Довольно часто можно услышать, что Санкт-Петербург построен иностранными архитекторами. Но давайте рассмотрим насколько правдиво это изречение, высказываемое, в основном, москвичами.

В петровское время в России более интенсивно чем с другими странами развивалась торговля с Германией, Фландрией, Англией Польшей и Голландией. Причем груз, в основном, шел по морю: в первые годы правления Петра- в порт Архангельска, а в более позднее время - в порта молодой столицы – Санкт-Петербурга. Торговое дело требовало строительства Гостиных дворов, различных административных зданий, промышленных предприятий, частных домов и другого. Через торговлю происходило и проникновение в Россию искусств. Все это требовало специалистов, знающих архитектурное дело передовых западных стран. В те годы в Петербурге таких специалистов не было. В старой столице – Москве, работали, в основном, итальянские мастера и архитекторы.

 Петр пожелал строить молодую столицу как европейский город, который должен был создаваться исходя из новых передовых строительных законов и принципов. И, в 1709 году в Петербурге им учреждается Канцелярия от строений, которой поручается ведение всех строительных работ. При ней создается школа для начального обучения зодчеству. Предполагалось, что более глубокие познания ученики этой школы должны получать в архитектурных командах, работая с опытными архитекторами. Однако школа и команды требовали время для обучения, а потому не могли обеспечить быстрое, как желал Петр Великий, строительство молодой столицы. На первых порах Петр 1 решает пригласить опытных иностранных архитекторов для того, чтобы те сразу включились в строительство. Одновременно из школы отбирают талантливых молодых людей и командируют их для обучения инженерным и архитектурным искусствам в западноевропейские страны. Это были, ставшие впоследствии крупными зодчими, – Иван Коробов, Мордвинов, Иван Мичурин, Петр Еропкин, Тимофей Усов…

В 1703 году в Петербург был приглашен швейцарский архитектор и инженер Доменико Трезини, итальянские архитекторы –М.Фонтана Н. Микетти, Г. Киавери, К.Б. Растрелли, француз Ж.Б. Леблон, немцы Г. Маторнови, И. Шендель, А. Шлютер и голландец Г. Ван Болес. В задачу этих архитекторов входило не только строительство, но и обучение мастерству русских архитекторов.

Таким образом, самое начальное строительство в Петербурге осуществляли зодчие разных архитектурных школ, которые подчиняясь вкусам русских заказчиков. А, как известно, основным заказчиком был Петр 1, выросший в окружении русской архитектуры. Он сам рассматривал все проекты и предложения, отвергал то, что с его точки зрения не соответствовало облику строящегося города, а иногда в проекты вносил коренные изменения. Часто сам указывал архитекторам, где и как строить. Таким образом, он и сам становился архитектором. Следует отметить, что исполнителями архитектурных замыслов были плотники, каменщики, штукатуря, лепщики, прошедшие русскую школу, а потому непроизвольно вносившие в постройки элементы русской архитектуры.

 В результате архитектура Петербурга того времени стала своеобразным сплавом исконно русских художественных традиций и архитектурных проектов, привнесенных из западноевропейских стран. Такой стиль стали называть Петровским или Русским барокко. Особенности такого стиля можно видеть в сохранившихся с того времени постройках Двенадцати коллегий (в 10 коллегиях размещались органы государственного управления, а в две предназначались Сенату и Синоду) и здании Кунсткамеры в Петербурге. Большой архитектурной ценностью того времени является и Меншиковский дворец, построенный в 1719-1720 годах. Но наиболее ярко Петровское барокко проявилось в здании «Монплезир» и «Эрмитаж» в Петродворце.

