Александр Афонин. Небо Святой Руси

…А князья дружин не собирают,

Не идут войной на супостата,

Малое великим называют

И куют крамолу брат на брата.

И враги на Русь несутся тучей,

И повсюду бедствие и горе…

Так писал безымянный автор «Слова о полку Игореве». В жестоких распрях истребляли друг друга русские князья, а ловкий и многочисленный враг жёг Русскую Землю, угоняя в рабство сынов и дочерей её, собирая несчётную дань и празднуя победу на костях русского воинства среди алых от крови рек, кромешного дымного мрака и стона всего живого. Умерла, умерла Русь! Плачьте по ней! И рождались плачи. Такие, что и ныне нет-нет, а сожмётся сердце при чтении их… Умерла, умерла Русь, и нет скончания проклятому игу!

…И воздвиглась на Хвалу Хула,

И на волю вырвалось Насилье,

Прянул Див на землю, и была

Ночь кругом и горя изобилье…

Где вы, времена Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха, завещавшего нам: «Паче же всего гордости не имейте в сердце и в уме, но скажем: смертны мы, сегодня живы, а завтра в гробу; всё это, что Ты нам дал, не наше, но Твоё, поручил нам это на немного дней…»? Где вы, богатыри русские? Мрак стоял на Руси, и ни единого луча не пробивалось сквозь нависшие хмари. Умерла, умерла Русь, - причитали маловерные…

Но среди этой тьмы оставались люди, в душах которых жила Святая Русь, Христова Русь. Где-то в нехоженых лесах трудился ещё не просиявший на всю Русскую Землю смиренный инок Сергий, закладывая фундамент будущей жемчужины Православной Руси – Троице-Сергиевской Лавры. Неизвестные авторы слагали плачи, слова и песни… И в них воспевали красоту отчей земли! «О, светлая-светлая и прекрасно украшенная, земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озёрами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами Божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!» - так начинается «Слово о погибели Русской Земли»… Вёл свои хроники в тускло освящённой келье летописец Нестор, совершали невидимые миру подвиги праведники, выходили на брань с чужеземной ордой за родную землю русские воины и бились до последнего вздоха, приводя в трепет врага и умирая непобеждёнными. Известные и забытые за давностью лет, и вовсе безвестные хранители и созидатели Святой Руси драгоценными перлами рассыпаны были по всем её необъятным просторам, сияли неугасимыми лампадами, образуя крохотные, незримой нитью веры соединённые островки Руси внутри чёрного моря ига, островки, призванные хранить русскую душу – залог воскрешения отчей земли.

Исподволь, а не только с мечом в руке, приходилось русским князьям освобождать Русь. Шедшие с открытым забралом погибали первыми, и золотыми буквами выписаны имена их на страницах истории. Таков князь Михаил Тверской, убитый в плену за отказ изменить вере. Иным путём шёл Иван Калита, искусный дипломат и тонкий политик, копивший силы и до времени шедший на договор с ордой, вместе с нею выступавший против своих сродников, продолжавших распрю. Так подчас поступал и Св. Александр Невский, знавший что главнее сберечь душу, а потому дающий жёсткий отпор крестоносцам, охотникам за душой, и идущий на компромисс с ордой.

Триста лет длилось иго, но жила Русь, и мерцали светочи её, и настал час, когда сброшено было иго. Не сразу, а постепенно: от поля Куликова до стояния на реке Угре. Лишь при Иване Грозном обрела Русь полную самостоятельность, но как недолго продолжалась она!

