(Альтернатива)

 9 мая 2015 года, днем, включив ТВ, я увидал на экране шествие по Тверской участников акции «Бессмертный полк». Начавшаяся как стихийная народная инициатива, она была перехвачена правящей партией «Единая Россия», которая лично у меня изначально не вызывала ни малейшей симпатии. Еще в пору ее «созревания» журналист и рок-музыкант А. Дидуров очень хорошо про нее написал в своей книге «Четверть века в роке». Любознательного читателя я отсылаю именно к ней, с указанием конкретной страницы.

 У меня же негатив вызвало появление в рядах этого «полка» внука сталинского подельника – политолога Вячеслава Никонова, с фотопортретом своего дедушки – Вячеслава Михайловича Молотова. Глядя на внука сталинского сатрапа, я вспомнил фотокарточки бабушкиного родственника В.А. Арнштейна (1889 – 1938). Его фамилия встретилась на сайте общества Мемориал, на странице, где был выложен список советских граждан, арестованных НКВД и осужденных по 1-й категории, что означало расстрел, в Челябинске, в начале 1938 г. Этот расстрельный список был заверен подписями И.В. Сталина, А.А. Жданова, В.М. Молотова. Честно говоря, оказаться под сенью портрета убийцы моего родственника у меня такого желания не было. Да и сама акция изначально была посвящена тем, кто погиб на войне. Уже потом, люди стали выходить на эту акцию, неся фотопортреты своих родных и близких, участников ВОВ, умерших спустя десятилетия после окончания войны.

 Итак, колонна демонстрантов величественной рекой текла по главной улице российской столицы. В глазах рябило от фотопортретов и флагов. Глядя на них, я вспомнил рассказ младшего брата моего покойного отца, услышанный лет 20 тому назад.

 Это было приблизительно в 1947 году. Семья моего отца, бежавшая от раскулачивания из родной Рязанской губернии в Москву, в пору сталинской коллективизации, ютилась в одной комнате в Сыромятниках, в районе Курского вокзала. На Садовом кольце, на противоположной от вокзала стороне пленные немецкие солдаты строили жилые дома. Дома основательные, многоэтажные, комфортные, разделенные на отдельные квартиры – недосягаемая мечта для подавляющего большинства граждан Страны Советов не только первых послевоенных лет, но и последующих десятилетий. Понятное дело, что в квартиры вселились со временем люди из советской номенклатуры. Достаточно сказать, что в одном из этих домов проживал отец советской водородной бомбы Герой социалистического труда академик А.Д. Сахаров.

 В обеденный перерыв пленные снаряжали кого-нибудь из своих камерадов, кто был помоложе и ликом походил на славянина, по окрестным домам, выпрашивать у москвичей пропитание.

 Однажды днем пленный немецкий солдат постучал в дверь комнаты, в которой обитали мой отец и его семья. Точнее, две семьи. Отец, его жена и дочь. Мать отца и младшие отцовы братья и сестры.

 Дядя Коля, учившийся в школе во вторую смену, делал уроки. Письменным столом ему служила табуретка. На ней он разложил тетрадку и учебник.

 Услышав стук в дверь, он сказал: «Войдите». Дверь открылась и на пороге возникла фигура немецкого солдата. Он был молод, худ и одет в поношенную военную форму. Оглядев бедную обстановку, он обратился к дяде Коле, которому в пору было лет десять, не больше.

 - Мальшик! У тебя есть что-то покушать? – незваный гость произнес эти слова и словно осекся. «Хозяин» невольно бросил взгляд на стену. На ней висели в ряд переснятые с фотокарточек для паспортов, фотографии его отца, дяди и двух старших братьев. Все четыре фотопортрета были перетянуты в нижнем углу черной траурной лентой. Они были убиты на войне. Немец перевел взгляд вслед за «хозяином» и все понял.

 В этой русской семье на войне погибли, видимо, все мужчины и его появление, а тем паче просьба, вряд ли найдут добросердечный отклик. Он потоптался и развернулся в дверях. Но в этот момент русский мальчик, стоявшей на коленках перед табуреткой, заменявшей ему письменный стол, вдруг резко встал на ноги, шагнул к обеденному столу и взял буханку хлеба, завернутую не то в полотенце, не то в чистую тряпицу.

 - Дяденька! – окликнул он пленного вражеского солдата – На! Возьми! – и протянул ему хлеб.

