Обители, озера, тишина...

Обители, озера, тишина...

Белесая сентябрьская прохлада.

Наполнилась прибрежная волна

Медовой желтизною листопада.

На стенах дремлют сырость и покой,

Здесь речи умолкают отчего-то.

Осыпались древесною трухой

Бока на берег поднятого бота.

Короткая возможность просто жить,

День провести у озера и храма,

Безмолвие природы сторожить,

А на молитве первой вспомнить маму.

Горчинкой мха черничный пахнет лес,

У северных широт короче лето.

Последней паутины легкий блеск,

И тихие вопросы... без ответа.

10 июля 2016 г.

Псков-Москва

Эх, Россия... села, огоньки,

В сизом небе желтые дымки

Изогнулись, что хвосты кошачьи...

Тянутся болота и леса...

Убранное поле, голоса

Стай последних кличут или плачут.

Зов могу я только угадать

Из окна вагона... Снова гать...

Семафор над лентою дорожной...

Станция с окошками в резьбе...

Малая зарубка на судьбе,

Тихий вздрог предчувствия под кожей.

Память крови — это ли не чушь?!.

Но когда едины все пять чувств

В странном узнавании и боли,

Понимаю, потому жива,

Что ломаю сердце на слова,

Словно хлеб октябрьской юдоли...

Псковщина! Родимая тоска,

Ломота у правого виска,

Туч стада и низкое давленье.

И внезапным всплеском — белый храм,

Белый конь и снега первый шрам,

И комком в груди — стихотворенье...

16 октября 2016 года

***

Остеофиты битого асфальта,

Мир двухэтажек, близь черничных троп...

И синяя полуночная смальта,

И сосенок предутренний озноб.

Шершавые осанистые стены,

Владычицы Печерской тихий лик...

Платочки скорби бабушек согбенных

И первые автобусы «калик».

И ты, мое возлюбленное поле,

За мощным взмахом крытых жестью стен

Зовешь меня на якорь из неволи –

Эпохи бесконечных перемен.

Живое поле, в вышках марсианских,

Рассветную впитавшее зарю..

Из всех даров, мучительных и царских,

Я за тебя судьбу благодарю.

Стихи без повода

Никакого нет повода для стихов.

Сизый дождь над Печорами зарядил...

В бывшем парке — стойбище лопухов

И люпина заросли средь могил.

Все здесь рядом, рядышком, под рукой:

Супермаркет, кладбище, монастырь...

И в эстонской кирхе застыл покой.

И парковкой служит любой пустырь.

И сияет в славе Успенский храм,

В нем душа не слышит фальшивых нот.

Кто спешит к заутрене в синь и рань,

Кто — спросить копеечку у ворот.

Не сидеть в отеле, пойти пройтись...

Центр паломника, скверик, соседний дом.

Дом такого качества, что держись.

— Так живем мы, доченька, так живем...

На земле — фуражка.

— Возьми, отец.

(Только купишь после — понятно что...)

Помолись...

— Будь милостив к вам Творец!

К октябрю бы надо добыть пальто...

Вы откуда будете?

— Из Москвы...

— Как столица? Держится Пуп земли?..

— Вот опять весною: «Иду на вы!»,

А недавно — пенсии поднялись.

Это дождь над Печорами, просто дождь...

Небо серое. На' сердце пелена.

Здесь стоит нетронутым в парке вождь.

Вот такие, батенька, времена.

— А с работой трудно здесь, не найдешь...

Попытать удачу — хотя бы в Псков,

И подале тянется молодежь,

И не слышно свадеб-то на Покров...

 На Покров вернуться бы, говоришь?

— Да...

Зачем — не хочется объяснять.

Просто здесь ночами такая тишь,

И людей пытаешься здесь понять.

Это дождь над Печорами, звон дождя.

Тихий плен, и шелест, и валуны...

Звон обители, кирха, прищур вождя

Суждены мне видимо, суждены.

8 августа  2016 г.

Пушкинские горы

[В Тригорском]

Тени длиннее и строже.

Четкая ясность пейзажа.

Розы у спален похожи

На монограммы Лепажа.

Пик воплощенья растений –

Август…

                С тяжелою тростью

В парке тоскующий гений

Бродит возлюбленным гостем.

В раннем часу отобедав,

Скромно, заботами няни:

Свежей ушицы отведав,

И кулебяки с грибами,

Он приглашенье соседки

Мягко отвергнет и просто.

Позже за чайной беседой

Легкий рисует набросок...

Смуглы подвижные руки,

Взгляд добродушный насмешлив…

Барышень тайныя муки.

Крупные кости черешен.

Летней порою дорожка

Вьется и вьется полями…

С мухой играется кошка.

В доме этюды и гаммы.

