамен из музея в церковь на молебен и панихиду! А наши торжественные парады!.. Такие минуты не забываются. Они глубоко врезываются в сознание и создают то, что называется патриотизмом – глубокую и неизменную любовь к Родине, к ее традициям, к ее прошлому и к ее великим людям».

6. В годы Второй Мировой войны

Как хорошо было бы завершить историю кадетского корпуса в Югославии на этом прекрасном патетическом моменте! Но правда истории ведет дальше, и надо пройти до конца трудный и трагический путь. Положение Югославии быстро усложнялось. Еще в начале Второй Мировой войны правительство Югославии заявило о нейтралитете. Поражение Франции в 1940 году резко изменило ситуацию в Европе. Венгрия и Болгария, а позднее и Румыния, примкнули к Тройственному пакту. Страна оказалась в окружении Германии и ее сателлитов. В ноябре 1940 года военный министр М. Недич представил меморандум о невозможности воевать с Германией и о необходимости заключения с ней союза. 25 марта 1941 года правительство Югославии заявило о присоединении к Тройственному пакту. Это вызвало массовое возмущение населения, начались многотысячные демонстрации. Уже через два дня в Белграде произошел государственный переворот (одним из руководителей которого был уже упоминавшийся здесь бригадный генерал Боривое Миркович). Переворот был горячо поддержан населением Белграда и Сербии.

Новое правительство заявило о выходе из Тройственного пакта и обратилось с просьбой о помощи к Британии и СССР. 5 апреля в Москве был подписан Договор о дружбе и ненападении между СССР и Королевством Югославия, но это событие никак не повлияло на дальнейшее развитие ситуации. 6 апреля Германия и ее союзники (Италия, Венгрия, Румыния и Болгария) напали на Югославию. Ударные группировки быстро вклинились в югославскую территорию, расчленяя и уничтожая части югославской армии. Положение крайне осложнилось 10 апреля 1941 года, когда в Хорватии начался мятеж, поднятый усташами – хорватскими фашистами. Усташи сразу выступили на стороне врага. В самой югославской армии начался распад, произошли столкновения между сербами и хорватами. 15 апреля король Петр II и правительство покинули страну, 17 апреля остатки югославской армии капитулировали.

Что же тогда происходило в Белой Церкви? 29 марта директор корпуса распорядился о преждевременном роспуске кадет на пасхальные каникулы, и уже 1 апреля это было сделано. Это было правильным решением в создавшемся положении. 9 апреля немецкие войска вступили в Белую Церковь, а 10 апреля территория Баната (область северо-востока Сербии, куда входит и г. Белая Церковь) была объявлена особой оккупационной зоной, куда был закрыт свободный въезд из остальной части Сербии. Лишь во второй половине мая кадеты XXI выпуска получили от оккупационных властей специальное разрешение на переезд из Сербии в Белую Церковь для того, чтобы сдать выпускные экзамены («Большая матура») в корпусе. Кадеты добирались до Белой Церкви долго из-за разрушений, последний, 30-километровый участок пути преодолели пешим маршем. Далее был почти месяц подготовки. Устные экзамены начались утром 22 июня 1941 года, а уже в 10 часов стало известно о нападении Германии на СССР…

Ураган событий привел к взрыву новых боев в Югославии. Население поднялось против оккупантов, началась партизанская война. Не все, однако, знают, что война эта сопровождалась невероятной по силе гражданской распрей. Я уже упомянул о сербско-хорватской вражде, во время войны она приняла ужасающие масштабы. Достаточно сказать о чудовищном по жестокости геноциде сербского населения, проведенном усташами. Но и сам сербский народ оказался расколот. Три силы разрывали его. Первая – коллаборационисты во главе с Миланом Недичем, бывшим министром обороны страны, тем самым, что выступал за вхождение Югославии в Тройственный пакт. Вторая – четники, сербские монархисты и националисты, во главе с полковником югославской армии Дражей Михайловичем, отказавшимся признать капитуляцию и продолжившим вооруженную борьбу после 17 апреля. Третья сила – коммунисты, начавшие восстание 6 июля 1941 года, и возглавленные Иосипом Броз Тито (в его отрядах действовали все национальности Югославии, но изначально было очень много сербов и черногорцев, которые первыми начали восстание). Эти три силы вели между собой ожесточенную борьбу. Таким образом, положение дел в Югославии было крайне запутанным и невероятно кровавым.

Оккупанты, в свою очередь, проводили акции устрашения с захватом заложников среди мирного населения и массовыми расстрелами (вплоть до расстрела учеников школ целыми классами вместе с учителями в гор. Крагуевац осенью 1941 года). Отношение нацистов к славянам общеизвестно, стоит ли говорить, что все образовательная система в Сербии была разрушена. Существование русского кадетского корпуса оказалось под вопросом. Здание корпуса в Белой Церкви было покинуто, а кадеты, сдавшие выпускные экзамены, в конце июня 1941 года с трудом вернулись домой. Вскоре, в Белграде, в Русском Доме была организована Дружина русской молодежи, существовавшая в 1941 – начале 1942 годов на полулегальном положении и осуществлявшая безвозмездно помощь русским детям – пропитание, жилье и даже образование. Справка – Русский Дом в Белграде – русский культурный центр, созданный русской эмиграцией при поддержке сербской общественности и при помощи короля Александра I Карагеоргиевича и Патриарха Сербской Православной Церкви Варнавы. Располагается в центре Белграда (ул. Королевы Наталии, 33) в здании, сооруженном в стиле неоклассицизма в 1933 году по проекту русского архитектора В.Ф. Баумгартена. Первоначально носил название «Русский дом имени Императора Николая II». С 1946 года – Дом советской культуры, с 1994 – Российский центр науки и культуры в Белграде. Впрочем, белградцы по-прежнему называют его – «Русский дом».

После многих усилий и изнурительных переговоров в январе 1942 года было получено разрешение возобновить занятия в корпусе в Белой Церкви. Учебный год начался 18 февраля 1942 года. Жизнь корпуса продолжилась, но лишь на недолгое и очень трудное время. Обратимся теперь к хронике корпуса 1942-1944 годов.

14 марта 1942. В корпусе отметили день мученической кончины Императора Александра II заупокойной литией.

5 апреля 1942. Светлая Заутреня в церкви корпуса. Пасхальных каникул и отпуска не было. Директор корпуса, священник и преподаватели разговлялись вместе с кадетами.

6-11 апреля 1942. Конфискация оккупационными властями здания корпуса. Изъятие из музея немецких знамен – трофеев Первой Мировой войны. Переезд корпуса и перенос всего его имущества в другое здание – у железнодорожной станции Белая Церковь.

10 августа 1942. Выпускные экзамены XXII выпуска.

Октябрь 1942. Возобновление деятельности кружков: Константиновского литературно-художественного, любителей природы, электрохимического, электротехнического.