Приехавший в Россию в 1703 году и бывший до 1712 года в Санкт-Петербурге «главным и единственным архитектором» Доменико Трезини (1670-1734), по указанию Петра1разработал образцовые проекты жилых домов для разного слоя населения. В отличие от средневековой застройки русских городов, по указанию царя все фасады домов должны были выходить на «красные линии» улиц и набережных. Причем, по берегам Главной реки – Невы, по которой тогда прибывали знатные гости, строили свои дома по образцам для «именитых» наиболее богатые русские люди, так как по указу Петра иностранцам строить дома по берегам Невы запрещалось. Петр 1 лично следил за фасадной застройкой берегов Невы. Все последующие русские императоры следовали этому правилу. Трезини имел несколько учеников, среди которых одним из самым талантливых оказался Михаил Григорьевич Земцов (1688-1743). Вместе с учениками Трезини построил Собор Петра и Павла в Петропавловской крепости, да и саму крепость из глиняной превратил в каменную. С 1710-1714 год он строил Летний дворец Петра1, находящийся в Летнем саду, первый Зимний дом Петра на Дворцовой набережной, от которого сохранилось несколько помещений, а в 1720-х годах построил собственный дом на Университетской набережной, перед которым нынче установлен памятник самого архитектора. В те же годы на углу Миллионной улицы и Аптекарского переулка им была возведена Главная Придворная аптека, которая изначально располагалась в Петропавловской крепости. (В 1789 году сооружение было перестроено Кваренги). Примечательная работа Трезини - Первый и самый крупный монастырь на территории Северной столицы. Учитывая пограничное положение будущей святыни, он спроектировал и ее возможную фортификацию: монастырь мог легко превратиться в крепость. Между Невой и Черной речкой были разбиты сад и огород, а также появились кузница, конюшня, скотный двор и столярная мастерская. Впоследствии монастырь несколько раз перестраивался разными архитекторами. И, наконец, в 1733 году им было закончено здание Двенадцати коллегий, сохранившееся до нашего времени.

Но несмотря на такое интенсивное строительство, даже в 1712 году, когда Санкт-Петербург был провозглашен столицей, его еще трудно было назвать городом. Он возводился по берегам Невы. Здесь стояли две крепости, отдельные новые каменные строения, возведенные приглашенными архитекторами, уничтожались деревянные и глиняные постройки, на их месте возводились каменные. Повсюду шла стройка…

 Городом в полном смысле этого слова Санкт-Петербург стал тогда, когда в него начали возвращаться «наполненные знаниями» Петровские стипендиаты. Одним из первых вернулся из Голландии Петр Михайлович Еропкин(1698-1740). Он возглавил первую Государственную организацию - «Комиссию о Санкт-Петербургском строении». Его заместителями стали И.К. Коробов и М.Г. Земцов. Эта комиссия, была создана после пожаров 1736-1737 годов. Ее главными задачами стали создание прямых и широких улиц и просторных площадей, а также уничтожение и замена ранних, деревянных домов, каменными. (Приблизительная дата создания этой Комиссии – 10 (21) июля 1737 года). Комиссией был разработан первый генеральный план Петербурга, который был построен на основе так называемого «Еропкинского трезубца». Талантливейший зодчий предложил трехлучевую композицию Адмиралтейской части города, когда от Адмиралтейства отходили три улицы: Невский проспект, Вознесенский проспект и Гороховая улица. При этом город был разделен на пять частей – Адмиралтейскую, Васильевскую, Петербургскую, Литейную и Московскую. В каждой из них регламентировалось строительство, и велся надзор за сносом деревянных строений и возведении каменных. (В дальнейшем на основе этой комиссии была создана «Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы»). За свои недолгие годы творчества Еропкиным было сделано немало. Именно он предложил мостить городские набережные, по его предложению проводились санитарно-технические работы, были проложены новые улицы – Гороховая и Садовая, осуществлено строительство ряда жилых домов. Он мог бы еще многое сделать, если бы не был жестоко казнен Анной Иоанновной, обвинившей его в заговоре участия против «засилья иностранцев».