 Пленный растерялся. О том, что русские после войны, пережитой с такими потерями, живут очень тяжело, можно прямо сказать, впроголодь, он прекрасно знал. И, вот она загадочная и непонятная русская душа, протягивает ему, врагу, хлеб, возможно последний хлеб в этой семье.

 - Спасибо, спасибо, мальшик – смущенно пробормотал немец.

 А вечером, пусть и сильно поредевшая за годы войны, большая семья, собралась за обеденным столом. Не знаю, какой чай они разливали, по кружкам, или, по чашкам, был ли это кипяток, или, изобретение времен Гражданской войны – морковный чай кирпичного цвета с сахарином. Само собой вспомнили про хлеб, которого вдруг не оказалось на столе.

 - Кто в доме днем оставался? Коль, ты? – спросила мать.

 - Я – ответствовал Николай Кузьмич.

 - Где хлеб? – последовал неизбежный вопрос.

 Семь пар глаз вперились в Николая Кузьмича.

 - Да тут пленный заходил. Дяденька немец. Хлебца просил. Ну, вот я ему и отдал.

 За столом воцарилась тишина, как это бывает перед бурей. Ксения Ивановна посмотрела на портреты – вот муж, вот шурин, вот Ваня и Вася. И вслед за ней все посмотрели на портреты своих родных.

 - Эх, сынок, - вздохнула Ксения Ивановна, - Ну да ладно, давайте так пить чай. Будет день, будет и пища. Придумаем чего-нибудь.

 Никто и никогда в семье не попрекал Николая Кузьмича тем хлебом, что он отдал военнопленному.

 С тех пор прошло много лет. Увы. При очередном переезде потеряны были фотопортреты отца и дяди. Слава Богу, сохранились фотопортреты старших братьев. И они до последнего дня висели на стене в его московской квартире.

 Как сложилась судьба того молодого немецкого солдата, Бог ведает. Но мне хочется верить, что он пережил советский плен и вернулся к себе в Германию, не важно западную или восточную. И до конца своих дней вспоминал и рассказывал своим родным и близким о том, как неизвестный русский мальчик, в семье которого четыре человека погибли на войне, отдал ему – врагу, свой последний хлеб.

 Впрочем, это была не первая встреча Николая Кузьмича с вражескими солдатами. С конца июля 41-го немцы начали регулярно бомбить Москву с воздуха. Где-то в сентябре, Ксения Ивановна собрала своих младших детей и с ними уехала в родную Николаевку, что была на Рязанщине. Там, как ей казалось, в сельской глуши можно было отсидеться, переждать тревожное время. Да вот только и на Рязанскую землю пришла война и их краешком задела.

 Напомню, что в ходе операции «Тайфун» германский вермахт пытался окружить Москву, обойдя ее с севера и юга. Моторизованные колонны генерала Г. Гудериана прорвались к окраинам Тулы, но, здесь были остановлены ее защитниками. Тогда, немцы, в свою очередь, попытались обойти Тулу с юга. На две недели они заняли бывший уездный город Венев Тульской губернии и, правым своим крылом вышли на территорию Рязанской губернии. На 13 дней они оккупировали уездный город Михайлов. Николаевка относилась еще с дореволюционных времен к Михайловскому уезду Рязанской губернии. Вот тогда-то и появились в Николаевке немцы.

 Поскольку фронт приближался, то над селом время от времени пролетали боевые самолеты, советские и немецкие. Потом стала слышна и артиллерийская канонада. Когда самолеты сбрасывали бомбы рядом с селом, то Ксения Ивановна собирала своих детей и бежала, как могла, с ними к какой-то родственнице, жившей на другом конце села. Там они все вместе прятались в подполе.

 Проснувшись однажды утром, когда уже было во всю светло, Николай Кузьмич, которому в ту пору было чуть более трех лет от роду, стал звать мать, старшую сестру Зину, но, в ответ услышал тишину. Обойдя избу, он никого не нашел. Тогда он вспомнил, что, скорее всего мать ушла с детьми к своей не то родственница, не то свойственной родственнице, жившей на другом конце села. Значит надо их найти. И поскорее.

 Одетый в короткую рубашку, он выскочил на улицу и побежал. Выбежав на площадь села, где белели стены закрытой еще в начале 30-х годов церкви, он увидел немцев и невольно остановился.