Ноябрь 1942. Лекция директора корпуса «Старая и новая Россия». Открытие кружка «К познанию России».

Декабрь 1942. Заседание кружка «К познанию России» на тему «Великий Морской Северный путь».

Январь 1943. Шахматный матч в Белграде между Корпусом и Русско-Сербской Гимназией (Справка – Русско-Сербская Гимназия существовала с 1920 по 1944 год, располагалась с 1933 года в Русском Доме. Интересный факт – в том же здании в 1970 году (тогда это уже был Дом советской культуры) проходил шахматный матч между сборной СССР и сборной мира).

Февраль 1943. Беседа директора корпуса на тему «Наше отношение к мировым событиям»,

Июнь 1943. Выпускные экзамены XXIII выпуска.

Октябрь 1943. Приезд генерала И.С. Свищева. Встреча и парад. Справка – генерал-майор Иван Сергеевич Свищев, 1875-1973, выпускник Военно-топографического училища (1897), окончил геодезическое отделение Академии Генерального штаба (1907). В 1912 году – полковник, заместитель начальника геодезического управления военно-топографического отдела Главного управления Генерального штаба, начальник экспедиции Императорской Академии Наук по изучению сейсмичности Туркестана. В 1916-1917 – начальник Военно-Топографического училища. С начала 1918 года в Добровольческой армии, затем в эмиграции в Югославии на государственной службе. Был начальником научного отдела при Военно-топографическом институте, профессором Высших геодезических курсов для офицеров Королевской армии, профессором технического факультета Белградского университета. Помог устроиться на службу в Военно-топографический институт многим русским военным, организовал шестимесячные геодезические курсы для русских чинов, уволенных с Королевской пограничной службы и впоследствии трудоустроил всех курсантов. Организатор и председатель общественного Комитета помощи русским студентам в период экономического кризиса 1929–1932 гг. После войны жил в США.

Ноябрь 1943. Вечер памяти Федора Ивановича Тютчева.

Январь 1944. Кадетский концерт в Белграде в театральном зале Русского Дома. Духовой оркестр исполнил «Увертюру 1812 года» П.И. Чайковского и ряд военных маршей.

16 апреля 1944. В Светлое Христово Воскресение в ходе налета англо-американской авиации в Белграде убит кадет XXIII выпуска Александр Лукьянов.

Июнь 1944. Выпускные экзамены XXIV, последнего завершенного выпуска корпуса.

Рассказывая о судьбах русской эмиграции во время Второй Мировой, невозможно обойти тему раскола русских диаспор. Часть эмиграции выступила на стороне Германии, другая часть была против. Все это справедливо и для русских в Югославии. Что особо надо подчеркнуть, доля и тех, и других была нелегка. В качестве примера достаточно привести судьбу Ильи Николаевича Голенищева-Кутузова (1904-1969), правнучатого племянника Михаила Илларионовича. И.Н. Голенищев-Кутузов, известный филолог, поэт и переводчик, в эмиграции оказался в Югославии, где окончил русско-сербскую гимназию в Белграде, затем филологический факультет Белградского университета. В 30-х годах он приват-доцент Белградского университета. В 1938 году власти страны обвинили его в советской пропаганде за статьи о произведениях М.А. Шолохова и А.Н. Толстого и подвергли аресту. В 1941 году И.Н. Голенищев-Кутузов принял участие в борьбе против оккупантов на стороне Тито, был схвачен и брошен в концлагерь. Был освобожден в 1944 году и до окончательного разгрома врага воевал в рядах Народно-Освободительной армии Югославии. Война завершилась, казалось бы, все грозы миновали… Но наступил 1949 год, произошел разрыв между Сталиным и Тито, и Илья Николаевич оказался в югославской тюрьме – на четыре года…

Я специально выбрал судьбу человека, боровшегося против нацистов и получившего сразу после войны советское гражданство. Другие судьбы были еще тяжелее, и часто завершались трагически. Люди оказывались между молотом и наковальней. Бывало и так, что жизненные обстоятельства вынуждали многих идти прямым путем к гибели. Здесь стоит вспомнить о Русском охранном корпусе, действовавшем в Югославии в годы войны. Что это за организация? Создал ее генерал-майор Михаил Федорович Скородумов (1892 – 1963), участник Первой Мировой и Гражданской войн, живший после 1920 года в Югославии. В 1941 году он предложил германскому командованию сформировать корпус из русских эмигрантов, и, не дожидаясь разрешения оккупационных властей, сам начал собирать добровольцев. 12 сентября 1941 года он издал приказ по корпусу, в котором говорилось –

 «Мною получено распоряжение германского командования за № 1 с согласия сербских властей о призыве русской эмиграции в Сербии для формирования Отдельного Русского Корпуса. Командиром Корпуса назначен я. На основании вышеизложенного объявляю набор всех военнообязанных в возрасте от 18 до 55 лет… Все поступившие в Корпус удовлетворяются всеми видами довольствия по нормам германской армии. Ставки для обеспечения семей будут объявлены дополнительно. Призываю гг. офицеров, унтер-офицеров, урядников, солдат и казаков к выполнению своего долга, ибо ныне открывается новая страница Русской истории… С Божьей помощью, при общем единодушии и выполнив наш долг в отношении приютившей нас страны, я приведу вас в Россию».

Было очевидно, что М.Ф. Скородумов хотел со своим корпусом освобождать Россию от большевиков. Немцы расценили это заявление как самоуправство, и уже 14 сентября М.Ф. Скородумов оказался в гестапо. Командование корпусом было поручено генерал-майору Б.А. Штейфону. Корпус действовал против партизан Тито, против сербских четников, а иногда и против хорватских усташей – в том кровавом хаосе, царившем в оккупированной Югославии, все было возможно. Всего корпус насчитывал около 6000 человек, в его составе были и кадеты – выпускники и учащиеся корпуса. Были среди них те, кто так надеялся попасть в Россию, были и те, кто пошел на это вследствие нужды. Все они либо погибли, либо попали в советские лагеря, либо навсегда покинули Югославию после войны и растворились в новом изгнании.

При этом были и такие ситуации. С 1942 года немцы стали использовать на работах в Югославии советских военнопленных. Это происходило и в Белой Церкви. Вот что вспоминал Александр Петрович Маслов, учившийся тогда в корпусе –

«Часто после занятий кадеты тайком убегали на станцию, где на разгрузке работали пленные советские солдаты. Они были истощены, и мы, несмотря на то, что и сами голодали, обязательно приносили им поесть. Они были очень благодарны нам, а когда случалось, что небдительная немецкая охрана дремала, потихоньку пели нам советские песни. Так, например, мы научились петь «Катюшу». Но больше всего нам нравилось: «…Страна моя, Москва моя, никем непобедимая!..»

От нас слова этой песни узнали и многие старшие кадеты. Помню, что очень любил ее петь кадет Сальников, обладавший прекрасным голосом. Этот парень после окончания войны получил высшее образование и стал известным в Белграде университетским профессором.

