1. Лирическое вступление

У  меня  есть  старинный   приятель. Мы  с  ним  знаемся, считай,  полвека - с  тех  времен,  как  вместе  обитали  в  блистательном Московском  институте    стали (тогда  еще  без  сплавов).  Он,  мой  приятель,  отчаянный,  крутой  либерал. Можно  сказать  даже,   махровый,  отпетый.  Мы  с  ним  почти  в кровь  рубились  еще  при  советской власти.  Но  отношения  так  и  не  испортили.   Я  по-прежнему  на  католическое  рождество  поздравляю  его   с  днем  рождения (так  уж  у  него  получилось),  он  же  в  ответ присылает  мне что-нибудь   устрашающе либеральное... Вот  и  в  этом году  в  самом  начале  января   я  получил записочку  с  материалами,  касающимися   вышедшего   недавно  трехтомника  А. Янова  « Россия  и  Европа. 1462- 1921 »

    Любые  формы   либерального  мировоззрения   безнадежно меркнут  на  фоне    либерализма  моего   старинного приятеля.   Это  я  знаю   давно и к изучению  присланных  мне  материалов  потому   приступил  без  каких- либо  опасений.  К  тому  же  и  к  А.  Янову    я   всегда  относился  достаточно  спокойно, поскольку   его    либеральность казалась  мне  обоснованной  - выведенной    на   основе  весьма  обстоятельного   анализа,  а  не стихийной,  рефлекторной,  как  у  моего  приятеля.

2.  Последний    российский  западник…

Так  я   охарактеризовал  А. Янова в  коротком  комментарии  к  его   письмам « О смысле современных событий»,  опубликованным года  два   назад   в АПН. Ниже,   в  порядке  настройки  на  основной   текст,  привожу   фрагмент  из этого  комментария.

А.  Янов      определенно не  задумывается  о  том,  что  нынешний,   как  ему  кажется, заход,  России  на  очередной(прозападный)  круг  идет   в   особых условиях,   важнейшим  среди  которых  является  то  обстоятельство,  что   Россия   перестала  смотреть  на  Запад   снизу вверх,   в  то  время  как   и "новомировцы"   и "молодогвардейцы"   смотрели  именно  так.   Разница же  была в  том,  что первые  смотрели  с некоторым обожанием,  вторые  -  с   явным  протестом.  Сегодня  же     Россия и  Европа смотрят  друг  на  друга   практически с одного  уровня  -  жизнь уравняла нас.  Мы  несомненно   поднялись, в  том  числе и  благодаря   великой  русской  революции,  которая  при всех своих колоссальных   издержках,   при  всех гнусностях  и  падениях  была  все-таки  эпохой     исключительного  душевного  подъема и  воодушевления.   Запад  не  знал  такого  взлета   цены   идеального -  он,  наоборот, особенно  последние  полвека  медленно  опускался,  явно  не  выдерживая тяжелейшего  испытания  -  благополучным  существованием,  профессионально  поставленными  правами  человека  и  прочими  благами. Все это  решающим  образом  - и  над  этим  опять-таки,  увы,   не  задумывается  А.  Янов, меняет  смысловую нагрузку  чаадаевской  максимы, на  которой   Я.Янов  во  многом  и  строит свою аргументацию.     Если " моральное  обособление  от   Европы "   в 19-м  веке  еще  можно  было рассматривать  в  качестве  признака  цивилизационной неполноценности  России,  то  сегодня  подобное    обособление   превращается   в   необходимое условие выживания  …

В  19-веке  Россия    тянулась   к  Западу  подсознательно,  почти  инстинктивно.  Опыт  20  века,  увенчанный  катастрофой  его  последнего десятилетия,   позволяет  сегодня    России   сознательно  отстраняться  от  Запада.  От-странять  Запад  и от-страняться  от  него.

  Мысль  о  том,  что  западный  вариант   европейской   цивилизации  оказался   тупиковым  проектом,  сегодня  еще   может  быть отнесена  к  числу  экзотических  и  даже   полубредовых.  Но время  работает   именно  на  эту  мысль.

3.   Так  ли  фундаментален   либерализм?...