 По середине площади стоял мотоцикл с коляской. И у него хлопотали трое немцев, в длинных шинелях зеленого цвета, в стальных шлемах, при оружии. Увидев русского мальчика, они уставились на него, а он на них. Потом, что-то закричав на своем языке, они стали махать руками, приказывая, или, приглашая? подойти к ним. Было страшно. Очень. Старшие пересказывали рассказы очевидцев, или прочитанные в газетах истории о зверствах фашистов. То, что фашисты это что-то страшное и ужасное он понимал, по крайней мере, настолько насколько это может понять трехлетний ребенок.

 Но, фашисты не наставляли на него свое страшное оружие, а наоборот, что-то лопоча на своем языке, махали ему руками, словно приглашая, подойти. Первая мысль была – бежать! Бежать? От пули не убежишь. Это он хорошо помнил из рассказов старших. И он медленно пошел к врагам. Вот сейчас они достанут ножи и начнут его на куски резать. А потом, скорее всего, съедят. Или, бросят на землю и будут колесами своего мотоцикла давить. А может просто застрелят. Об этом он думал, пока подходил к мотоциклу.

 Теперь он мог разглядеть врагов. Они действительно были в длинных зеленых шинелях, стальных шлемах и в очках. С ног до головы перепачканные грязью, которая разбрызгивалась из-под колес их транспортного средства. Грязными были их лица. Когда они сняли мотоциклетные очки, то вокруг глаз стали видны светлые круги, которые контрастировали с их щеками и подбородками.

 Когда он подошел к коляске, немецкий солдат, схватив его под мышки, посадил на коляску и даже что-то накинул на него. Немцы окружили его и что-то без конца говорили по-своему. О чем, он не понимал. Но, судя по всему, убивать его не собирались. Мотоциклисты пальцами показывали на его босые ноги и крутили головами. Захватчики были в шоке. Ребенок босыми ногами бегает по снегу! Такое не укладывается в голове! Этого не может быть! Но это есть реальность. Русская действительность, если угодно.

 А тот немец, что усадил его на коляску, гладил по голове и повторял только одно непонятное слово – «киндер», «киндер», «киндер». Потом немец полез за пазуху шинели и вместо ножа вынул портмоне, откуда достал фотокарточки. Он опять что-то говорил по-немецки, произносил, видимо имена членов своей семьи. При этом, показывал пальцем на изображение своей жены и детишек. Сколько у него их было? Трое? Четверо? Пятеро? Этого Николай Кузьмич не запомнил. Но, младшие дети были ему ровесниками. Глядя на фотографию своих детей, на их босоногого русского сверстника, у мотоциклиста из глаз покатились слезы, оставляя светлую борозду на грязных небритых щеках.

 Сколько времени провел в «гостях» у немцев, дядя Коля не знал. Пулеметчик достал из кармана плитку шоколада, сунул ему в руки и, опустив на землю, махнул рукой: мол, свободен, беги до своей мутер!

 Памятуя о том, что взрослые говорили про фашистов, он боялся идти. А вдруг ему выпустят из пулемета очередь в спину?! Он оглянулся, но немцы лишь махнули ему руками. Он ускорил шаг, а потом побежал. Он уже не помнил, как нашел нужную избу. Дверь была не заперта. Вбежав в горницу, он начала громко звать: «Мама! Баба! Зина!» Крышка в подпол приоткрылась и оттуда показалась голова матери:

 - Колька! Где тебя черти носили! Мы думали, ты проснулся, следом за нами сюда прибежал. А где ты пропадал?

 - Я у немцев был.

 - Какие немцы?

 - На мотоцикле. С коляской. Трое их было. На площади, там, где церковь.

 Уже спустившись в подвал, где его закутали во что-то теплое, отогревшись и, успокоившись, он уже спокойнее рассказал о своих приключениях и в подтверждение своих слов продемонстрировал плитку шоколада.

 Со слов старших, уже после войны он запомнил еще один эпизод. Те самые мотоциклисты, нашли какого-то мужичонку в их селе и спросили, в какой стороне находится город Михайлов. Он им сказал и даже махнул рукой в ту сторону. Немцы поблагодарили его, развернулись и поехали своей дорогой, в Михайлов, или еще куда, как говорится, неизвестно. Больше немцев в Николаевке никто не видел. Зато кто-то из односельчан на него донес. Время было военное, а посему, без лишней волокиты расстреляли этого мужичка. То ли бойцы проходившей через Николаевку красноармейской части, то ли милиционеры из Михайлова. Об этом дядю Колю я не догадался в свое время расспросить подробнее. Ведь он даже имя его называл.

