Врангелевцы

Умирала старая Европа,

Постепенно превращаясь в прах

На соленых топях Перекопа,

Под водой кровавой в Сивашах.

Катастрофа совершалась зримо,

Смерть была единой госпожой

На просторах выжженного Крыма-

На земле и нашей и чужой.

И под вопли разъяренной стали,

Под ужасный орудийный вой

Воины, сражаясь, умирали

За Россию на передовой.

Шли вперед, исполненные веры,

Шли на смерть под громкое «Ура»,

И князья, и просто офицеры,

И солдатский люд, и юнкера.

Царствовала смерть по белу свету,

Кровью наполнялись Сиваши,

И, конечно, там - средь павших где-то

Затерялась часть моей души…

                Белый воин

Я лишь отзвук пройденных столетий.

Я погиб - и вот моя душа

Вдруг воскресла в белизне соцветий

Пышных трав у края Сиваша.

Я погиб под звуки канонады,

Грудь мою насквозь пронзил металл

В миг, когда поднялись в бой солдаты,

Защищая наш Турецкий вал.

И теперь здесь - на краю планеты-

Я лежу средь девственных степей,

Видя сны в ночной тиши до света,

Вспоминая были прошлых дней.

Вижу ночи черные глазницы,

Что латышской мушкой сверлят лоб,

Вижу будто бы горят зарницы,

Светом обозначив Перекоп.

Вижу неба черные просторы,

И, как будто даже наяву,

Полосы родного триколера-

Русский флаг, несущийся во тьму.

Слышу, будто ветра литургии,

Что летят из мутной темноты,

Все поют и плачут о России

У последней столбовой версты.

        Марине Цветаевой

(На сборник «Лебединый стан»)

Вечер. Книгу я Вашу читаю:

Предо мной реет облако птиц,

Верно то лебединая стая,

Что слетела вдруг с ваших страниц.

Вы писали о них, белоснежных,

Вы желали им счастья в пути,

Чтоб когда-нибудь в мире безбрежном

Им победу в сраженьях найти.

Но напрасны их были усилья-

Умереть им ужасный удел:

Разбросал лебединые клинья

Вихрь красных взметнувшихся стрел.

И развеялись перья по свету,

Прах тела поглотил этих птиц,

Только души их всё-таки где-то

Обитают средь Ваших страниц.

Я последую Вашей тропою-

Стан лебяжий в стихах воспою:

Им, погибшим средь смертного боя,

Я печаль посвящаю свою.

На смерть Марины Цветаевой

Смерть её - Дьявола чёрное дело!

Песнь её - жизни предсмертный стон!

Ах, почему же она посмела

Гордо воспеть Лебединый Дон!

Впрочем, во смерти ведь нет наказанья,

Да для неё ведь и смерти нет-

Души такие среди мирозданья

Не умирают миллиарды лет!

Вот ей такая теперь расплата,-

Что бы стихи её впредь не лились,

В латах стальных и, как ангел крылата,

Тихо она воспарила ввысь.

Крест на плаще её белом тает,

В небе другие зажглись кресты,-

Как лебедей белоснежных стая,

Рыцарей белых парят ряды.

Меркнут кресты их в сеянье млечном,

Тают полки их, за строем строй.

В божий чертог перешедши, вечно

Будут они её звать сестрой.

                              ***

Страшный сон ко мне приходит ночью

Призраком схороненных времен,

Будто вижу, вижу я воочью

Странный и пугающий вагон.

И, в холодном сумраке бледнея,

Тускловато светится окно-

Где я оказался Где я… Где я…

Это Дно… Конечно это Дно!

Страшным и расплывчатым виденьем

Снова Он в окне передо мной-

Вижу: ставит Он под отреченьем:

«Божьей волей Николай Второй…»

Но сменились вдруг картины ада,

Я в последний перешел предел:

Гулко бьёт в подвале канонада

И в крови лежит десяток тел.

В этом жутком, адовом подвале

Растерзали их ещё живых:

На штыках убийцы распинали,

Как Иисуса распинали их.

И, сокрыты темнотой ночною,

Их убийцы к шахтам повезли,

А потом облили кислотою,

Известью облили и сожгли.

Надругавшись с счастием звериным

Над телами мёртвых жертв своих,

Палачи, пречистых и невинных,

Бросили в глубины шахты их.

Через мрак времён, ушедших в лету,

Через боль и кровь минувших дней,

Рвутся, рвутся сквозь меня ко свету

Несколько поруганных теней.

До меня и из пределов рая

Долетел их неумолкший стон,

Стонут души их, ко мне взывая,

Превозмогши череду времён.

Души их, невинно убиенных,

С новой силой навевают мне

Боль немых, погаснувших вселенных,

Сгинувших в холодной вечной тьме.

Часто вижу, вижу я воочью,

Призраки схороненных времен,

Призраки, что, появляясь ночью,

Мне приносят мой кошмарный сон.

                                ***

Входим в разрушенный город ночной.

Нет ни людей в нем, ни даже собак,

Вьюга лишь воем тревожит покой

Вымерших улиц, закованных в мрак.