Я    нисколько  не  жалею о  времени,   потраченном  на изучение присланных  мне   материалов.  Концепцию  А.  Янова  я,  естественно,   не принимаю,  но появление  этого  обстоятельного  исследования   считаю  крайне  полезным   для  России.  Даже  несмотря  на  то,  что  А.  Янову  не  удалось  удержаться  в    рамках    академического  стиля  -  его постоянно сносит,  срывает,  сбрасывает  в      драчливую,  задиристую   публицистику. Но  польза  все  равно  очевидна:  это перенасыщенное   восторженным публицистическим  задором  исследование     создает,  на  мой  взгляд,  оптимальный  фон  для  постановки   современной  российской  властью   своих  очередных   задач    -  для  проверки этой    власти   на   адекватность. 

Нет  слов, концепция,  предложенная   А.Яновым,  достаточно  сильно  аргументирована.     И  слабым  ее   местом   является  вовсе  не  избыточная  эмоциональность-публицистичность,  а  изначально заложенный  в  концепцию  постулат  об  абсолютной   истинности   западно-европейскогого   либерализма.  Он, либерализм,  у  А.  Янова,  судя  по  всему,   инвариантен относительно  всех возможных и  невозможных  исторических преобразований.  Он  -  Кощей  Бессмертный   социологического  моделирования.  Он -  всегда  есть,  всегда  пребывает  в  своем  совершенстве.   И  потому  все  исследование  построено  как  описание   сложного,  противоречивого,  кровавого  пути  России  к  либеральному   идеалу.  И   потому,  если  уж  А.Янов   заводит  речь   о   либерализме  как  таковом,  то  говорит   исключительно    о   депрессиях,  о    временных, досадных  и  трагических,  приостановках в победном движении.

Абсолютизация,   безоглядная   идеализация   либерализма    и  загоняет  Александра  Янова   в  некое  замкнутое  пространство  -  он  анализирует  российскую  историческую ситуацию  как  развивающуюся   в  некотором   идеальном  либеральном  поле,   вынося  за  скобки   природу  и  особенности  самого  этого  поля.  Оно  у  него   фундаментально,  как  гравитационное  -  единственно и  неповторимо.

Но  так  ли  оно   фундаментально?...  Вот  вопрос,  попытка   ответить  на  который,   похоже,    может  легко    и  в  короткий   срок   разрушить         кажущуюся    несокрушимой    и   очень   убедительной     конструкцию А.  Янова.

Я  не   собираюсь   ее  разрушать,  я   лишь   задаю   этот  критический  вопрос.  И  пытаюсь  дать    на  него  ответ  -    разумеется  краткий,  разумеется  предварительный.

И  ответ     сводится   к следующему: времена либеральных   депрессий -   времена ситуативного  банкротства,  обессиливания  -  либеральных идей   завершились….Ныне  ситуацию  контролируют  совсем   иные  процессы  и  мы,  судя  по  всему,  вступили  в  эпоху    либеральной   дисперсии,    рассеивания,  диффузии -  самопроизвольной  деконструкции   социума, выстроенного  на основе   либеральной   парадигмы. Эта  самопроизвольная   социальная    деконструкция   набирает  на  Западе  обороты,  и  единственное,  что пока   ее   сдерживает сегодня     - это   существование  России.  Если говорить, конечно,  о   сдерживание  естественном,  внутреннем, собственно  европейском.  Не  справится   с  этой  задачей  Россия   –    за  дело   возьмется  ислам.  Но  это  будет  совсем  другая   игра. 

В этом  достаточно   отвлеченном  утверждении   самое  важное  смена  точки  наблюдения – мы  ее  как  бы   выносим  за  пределы   европейской  цивилизации  и  извне  разглядываем   либеральную  идею:  лишаем  ее  статуса  абсолютности  и  допускаем,  что  она  бренна  и вполне  конечна.  А  это   значит,  что  от  нее,  так же,  как  от   всего  бренного  и  конечного,  в  каком  бы блистательном  ореоле  оно  нам  не  являлось,   следует  еще  и  защищаться.  А не  только лететь  к  ней, закусив   удила  и  задрав  штаны…

Вот  я  и  предлагаю глянуть   на   историю России, на  российско-западное    стратегическое противостояние  лишь  после  того,  как   будут    исполнены   эти подготовительные  процедуры,  связанные  с  переносом  точки  наблюдения.  То  есть   увидеть   в этой  истории  не  только    набор  упущенных  возможностей  слиться  в   геополитическом  экстазе  с  Западом  (суть   концепции  А.  Янова),  но  и  последовательность   некоторых   реализованных  и  закрепленных   возможностей.  Допустить,  что на  протяжении  всего  этого   долгого противостояния,  пусть   порой  в  совершенно нецивилизованных  формах,   ценой практически  запредельных  жертв  и   страданий,  история выстраивала,  а  после   падения  Константинополя  с  особой   ответственностью,     на    окраине    уже тогда западной   под  духу  своему  европейской   цивилизации   перспективную долгосрочную   защиту  от  нее  самой   -  Россию.