В доме мечты и порывы,

Хлопоты, сны и приметы…

Где вы, стволы роковые,

Б’алы, снега, эполеты?

Вязь ослепительных кружев…

Белые фрачные груди…

Так вот, бесхитростно, нужен

Больше нигде он не будет!

Так горячо, безысходно,

Тайно, светло, бестолково…

Не предвещает невзгоды

В небе над парком подкова…

Что это, бред или морок?

Тень набегает на сердце…

Черный запахнутый полог,

Cвежая капля на дверце…

Псковская вьюга над бором,

С кладбищем путь разминется…*

Скоро все кончится. Скоро

Он в эти сени вернется.

---------

* «Матушка недомогала, и после обеда, так часу в третьем, прилегла отдохнуть. Вдруг видим в окно: едет к нам возок с какими-то двумя людьми, а за ним длинные сани с ящиком. Мы разбудили мать, вышли навстречу гостям: видим, наш старый знакомый Александр Иванович Тургенев. По-французски рассказал Тургенев матушке, что приехали они с телом Пушкина, но, не зная хорошенько дороги в монастырь и прозябши, вместе с везшим гроб ямщиком приехали сюда… Матушка оставила гостей ночевать, а тело распорядилась везти теперь же в Святые Горы». Фок (Осипова) Е.А. Рассказы о Пушкине. Цит. по: Последний год жизни Пушкина. Переписка. Воспоминания. Дневники / [сост, вступ. очерки и примеч. В.В. Кунина]/ – М.: Правда, 1989. – С. 593.

У Словенских ключей

Всем участникам фестиваля «Словенское поле» — с любовью...

Где ты, где ты, моя Россия,

Край черничный, край аистиный,

Где о скалы гремят ключи,

Естества исполняя чин?..

Дупла беличьи там, куничьи,

Пересвист на опушках птичий,

Лешачиха живет в лесах,

На ребят нагоняя страх.

Там опята ломают шляпы,

Там застыли в тумане цапли,

Охраняя болот покой,

Хоть потрогай его рукой,

Хоть подол окропи росою

Приозерных лугов — густою,

Хоть  печерский заслышав звон,

Лоб крести —

Все как сон, как морок —

Этот край... Не пойму, чем дорог,

Тот валун у семи дорог.

Только если забуду даже

Над Изборском пролет лебяжий,

Переливы полей протяжных,

Сердце будет мое щемить,

И щемить...

И тянуть обратно,

К терпеливым глазам Надвратной

В непроглядной сырой дали,

Где кустарник рассыпал бусы,

Где укрыты от глаз убрусом

Все сединки родной земли.

Там крестами и лапки птичьи...

По зарубкам, следам, отличьям

Я найду тебя. Я найду,

Край черничный, край аистиный,

Нищетою своей низины

Мне написанный на роду...

1-2 августа 2016 г.,

Печоры Псковские

***

Даль моя дальняя,

Боль моя тихая...

Заросли тальника,

Кочки с брусникою.

Церкви да кладбища,

Фрески с подтопами.

Древние капища

С волчьими тропами.

Ели да сосенки,

Паводки, л'едники...

Хроменький, косенький —

Царства наследники.

Душенька кроткая —

Прямо на небушко!

Дарит без ропота

Вербушки вербочка.

Междоусобицы,

Вдовы да старицы...

Кимры да Толбицы

Жительством славятся.

Речка туманная,

Месяц над кровлею.

Кашинской Анною

Образ намоленный.

Плач покаяния,

Свет Воскресения.

Тихое, тайное

Крестонесение.

Ямки да камушки,

Печки с дымочками.

Все мы для Матушки

Дочки с сыночками.

Свечи пасхальные,

Солнце весеннее...

Даль моя дальняя,

Путь мой к спасению.

Инок

Отчего ты глядишь молчаливо

На печальные эти луга,

На осоку, на кроткие ивы,

Пережившие льды и снега?..

Не укрыться от чуткого взгляда

Переменам минувшего дня,

Не кусает за руки прохлада,

И до ночи светло без огня...

Разгорается вечер погожий,

Чинит бот у причала старик.

Ты сегодня почувствовал кожей,

Как таинственен мир и велик.

Как пронзительно дороги люди,

С кем связала незримая нить,

С кем суровость и тяготы буден

Ты судьбою обязан делить!

Пусть до времени держится в тайне,

Чем окончится выбранный путь...

Но взмолился ты: Господи, дай мне,

Дай мне силы в себя заглянуть!

Дорогие, родные, простите!

Оправдаться вовек не смогу...

...Ты стоишь, очарованный зритель,

В тишине на пустом берегу.

Загустели чернильные тени...

В каждом вдохе посулы добра.

Старых яблонь начало цветенья,

А тебе возвращаться пора...

20 февраля 2017г.

Ольга Флярковская,

поэт, театровед

г. Москва