Любимую песню мы постоянно пели в строю, когда нас выводили на вечернюю прогулку. Как правило, шагали строем по безлюдным улицам, по дорожкам Рудольф-парка, где среди деревьев располагались роскошные виллы. В них жили и долечивались после ранений немецкие офицеры.

 Дойдя по парку до опушки ближайшего леса, мы тем же путем возвращались домой. Впереди, как правило, шагал наш полковник Карпов, старый офицер русской армии. Строевик он был отменный, но имел странную привычку: когда случалась какая-нибудь необычная ситуация, он произносил одну и ту же фразу – «Никаких гвоздей!»

И вот однажды, основательно распевшись, мы перешли к пению «Бородино». Наш полковник размеренно шагал метрах в пяти-шести впереди колонны, и мысли его, как всегда, витали где-то далеко-далеко по просторам России. Он и не мог заметить, как мы, не сбавляя темпа песни, вместо куплетов из «Бородино» перешли на полюбившуюся нам песню: «Страна моя, Москва моя…»

И, как назло, навстречу нам попался немецкий офицер. Судя по всему, он знал русский язык. Мы поняли это, увидев, как он прислушивался к словам песни, а затем просто позеленел от злости. Мы проследовали мимо него, как ни в чем не бывало, распевая песню про Москву. Но на обратном пути, смотрим, стоит посреди дороги этот фриц, одет, как на парад, в мундире, при всех наградах. Мы, чувствуя неладное, опять переходим на «Бородино».

Останавливает он наш строй и обращается к полковнику с таким вопросом: «Почему ваши кадеты поют советскую песню на нашей территории?» Полковник смотрит на него с нескрываемым презрением, произносит свое обычное «Никаких гвоздей!» и командует колонне «Шагом марш!». Затем, обращаясь к нашему фельдфебелю: «Ступай-ка, голубчик, объясни герр-офицеру, что мы поем старую русскую песню «Бородино», и что, когда ее сочинили, мы воевали не с немцами. И никаких гвоздей!»

7. Эвакуация и ликвидация корпуса. Судьба оставшихся в Югославии.

В конце лета 1944 года весь южный фланг Восточного фронта стран «оси» рухнул. Войска 3-го Украинского фронта, пройдя Румынию и Болгарию, вышли к восточным границам Югославии. В самой Югославии части партизанской армии Тито двинулись с запада на территорию Сербии, навстречу Красной армии. В этих условиях оккупационные власти предложили руководству корпуса эвакуацию на запад.

Бюро русской эмиграции дало объявление о сборе желающих эвакуироваться утром 9 сентября 1944 года в Русском Доме. 10 сентября кадеты и их родители прибыли в Белую Церковь. Неожиданно выяснилось, что эвакуация назначается на этот же день, немцы не дали время на сборы. Из имущества удалось взять совсем немного. Из корпусного музея были взяты знамя Полоцкого кадетского корпуса и складень Св. Александра Невского. В 2 часа дня директор корпуса, часть преподавателей и около 80 кадет погрузились на три полуоткрытых товарных вагона с низкими бортами и покинули Белую Церковь… Часть кадет и преподавателей остались в Югославии, об их судьбе будет отдельный рассказ.

В ночь с 11 по 12 сентября состав пересек югославско-венгерскую границу, а 17 сентября прибыл в гор. Эгер Судетской области (ныне г. Хеб, Чехия), где кадеты были размещены в лагере для беженцев. 20 сентября Александр Григорьевич Попов выехал в Вену для переговоров о судьбе корпуса, 26 сентября он вернулся и объявил об отрицательном ответе и о расформировании корпуса. Большинство кадет остались в лагере. В январе 1945 года часть старших кадет примкнули к армии генерала Власова. Большинство же до весны 1945 года перебралось в гор. Зальцбург, который оказался в американской зоне оккупации. После этого кадеты и преподаватели разъехались по разным странам.

Красная армия вступила в Белую Церковь 1 октября 1944 года. У здания корпуса красноармейцев встретил один из преподавателей корпуса, полковник Петр Николаевич Барышев. Он был в полной парадной форме русского офицера… По воспоминаниям кадета Алексея Ермакова, полковник Барышев на предложение уезжавших кадет отдать им знамена, чтобы они увезли их, обвернув вокруг себя, ответил – «Не позволю! Я останусь умирать среди святынь!» Так оно и произошло. Знамена дореволюционные были вывезены в Москву – предположительно они в фондах Музея Армии (это, по сообщению Ю.Б. Мордвинкина, 95 знамен Русской Императорской армии, в том числе семи Суворовских полков). А знамена Белой армии были сожжены вместе с хранившимся в музее корпуса столом генерала Корнилова, тем самым, за которым он был убит во время боев за Екатеринодар. Еще раньше трофейные немецкие знамена были изъяты оккупационными властями. Их судьба неизвестна. А отважный полковник Барышев был расстрелян.

Из реликвий музея в Белой Церкви сохранилось немного. Знамя Полоцкого кадетского корпуса кадетам удалось спасти. 10 сентября 1944 г. по приказу директора корпуса генерал-майора А.Г.Попова знамя Полоцкого кадетского корпуса было снято с древка и передано кадету Попову, который позже вывез знамя в Германию. В июле 1949 г. кадеты В.Н. Мантулин и М.А. Лермонтов получили знамя из рук Попова и передали его кадету Белоусову, который доставил знамя в Нью-Йорк председателю Кадетского объединения А. Филатьеву. Кадеты постановили хранить Полоцкое знамя в Синодальном соборе Знамения Божьей матери. Знамя это историческое. Оно было пожаловано корпусу Императором Николаем I 19 февраля 1838 года. Оно было чудом спасено от уничтожения в годы гражданской войны. В 2014 году это знамя было возвращено в Белоруссию, первоначально хранилось в Музее Великой Отечественной войны, а сейчас находится в возрожденном Полоцком кадетском корпусе. Чудом уцелело и знамя Симбирского кадетского корпуса. Его сохранил сербский священник, который уже в 1951 году вывез знамя в Триест, откуда оно было перевезено в Сан-Франциско, где далее хранилось у местного кадетского объединения. В настоящее время идут переговоры о возвращении знамени на родину, пока же, как сообщает член Императорского Православного Палестинского Общества, начальник Ульяновского гвардейского военного училища полковник Владимир Шкирков, в России на Софринской фабрике была сделана его копия, которая хранится в Знаменном зале военного училища в городе, до сих пор ждущем возвращения исконного названия – Симбирск.

Но вернемся к событиям 1944 года. Уже через десять дней после прихода Красной армии в Белой Церкви началась деятельность СМЕРШ. По настоянию офицеров НКВД репрессии не предавались гласности, и потому точная судьба всех оставшихся преподавателей кадетского корпуса недостаточно известна. Есть лишь некоторые сведения.