Достаточно   допустить  это,  и    весь  пафос  А.  Янова  немедленно уходит  в  гудок,  а его   сбалансированная, блистательная  с виду   концепция    на  глазах   сходит  на  нет   лавиной   смысловых  инверсий,  переводящих  российские  промахи, просчеты, непоследовательности,  непонимания   - в   достижения,  завоевания,  приобретения…

Я  мог   бы  процитировать  отдельные  места  из    текста   А.  Янова   и   продемонстрировать  такого  рода   инверсии.  Но  я   оставлю  эту  работу   для   тех,  кто   согласиться   со  мной.   Что  касается  оппонентов,  то  гораздо  важнее попытаться  ответить    на  их  совершенно  естественный   вопрос,  а  каковы,  собственно,  основания  для  отрицания  безусловной   благодати   либерализма?  С  какой  стати  мы    должны  третировать  эту  очевидную  и  безусловную  прелесть?…

4.     Великое  -  метафизическое -  особнячество   России.

Итак,    если      извлечь   российскую   ситуацию  и  всю  ее  историю   из    того либерального (прокрустового  по  существу!)  поля,  в которое   ее  заталкивает   концепция  А. Янова,  то   вся  порочность (незападность)  России может предстать   в   совсем    ином  свете.  Россию   и  сегодня, то  есть   и после  ее  очередного распятия,   теперь уж на  либеральной  догме, еще  можно   воспринимать   в  качестве  огромного   ксенолита  в  теле европейской     цивилизации  -  в  качестве   колоссального   фрагмента    до  конца  не  метаморфизированного,  не  превращенного  в   ширпотреб  ( несмотря  на  многочисленные   и  периодически повторявшиеся    попытки) древнего,  евангельского по  своему   духу    христианства.  Это,  конечно  же,  -  экзотическое   образование.  Оно   было   заложенно   когда-то  по  византийским  образцам.  Оно    очень  своевременно   было перецентрировано   дальновидными  русскими князьями  с   опасных,  продувных  и проходных   днепровских  берегов    на  лесистый   северо-восток (мотало  бы   и трясло  Русь на  тех  берегах  так же,  как   мотало,  трясло  -_и  дотрясло! -    ту  же Литву,    ту  же Польшу).  Оно  затем  было     отчаянно двинуто   на  восток  первым   и  самым  грозным, всю  жизнь балансировавшим,   возможно,  на  гране   безумия  русским  царем…    И,  считай,  с  тех  самых  пор  и  по  сегодня  оно    так  и   остается  самой  опасной  и  самой  неудобной   костью   в  горле ненасытной   Европы…. 

 «Особнячество»…  Так  презрительно,  с   издевкой   называет (аппетитно воспроизводит  соловьевское )   А.  Янов  политику  ограниченной,  мягкой   автаркии, которую почти полтысячелетия,  опираясь  на  свою   ресурсную, территориальную,  культурную  и  религиозную  самодостаточность,  осуществляла  Россия.  Которая     и  сегодня  осталась не  только  оптимальной      для  России,  но   и  спасительной  для   всей  Европы.  Которая   выражается,   можно  сказать,  в  традиционном,  до  сих  пор  не  утратившим  свою    остроту,  дерзость и  хлесткость    антизападном   прищуром  России.

Чтобы   все  это  увидеть  -  чтобы  об  этом  задуматься,  - надо  отступить   в  глубь веков  значительно  дальше -  из  пятнадцатого   века ( как это  пытается  А.  Янов  ) сути  цивилизационных  процессов  в   Европе,  увы,  не  разглядеть. И  вот  почему. 

Фундаментальный    вопрос, который все  с большей  очевидностью  прорисовывается   перед  европейской    цивилизацией,   отнюдь  не  сводится   к  темам « сакральность  высшей  власти», «имперские иллюзии»  и  другим  из яновского  ряда.     Он  звучит   сегодня,  собственно  так  же,  как     две   тысячи  лет  назад прозвучал  впервые  в  Нагорной  проповеди  Иисуса  из  Назарета:  как  должен  быть  ограничен   человек.   Извне   -  через  закон,  через  законоподобные    правила и  заповеди.  Или  изнутри  -  через личное  самостеснение,  индивидуальным    усилием   настроенное   по  некоторым утвердившимся принципам,  сквозным   для    всей   цивилизации,   то  есть  общечеловеческим.   Здесь   две  тысячи  лет  назад   была  заложена граница  между   человеком  разумным   и  человеком  нравственным.  Здесь  она  проходит   и  сегодня. 