 Как долго Ксения Ивановна прожила со своими детьми в Николаевке, я не запомнил. Но, полагаю, не меньше полугода.

 После сражения за Москву в Николаевку приехал ее средний сын Иван на побывку после ранения. По семейным преданиям он участвовал в боях за Москву и был ранен в ногу в районе Солнечногорска. Побывка вышла аж 10 дней. За это время у него даже случился роман с местной жительницей, исполнявшей обязанности председателя колхоза. Звали ее не то Клавдией, не то Варварой. Она была немного старше Ивана. Когда Иван поправился и вернулся в действующую армию, в свою часть, она еще время от времени заходила к Ксении Ивановне и спрашивала про Ваню. Поэтому, думается мне, что вернулись они в Москву весной 42-го.

 Однако, я что-то призадумался. Надо посмотреть, что идет по другому каналу.

 Не разобрал, кажется, это был канал «Культура». Вот только ведущие были одеты как-то странно. Наверное, так одевались персонажи из романа графа Л.Н. Толстого «Анна Каренина». Да. Молодой человек в летнем белом мундире офицера кавалергарда, при погонах, видимо изображал из себя Вронского. А его сверстница в старомодном длинном платье и шляпе, была Анной Карениной. Вероятно, это какая-то историческая передача, где телезрителям предлагают перенестись в эпоху Царя – Освободителя Александра II. Что же, посмотрим. Ведь его эпоха вошла в историю Государства Российского, как эпоха великих реформ – крестьянская, судебная, военная, земская. Да еще на его царствование пришлись Польский мятеж, Кавказская война, точнее ее завершение, Туркестанские походы, Русско-турецкая война. Да, тут есть что вспомнить и что обсудить.

 Тем временем ведущие вещали о том, что самое главное, это не проводимые Царем-Освободителем реформы, а приближающаяся круглая дата – 60-летия взятия Парижа русскими и союзными нам войсками Пруссии и Австрии. Далее, во весь экран был продемонстрирован текст. Причем, текст был «оснащен» старорежимными ятями, твердыми знаками, ерами и прочим, что было отменено декретом СНК в конце 1917 года. А в верхней части документа распластал свои крылья двуглавый орел.

 Текст, гласил примерно следующее:

 «Люди русские и россияне! Помните, что нынешний год 1874 от Рождества Христова, юбилейный. Это год 60-летия победоносного завершения Заграничных походов Русской армии, логически завершившие Отечественную войну 1812 года, которая закончилась изгнанием иноземцев с Русской земли. А посему, не позволим недругам очернить и умалить нашу великую победу! Дадим отпор фальсификаторам истории! Не позволим пересмотреть ее итоги, закрепленные в решениях Венского конгресса 1815 года на века!»

 А дальше телеведущие поведали о том, что в преддверии капитуляции столицы Первой империи, в России проходят вахты памяти: в Петербурге у Триумфальных ворот, что в районе Нарвской заставы, на Марсовом поле, у Александрийской колонны на Дворцовой площади; в Москве, у Триумфальных ворот, что в районе Тверской заставы и у строящегося храма Христа-Спасителя; в Смоленске, у памятника полковнику Энгельгардту, в Малоярославце и в Тарутино, и, само собой, на Бородинском поле. В них принимают участие кадеты и юнкера военных училищ, изъявившие желание воспитанники гражданских учебных заведений, как-то, гимназисты, реалисты, семинаристы, студенты. «Жаль, - подумалось мне, - не успел об этом расспросить у бабушки и ее сестры. В 1874 году их отец учился в гимназии. Наверное, он тоже участвовал в вахте памяти».

 А дальше, ведущие поведали о том, что в связи с 60-летием великой победы будут отчеканены монеты достоинством один рубль серебром в память вступления русских войск в Париж. Так же будет отчеканена и очередная юбилейная медаль, как и 10-ю, и 20-ю годами ранее.

 После обзора новостей в стиле ретро на канале «Культура», я вновь переключился на ОРТ.