Наших коней топот в черных стенах

Эхом зловещим и жутким звучит,

В такт дребезжат ему окна в домах,

Вьюга- волчица зловеще скулит.

Скоро покинем мы город ночной,

Скоро уйдём мы отсюда туда,

Где предстоит нам упорнейший бой,

Где кровь польётся рекой, как вода.

Труден наш путь, но из нас ни один

Не задрожит перед смерти лицом-

Каждый из нас офицер, дворянин,

Каждый из нас не бывал подлецом.

За православие, Русь и царя

Смело и гордо пойдём мы на смерть-

Нас упокоит родная земля,

Пухом нам станет родимая твердь.

Мы покидаем обугленный мглой

Город, где нет ни людей, ни собак,

Где только ветер тревожит покой

Вымерших улиц, закованных в мрак.

             Письмо с фронта

Приветствую тебя письмом, родная!

Прости, что не писал, моя душа,-

Всё некогда. Моя передовая

Теперь лежит у края Сиваша.

В Турецкий вал вцепились мы и терцы.-

Он будет белым век, покуда есть

Ещё в живом, ещё в горячем сердце

У нас святая воинская честь!

Я - белый офицер, я- зол и молод!

Что тягость мне военных наших дней!

Готов я жизнь отдать, чтоб серп и молот

Не правили Россиею моей!

А впрочем, этот пафос тут излишен:

Тебе хочу писать я о другом-

О нежном цвете белоснежных вишен,

Что окружали наш старинный дом.

Хочу домой! Хочу в твои объятья!

Хочу дарить стихи тебе, цветы!

Мечтаю раз хоть триста повторять я,

Что прелесть замечательная ты!

Ах, милая!- Да если бы ты знала

Как я живу, тоскуя и любя!

Увы, тебя всегда мне не хватало,

И я всегда домысливал тебя.

Я вспоминал тебя, твою улыбку,

На шее блеск цепочки золотой,

И возникал в моём сознанье зыбком

Прекрасный и печальный образ твой.

Любимая, ведь я тебя уж ради

Оставил бы все битвы и бои,

Чтоб видеть лишь каштановые пряди

И очи изумрудные твои.

Я уходил на фронт ещё в пятнадцатом-

И вот уже пять лет я на войне.

Ты знаешь, наше фронтовое братство

Теперь изрядно надоело мне.

Но долг священен! Долг Я не нарушу!-

К тебе с передовой я не вернусь,

Пусть даже и дано мне скоро душу

Отдать за белокаменную Русь.

Писать кончаю: уж артподготовка

По нашим бьёт, окопы теребя.

Ручаюсь трёхлинейною винтовкой,

Что больше жизни я люблю тебя!!!

«Белая Гвардия». Написано от имени Турбинных

По мотивам романа Михаила Булгакова

Январь приходил белоснежный,

В ночь хлопья крутил на ветру.

Наш город был чёрный и грешный,

Но белым оделся к утру.

И пушки уже не гремели

На улицах и площадях,

Уже пулеметные трели

В цвет крови не красили прах.

Горели рассветные зори,

Пурпурный объяв небосвод.

Мы думали счастие вскоре

В наш дом непременно придёт.

Но снова на улицах стоны

И трупы в сугробах опять-

К нам красных пришли батальоны,

Сражаясь за каждую пять.

Помчалась ужасная слава

Об обысках - казнях окрест

И к нам как-то ночью облава

Вломилась содеять арест.

В луне свет мерцал перламутром,

Солдаты вели нас во тьму,

И встретить ближайшее утро

Уже не пришлось никому…

            Лики степей

Здесь край земного мирозданья-

Здесь грани стёрты: явь иль сон?

Здесь древние живут преданья

Забытых кочевых племён.

Здесь всё не просто, не случайно-

Проснётся лишь заря едва,

И вот о чём-то древнем, тайном

С курганом шепчется трава.

Тут ветер грёзы навевает,

Загадок и поверий полн,

Тут ночь и день согласно тают,

Как тени черноморских волн.

Тут к путникам приходят силы

И тут им часто суждено

Увидеть старые могилы,

С крестами павшими давно.

Могилы- храмы наваждений,

В них отзвуки молитв и снов,

В них офицеров белых тени

И души белых юнкеров.

Те души- всё ещё живые

И тени- всё ещё черны.

Они в степи в часы ночные

Блуждают, как немые сны.

С природой воедино слившись,

И превозмогши смерть и прах,

Живут, то в ветер превратившись,

Грустящий по ночам в степях,

А то, вдруг расчехливши стяги,

Сверкая золотом погон,

Они идут в туманном мраке,

Преодолевши грань времён.

Они теперь, как прежде вместе.

И в тусклом зареве луны

Они несут знамёна чести-

Знамёна призрачной страны.

Спокойны, благородны лица,

Фигуры, статны и стройны:

Они, как стража на границе,

Как в ночь желаннейшие сны.

Но лишь в степи засеребрится

Восток, они уходят прочь,

Уходят, чтобы возвратиться

На землю в будущую ночь.