В декабре 1944 года все русские эмигранты были вызваны на суд, проводившийся «тройкой» из местных коммунистов. В зале суда был поставлен стол, на который арестованные должны были положить класть все наличные драгоценности. Дошла очередь и до преподавателя французского языка, полковника В.А. Скалона. У него на руке было обручальное кольцо, которое он с пальца снять не мог. Тогда полковник Скалон сказал «судьям»: «Если хотите отобрать у меня это единственное воспоминание о моей жене, отрубите палец». Члены «тройки» не посмели!

Справка – полковник Владимир Александрович Скалон (1874-?), потомок старинного французского рода (предок, Жорж де Скалон, гугенот, переселившийся в Швецию после отмены Нантского эдикта, его сыновья перешли на русскую службу), участник Первой Мировой и Гражданской войн.

После судилища заключенные содержались сначала в гимнастическом зале корпуса, но потом их перевели в городскую тюрьму, которая не отапливалась. Больше того, заключенных просто мучили холодом, заставляя открывать окна. Рассказывают, что на Рождество 1945 года на всю ночь окна были открыты, при этом мучители издевательски поздравляли узников со счастливым сочельником. Многие тогда умерли. Других расстреляли. Это были полковник Илья Николаевич Потапов, капитан Павел Иванович Лавров, преподаватель Владимир Николаевич Кожин, капитан Михаил Терентьевич Кныш и капитан Борис Васильевич Шестаков. О них больше никто ничего не слышал. Вероятно, в этот же период были расстреляны и другие офицеры и преподаватели. Есть предположение, что капитан Вячеслав Константинович Страдецкий был вывезен в СССР. Преподаватель математики полковник Даниил Даниилович Данилов покончил с собой… Вот как все переменилось в еще недавно дружественной, братской стране!

Те же, кто выжил, претерпел все издевательства и пытки, и был отпущен на свободу, оказались без работы и без пенсии. Среди них были полковник И.П. Трофимов, командир 2-й роты подполковник Николай Евгеньевич Филимонов (работал грузчиком на складе), подполковник Николай Евгеньевич Карпов (продавал на улицах газеты), преподаватели Е.И. Козырева и Николай Иванович Александров.

Возможно, не такой тяжкой была участь завхоза корпуса, полковника Александра Николаевича Азарьева. В 1942 году он вышел на пенсию, да так и остался жить в Белой Церкви, вплоть до своей смерти в 1965 году.

Уже в наше время воспитанники корпуса нашли место расстрелов и на свои средства поставили в Белой Церкви памятник своим учителям. На нем такая надпись –

«Голгофа. Вечная память жертвам ХХ века.

Вам, великомученикам, безвинно расстрелянным в 1944 году, сброшенным в ямы на этом месте.

Не изменяя присяге, Вы продолжали верно служить в братской Сербии на благо великой России в самых различных должностях и профессиях до своей трагической кончины.

Вечная память Вам и наша великая благодарность за ваш труд, честь, достоинство.

Да упокоятся в веках Ваши исстрадавшиеся души!

Преданные Вам всегда – Ваши верные выпускники, воспитанники русских кадетских корпусов, нашедших приют на многострадальной Сербской земле.

Октябрь 2013 года».

8. Новое рассеяние

Судьбы тех, кто эвакуировался в 1944 году, различны. Александр Григорьевич Попов после безуспешных попыток сохранить кадетский корпус оправил своим кадетам следующее письмо:

«Дорогие кадеты! В знаменательный день корпусного праздника мне было отрадно получить ваше приветствие как знак вашей памяти о корпусе и вашей верности нашему девизу – «Рассеяны, но не расторгнуты». Шлю всем кадетам, находящимся в казармах, мой сердечный привет, и молю Бога возродить наш родной корпус и сохранить всех вас в добром здоровье и благополучии.

Любящий вас, ваш старый директор

А. Попов

9 декабря 1946 г., г. Регенсбург.»

Из этого письма видно, что до конца 1946 года некоторое количество воспитанников кадетского корпуса еще продолжали жить в лагере в Зальцбурге, надеясь на перемены к лучшему. Но они не наступили, и через некоторое время кадеты разъехались по разным странам. Так наступило новое рассеяние, распылившее первую волну русской эмиграции по странам и континентам. Остается рассказать о судьбах. И здесь уместнее всего начать с директора корпуса Александра Григорьевича Попова.

Старый генерал некоторое время жил в Регенсбурге, и даже основал здесь русскую гимназию. Не хотелось ему оставлять дело всей своей жизни. Но в Западной Германии было неспокойно, вспомним хотя бы берлинские кризисы 1948-49 годов. В 1952 году А.Г. Попов переехал в США. Там он продолжал преподавать для русской молодежи родную историю и язык, опубликовал статью о Св. Александре Невском. Очень печалился он об утрате учебников, которые пришлось бросить при эвакуации из Белой Церкви. В 1968 году Александр Григорьевич Попов умер.

Преподаватель Семен Николаевич Боголюбов был впоследствии директором Пушкинской гимназии в Германии (1945-1951), затем преподавал в Бруклинском Иоасафовском училище в Нью-Йорке и был деловым руководителем и советником Организации Свято-Владимирских кружков молодежи в США. С начала 1960-х гг. С.Н. Боголюбов – делопроизводитель Учебно-просветительного совета Русской Православной Церкви Заграницей, в 1964 г. он секретарь епархиального совета Восточно-Американской и Нью-Йоркской епархии Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ). Скончался 19 августа 1971 г. в Нью-Йорке.

Учитель русского языка, Мария Мечеславовна Кожина, покинула Белую Церковь, но осталась в Белграде. Вскоре добрались до нее. Вот что пишет о ней в своих воспоминаниях кадет Ю.Б. Мордвинкин. После освобождения Белграда НКВД сразу арестовало по спискам чинов Русского Обще-Воинского Союза, а также членов Народно-Трудового Союза. Среди последних оказался Олег Кожин, сын Марии Мечеславовны. Он был тогда студентом-историком, занимавшимся египтологией. В годы оккупации его отправили в трудовой лагерь медного рудника Бор в Сербии. Несмотря на это, Олега, и так пострадавшего в оккупацию, арестовали. Мать некоторое время носила ему передачи в казарму Баньица, обращенную тогда в следственную тюрьму. Через несколько недель матери сказали, чтобы она больше не приносила посылок: ее сын расстрелян. При этом известии Мария Мечеславовна упала в обморок и сломала ногу. А потом она тяжело заболела, ей удалили глаз, в котором начала развиваться раковая опухоль. Все еще веря, что ее сын не расстрелян, а этапирован в СССР, и из страха потерять работу в гимназии, где она устроилась после ухода из Белой Церкви, М.Н. Кожина даже боялась появляться в церкви. Она недолго прожила, в 1952 году ее похоронили на русском участке Нового кладбища Белграда.