 Репортаж о шествии участников акции «Бессмертный полк» в Москве продолжался. Диктор напомнил о том, что после прошлогодней акции был запущен в действие проект «Тройной день победы». Согласно этому новшеству в РФ с нынешнего года на равном уровне будут праздновать не один, а три дня победы. Поскольку в хронологическом порядке раньше всего приходится дата вступления русских и союзных войск в Париж, то в первую очередь будет праздноваться этот день. А посему, напомнил диктор, сегодня не 9 мая, а 31 марта.

 По поводу Второй Отечественной войны 1914 года, когда отмечать день победы, мнения у историков и экспертов разделились. Уже несколько лет, как в России отмечается день вступления России в свою последнюю войну – 1 августа. Но, войну Россия проиграла из-за предательства октябрьских преступников – большевиков, во главе с Лениным и Троцким. И, хотя их преступления получили должную оценку на государственному уровне, и в учебной и научной литературе официально закреплены термины «октябрьские преступники» и «удар армии ножом в спину», к единому мнению по этому дню победы, прийти пока не удалось. Хотя, в последнее время мнение склоняется к общепризнанной дате – 11 ноября, когда на Западном фронте было заключено перемирие. Последние носители легитимного российского государственного начала – руководители Добровольческой армии генералы Л.Г. Корнилов, М.В. Алексеев, А.И. Деникин, мирный договор, подписанный октябрьскими преступниками, не признавали, и, считали, что добровольцы находятся в состоянии войны со Вторым Германским рейхом. Кроме того, после измены союзническим обязательствам, совершенной октябрьскими преступниками, Русский легион чести доблестно сражался на Западном фронте. Вплоть до капитуляции Центральных держав.

 Итак, согласно новым правилам, сначала празднуется день победы над наполеоновской Францией в 1814 году. Торжественные мероприятия проводятся 31 марта. Далее, проводятся аналогичные мероприятия в связи с победой Антанты над странами Германского блока 11 ноября. А в следующем году, праздник проводится 9 мая. Затем, все повторяется - 31 мая, 11 ноября, 9 мая. Ибо в один год проводить три военных парада и три раза акцию «Бессмертный полк» было бы перебором.

 За прошедший год волонтеры составили списки участников акции «Бессмертный полк» и предложили им свои услуги в плане архивных и генеалогических поисков. Дело в том, что с нынешнего года, лица, не являющиеся потомками всех трех Отечественных войн, 1812, 1914-1918, 1941-1945 гг. лишаются права участвовать в акции «Бессмертный полк». Более того, в отдельных случаях, когда потенциальные участники акции «Бессмертный полк» покажут свое историческое беспамятство, или попытки фальсифицировать историю, праздничные дни им заменят, на рабочие. Одним из первых под эту «раздачу» попал один известный в прошлом политик, в свое время заявивший о том, что «это мы брали рейхстаг в 45-м». На проверку выяснилось, что сей государственный муж, родился в 1950 году, а посему никоим образом в битве за Берлин не мог участвовать.

 Колонна, точнее ее первые ряды, начала замедлять и без того, не спешный шаг. Ниже, по Тверской, путь «Бессмертному полку» преградили «космонавты», в полной экипировке, включая шлем с забралом, бронежилет, щит, дубинку и прочее. За ними стояли автозаки и армейские грузовики. «Что бы это значило?» - задался я вопросом. Но, вместо ответа, экран вдруг покрылся серой рябью, да еще и звук пропал. Нечто подобное было в октябре 93-го, когда у телецентра в Останкино произошло вооруженное столкновение между оппозиционерами и силами правопорядка, верными президенту Ельцину Б.Н. Тогда так же внезапно прервались передачи из Останкино. «Делать нечего, - подумалось мне, - надо переключиться на канал «Культура». Какими еще ретро-новостями порадуют?».