Снова загудели набатные колокола, и уже враг худший заполонил Русь. Враг, пришедший с Запада. Враг, ищущий не золота и рабов, не тела, но души. Враг, с которым сражался Невский князь, враг, которому Грозный лукаво отвечал: «Были Папы действительно учениками Апостольскими: Климент, Сильвестр, Агафон, Лев, Григорий; но кто именуется Христовым сопрестольником, велит носить себя на седалище как бы на облаке, как бы Ангелам; кто живет не по Христову учению, тот Папа есть волк, а не пастырь». Куда опаснее этот враг, куда тлетворнее его влияние. Умерла, умерла Русь! Пируют поляки в Кремле, распадается Русская Земля, поднимают знамёна Самозванцы, бьются вельможи да не за Русь, а друг с другом за кусок панской трапезы, продают Русь, продают Веру. Не бывало такого за триста лет ига. Разбредаются по всем просторам нищие, голодные люди, разбойники лютуют на всех дорогах, закрываются храмы, истекает кровью в осаде Сергиева Лавра. Умерла, умерла Русь! Где вы, Невские и Донские? Где ты, Евпатий Коловрат? Где ты, Сергий-игумен и твои иноки-витязи? Мор, мерзость запустения, измена, смятение, оскудение души царят кругом. Умерла, умерла Русь, - качают головами маловерные…

Но в это же самое время стоит непреступной крепостью Лавра. Ныне, обозначая непреступную крепость, героически обороняемую, говорят – Брест. Но за сотни лет прежде Бреста была Сергиева Лавра. Умирали от голода, холода, ран и болезней монахи, но хранили обитель, и среди них – Авраамий Палицын и прославленный в лике Святых архимандрит Дионисий. На предложение сдаться измученные защитники Лавры отвечали интервентам: «Какая бо польза человеку возлюбите тьму паче света и переложить ложь на истину и честь на бесчестие, и свободу на горькую работу?» «Мы обещались во иночестве умереть, а не жить», - заявлял Дионисий. Но сопротивляются новому игу, смуте воеводы Скопин-Шуйский, Пожарский и др. Но столпом возвышается, сияя всему Миру Русскому, Патриарх Гермоген, мучимый голодом в заточении и вопиющий из него ко всем: «Я плачу и с рыданием вопию: помилуйте, братия и чада свои души и своих родителей, отошедших и живых… Посмотрите, как отечество наше разоряется и расхищается чужими; какому поруганию предаются св. иконы и церкви, как проливается кровь неповинных, вопиющих к Богу! Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: не на Бога ли, сотворившего вас? Не на своих ли братьев? Не своё ли отечество разоряете?..» И, вот, выходит на площадь купец Минин и вносит свою первую лепту в дело народного сопротивления. И, увлечённые примером, следуют за ним другие, прежде сомневавшиеся…

И снова эти островки-лампады в море русской смуты горят и выполняют главную свою миссию – сохранения духа русского. Архипелаг Святая Русь объединяет всех, верных и верящих, втягивает в свою орбиту доселе робевших, маловерных, вдохновляя и увлекая на спасительный путь. И, вот, уже из островков, соединённых друг с другом, вырастает великая сила русского сопротивления, и бегут, бегут интервенты, казавшиеся недавно полновластными хозяевами на Руси. Кончилась Смута, рухнуло очередное иго, из сохранённых верными сердцами крупиц возродилась Русь и стала набирать мощь.

Как святые бежали на острова, так пряталась на островах и Святая Русь. И острова эти были души русских людей, не забывших ни имени своего, ни веры, и с этих островов возвратилась она и развернулась на полсвета в великой силе и славе своей.

Петербургский период русской истории называют золотым веком, несмотря на многие его потрясения. Вспомнить десять лет Анны Кровавой… Невинная кровь оросила русские просторы, казна расточалась на сумасбродные затеи вроде Ледяного дома, вся власть оказалась в руках немцев, чуждых России и Православию. Бироны, Остерманы, Левенвольде, Минихи правили бал, а русских патриотов объявляли изменниками и предавали лютой расправе. Так погибли Артемий Волынский и его соратники, горный инженер А.Ф. Хрущев, придворный архитектор П.М. Еропкин, был сослан в Сибирь учёный и исследователь адмирал Ф.И. Соймонов. И снова слышались голоса маловеров: умерла, умерла Россия! Но в это же время зарождалась новая русская поэзия: начинает творить Сумароков, и великий Ломоносов, делающий первые шаги по избранной стезе, сочиняет оду на взятие Хотина. Но не стоит на месте русская наука: русские исследователи осваивают новые земли и моря, впервые начинается работа по написанию единой истории России… И русские солдаты и офицеры также погибают за Родину, как и прежде. Не иссякает Русская земля, пробиваются живительные родники, не уходят в пучину спасительные островки. И наступает день краха немецкого засилья, и на престоле воцаряется дщерь Петрова, предваряя долгий век правления Екатерины Великой, век, в котором Россия не будет знать поражений ни в чём, век расцвета науки и искусств, век величайший славы русского оружия, давший России великого полководца на суше Суворова и великого флотоводца на море Ушакова. Оба они, не знавшие ни единого поражения, были глубоко верующими людьми, и Фёдор Ушаков был впоследствии прославлен в лике святых наряду с Александром Невским, став небесным покровителем русских моряков.

