Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит…

Н.В. Гоголь

Как-то довелось мне побывать на одном молодежном собрании. А если точнее, собрании молодых националистов (не путать с «нацистами»). Собралось человек двенадцать: одни – мальчики вполне цивильной наружности, другие поэпотажнее. Солировали «старшие товарищи» - собственно, руководители этого кружка. Данное собрание побудило меня поделиться некоторыми мыслями на болезненно актуальную тему работы с молодежью.

- Что нам делать с молодежью? – то и дело слышится вокруг. В наших монархических кругах особенно часто. И это неудивительно. Тот, кто бывает на просветительских, литературных и прочих подобных вечерах, лекциях, концертах, показах, поймет, о чем речь. Аудитория таких мероприятий состоит преимущественно из людей поживших. Молодежь встречается реже редкого – обычно это те юноши и девушки, что получили серьезное домашнее воспитание и оттого готовы к восприятию высокого. Впрочем, и они нечасто появляются на каких-то лекциях и аналогичных встречах. Выходит грустная картина. Нет, прекрасно, что собираются достойные люди среднего и пожилого возраста, приобщаются к чему-то важному, общаются друг с другом. Но мы ведь говорим о будущем. А будущее… остается вдалеке от таких интеллектуально-культурных мероприятий.

Современная молодежь разделяется на две категории: образцовых потребителей, которым все «фиолетово», и активистов, жаждущих, фигурально говоря, изменить мир. Последних куда меньше, но они без сомнения являются лучшей частью нашей молодежи. Ибо им не все равно. Они не живут по пресловутому принципу «пяти «п»» («пожрать, поспать…»), им в этой жизни нужно чего-то большего, кроме «набухаться-поколбаситься», кроме удовлетворения собственных потребностей. Они несут в себе исходно правильный заряд. Но заряд без верного направления может завести своего носителя в очень разные стороны.

Яркий пример – нацболы. Я скажу сразу, мне крайне атипатична идеология этой организации, не говоря уж о ее лидере. Но многие юнцы, состоявшие в ней, в своей основе, своем потенциале составляли отнюдь не худшую часть русского народа. Поэтому именно они – два человека на всю страну! парень и беременная девчушка, потерявшая затем ребенка в заключении! – протестовали против преступной передачи Китаю Тарабарова и Малого Уссурийского. Поэтому сложили иные из них головы на Донбассе… Да, у них была неверная идеология, и они были «неправильные», но они защищали Россию и Русских. И не могли плевать в монитор или сыпать дешевыми патетическими фразами, когда гибли их братья. Чего-то это стоит, не так ли?

А еще мне вспоминается донецкий социалист Сева Петровский. Сколько ему было? Двадцать с лишним? Страшно сказать, потомственный социалист… А жить бы мог припеваючи заграницей – с родителями, уехавшими туда. А Сева остался. Воевать. За свой народ и свою землю. И погиб… Он уж совсем был «неправильный» этот почти еще мальчик Сева, но отчего-то мне кажется, что прожил он свою жизнь достойнее, чем «правильные», чей досуг составляет лишь писание комментов в ФБ и ВК…

Все это я пишу не к тому, чтобы сказать, что коммунисты хороши или что с ними, упаси Бог, надо дружить. А лишь для того, чтобы в который раз отметить, что ненависть к идеологии нельзя переносить на людей. Особенно, когда речь идет о молодежи.

Имея восприимчивую душу, но не имея верного вектора и опыта, молодой человек, жаждущий блага, может оказаться и среди коммунистов, и у каких-нибудь «навальнят», и у разного рода радикалов. Виноват ли он в том? Я думаю, что нет. Виноваты, скорее, мы, что не можем найти нужных слов, чтобы обратить его в нашу веру, увлечь своим примером, вдохновить и задать направление. Если мы упускаем молодежь, и она становится добычей деструктивных элементов, то виноваты мы, не умеющие достучаться до ее сердец, не дающие выхода ее потенциалу. И то-то и горько, что лучший потенциал в итоге служит не тем идеям, расходуется зачастую совсем не на то, что служило бы благу России, но на вещи противоположные.

Тот кружок, который привелось мне посетить, не скрою, сперва насторожил меня. Сомнительная символика у некоторых парней, чересчур резкие лозунги (впрочем, не перешагивающие нормы УК), чересчур уличная лексика (не до матерщины, но на грани). Потом уже узнал я, что мальчишки собравшиеся имеют очень разные истории. Иные из семей вполне благополучных, другие уже хлебнули разного – кто-то успел посостоять в рядах радикалов, кому-то запоскудили голову языческими бреднями, кто-то прежде увлекался социализмом… И все это замешано на крайней недостаче знаний об истории России, на обыденном для наших дней низком уровне общей культуры. Но, однако же – русские. Россию любящие. Готовые на что-то во имя своего народа. Неравнодушные. Трезвые (пьянство или чего похуже в кружке были запрещены). Ищущие.