Немногое удалось узнать о судьбе преподавателя русского языка и литературы Вадима Павловича Курганского, сына известного деятеля кубанского казачества Петра Ивановича Курганского. Вадим Павлович преподавал в корпусе в его последние годы, уезжать из Югославии не стал. Его отец был арестован НКВД и отправлен в лагерь, но освобожден уже через 10 месяцев. После этого П.И. Курганский жил в Белграде вплоть до своей смерти в 1957 году. В.П. Курганский после смерти отца уехал в США, опубликовал 1975 году (не полностью) свои воспоминания о корпусе, но в тот же год умер. С большой теплотой отзывался о нем в своих воспоминаниях кадет XXIV выпуска Д. Николаев.

Командир роты Его Императорского Высочества полковник Евгений Леонидович Ивановский (1878-1967) во время войны служил в Русском охранном корпусе. После капитуляции Германии был директором русских гимназий в лагерях Келлерберг и Парш. Затем переехал в США, служил инспектором классов в русской гимназии Сан-Франциско. Состоял членом Общества русских ветеранов Великой войны, в Сан-Франциско организовал отдел Союза чинов Русского корпуса.

Командир 3-й роты полковник Александр Кононович Грещенко в 1945 году эмигрировал в Южную Америку и умер в Бразилии в 1973 году.

Инспектор классов корпуса полковник Владимир Александрович Розанов после войны остался жить в Западной Германии, где и умер в период с 1951 по 1957 годы.

Настоятелем корпусной церкви и законоучителем в годы войны был профессор о. Георгий (Флоровский), личность замечательная и заслуживающая хотя бы краткой информационной справки. Георгий Васильевич Флоровский (1893-1979), протоиерей, богослов, историк и философ, профессор Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже, профессор и декан Свято-Владимирской православной духовной семинарии в Нью-Йорке, профессор Гарвардского и Принстонского университетов, известен трудами по истории христианства в Византии, по взаимоотношениям веры и культуры, по истории русской религиозной мысли и множеству других областей. Большую часть Второй Мировой войны о. Георгий провел в оккупированной Югославии, где и вел преподавание в кадетском корпусе. В 1944 году он выехал в Прагу, откуда в 1946 году переехал в Париж. Впоследствии, в 1948 году, он переселился в США, где и был с 1956 по 1964 годы профессором Гарварда, а после выхода на пенсию в 1964 году – приглашенным профессором кафедры славистики и богословия Принстона.

Судьба остальных преподавателей и служащих кадетского корпуса мне неизвестна. Я не знаю, что стало с полковником Сергеем Константиновичем Орлицким, подполковником Мстиславом Аполлоновичем Левитским, подполковником Сергеем Николаевичем Прибыловичем, подполковником Александром Николаевичем Пограничным (регентом кадетского церковного хора), преподавателями Сретеном Никодимовичем Живковичем, Афанасией Васильевной Орловой, Владимиром Васильевичем Пантелеевым, Александром Николаевичем Перцовым, Константином Ильичем Поповичем, Михаилом Степановичем Собченко, учителем физики Николаем Яковлевичем Писаревским, врачом корпуса Николаем Алексеевичем Юркевичем, сестрой милосердия Доминикой Семеновной Жолкевич, библиотекарем Александром Иосифовичем Котеком, заведующим зданием полковником Николаем Федоровичем Петровым, экономом полковником Владимиром Николаевичем Герцогом, и служащими канцелярии – полковником Петром Михайловичем Чаплыгиным, коллежским советником Петром Николаевичем Мезенцовым и капитаном Владимиром Владимировичем Штранге. У последнего остался сын Борис, живший в Югославии и умерший в 1963 году. Увы, «белых пятен» больше, чем известных фактов.

Теперь мне остается рассказать о воспитанниках кадетского корпуса в Югославии, об их судьбах. Знаете, какова школа, таковы и ее выпускники, и недаром раньше говорили, желая похвалить – неудивительно, это же школа… и называли имя профессора. Или же саму школу называли, говоря – да он же выпускник такого-то заведения. Надо сказать, что среди выпускников кадетского корпуса оказалось много замечательных людей. О некоторых из них расскажу здесь, и пусть этот рассказ будет достойным завершением истории Первого Русского Великого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса. Всего кадетский корпус окончило около 900 человек, к ним надо прибавить еще около 100 не успевших закончить из-за войны. Лишь немногих из этой тысячи я смогу здесь упомянуть…

Павел Александрович Гайдовский-Потапович, IV выпуск (1924). После окончания корпуса поступил в Белградский университет, стал дипломированным инженером и получил место инженера на угольной шахте в Лимбурге (Бельгия). Затем стал начальником электрической службы подземных выработок. Продолжал работать на шахте и в годы нацистской оккупации. С 1942 года на эту шахту немцы во множестве стали присылать советских военнопленных и гражданских («остовцев»). Павел Александрович смог добиться улучшения положения соотечественников, добывал для них еду, одежду, медикаменты, рассказывал им историю России и русской армии. Затем он организовал связь с бельгийским Сопротивлением и помог осуществить побег части пленных, влившихся в ряды Сопротивления и боровшихся в Арденнах. После войны правительство Бельгии наградило П.А. Гайдовского-Потаповича «Медалью Сопротивления» и «Памятной медалью». А он продолжил работать на шахте вплоть до конца 60-х годов, когда его здоровье резко ухудшилось из-за болезни легких, вызванной многолетней работой под землей, в угольной пыли. В 1972 году Павел Александрович умер.

Алексей Владимирович Эйснер (1905-1984), V выпуск (1925), после окончания корпуса долго мыкался и хлебнул лиха. Не сразу он смог устроиться в жизни, приходилось браться за любую работу – был рабочим на стройке, мойщиком окон. Писал стихи – они и принесли ему известность, благодаря им он познакомился с Мариной Цветаевой, Георгием Адамовичем. С 20-х годов он задумал вернуться на родину. Но как это было сделать? В 1936 году он отправился в Испанию, где воевал на стороне республиканцев, а затем стал сотрудничать с советской разведкой (видимо, по примеру Сергея Эфрона, с которым дружил). В 1940 году Эйснер переехал в СССР, и в том же году был арестован. Нашли у него денежный чек, выданный в Испании. Понятно, что чек этот был лишь поводом, судьба Алексея Эйснера вполне типична для возвращенцев. В итоге Эйснер получил 8 лет по статье 58 пункт 10 и отправился в воркутинские лагеря, а потом на вечную ссылку в Карагандинскую область. В 1956 году был реабилитирован, вернулся в Москву, опубликовал воспоминания о войне в Испании, занимался переводами, выступал с устными рассказами, только стихов уже не писал. А когда-то Марина Цветаева сказала ему – «Алеша, я не прощу вас, что вы бросили поэзию, зарыли такой талант в землю!...» Приведу одно из наиболее известных стихотворений Алексея Эйснера –

***

Надвигается осень. Желтеют кусты.

И опять разрывается сердце на части.

Человек начинается с горя. А ты

Простодушно хранишь мотыльковое счастье.