Об этой зверской расправе царствующей в те годы Анны Иоанновны над талантливейшим зодчим, предвосхитившим появление такого «ансамблевого» архитектора как К. Росси, стоить вспомнить. Кабинет-министром при Анне Иоанновне был Артемий Петрович Волынский, проявивший еще при Петре1 свои административные способности. Полностью разделявший взгляды Петра1, он старался выдвигать на высокие должности русских людей. По его инициативе и была создана «Комиссия о Санкт-Петербургском строении», куда вошли русские архитекторы, среди которых широтой взглядов выделялся Еропкин. Властный и волевой Волынский не побоялся восстать против «засилья иностранцев», чем вызвал недовольство любимого императрицей Бирона. Анна Иоанновна приказала пытать и казнить Волынского за «государственную измену». Биограф Волынского писал: «В 10-м часу утра выведены из Петропавловской крепости Волынский и все прочие осужденные…. Правая рука кабинет-министра, вывихнутая дыбой на пытке, висела без движения. Рот его был закрыт толстый холщовою перевязкою, от подбородка к голове; через перевязку струилась кровь: в крепости у Волынского был вырезан язык. Начали казнь с Волынского. Сперва отрубили его правую вывихнутую руку, а затем голову. Вслед за ним были обезглавлены Хрущев и Еропкин…».

Пришлая императрица не посчиталась, а возможно не захотела и не смогла понять талант и заслуги этого неординарного петербургского зодчего.

 Почти одновременно с Еропкиным в Петербург вернулся Иван Кузьмич Коробов (1700 (1701) - 1747). После сдачи экзаменов он получил должность главного архитектора Адмиралтейства, которое в те годы являлось едва ли не основным объектом строительства в молодой столице. Коробов построил второе по счету, но первое каменное здание Адмиралтейства. В его обязанности входила также отделка и художественное оформление выпускаемых кораблей. От многочисленных по тому времени работ Коробова, до наших дней сохранился шпиль адмиралтейской башни (ныне находящийся внутри шпиля, исполненного А. Захаровым), церковь Святого Пантелеймона, Адмиралтейский канал, прорытый вдоль Новой Голландии. Богоявленская церковь с колокольней, возведенная им в Кронштадте, сгорела в 1930 году. Коробов был другом Еропкина по жизни и его заместителем в Комиссии, имел своих учеников, среди которых – С.И. Чевакинский, А.Ф. Кокоринов, Д.В. Ухтомский и другие. После казни друга, произведшей на него сильное впечатление, Коробов в знак протеста покинул Петербург и поселился в Москве, где вскоре и скончался, передав свои немалые знания Д.В. Ухтомскому(1719-1774). Впоследствии Ухтомский стал первым в истории Москвы архитектором, составившем Генпланы города, под его руководством был реконструирован и реставрирован Московский Кремль и многое другое…

Второй заместитель Еропкина, русский архитектор Михаил Григорьевич Земцов(1686-1743) свое образование получил на родине. Как уже говорилось, был одним из самых талантливых учеников Трезини, в дальнейшем учился и являлся помощником у архитекторов Леблона и Микетти. Он все свои творческие силы и знания отдал молодой столице. В «Комиссии….» по его собственным записям, он осуществлял «всякие разводы и размеры мест, учреждение улиц и площадей, смотрение строениям…сочинение главных проектов рисунками…» и многое другое. Он строил в Петербурге и пригородах. Известно о пятнадцати выдающихся строений, исполненных по его чертежам. Из которых: Князь-Владимирский собор, Павильон «Эрмитаж» в Царском Селе (совместно с Чевакинским), Большая оранжерея в Петергофе и Аничков дворец считаются самыми главными его творениями. От многочисленных работ этого зодчего до наших дней сохранилось здание церкви Симеона и Анны на Моховой улице, интерьер зала заседаний Сената в главном здании Университета и находящийся у пересечения Невского проспекта и реки Фонтанки огромный для своего времени Аничков дворец, перестроенный еще в ХУ111 веке.