 На сей раз, на экране витийствовал какой-то господин в старинном мундире. Судя по отсутствию эполет, он был чиновником какого-то гражданского ведомства. Лицо было невыразительное, разве что бакенбарды могли на нем остановить взгляд. Вещал он о том, что некий ученый муж из университета Вильно защитил докторскую диссертацию о коллаборации дворян Привисленского края с французскими оккупантами в 1812 году. Инициативная группа лиц усмотрела в этом апологетику коллаборационизма и желание пересмотреть итоги Венского конгресса, а заодно попытку реабилитировать посмертно тирана Европы. Скучным голосом чиновник объяснял ведущим, что тиран Европы давно скончался. И, даже для самих французов идея сильной личности, одержимой манией завоевания мирового господства, выглядит не привлекательной. В особенности после столь неудачной для них Франко-прусской войны. Что же касается итогов Венского конгресса, то, увы, революционные потрясения 1848 года в Европе перечеркнули их, а уж после Крымской войны, о нем лучше и не вспоминать. Что же касается коллаборационизма поляков и литовцев, то это, вопрос болезненный для России и, в будущем его придется решать. Ведь вопрос этот возник не вчера и уходит он своими корнями в «век золотой Екатерины», когда земли Речи Посполитой поделили между собой Россия, Пруссия, Австрия. Что же касается инициативной группы, то лучше этим господам было бы заняться чем-нибудь полезным для общества. Например, активно включиться в проводимые в стране реформы. В частности в укоренении земской реформы.

 Дослушав выступление чиновника, я снова переключился на ОРТ. Сквозь помехи я успел расслышать слово, не то «телепортация», не то «телепортировать». Помехи вдруг исчезли, как по мановению волшебной палочки. Глянув на экран, я, невольно ахнул. И было от чего. Полноводная река, текущая по Тверской буквально две минуты тому назад, как бы это сказать складно, «обмелела». Личный состав «Бессмертного полка» уменьшился на три четверти. И теперь не полноводная река, а речушка, текла вниз по Тверской. Впрочем, река в данный момент стояла на месте. «Однополчане» в растерянности, и, даже с некоторой долей испуга озирались по сторонам и пялились друг на друга.

 Неожиданно откуда-то прозвучал голос, усиленный динамиками: «Граждане! Спокойно! Ничего страшного не произошло! Те участники акции «Бессмертный полк», кто не является потомком участников Отечественной войны 1812 года, покинули наши ряды. С ними ничего не произошло. Они живы и здоровы. Путем телепортации их переместили или к себе домой, или на свои рабочие места. Акция «Бессмертный полк» продолжается! С праздником вас, дорогие россияне! С днем победы!»

 Шествие возобновилось. Камера остановилась на немолодой женщине с фотопортретом в руках. На нем был изображен молоденький подпоручик, при погонах, в фуражке и с орденом Св. Владимира с мечами на кителе. Нижнюю часть фотопортрета украшал слоган: «Спасибо деду за победу! Победу украли большевики». Рядом с ней мужчина, примерно одних лет со мною нес фотопортрет молодого матроса, ровесника подпоручика. На моряке была черная флотская шинель, подпоясанная белым парадным ремнем с яркой пряжкой. Ленточку на бескозырке украшала надпись «Гвардейский экипаж». В кадре промелькнул и фотопортрет бородатого казака в черной папахе.

 «Да нет, это не бред и не враки, это действительно, «Бессмертный полк» трех Отечественных войн, 1812 года, 14-го и Третьей Отечественной. Наконец-то историческая справедливость и здравый смысл восторжествовали», - подумалось мне.

 Камера остановилась на молодой барышне с большим фотопортретом Николая II в руках. С унылым видом она шагала по тротуару в том же направлении, что и колонна «Бессмертного полка» в сторону Манежной площади. Ее лицо мне показалось знакомым. Видимо она всей душой хотела присоединиться к колонне, но не знала, участвовали или не участвовали ее предки в Отечественных войнах 1812 и 1914 годов.

 Расстояние между «Бессмертным полком» и «космонавтами» сокращалось. Видимо была отдана какая-то команда и их цепь, разделившись на две половины, образовала проход. Тут же начали расцеплять «рогатки», которыми была перегорожена улица во всю ее ширину. Моторы автомобилей заурчали и они так же стали разворачиваться, освобождая улицу.

 В этот момент вновь пропал звук, и на экране появилась серая рябь. «Опять!» подумалось мне. Пульт я держал под рукой и уже собрался нажать на кнопку, когда рябь опять исчезла, как и в первый раз и, само собой, появился звук. Прежде чем изображение вернулось на экран, я услышал команду, усиленную динамиками: «От середины разомкнись!»