Мне, старорежимному вымирающему мамонту, в этой аудитории было не слишком-то уютно. Эпатажные выпады руководителей подчас коробили меня. Зато мальчишки встречали их восторженно.

На мгновение я представил себе моих достойных знакомых – профессоров, писателей – в этой аудитории. С их такой стройной, правильной, взвешенной и логичной речью. Их высокой культурой. Их столь любимыми мной правильными сентенциями… Аудитория зазевала бы на пятой минуте и пошла по домам. Увы, это так.

Что же выходит? Чтобы заставить молодежь слушать себя надо спускаться на ее уровень? Но разве задача наша не за собой тянуть, а сползать вниз?

Все верно. Наша задача – тянуть за собой и держать планку. И речь я веду совсем не о том, что достойному профессору надо «опроститься» и заговорить на площадном наречии. О чем же тогда?

О том лишь, что не следует, например, записывать того или иного юнца в «отбросы» из-за того, что он неправильно одет, сделал дурацкую татуировку, выражается не теми словами и т.д. Мы живем в тяжело больном обществе. В обществе, где историческим беспамятством, а нередко и ностальгией по палачам больна его взрослая часть, которая должна была бы воспитывать. Что же хотеть от детей? Нужно не в канаву отбрасывать их, но искать способы достучаться, привить что-то благое, направить в верное русло. Это и есть одна из задач просвещения! Ведь что толку просвещать просвещенных? Тех, кто уже и так все знает и солидарен во взглядах? Христос был послан не к праведным, а к грешным, миссионеры несли слово Христово не в образцовые монастыри, а в темные языческие края. Русский просветитель – это тот же миссионер. И его задача обращать в свою, условно говоря, веру тех, кто пребывает вне ее. А не тешиться гордынею ума в среде себе подобных.

Отметая же людей прочь ввиду тех или иных преодолимых заблуждений, мы по существу отвращаем их от верного пути. Помнит ли кто, как обращались народы в Христову веру в раннехристианские времена? Народы смотрели на жизнь первых христиан и восхищались: как они любят друг друга! Восхищение этою жизнью, этою взаимной любовью обращало людей сперва к христианам, а затем ко Христу. Нельзя обратить в свою веру горделивым превозношением над неверующими, презрением к незнающим. Это порождает лишь отторжение. Любовь, понимание, уважением – вот, что обращает сердца.

Кто-то может возразить, что этак можно уронить свою веру (или идею). Ничуть. Твердое и нелицемерное стояние в своей вере (или идее) – непреложная основа всякой проповеди. И стоя так, наши святые сходили к еще непросвещенным народам, с заботою относились к их традициям, учили, лечили, помогали им. И через то завоевывали души для Царствия Небесного… Вот, истинный пример просвещения.

Возвращаясь же к «опусканию до уровня»… Это сложный вопрос, на который у меня нет однозначного ответа. Он мог бы явиться лишь в том случае, если бы я мог дать рецепт, как увлечь юные души, как обращаться к ним, чтобы быть услышанными. Я не говорю о ребятах, что воспитываются в кадетских корпусах, воскресных школах и т.д. А об условной «улице».

Выскажу одну мысль, на истинность которой не претендую. Просвещение подобно лестнице. Стоящие наверху ее не могут, конечно, сходить на нижний уровень, а лишь протянуть руку. Но ступеней много. От первой до последней расстояние велико, и контакт, восприятие стоящих внизу и наверху слишком затруднены. Допускаю, что промежуточные звенья могут играть здесь положительную роль.

Допустим, есть мальчишка с почти нулевым багажом знаний, с какими-будь вздорными идеями и каким-то еще не получившим направления стремлением к чему-то «повыше». Парой ступенек выше с ним начинают говорить языком для него понятным. На этом чуждом «верхнему ярусу» наречии до неофита доводятся какие-то первые примитивные азы. Дается первое направление. Пробуждается мысль. А на следующей ступеньке откроются какие-то книги, пробудятся новые интересы – к истории собственного народа… Может быть, шаг за шагом, ступенька за ступенькой и разовьется личность, и сможет уже воспринять другой язык, и отделаться от наносной, но привлекательной в начальной, примитивной стадии, мишуры.

Возможно, я не прав в этой своей робкой надежде. Однако, очевидно, что переходное звено необходимо, что невозможно с первой ступеньки перепрыгнуть в середину лестницы. И, очевидно, что, если юноша усвоит хоть какие-то базовые верные понятия в форме приближенной к его менталитету, то это лучше, чем если он не усвоит их вовсе. А значит, не стоит, пожалуй, быть слишком критичными к существующим попыткам отдельных лиц сыграть роль переходного звена. Даже если это получается у них не слишком удачно и «правильно» в нашем понимании. Куда полезнее, чем судить, будет всерьез озаботиться поиском насущно необходимого нам способа достучаться до сердец наших молодых соотечественников, улавливаемых в сети то коммунистами, то либералами, то еще какими-нибудь наследственными махинаторами.

Максим Герасимов