Русский архитектор Алексей Васильевич Квасов (начало 1730-х – 1772) работал в Канцелярии от строений…, а с 1763 по 1772 годы состоял в «Комиссии о строении С. Петербурга и Москвы», занимаясь вопросами планировки и застройки центра Петербурга от Адмиралтейства до Мойки. По его предложению была принята высота застройки центральных кварталов «трехлучия», ширина Невского проспекта. При этом для домов были разработаны образцовые проекты. Он же спроектировал дугообразную границу Дворцовой площади, форма которой впоследствии была сохранена К. Росси. В 1763 году Комиссией был объявлен первый в России архитектурный конкурс на новый план столицы. Квасов участвовал в составлении условий конкурса. План С. Петербурга, составленный под его руководством, был утвержден в 1769 году. Этот план заложил основы развития города до середины Х1Х века. Он занимался выпрямлением береговой линии Фонтанки, с 1768 года руководил составлением фиксированного аксонометрического плана С. Петербурга, в котором был отражен его подход к застройке города «сплошной фасадою». По его проектам построено часть домов на Невском проспекте, Б. Морской ул. И др.

Тимофей Никитич Усов(1700-1728), посланный Петром для обучения заграницу в 1716 году, вернулся в 1724. И работал в Москве и Петербурге. Но уже через четыре года скончался. От его работ в Петербурге сохранилось внутреннее убранство Собора Петра и Павла в Петропавловской крепости. Начальная работа над иконостасом. (Эта работа закончена И. Зарудным).

Русский архитектор Иван Федорович Мичурин(1700=1763) также посланный Петром 1 для обучения заграницу, после возвращения в Россию работал в Москве.

Таким образом, именно русскими архитекторами были определены планы застройки молодой столицы, положен фундамент рядового и парадного строительства Санкт-Петербурга. Иностранные архитекторы должны были встраиваться в эту систему, приспосабливая свои знания к гармоничной застройке города.

Стиль Петровского барокко был утилитарным, обусловленный недостатком средств, так как страна вела войну за выход к морю в условиях затянувшейся Северной войны. Но уже в 1740-х годах стиль начал меняться, строения становились более нарядными, добавлялись сложные элементы. Постепенно петровское барокко плавно перешло в позднее барокко. Одним из виртуозов этого стиля стал Савва Иванович Чевакинский (1713-между 1774-1780). Ученик И.К. Коробова и А.В. Квасова, он с молодых лет приобщался к напряженному труду. Это был мастер большой художественной культуры. После переезда Коробова в Москву Чевакинский занял его место. Он стал архитектором Адмиралтейской коллегии. В Коллегии он прослужил тридцать лет и закончил свой путь полковником и обер-интендантом флота. Это было самое высокое из существовавших в ХУ111 веке звания для тех, кто по роду занятий был связан с флотом, но не принимал участия в морских сражениях. Лучшим его сооружениям присущи четкость и ясность объемного решения, изысканность силуэта, богатство форм и праздничность декоративного убранства. Именно таким предстает созданный им Никольский Морской собор с замечательной многоярусной колокольней. Ансамбль собора вошел в сокровищницу русского зодчества как одно из высших достижений архитектуры позднего русского барокко. Особенно хороша колокольня – достойная преемница древнерусских многоярусных звонниц. Ее кажущаяся легкость, воздушность, живописность, постоянно привлекала и привлекает внимание художников. Из других многочисленных построек Чевакинского следует выделить Новую Голландию, Большой Царскосельский дворец, дворцы И.И. Шувалова, П.Б. Шереметьева, институт Арктики и Антарктики, Царскосельские нижние конюшни и кавалерские дома.

Примечательно, что в отличие от других творений русских мастеров, большинство работ этого самобытного русского архитектора сохранилось.