 То, что я увидел на экране, повергло меня в еще большее изумление. Вместо «космонавтов», поперек Тверской стояла шеренга солдат, одетых в русскую военную форму начала XIX столетия, эпохи наполеоновских войн. Держа ружья на плече, печатая шаг, солдаты веером развернулись друг на против друга вдоль улицы, образовав две шеренги. «Кругом!» - рявкнул чей-то зычный голос из динамиков. Солдаты выполнили команду и развернулись лицом друг к другу выстроившись вдоль противоположных тротуаров Тверской. «На караул!» прогремела новая команда из динамиков. И солдаты, действительно, взяли свои тяжелые ружья «на караул», салютуя «Бессмертном полку». За этими шеренгами солдат, оказались рогатки и полицейские в обычной экипировке, не «космонавты». За ними, теснилась публика разных возрастов и, как говорили в старину, «разных званий». У большинства были приколоты к одежде или повязаны советские гвардейские ленточки. Видимо сюда телепортировали из колонны «Бессмертного полка» тех, кто не был потомками участников Отечественных войн 1812 и 1914 годов, или, не удосужился установить истину.

 Таким образом и без того, не великой численности полк, уменьшился едва ли не вдвое. Горсть оставшихся «в строю» потомков участников Отечественных войн озиралась по сторонам.

 - Не бойся, малое стадо, - нежно-ласковым голосом, похожим на голос одного известного московского батюшки, периодически выступающего по радио - обратился кто-то к людям, - вы и есть истинные наследники наших побед. Отсеялись от вас плевела. Отделились козлищи от агнцев. Так продолжим братия и сестры наше шествие.

 Пока колонна выходила на Манежную площадь, диктор поведал о том, что в этом году весьма малочисленными оказались акции «Бессмертного полка» в городах и весях РФ. В Нью-Йорке и Лондоне, Париже и Брюсселе в акции принимают менее чем не малочисленные потомки русских белых эмигрантов. Никто не смог принять участия в акции «Бессмертный полк» в Иерусалиме и Берлине, в Гаване и Тегеране.

 «Колонна» «Бессмертного полка» вышла на Манежную площадь и остановилась. Последняя несколько месяцев как была закрыта на реконструкцию. Ходили разные слухи о том, что на ней делается. И, вот теперь, камера медленно обозревала ее от гостиницы «Националь» до манежа.

 В ходе масштабной реконструкции, она действительно похорошела. Многочисленный паноптикум Зураба Церетели исчез, и теперь площади вернулся ее исторический облик. Диктор пояснил: несколько фигур перевезли в так называемый музеон – прилегающее к «Нью-Третьяковке» открытое пространство, где желающие смогут ими любоваться. Куда мэтр пристроил остальные свои шедевры с Манежной площади, пока не известно.

 Могила Неизвестного солдата была на своем месте и караул, само собой.

– Но, - прокомментировал диктор, - с нынешнего года пост номер один установлен у Стены скорби на проспекте академика Сахарова. На этом месте будут приносить присягу будущие президенты России. Сюда же будут возлагать венки иностранные гости высокого ранга.

 Тем временем колонна пересекла Манеж и остановилась у Иверской часовни. После краткого благословения священника, процессия вышла на Красную площадь. Камера крупным планом показала фасад мавзолея. Помимо привычного имени «самого человечного человека», его украсила надпись, гласившая: «Памятник эпохи тоталитаризма». Затем, камеру перевели на Кремлевские башни. Пятиконечные звезды, которые одни называли советской символикой, а другие сатанинскими пентаграммами, исчезли! Диктор напомнил о весьма двусмысленном эпизоде, произошедшем некоторое время тому назад с тогдашним министром обороны. Объезжая колонны войск, построившиеся на Красной площади в открытом лимузине, министр поздравлял солдат и офицеров и, в какой-то момент перекрестился. Но, тем, кто видел этот жест, а его телекамеры транслировали на всю страну, крестное знамение показалось двусмысленным. Православные активисты засыпали министра вопросами: на что крестился господин - товарищ министр: на святые образа, украшающие Кремлевские башни, или, на сатанинские пентаграммы? Министр не нашелся с ответом. Зато история с крестным знамением решила судьбу красных звезд. Дабы в дальнейшем не возникало ни у кого вопросов, их демонтировали. Скороговоркой диктор добавил, что в самом скором времени на Кремлевские башни вернут двуглавых орлов.

 Затем камера скользнула по Красному погосту у самой кремлевской стены. Там не оказалось ни одной могилы! Ни одного памятника! На его месте был газон. И, лишь после этого, диктор, явно наслаждаясь произведенным на телезрителей эффектом, начал давать комментарии.