В  разных  формах    выражалось   это противостояние    человека  разумного, ветхозаветного     и  человека   нравственного,  новозаветного.  Порой  в   таких,  что  ничего  человеческого  в   этом  противостоянии     и не  оставалось.   Но так  или   иначе   именно  эта  цивилизационная   сшибка   последние   два  тысячелетия  проступала  постоянно  -  во  всем.   И в   том     разыгравшимся  в  иудейском    сознании   драматическом противостоянии      Мессии Иудейского  и  Мессии  Христианского(   или  если  другими    словами  идеи   царства   земного  и   идеи  царства  Небесного,) которым  пропитана    евангельская   история.  И  в отчаянном    сопротивлении  становящегося   христианства    фланговым   атакам   всевозможных  ересей.   И  в  православно -  католическом  раздрае   11  века.  И  далее   -  во  всем,  включая  и  такие  собственно  российские  формы,   как     конфликт иосифляне -   нестяжатели.  И  во  всем  этом  многообразии  главный   вопрос  звучал  именно  так – как  должен  быть  ограничен   человек    изнутри,  собственной   совестью,  или    для   полного   совершенства  ему   достаточно  одного хорошо продуманного   внешнего,  чисто  правового   ограничения  (  хороших   законов  ).  И  решался  этот   вопрос  всегда   через  ожесточенное  противостояние   ветхозаветной  и  новозаветной   идеологии.  

Сегодня    же   этот  древнейший  и    фундаментальный   вопрос     европейской   цивилизации    выражен  предельно  конкретно   и   с исключительной  остротой   в  противостоянии   Россия – Запад.       Оно   обострено   сегодня  предельно.  Возможно,  как  в  1611  году,  возможно  даже,  как  в  октябре – ноябре 1941.

   Понятно,  что  если  принять  все  это  во  внимание,   то  весьма  и  весьма    наивными   покажутся  и   оценки   А.  Янова,   и  все   его   антироссийские  инвективы.

5.   Что  делать?

Но  тем  не  менее,  я  повторяю:  это  исследование  А.  Янова  крайне  полезно,  поскольку  именно  оно   создает   фон,  на  котором  с  особой   четкостью  может  быть  поставлен   вопрос,  а  что все-таки   нужно    делать   России.  Существует  ли  сегодня  хоть  какая-то   альтернатива  тому  самопроизвольному  опрокидыванию  России   в  западные  кущи ( ее исчезновению    в  прогорклом,   полуостывшем    среднеевропейском   бульоне),  которое  страстно  приветствует  А.Янов  и  в  ожидании  которого подобострастно   застыла   вся   либеральная   рать….   Существует  ли    возможность   сохранить  то  первородное  евангельское  наследство,  которое  волей  истории   сконцентрировалось  в  России  и  от  которого сегодня  в   полной  мере   зависит  - сохранит  ли  европейская   цивилизация   свой  христианский,  евангельский  лик….  Возможность   сохранить  все  это  и    совместить   с  истинно   высокими,  идеальными  приобретениями   собственно  западного    анклава   европейской   цивилизации…

Такая  возможность,  судя  по  всему,  пока   еще   существует.   Но  связана    она, увы,  не  с  пресловутой   и  дубовой  стабильностью – притчей  во  языцех  современного     руководства    страны, а   с  определенными  политическими реформами.

Последнее время    российское   интернет-сообщество    бурлило. Сначала  в  ожидании госсовета  по    реформированию политической     системы,  потом в  разочаровании-возмущении  от   выданных     на  гора   властных   инициатив,  и наконец,  в  священных   плясках   вокруг   воронки,  образовавшейся  от    проекта  Юргенса-Гонтмахера,  рухнувшего днями   на  нашу  многострадальную  землю (проект этот,  кстати,    и  есть практический  план  реализации  стратегических  идей  А.Янова).