Из работавших в то время иностранцев нельзя обойти вниманием замечательного мастера позднего барокко – итальянского архитектора Бартоломео Франческо Растрелли (1700-1771) Он прибыл в Россию вместе с отцом, известным итальянским скульптором в 1716 году. В 1732-1735 и 1754-1762 годах архитектор перестраивал Зимний дворец. (Кстати, Б.Ф. Растрелли, даже в официальных документах считался и везде подписывался как русский архитектор!). Его творения можно перечислять долго. Опишем лишь главные: По его проектам в Петербурге были возведены уникальные архитектурные памятники: Зимний дворец на Дворцовой набережной, Воронцовский дворец на Садовой улице, Строгановский на Невском проспекте, Большой Петергофский, Екатерининский в Царском Селе, а также ансамбль Смольного монастыря.

А.Ф. Кокоринов (1726-1772) – русский архитектор. Происходил из семьи Тобольского священника. Учился в Московской арх. Школе у Ухтомского. С 1754 года работал в Петербурге, выполняя разные прикладные задачи, связанные с гранильным ремеслом и фарфоровым производством. Стал популярным после того, как построил на углу Невского проспекта и Садовой улицы дом для государственного деятеля Ивана Шувалова (не сохранился). Им был возведен дом Демидова и в классическом стиле –дворец Разумовского, где ныне Педагогический университет им. Герцена. В 1761 году был назначен директором построенной им совместно с Ж.Б.М. Вален-Деламотом Императорской Академии художеств. С тех пор его деятельность, в основном, была связана с воспитательным процессом. В 1765 году стал профессором, а с 1769 – ректором Академии. Его работы характерны для перехода от барокко к классицизму. (В Петербурге существует много легенд по поводу его кончины. По одной из них Кокоринов стал «призраком Академии художеств», покончив с собой от переживаний в связи с выговором Екатерины II, которая при открытии Академии запачкала свое платье краской. Из уст в уста передавалось, что душа самоубийцы обречена вечно бродить в созданных когда-то им стенах).

Еще один русский архитектор этого времени – Юрий Матвеевич Фельтен (1730-1801), как и Кокоринов, работал на рубеже переходного периода от позднего барокко к раннему классицизму. Первоначальное архитектурное образование получил в Германии, а затем в Петербургской Академии наук. Фельтену принадлежит проект и руководство в устройстве гранитной набережной на левом берегу Невы, а также изящная ограда Летнего сада. По его проекту было возведено здание Старого Эрмитажа, совместно с Валлен-Деламотом – здание Малого Эрмитажа. В качестве ученика Б.Ф. Растрелли, он участвовал в постройке Зимнего дворца. Чесменский дворец и Чесменскую церковь он возвел в1774-1780-х гг., Зубовский корпус в Екатерининском парке г. Пушкина - в 1779-1785 гг., фонтан «Солнце» в Петергофе - в 1772-1776 гг. и др. До настоящего времени, кроме указанных сооружений Эрмитажа, сохранились возведенные им церкви: Святой Анны на Кирочной улице, Святой Екатерины на Васильевском острове и Чесменская церковь.

Работавший в эти же годы талантливый ученик С.И. Чевакинского – Василий Иванович Баженов (1739-1799) в основном работал в Москве. В Петербурге он разрабатывал проект Михайловского замка (не осуществлен), участвовал в перестройке дворцов в Гатчине и Павловске, создал проект дачи Безбородко, Александровского института и Арсенала, сгоревшего в 1917 году.

И, наконец, представитель того же, переходного периода, но ближе к классицизму – русский архитектор Иван Егорович Старов (1745-1808). Он получил образование в С. Петербургской Академии художеств, считаясь лучшим учеником Кокоринова, с которым позднее находился в родственных связях: их жены были родными сестрами. После кончины Кокоринова, Старов создал надгробие своему учителю и родственнику. По окончании Академии как лучший ученик, был послан заграницу для пополнения знаний. В 1770-х годах Старов возглавлял «Комиссию о каменном строении Петербурга и Москвы», занимаясь строительством обеих столиц. Самая значительная его постройка в С.-Петербурге – знаменитый Таврический дворец. Помимо этого он создал Троицкий собор Александро-Невской лавры, усадебные ансамбли в Тайцах, Скворицах, Пелле и др.