Человек начинается с горя. Смотри,

Задыхаются в нем парниковые розы

А с далеких путей в ожиданьи зари

О разлуке ревут по ночам паровозы.

Человек начинается... Нет, подожди.

Никакие слова ничему не помогут.

За окном тяжело зашумели дожди.

Ты, как птица к полету, готова в дорогу.

А в лесу расплываются наши следы,

Расплываются в памяти бедные страсти –

Эти бедные бури в стакане воды.

И опять разрывается сердце на части.

Человек начинается... Кратко. С плеча.

До свиданья. Довольно. Огромная точка.

Небо, ветер и море. И чайки кричат

И с кормы кто-то жалобно машет платочком.

Уплывай. Только черного дыма круги,

Расстоянье уже измеряется веком.

Разноцветное счастье свое береги, –

Ведь когда-нибудь станешь и ты человеком.

Зазвенит и рассыплется мир голубой

Белоснежное горло как голубь застонет.

И полярная ночь поплывет над тобой,

И подушка в слезах как Титаник потонет...

Но уже, погружаясь в арктический лед,

Навсегда холодеют горячие руки.

И дубовый отчаливает пароход

И, качаясь, уходит на полюс разлуки.

Вьется мокрый платочек, и пенится след,

Как тогда... Но я вижу, ты все позабыла

Через тысячи верст и на тысячи лет

Безнадежно и жалко бряцает кадило.

Вот и все. Только темные слухи про рай...

Равнодушно шумит Средиземное море.

Потемнело. Ну, что ж. Уплывай. Умирай.

Человек начинается с горя.

Константин Константинович Запасов (1905-1982), V выпуск (1925), окончил строительный институт в Загребе (Югославия) и работал архитектором в городской управе Белграда. В 1944 году был арестован смершевцами, этапирован в СССР, осужден на 10 лет за участие в Национальном русском эмигрантском союзе. Отбывал срок в различных строительных «шарашках» в Казахстане и Сибири: инженером-строителем, прорабом на заводе «Казахсельмаш» в Акмолинске (1945–1947), инженером-строителем треста «Промжилстрой» в Караганде (1947–1949); инженером-проектировщиком КЭЧ Управления ИТЛ в Тайшете (1949–1953); прорабом на строительстве Чунской МТС в Тайшете в 1954 году. После этого отбывал ссылку в Красноярском крае, а с 1957 года работал архитектором в Красноярске.

Константин Ермаков, VII выпуск (1927). Служил в армии Югославии, в военно-воздушных силах. Летчик-истребитель, капитан, командир 112 истребительной эскадрильи. Пал смертью храбрых 9 апреля 1941 года. Об этом есть немногие подробности. В этот день капитан Ермаков во главе своей эскадрильи принял бой с превосходящим противником. Югославские ВВС имели на вооружении британские истребители-бипланы Hawker Fury, разработанные в начале 30-х годов и не способные конкурировать с немецкими истребителями Bf-109. В ходе воздушного боя почти вся эскадрилья погибла, но и враг понес потери. Есть две версии. Согласно первой, один из летчиков эскадрильи капитана Ермакова, поручик Милорад Танасич, таранил Bf-109 (видимо, «в лоб», учитывая малую скорость Hawker Fury). При столкновении оба самолета взорвались, обломки поразили еще один Bf-109. Согласно другой версии, таран произвел сам Константин Ермаков, причем атаковал он иную вражескую машину – истребитель-бомбардировщик Bf-110, при этом погибли и Ермаков, и оба члена экипажа немецкого самолета. Проверить эти версии сейчас не представляется возможным, но как бы то ни было, капитан Ермаков геройски погиб, сражаясь с нацистскими захватчиками.

Константин Петрович Лесников (? – 1984) окончил Крымский кадетский корпус в 1928 году, затем в звании поручика служил в армии Югославии, но кроме этого получил гражданскую специальность. Он был землемером и мог работать на строительстве дорог. В короткой апрельской войне 1941 года оказался в немецком плену, потом был отпущен. Весной 1945 года он вывел оставшихся кадет корпуса в Зальцбург, попадавший в зону американской оккупации. А когда окончилась война, К.П. Лесников вместе с женой и маленьким сыном уехал на работу в Эфиопию, где в то время император Хайле Селассие I приглашал инженеров и других специалистов. Там Константан Петрович трудился около 9 лет, проектируя и прокладывая дороги. В 50-х годах он переехал в США, где продолжал работать по специальности вплоть до выхода на пенсию.

Николай Андреевич Тимофеев (1915-1982), XIII выпуск (1933), стал известным оперным певцом. Его сценическое имя – Андреа Николаи. Драматический тенор, выступал в Италии и США. В Югославии после кадетского корпуса прошел курс агрономического (по другим данным медицинского) факультета Белградского университета, но посвятил себя сцене, прошел курс обучения в Риме. Десять лет выступал в театрах и концертных залах Италии, затем по контракту переехал в Южную Америку на должность профессора Колумбийской консерватории. Оттуда посетил с гастролями ряд стран Америки и, наконец, обосновался в США. Состоял членом Национальной Корпорации артистов Нью-Йорка, выступал в США с обширным репертуаром – от опер и концертов классической музыки до фильмов, радио, телевидения, исполнял и народные песни на итальянском, испанском, русском, английском, французском, немецком и сербском.

Владимир Тимофеевич Соболевский (1917-1996), XVII выпуск (1937), после окончания корпуса учился на техническом факультете Белградского университета, стал инженером-строителем. Он остался в Югославии после войны и продолжал свою работу. В 80-х годах В.Т. Соболевский разработал и осуществил проект реставрации русского кладбища в Белой Церкви. Кроме ремонта церкви, уборки территории и возведения памятника Владимир Тимофеевич поправил могилы, установил новые плиты, восстановил надписи на крестах, наконец, создал общий памятник, который был торжественно освящен 9 октября 1987 года.

Борис Софронович Коверда (1907-1987), XVIII выпуск (1938). Все, наверное, сейчас знают, как Борис Коверда отомстил за убийство царской семьи, расстреляв на Варшавском перроне П.Л. Войкова. Но вот факт, который, возможно, не всем известен. Отбыв десять лет в тюрьме и выйдя на свободу, Борис Коверда отправился в Югославию, где сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости при кадетском корпусе в Белой Церкви. В итоге он причислен к выпуску 1938 года.