Блистателен был Золотой век. Расцветали искусства и науки, совершенствовались законы, никогда ещё не был голос России так значим в мире, никогда так далеко не простиралось могущество её. Но в то же время утрачивалась, распылялась, извращалась, ослабевала вера, вера, которая была скрепляющей силой при всех несчастиях, и вместе с нею размывалось и другое – национальное самосознание русского общества. В первую очередь, это касалось образованного слоя, но ведь он руководил всем, а следом ослабевала нравственность народная, усилялось (в особенности после отмены крепостного права, реформы, так и не давшей крестьянину главного – собственной земли) пьянство. Многие должности, по заведённой ещё Петром традиции, занимали инородцы, далеко не всегда понимающие интересы России и русского народа. Впрочем, и русские сановники часто не вполне понимали и знали оные, поскольку в значительной степени утратили подлинно русский дух и предпочитали следовать учениям западных мудрецов, отрываясь от родных корней, от собственного народа. Эта пропасть сама по себе создавала нездоровую атмосферу. Развитие разного рода коммерции при недостаточном внимании правительства привело к тому, что в ряде случаев нечистые на руку дельцы повсеместно обманывали народ, втягивали его в жестокую кабалу, спаивали в корчмах. Основную массу таких дельцов составляли евреи, получившие ряд послаблений при Александре-Освободителе. Наблюдая эту картину, Ф.М. Достоевский предупреждал: «Помещики всё же старались не разорять своих крестьян, чтоб не истощить рабочей силы, а еврею до истощения русской силы дела нет, взял своё и ушёл».

Размывание основных начал, определяющих здоровье нации, национального и религиозного, привело к началу 20-го века к парадоксальной и горькой картине. Изрядный процент высшие должностей в Империи занимали или инородцы, или обезрусевшие русские. Финансы и СМИ, а также большая часть культуры оказались в руках евреев. Немало писал об этой проблеме русский философ М.О. Меньшиков, но его голос оказался сродни гласу вопиющего в пустыне, и лишь немногие прислушались к нему. Ещё сияли светочи Иоанна Кронштадтского и других столпов Православной веры, ещё цвело с дивной силой великое искусство, и великие открытия совершали выдающиеся русские учёные, и русские офицеры верно служили своей Родине, но скрепительная сила оказалась утрачена, русское общество разбилось на непримиримые лагеря, враждующие друг с другом и не желающие слышать чужого мнения, будто бы поразили всех те самые трихины, предсказанные Достоевским, простые и святые вещи подменялись словесной мишурой партийных догматов и мертворождённых доктрин. И тогда наступила на Руси самая страшная из всех смут…

Новое иго желало господствовать над всем человеком, над каждой мыслью его. Безумие торжествовало над разумом, и зрячие покорно шли за слепцами, ожидая их судьбоносных прозрений. Погасли лампады в Лавре Преподобного Сергия… Полностью инородная, ненавидящая всё русское власть стремилась истребить саму память о Руси: уничтожаются храмы, разграбляются и распродаются бесценные шедевры, вся великая русская литература объявляется вне закона. И призывает Маяковский, боян разрушения, в своей антихристианской «Мистерии Буф», играть которую отказались даже актёры, ещё не утратившие понимания, ЧТО и ДЛЯ КОГО им предлагалось сыграть:

Мой рай для всех,

кроме нищих духом,

от постов великих вспухших с луну.