С приходом к власти Екатерины 11 в России в полной мере «воцарился» классицизм, который особенно любила императрица. В этом стиле творили, в основном, зодчие – иностранцы: шотландский архитектор Чарльз Камерон(1730-1812), итальянский архитектор Джакомо Кваренги(1744-1817), которого Екатерина особенно жаловала, и итальянец Винченцо Бренна (1745-1780). Эти архитекторы, в основном, были заняты постройками в императорских резиденциях.

Джакомо Кваренги в 1783- 1799 годах руководил одновременно строительством Эрмитажного театра, нового здания Академии наук, Ассигнационного банка и Александровского дворца с рядом зданий в Царском Селе. При этом умудрился стать архитектором нескольких рядовых зданий в Петербурге. По его проектам были возведены Конногвардейский манеж, здания Екатерининского и Смольного институтов.

 Винченцо Бренна пробыл в Петербурге немногим более пяти лет. По приезде он получил должность декоратора при дворе Великого князя Павла Петровича, по заказу которого расписал множество комнат в Павловском дворце. Позднее перестроил и сам дворец. Главной его работой в Петербурге в 1797-1800 гг стало возведение Михайловского замка. Считается, что при строительстве этого замка Бренна опирался на проект русского зодчего В.И. Баженова. В Гатчинском и Каменноостровском дворцах он создал интерьеры нескольких залов. Одной из лучших его проектов считается обелиск «Румянцева победам» ныне возвышающийся в Соловьевском садике на В.О. Сразу после убийства Павла, он покинул Россию.

Чарльз Камерон работал в Царском Селе и Павловске. В 1780-1786 гг в Царском Селе он построил знаменитые Агатовые комнаты, и Камеронову галерею, частично участвовал в строительстве Китайской деревни. В Павловске им возведен дворец для Павла Петровича и его супруги и несколько изящных павильонов, из которых сохранились «Храм Дружбы» и «Храм Аполлона».

При позднем классицизме и последующим за ним стиле эклектике, в Петербурге бесспорно «царили» русские архитекторы.

Одним из самых талантливых русских зодчих был Андриан Дмитриевич Захаров (1761-1811). Первоначальное образование он получил в Петербургской Академии художеств. Дипломная работа его удостоилась Большой золотой медали, за что он был послан стипендиатом усовершенствовать свои знания в Париже за казенный счет. По возвращении в Петербург, он стал преподавать в Академии художеств. А вскоре был назначен «главным адмиралтейств-архитектором». Фактически это была должность Главного архитектора города. В этом качестве он возглавил строительство нового здания Адмиралтейства, которое существует и поныне. (Об этом подробнее: Т.А. Соловьева Адмиралтейская набережная). Как Главный архитектор, Захаров участвовал во многих постройках того времени (в частности – Стрелки В.О., набережных Невы и др.).

Русский архитектор (из крепостных крестьян) Андрей Никифорович Воронихин (1760-1814) был замечен, выучен и приглашен в Петербург графом А.С. Строгановым. По его заказу Воронихин в 1790 году перестроил принадлежавший графу дом на Невском проспекте, превратив его в дворцовую постройку. По проектам Воронихина были возведены: здание Горного института на В.О., ряд ансамблевых сооружений в Павловске, Гатчине и Стрельне, колоннады в Петергофском парке. Но самой значительной постройкой Воронихина, бесспорно, стал Собор «Во имя иконы Казанской Божией Матери» на Невском проспекте. Однако стоит отметить, что в проекте этот Собор должен был выглядеть еще значительней, но, как всегда, не хватило средств. Собор, как и вышеуказанные сооружения архитектора, сохранились и сегодня служат петербуржцам и гостям города.