Алексей Борисович Легков (1922-2013), XX выпуск (1942), сын офицера, участника Первой Мировой и гражданской войн, родился уже в Сербии. С 1934 года он учился в кадетском корпусе в Белой Церкви, окончание пришлось уже на годы Второй Мировой войны. Белградский университет в оккупацию был закрыт, продолжить обучение было негде. Надо было как-то устраиваться. А.Б. Легков вступил было в Русский охранный корпус, но вскоре, поняв, что их собираются использовать в боях и карательных акциях против югославских партизан, Алексей вышел из корпуса. Это вызвало подозрения у оккупационных властей, но кто-то предупредил Легкова об угрозе ареста, и он спешно бежал в Вену. После войны некоторое время учился в Венском университете, а в 1948 году отправился в Венесуэлу. Там Алексей Борисович работал инженером в американских нефтяных компаниях, а потом, увлекшись, занялся изобретательством. Ему удалось разработать ряд методик и получить десятки патентов в области нефтепереработки, новых видов топлива и утилизации отходов. В конце жизни А.Б. Легков подарил Посольству РФ в Каракасе свою библиотеку, насчитывающую около двух тысяч томов, а также в 2012 году передал знамя объединения кадет русских корпусов в Венесуэле в дар Первому Московскому кадетскому корпусу.

Павел Александрович Кутепов (1925-1983), XXIV выпуск, незавершенный. Сын генерал-лейтенанта Александра Павловича Кутепова. Вдова генерала после похищения мужа агентами ГПУ переехала сначала в Ригу, а потом, в 1936 году, в Югославию, в Белую Церковь, где Павел поступил в кадетский корпус. Покинул корпус в 1943 году, так как не было средств. Чтобы содержать мать, Лидию Давыдовну, вступил в Русский охранный корпус. Сохранились некоторые воспоминания об этом периоде в жизни Павла Александровича. Вот что пишет о нем кадет XXVI выпуска Ю.Б. Мордвинкин:

«Павел нес такую политически опасную ахинею, что мне приходилось неоднократно его останавливать. Чего только не наслышался я тогда от Кутепова: что, мол, отец его вовсе не похищен красными, «как это утверждают белые зубры», а принял предложение советского правительства, самого Сталина, и отправился командовать армией, причем под личиной советского маршала, имя которого он даже назвал, но я сейчас не могу вспомнить. Для меня была такой жуткой неожиданностью вся эта пробольшевицкая, просоветская галиматья, какую всю дорогу нес этот, произведший на меня впечатление полоумного, мой однокашник-кадет».

Эта цитата из воспоминаний Мордвинкина хорошо иллюстрирует тот раскол, что случился среди русской эмиграции в годы Второй Мировой войны. Павел Кутепов, по-видимому, действительно надеялся вернуться на родину, узнать что-то о своем отце, да и служба в охранном корпусе ему вряд ли была по душе. При первой представившейся возможности, в сентябре 1944 года, он пересек линию фронта на востоке Югославии и перешел в Красную армию. Поскольку Павел владел многими языками (немецкий, французский и сербский изучались в кадетском корпусе), его взяли переводчиком. Но в 1945 году он был арестован смершевцами, докопавшимися до его происхождения и его прошлого, и этапирован в СССР, где его приговорили к 20 годам. Павел Кутепов отбывал заключение во Владимирском централе. В 1954 году его освободили, после чего Павел Александрович работал на текстильной фабрике в Иваново, и еще подрабатывал маляром. Ему довелось выполнить какие-то малярные работы в одной из церквей. Священник, с которым он познакомился, подивился его образованности, знаниям языков, и написал письмо с рекомендацией в Московский Патриархат, и судьба Павла Александровича Кутепова резко переменилась. Он был принят на работу переводчиком в отдел внешних церковных сношений (ОВЦС) Московского Патриархата. По утверждению Ю.Б. Мордвинкина, Кутепов писал письма матери, уговаривая ее переехать в СССР, но она на это не согласилась. Павел Александрович же так и работал в ОВЦС, в 1967 году стал главным редактором бюро переводов. Был награжден орденами Св. Кн. Владимира 2-й и 3-й степеней и Св. Сергия Радонежского 3-й степени.

Илья Владимирович Толстой (1930-1997), ХXIX выпуск (незавершенный, 2 класс в 1943 году), правнук Льва Толстого, учился в корпусе вместе со старшим братом Олегом (1927-1992). После ликвидации корпуса братья остались в Югославии и даже служили в Народно-освободительной армии. Как они вернулись в Россию? Существует легендарная версия, восходящая к воспоминаниям Зои Николаевны Ашхарумовой-Ольшевской, жившей в доме престарелых в Белой Церкви. Согласно ее рассказу, Олег Толстой познакомился с советским офицером и сказал ему свою фамилию. Офицер спросил, не потомок ли он писателя Льва Толстого? Олег ответил, что он правнук. Разговорились, офицер спросил о родителях Олега, и тот объяснил, что родители арестованы и сидят в лагере, а он и младший брат солдаты Народно-освободительной армии Тито. Офицер возмутился: «Раз вы солдаты партизанские, почему же ваши родители сидят в лагере»? Он написал письмо Сталину о том, что в Югославии посадили в лагеря русских белоэмигрантов, наряду с местными немцами. Через месяц от Сталина пришел приказ к здешним властям немедленно выпустить русских из лагерей, вернуть им имущество, и не трогать их больше; так как виновники уже давно наказаны, а беженцы испытывают наказание, живя на чужбине. Далее, согласно этой версии, Сталин вызвал семью Толстых в СССР, и она поселилась в Москве. Олег и Илья получили возможность учиться. Олег впоследствии стал художником, а Илья известным ученым. Итак, Илья Владимирович Толстой, профессор, кандидат филологических наук, заведующий кафедрой стилистики русского языка факультета журналистики МГУ, автор большого количества научных трудов. Был награжден премией имени М. В. Ломоносова I степени за книгу «Пути и судьбы. Семейная хроника Толстых». Вот что вспоминает о нем Григорий Владимирович Прутцков, доцент факультета журналистики МГУ –

«Когда Илья Владимирович впервые зашел к нам, первокурсникам, в аудиторию, мы тут же почувствовали, что перед нами – не простой преподаватель. Все в его облике: и статная походка, и окладистая борода, и удивительно красивая речь – было каким-то необычным, несоветским. Лекции он читал без конспектов, причем не стоял за кафедрой, а ходил по аудитории; в коридорах, здороваясь с дамами, он неизменно приподнимал шляпу.

Нам казалось, он знал чуть ли не все славянские языки, ибо, иллюстрируя свои объяснения, часто приводил примеры то из польского, то из сербского, а то и из совершенно нам не известного лужицкого языка. А как-то раз, к нашему изумлению, заговорил по-вьетнамски. Оказалось, Толстой был первым автором-составителем русско-вьетнамского словаря. Когда в конце 1950-х годов на факультет журналистики МГУ приехали учиться вьетнамцы, Илье Владимировичу поручили обучить их русскому языку. Вьетнамцы ни слова не понимали по-русски, а он – по-вьетнамски. На первых порах приходилось общаться знаками. Тем не менее, через год студенты заговорили на языке Пушкина, а список научных работ профессора Толстого пополнил «Русско-вьетнамский словарь».