 Бойцов Красной гвардии, погибших в уличных боях в октябре 1917 года, перезахоронили на территории восстановленного мемориального Братского кладбища на Соколе, там же, где в октябре 17-го похоронили их противников – офицеров, юнкеров, студентов, воевавших на стороне сил, верных Временному правительству. Тем самым, был сделан еще один шаг по пути дальнейшего национального примирения. Что же касается советских государственных и партийных деятелей, то их перезахоронили на территории недавно открытого подмосковного пантеона. В тех случаях, когда родственники изъявили желание похоронить на своих семейных участках, им была оказана государственная поддержка. Чьи останки были тайно перезахоронены, так это останки Ленина – главного октябрьского преступника, Сталина, как его преемника, Свердлова, как главного вдохновителя убийства Царской семьи и казачьего стратоцида, Дзержинского, как организатора красного террора, Менжинского – виновника массовых репрессий, Жданова, Щербакова, Мехлиса, Шкирятова, как активных участников сталинского большого террора. Дабы они не были предметом поклонения несознательных граждан.

 Мало того, в рамках реконструкции Красной площади на свое, законное, историческое место вернули памятник Минину и Пожарскому.

 Тем временем, участники акции «Бессмертный полк» начали занимать свои места на трибунах под Кремлевскими стенами. Прочая публика, которую пропустили на Красную площадь, заняла место перед фасадом ГУМа, напротив мавзолея.

 Почетное место на трибунах заняли два – три десятка потомков Романовых от морганатических браков, специально для того, чтобы участвовать в праздновании дня победы приехавших из-за границы. Москвичи и гости столицы встретили их появление аплодисментами и одобрительных гулом. Ведь это их предок, Благословенный Царь Александр получивший титул Спасителя Европы, вступил во главе русских войск в Париж, победной весной 1814 года. Это их предки – Великий князь Николай Николаевич и Царь Николай Страстотерпец командовали русскими войсками во Второй Отечественной войне. Война закончилась подписанием акта о капитуляции. Но, Романовы его не подписывали. Его подписали октябрьские преступники, их правительство, бывшее изначально нелегитимным.

 На Спасской башне пробили куранты. Солдаты линейных подразделений взяли на караул. К Лобному месту направился регент Государства Российского, а именно так с недавних пор стала называться бывшая эрэфия. Под звуки старинной величавой мелодии «Коль славен наш Господь в Сионе», регент прошел к Лобному месту, и, поднявшись на него, когда наступила тишина, зачитал обращение к русским людям и россиянам.

 На осень нынешнего года назначен созыв Земского Собора. Собор будет представлять потомков сословий, составлявших традиционное русское, или, если угодно, российское общество. Поскольку в начале ХХ столетия в России не существовало таких сословных, или социальных групп, как «новые русские», офисный планктон, креативный класс, гопников и ватников, то волонтеры помогут русским и россиянам выяснить, к какому сословию они должны быть приписаны. Поскольку за прошедшие сто с лишним лет, потомки представителей привилегированных и не привилегированных сословий перемешались, то российский гражданин, волен сам выбирать, кому из своих предков наследовать. Точнее, их сословию.

 Избирательных прав лишаются потомки октябрьских преступников до четвертого колена включительно, граждане, попавшие в число участников программы по переселению внутрироссийских соотечественников, получат избирательные права через три года, в том случае, если приживутся на своей малой исторической родине, а также те, кто будет отнесен к категории социальных паразитов. Но, пока четкие критерии не выработаны, вопрос по этой социальной группе остается открытым.

 Регент направился к трибунам под сенью мавзолея. Оркестр заиграл «Патриотическую песню» М.И. Глинки из оперы «Жизнь за царя». «Ко времени и месту – подумалось мне, - Тем паче, что и ежу понятно, для чего соберется Земский Собор».

 P.S. В Британии есть памятная дата – 11 ноября, когда отмечают память погибших британских воинов и воинов стран Британского содружества. Сначала в этот день отмечали погибших в годы Первой Великой европейской войны 1914 – 1918 годов. После Второй мировой войны в этот день стали поминать и тех, кто погиб во Второй мировой. Позднее, британцы стали поминать погибших во всех войнах своих солдат. Аналогичный праздник – День памяти, существует в Бельгии и Франции. Он тоже отмечается 11 ноября.