Русский зодчий – Василий Петрович Стасов (1769-1848) был учеником Баженова. Уже первая его постройка в Петербурге – проект и строительство Царскосельского лицея, (где учился А.С. Пушкин) обратили на себя внимание специалистов. В дальнейшем Стасов разработал проекты и руководил перестройкой казарм в 1817-1820 гг. Павловского полка, в 1817-1823 гг. Конюшенного двора с надвратной Спасо-Преображенской церковью, а также возведением храмов Преображенского (1827-1829) и Троицкого (1828-1835). Лучшим творением Стасова считается триумфальная арка, возведенная в 1834-1838 годах в память о походах русских войск в Персии и Турции у бывшей Московской заставы (Московские ворота).

Бесспорно, самым значительным архитектором в ансамблевом строительстве Петербурга был Карл Иванович Росси (1775-1849). Итальянец по происхождению (родился в Неаполе 17 декабря), он так полюбил Петербург, что во всех документах подписывался русским архитектором и по своему завещанию был похоронен в любимом городе. К счастью, его могила сохранилась. Возможно, он считал себя русским потому, что жил в России во втором поколении и свои юношеские годы он провел в Петербурге, где и получил первые архитектурные уроки. Когда Карлу было 11 лет, его семью пригласили в Санкт-Петербург. Родителям Карла балерине Гертруде Росси и его отчиму танцовщику Шарлю Ле Пик благоволил император Павел I — от которого семья получила в дар земельный участок в Павловске, где в это время архитектор Винченцо Бренна возводил новый дворец для императора. Карл хорошо рисовал, Бренна заметил это и взял еще совсем юного России в ученики. В 1795 году Росси стал чертежником в Адмиралтейской коллегии архитектуры. В 1802 году Карл отправился в заграничную командировку во Флорентийскую академию, завершать обучение. В Петербург Росси вернулся через два года и сразу разработал амбициозный проект — план переустройства набережной Адмиралтейства (см. Т.А. Соловьева «Адмиралтейская набережная»). Но высшие инстанции проект сочли слишком легкомысленным, и звание архитектора Росси не получил. Его определили на фарфоровый завод, где он проработал художником два года, после чего все же добился звания архитектора. В 1808 году Росси отправился в Кремлевскую экспедицию, во время которой возвел в Москве несколько зданий, но все они, включая деревянный театр, сгорели при пожаре 1812 года. Построив в Твери Путевой дворец, Росси вернулся в Петербург, где в полной мере расцвел его талант. Здесь Росси стал автором архитектурных ансамблей в центре города. В 1819-1829 годах, сохранив удачную идею архитектора Квасова по полуциркульному расположению строений напротив Зимнего дворца, Росси возвел на Дворцовой площади два монументальных здания, соединенных между собой триумфальной аркой (арка Главного штаба). По его проекту в 1819-1825 годах построен Михайловский дворец (Русский музей), в 1828-1832 годах возведен комплекс зданий Александринского театра (улица зодчего Росси), в 1829-1834 годах - здания Сената и Синода. Все эти уникальные строения сохранились. Следует отметить, что такого замечательного архитектора в Италии даже не знают.

Наряду с этими, русскими архитекторами работали французские архитекторы Ж. Тома де Томон (1760-1813и) и Огюст Монферран (1786-1858). Считается, что только по проекту Тома де Томона создана стрелка В.О., являющаяся одним из самых значительных украшений Петербурга. Но в большой мере эту работу можно отнести и к русскому зодчему А. Захарову (см. Т.А. Соловьева Университетская набережная»), да и приписываемый Томону «Особняк графини Лаваль» на Английской набережной не вполне его работа.

Французский архитектор О. Монферран приехал в Петербург в 1816 году по приглашению Александра 1. Разработал более 20 проектов перестройки Исаакиевского собора. С 1817 года он назначается Главным архитектором Исаакиевского собора. Возведение собора стало главным делом его жизни. По проекту Монферрана на Дворцовой площади устанавливается знаменитая Александровская колонна, перестраивается дом Лобанова-Ростовского (Дом со львами), стоящий рядом с собором и др.