Русский язык часто был для Ильи Владимировича поводом поговорить о культуре, порядочности, нравственности. Однажды он рассказал нам, что одно из первых видимых проявлений низкого уровня культуры – когда начальник называет подчиненных на ты. Мы изумились: всем было известно, что именно этим отличался генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев, а критиковать его, только недавно пришедшего к власти, было еще, мягко говоря, не принято. Но Илья Владимирович на этом не остановился: он рассказал, как ездил в составе делегации в Канаду к духоборам – потомкам тех духоборов, которым помогал в начале ХХ века его прадед Лев Толстой. Возглавлял делегацию министр культуры. Он с первых минут знакомства стал всем тыкать, а члены делегации – заслуженные деятели науки и культуры, почтительно называли его на вы.

 – Я не стал с этим мириться, – продолжал Илья Владимирович, – и тоже в ответ начал называть министра на ты: сделал вид, что мы перешли с ним на ты. Министр от изумления не мог сказать ни слова, а потом стал обращаться ко мне на вы. Ну и, конечно, я в ответ перешел на вы. А потом я заметил, что он и другим членам делегации начал говорить «вы». И так себя вел министр культуры, а чего же тогда ожидать от чиновников рангами ниже!»

9. Заключение

Завершая рассказ о Первом Русском кадетском корпусе в Югославии, хочу сказать, что теперь это уже неотъемлемая часть нашей истории. Безусловно, есть противники у этой исторической памяти – им бы хотелось уничтожить ее, как их предшественники в 1944 уничтожили знамена Белой армии, хранившиеся в музее кадетского корпуса в Белой Церкви. Но, как тогда не удалось вымарать страницы истории, так и не удастся и теперь. Да, практически не осталось в живых воспитанников того кадетского корпуса, они сами ушли в историю. Но в современной России есть, и немало их, люди, для кого важна наша память, наши традиции, кто заботится о нашем будущем, о наших детях, их образовании, их культуре, кто умеет искать и находить примеры в нашем прошлом, кому дорога наша родина. Мой небольшой труд обращен к ним.

Прошу извинить меня за краткость, отрывочность, неполноту сообщаемых фактов, за многочисленные пробелы и упущения, которые, несомненно, будут восполнены более внимательными и профессиональными исследователями. И, несмотря на очевидные недостатки моей работы, хочу выразить надежду на то, что она окажется полезной для всех русских людей, интересующихся своим многотрудным и удивительным прошлым.

Список литературы

Адамович Б.В. Программа одиночной и групповой выправки и отдания чести / Сост. нач. уч-ща полковник Адамович; Виленское военное училище. - 4-е изд., испр. и доп. - Санкт-Петербург, 1911.

Арсеньев А.Б. 25-летие Кадетского объединения в Белграде – Сербия (1983-2008). «Кадетская перекличка», Нью-Йорк, № 80, 2008.

Брагин Н.Ю. Сербия, дорогая сердцу. «Литературный меридиан», Арсеньев. № 8 (82), 2014.

Гурковский В.А. Крымский кадетский корпус 1920-1929. «Вестник архивиста», Москва, № 2, 2010.

Деникин А.И. Очерки русской смуты. Москва: Воениздат, 1989.

Денисов Н.В. Огненный крест: Повествования. – Екатеринбург: Банк культурной информации, 2007.

Ермаков А.М. Рождество в Белой Церкви в 1944 году. Голгофа русских офицеров и преподавателей Первого Русского кадетского корпуса в изгнании. «Кадетское письмо», Буэнос-Айрес, 2018.

Жуковская Н. 95-летие русских школ в Белграде. «Единение». Русская газета в Австралии, Вест Рид, Сидней, 25 мая 2015.

Ишевский Г.Ф. Честь. Общекадетское объединение, Париж, 1955.

Курганский В.П. Конец корпуса. «Кадетская перекличка», Нью-Йорк, № 13, 1975.

Лазарев Е. Последний путь русских кадет. Часть 1. «Кадетская перекличка», Нью-Йорк, № 16, 1976.

Лазарев Е. Последний путь русских кадет. Часть 2. «Кадетская перекличка», Нью-Йорк, № 19, 1978.

Левчук Г.П. Генерал Б.В. Адамович. «Кадетская перекличка», Нью-Йорк, № 42, 1987.

Малахов И. От Ейска до Манхеттена. «Приазовские степи», 07 октября 2010.

Местмахер-Будде В. Павлик Гайдовский-Потапович. «Кадетская перекличка», Нью-Йорк, № 9, 1974.

Мордвинкин Ю.Б. Белогвардейцы. Автобиографическая повесть. Copyright 1997-2001 Library of Congress Catalog Number: 97-93612.

Николаев Д. I Русский Кадетский Корпус, XXIV выпуск. «Кадетская перекличка», Нью-Йорк. № 39, 1985.

Образцов И.В. Незамеченные юбилеи (Сохранить всеми способами военно-морской капитал). Независимая газета, 27 декабря 2013.

Памяти ушедших. «Кадетская перекличка», Нью-Йорк. № 26, 1980.

Первый Русский Великого Князя Константина Константиновича кадетский корпус. Шестая кадетская памятка юбилейная. — Королевство Югославия, Белая Церковь, 1940.

Первый Русский Великого Князя Константина Константиновича кадетский корпус. Седьмая кадетская памятка юбилейная. — США, Нью-Йорк, 1997.

Перепеловский К.М. Киевское Великого Князя Константина Константиновича Военное Училище. К столетию со дня основания (1865-1965). Военно-Историческая Библиотека «Военной Были», № 9, 1965 – Le Passé Militaire – Париж.

Певец Андреа Николаи. «Станица», Москва, 27 февраля 1999.

Полчанинов Р. Мы, сараевцы (Русские в Сараево). «Новый журнал», Нью-Йорк, № 259, 2010.

Росселевич А.М. Кадетские корпуса за рубежом. 1920-1945. Объединение кадет российских зарубежных кадетских корпусов. Нью-Йорк, 1970.

Русские инвалидные дома в Боке Которской. «Русский Вестник в Черногории», Подгорица. № 12, январь 2017.

Старк Г.К. Моя жизнь. С-Пб, Центральный военно-морской музей, 1998.

Стрелянов (Калабухов) П.Н. В Югославии (по воспоминаниям кадета А.П. Маслова). «Станица», Москва, № 38, 2002.

Трушин А. «Старорежимные суворовцы». Литературная газета, № 31, 2007.

Файтельберг-Бланк В. Р., Савченко В. А. Одесса в эпоху войн и революций. 1914—1920. — 1-е. — Одесса: Оптимум, 2008.

Шишкова-Шипунова С.Е. Югославская тетрадь. «Знамя», № 2, 2007.

Шульгин В. В. 1920 год. Очерки. — Л.: Прибой, 1927.

Штейнман Ф. Архив русской революции // Отступление от Одессы (январь 1920 г.) / Под ред. И. В. Гессена. — 1-е изд.. — Берлин: Slowo-Verlag, 1921.