Легче верблюду пролезть сквозь иголье ухо,

чем ко мне

такому слону.

Ко мне -

кто всадил спокойно нож

и пошел от вражьего тела с песнею!

Иди, непростивший!

Ты первый вхож

в царствие мое

земное -

не небесное.

Идите все,

кто не вьючный мул.

Всякий,

кому нестерпимо и тесно,

знай:

ему -

царствие мое

земное -

не небесное.

Рекой льётся кровь. Велика ненависть нового ига к Руси, и не зря годы спустя напишет Арсений Несмелов:

Ненависть к русским. Презренье к России.

Помним, как шли на расстрел мы, босые.

Пуля в затылок цвету народа.

Победа! Ликует гнилая порода!

Лживые речи – отравою в душу.

Слабость и смерть – своих недругов слушать!..

Террором и голодом вымаривался целый народ – и, прежде всего, лучшая, дееспособнейшая часть его. «Выхожу я на поле, - и вот, убитые мечом; вхожу в город, - и вот истаевающие от голода…» (Иер 14, 18) Сбывалось библейское пророчество, и ужас воцарился на Руси, и погасли лампады её, и умолкли колокола. Умерла, умерла Русь, - слышалось всюду.

Но именно это апокалиптичекое время являет целый сонм святых мучеников за Веру, как среди священнослужителей, так и среди мирян. Распинаемые, сжигаемые, разрываемые на части, подобно первым христианам, они исповедуют Христа. Сброшенная в шахту Великая Княгиня Елизавета, не помышляя о себе, пытается облегчить страдания раненых Великих Князей. Анафематствует богоборческий и человеконенавистнический режим Патриарх Тихон, следуя по стопам Святителя Гермогена. Кто бы мог подумать в канун революции, среди охватывающей общество пустоты, безумия, пошлости, что столько отыщется в нём праведников! А в это время в донских степях мерцает лампада, зажжённая Добровольцами… Казалось бы, отчего в таком случае не одолели в этот раз светлые острова кровавой пучины? Прежние смуты не развращали духа народного. Новая же пришла, когда дух этот был уже во многом подготовлен к ней Золотым веком. Стержень оказался разболтан, и смута расшатала его окончательно. Воинство Минина и Пожарского было едино, имело одну цель – освободить Россию от интервентов и дать народу избрать себе нового Царя. Белое воинство было расколото, разделено внутри себя. Представляя, во многом, слепок тогдашнего русского общества с его достоинствами и пороками, оно было раздираемо враждующими партиями, частью маловерно или же вовсе безверно, частью подвержено размытости национального самосознания. Такая разнородность приводила к постоянным столкновениям внутри русского сопротивления. Это взаимное непонимание, вражда и непримиримость, развившаяся ещё до революции, перенеслась и в Белое Движение, а затем – в эмиграцию. Досужие распри о деталях отодвигали на второй план главное, и сокрушался генерал Каппель: «Мы имеем дело с тяжело больной. И вместо того чтобы лечить её, печёмся о цвете её наряда». Чести и благородства, пламенной любви к Родине оказалось недостаточно для противостояния невиданному террору, лжи и ненависти тех, чьим отцом был дьявол. А дьявола может одолеть только Бог. А Бога, Веры, необходимой, может быть, более даже, чем в прежни смуты, оказалось недостаточно в душах многих из тех, кто вышел на брань. Белое воинство дало множество примеров мужества, чести, святого служения Отечеству, белые герои должны почитаться наряду с героями прежних смут. Но белое воинство проиграло. Проиграло именно из-за размытости духовных и национальных ориентиров, которые чётки и ясны были у их предшественников.