Последними постройками Росси и Стасова фактически заканчивается поздний классицизм, который принято называть ампиром. Постройки в стиле классицизм с колоннами и неизменным портиком, в основном, возводились для общественных нужд и окрашивались в принятый тогда для них желтый цвет. Похожие друг на друга строения стали надоедать. Об этом сохранились воспоминания многих современников. На смену установившейся «казенщине» пришел романтизм, который охватил все сферы, в том числе и архитектуру. Появились требования к более разнообразным по архитектуре зданиям. Так зародился новый стиль – Эклектика (историзм), где, перемешивались элементы разных стилей. В зависимости от применения элементов, архитекторы проявляли свои особенности и вкус. Русские архитекторы А.П. Брюллов, Н.Е. Ефимов, Г.А. Боссе, К.А. Тон и другие, выросшие на базе классицизма, смело рвали с прошлым, создавая новое. Следует отметить и директора училища барона Штиглица, мастера интерьеров, украсившего многие особняки - Максимилиана Егоровича Месмахера(1842-1906), да и многих других.

Наследие лучших мастеров эклектики значительно по всей стране. И, пожалуй, лучше всего представлено в Петербурге Андреем Ивановичем Штакеншнейдером (1802-1965).

По окончании Академии художеств Андрей Штакеншнейдер был зачислен в «Комиссию о построении Исаакиевского собора» при О. Монферране, где получил первые строительные уроки. Об этом архитекторе собраны уникальные материалы Т.А. Петровой. В своей книге она представила все многочисленные работы архитектора. Назовем наиболее из них известные. Прежде всего это Мариинский дворец на Исаакиевской площади, Николаевский дворец на площади Труда, Ново-Михайловский на Дворцовой набережной, дворец Белосельских-Белозерских на Невском проспекте, его собственный дом на Миллионной улице, замечательные интерьеры в Зимнем и других дворцах и многое многое другое…

Время эклектики держалось довольно долго. В конце Х1Х века как-то сразу властно заговорил новый стиль – модерн, который, к сожалению, продержался очень недолго – до Первой мировой войны. Этот стиль характеризовался отказом от простых линий и углов, а также характерных для классицизма симметрий. Зодчие обратились к природе. Их вдохновляла красота природы, невероятные изгибы растений, очарование птичек, разных зверушек, людей. Они начали использовать новые материалы при строительстве: металл и стекло, широко применялся камень. В Петербурге, под влиянием архитекторов Финляндии и Швеции, образовался так называемый Северный модерн, который ярко обозначил так идущую Петербургу с его белыми ночами цветовую гамму, при которой фасады напоминали северные скалы и средневековые замки. В этом стиле работали Федор Иванович Лидваль(1870-1945), Роман Федорович Мельцер(1860-1943) и др. Поздний этап петербургского модерна привлекал молодых русских мастеров, из которых следует выделить Николая Васильевича Васильева (1875-1845?). По его проектам были осуществлены как частные постройки, так и строения с преобладанием восточных мотивов: Казанская церковь, Соборная и кафедральная мечети, цех ниточной мануфактуры.

К сожалению, этот, еще более украсивший и гармонично влившийся в Петербург стиль просуществовал недолго. После 1914 года декоративные элементы модерна начали подвергаться критике. Поэтому зодчие перешли к рациональным стилям, которые характеризовались лаконичностью форм, строгостью и подчеркнутым функционализмом.

Так, благодаря талантам в первую очередь русских архитекторов и мастеров, Санкт-Петербург стал городом, где по высказыванию европейски образованного искусствоведа Хиллари Меттерних, «все стили доведены до совершенства», в то время, как в других городах Европы, да и Мира до совершенства доведены всего лишь один-два стиля.