Конечно,  при тех  темпах  и  при  той   зацикленности   на  стабильность,  что  продемонстрировал  состоявшийся  госсовет,    реального толку  от политических реформ,  конечно,  не  будет.  Возможный  эффект   будет  в  зародыше   подавлен  разрастающимися   кризисными  явлениями.   Более  того,   при   том   благодушии,  при  той  наивной,  девичьей  влюбленности  в  Запад,  которую   всячески  подчеркивают   и   тандем-дуумвират, и     та   пышущая своим   благополучием  чиновничья   среда, в  которой   тандем   свил  свое  царственное   гнездышко, России вряд ли   вообще  на  этот   раз,  к вящей   радости  А. Янова,    удастся   устоять перед   напором Запада.  Он хотя  и   в  глубоком мировоззренческом   и  ценностном  кризисе,  но    усиливающуюся  слабину  своего  основного соперника прекрасно   чувствует.  И  потому,  даже  в  агонии,  представляет   большую  опасность.

И  тем  не менее,   пока   еще   есть  смысл   говорить  о преобразовании российской политической   системы. Возможно,    что   только   об этом,  в  связи  с  лозунгом  «Россия  вперед»,    и  стоит  говорить.

Оптимальная   политическая   система  может  быть   выстроена   в  России,  похоже,    лишь  на   основе   следующих  трех принципов.

1.  Жесткая  вертикаль   исполнительной   власти.

2.    Жестко  сопротивляющаяся    ей  представительная   власть,  законом  огражденная   от  денежных  мешков  и  обладающая  исключительными  контрольными полномочиями   ( на  всех  уровнях  от высшего  до  муниципального)

3. Президент,  не  менеджер,  не   юрист,  а  идеолог.

Первый   принцип  в  России   фактически,  благодаря усилиям президента  Путина   реализован,  но  практически   не работает. Опять-таки   благодаря усилиям   все  того  же  президента.  И  не  заработает,  пока  не  будет  реализован  второй     принцип.  А  с каждым  годом  будет  все  больше   компрометировать   себя   и  все  больше  возбуждать   мечты-иллюзии  о   праведных губернаторских  выборах.

Вот   какой   тандем   нужен  России  - тандем двух  этих  принципов.    Первый   обеспечит       России  единство,  второй     создаст     нормальные  и  в высшей  степени   демократические   условия  для   незыблемости   первого. Жесткая  исполнительная   власть    при  жесточайшем  ей   сопротивлении  снизу   через   власть представительную.  Вот   оптимальная  для  России  властная   формула.  Вот предел,  итог   ее   многовекового  развития  как  специфической    восточной    части  европейской   цивилизации.    Итог  и  результат,  оправдывающий   все   ее, России,   многовековые   страдания  и  испытания.   Первый  принцип  не позволит   Западу  сожрать  Россию.    Через  второй,  через это  контролирующее   давление  снизу      будут   реализованы   в  России  все  истинно  ценные  западные  приобретения.

Но,   чтобы   все  это  состоялось,  России       нужен  особый  тип  президента -  тип  президента   идеолога.  Президент-менеджер  и  даже   президент-  юрист   никогда   не  признает  необходимость  тандема  тех двух основополагающих принципов  и    будет   обреченно    выстраивать   тандем   типа  нынешнего.  Только  президент-идеолог  может  задуматься, …    реализовать   подобный    тандем     и   обеспечить   успешную     его  работу.   Опираясь    не  только  на  безусловно  подчиненные   ему   силовые  ведомства,  но  и  на  разделяемую  им  идею   ограниченной  автаркии,  на  традиции  Русской   культуры,  на  просвещение,  выстроенное  на  принципах   заложенных  и  отлаженных  за  прошедшие  века.  Опираясь   на  Русскую  Православную   Церковь  и  широко   сотрудничая   с  ней.

Это   и  будет   победой  Восточной   формы   европейской    цивилизации  над  Западной.  И  одновременно   спасением  последней.

Только   ради  Бога,   никакой   свободы     в государственном     управлении  эффективным  менеджерам.  Последний  в  России  может  существовать  только как  пристяжная  при    идеологе.  Всякая   автономия   эффективного   менеджера  в  России  заканчивается   в  лучшем  случае   часами  за  «мильён»  на  запястье,  или  какой-нибудь   яхтой  с пристегнутой  к ней   подводной   лодкой.  А  в   худшем  -   женой  миллионершей,  а  то  и  миллиардершей,  хромой  лошадью  или  летающей   по  машинному залу многотонной турбиной…     Эти  эффективные – гандмахерно,  с юргенсинкой -  и  отволокут, в конце концов, Россию  на  Запад  - «как  падаль  по   снегу»…