Умерла, умерла Россия… Утвердилось самое страшное иго на её земле. Самое страшное, потому что набросило ярмо на души, сделав их подсудными. Но остались праведники, как в самой России, так и в Русском Мире за её пределами. Велик был вклад русской эмиграции в развитие чужих стран. В одной Франции едва ли не каждый второй представитель интеллигенции имеет русские корни. Продолжали мыслить и творить русские писатели и философы, в чьих душах жила вечная, подлинная Русь. А в советских застенках иные избирали мученическую смерть, но не предавали и не отрекались от святынь. Но не смыкали уст русские поэты. И из немоты, в которой герой пьесы Эрдмана просил права на шёпот, звучал набатом голос Анны Ахматовой:

…А здесь, в глухом чаду пожаров,

Остаток юности губя,

Мы ни единого удара

Не отклонили от себя.

Но знаем, что в оценке поздней

Оправдан будет каждый час…

И измученные искусствоведы спасали бесценные шедевры. И учёные продолжали свои работы даже на Соловках, пытаясь сохранить память о России, завещать её потомкам, которых большинству из них не суждено было увидеть. И служители ушедшей в катакомбы, гонимой, как в последние времена, Церкви, совершали тайные богослужения, шли на Голгофу свою, не отклоняясь ни на шаг от спасительной Истины. Велик был подвиг этих людей, как известных, так и навеки оставшихся имяреками. Жили, выживали, светили непотопляемые островки русской духовности, жил Архипелаг Святая Русь, хранился под страхом смерти в заветных тайниках не охладевших сердец. Но всё меньше становилось островов, всё реже блистали во мраке их огоньки, подобные маякам для заблудших, всё длиннее становились расстояния между ними…  

Господь обещал помиловать Содом, если хоть несколько праведников сыщется в нём. Пока не погасли светочи России, пока не ушёл на дно её архипелаг, нет смерти для неё.

Сегодня мы живём во времена мрачные и подчас кажущиеся безнадёжными. Новое иго уже не только и не столько подчиняет умы и души, сколько парализует, расслабляет их, а нет ничего опаснее духовной расслабленности. Потребности духа вначале оттеснили желания души, а затем уже и над душой стала торжествовать плоть. Даже при декларируемом материализме не было такого торжества материи, как теперь, когда всё измерено и рассчитано на совершенных машинах, когда деньги и доставление себе всевозможных удовольствий (удовлетворение плоти) сделались мерилом всему. Равнодушие, подлость, низость и духовную нищету, пошлость и неудержимый разврат, запустение, омертвелость, грязь и злобу встречаем мы повсюду, и замирает маловерное сердце: умерла, умерла Россия! Наряду с ползучим размыванием всех границ и понятий, идёт откровенное разрушение традиций и культуры русского народа, подмена святынь общечеловеческой жвачкой, которой хотят заткнуть рот народу, старательно превращаемому в покорное и бессловесное стадо. «Россия для России, а не для русских!» - внушают нам. В этой обманчивой формуле заложен главный постулат: «Россия не для русских!» Подчас и верные слова произносят с высоких трибун, да лжива суть их, проистекающая от насквозь лживых сердец и отражающаяся, как в зеркале, в делах говорящих их. Вы ещё сомневаетесь, каков духовный образ нынешней власти? Включите телевизор и вспомните, что оно ныне полностью государственно, а музыку заказывает тот, кто платит. Обозрите состояние наших древних усадеб, музеев, архивов, памятников, вглядитесь в старательно уродуемые лики Москвы и Петербурга. Эти люди хотят «оставить что-то потомкам» и для этого уничтожают величайшие сокровища, создаваемые веками. Разграбляется Эрмитаж, засоряется бесчисленными «произведениями» т.н. «современного искусства» Третьяковская галерея, вырубается парк усадьбы Архангельское… Проехайтесь по деревням нашим, вымирающим и исчезающим, по вырубленным лесам и вдоль отравленных рек, а затем обратите взор на тех, кто заправляет этим. У вас остались ещё сомнения, чья власть и кто хозяин? Нас пытаются вовлечь в душепагубную клоунаду, заставить козлоголосить в хоре оглашенных. Наше ТВ – кривое зеркало русской жизни и фабрика бездарности, бездуховности и пошлости. И смердение наполняет воздух, делая его удушливым и ядовитым. Мы живём под игом. Мы ежечасно платим ему дань. Мы теряем волю к сопротивлению и привыкаем к унизительному положению данников. Умерла, умерла Россия, - напрашивается вывод. Но так ли это?

Отчего тогда русские солдаты и офицеры, повторяя подвиги пращуров, отдают жизни за свою страну? Отчего продолжают за гроши работать учёные, преподаватели и рядовые работники искусства? Отчего отдельные наши поэты, писатели, художники, артисты отказываются от лёгкого хлеба, широкого пути, но избирают путь тернистый и создают шедевры, которыми восхищается весь мир? Отчего находятся те, кто отваживается работать на земле, развивать производство, растить чужих детей?.. Отчего молоденький солдат Евгений Родионов умирает за Христа, а мальчишка из Бесланской школы на требование террориста славить Аллаха, отвечает «Христос Воскресе!»? А сколько праведников и святых, не известных нам! Молящихся в тиши и утверждающих Христову Истину делом? Стоит только присмотреться и увидите таких. По всей стране и за пределами её россыпь этих чудных островков, незримо соединённых – вот, Архипелаг Святая Русь, Архипелаг Россия, и в нашей власти остаться ему россыпью точек в ревущей пучине или же подняться из-под неё материком, обновлённой Россией. А.И. Солженицын писал: «Главный ключ нашего бытия или небытия – в каждом отдельном человеческом сердце, в его предпочтении реального Добра или Зла». Не в законах спасение России, а в людях, в каждой человеческой душе.

Ф.М. Достоевский более столетия назад указывал: «Как же быть? Стать русским во-первых и прежде всего. Если общечеловечность есть идея национальная русская, то прежде всего надо каждому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу все изменится. Стать русским – значит перестать презирать народ свой… Мы и на вид тогда станем совсем другие. Став самими собой, мы получим наконец облик человеческий, а не обезьяний». «Помни имя своё». Вот – первый шаг. Мы, столько лет понуждаемые забыть оболганное нашими врагами имя, обязаны вспомнить его. Современный публицист А. Большаков написал в своей статье «Крах и возрождение русского движения», что мы должны гордиться тем, что мы русские. Верно. Но этого недостаточно. Гордиться победами прошлого и чужими подвигами нынешнего мало. Быть русским – это, прежде всего, ответственность. Ответственность перед своей историей, своими предками и потомками и, наконец, перед Богом, ибо, как писал Св. Филарет Московский, не любящий своего земного Отечества для Отечества Небесного неблагонадёжен. Чувство Веры и чувство Рода должно возродиться в нас. Род есть семья, шире – народ, а в древне-славянской мифологии – верховное божество. Отсюда – Родичи. Родичами должны ощущать себя все русские. Издревле существовало главнейшее понятие – Честь Рода. Честь Семьи. Оно развито было и среди простолюдинов и в аристократическом обществе. Проступок одного члена семьи бросал тень на весь род, оскорбление одного воспринималось, как оскорбление всей семьи. Честь Фамилии, честь Имени – это было святое понятие ещё менее двух веков назад. Особенно в аристократических кругах. Ревностно должны оберегать мы честь нашего имени, имени Русских. Должно сформироваться и новой аристократии. Не по чину и не по рангу, но по духу. Именно аристократия духа, носящая в себе многовековые ценности своего народа, может стать альтернативой самопровозглашённой, обезродненной интеллигенции, доставшейся нам в наследие от СССР тепло-хладной «образованщины», помноженной на нынешнюю воинствующую «безграмотщину».

«Зажечь светоч» (цель, которую ставили перед собой уходившие в Ледяной поход Добровольцы) – дело необходимое и сегодня. Примеры прошлого и настоящего стоят перед нашими глазами, указуют путь и ждут от нас твёрдых шагов по нему. Много раз умирала Россия, но жива до сих пор. Пока теплятся лампады хранителей её. Всмотритесь во тьму, и много светящихся искр, огоньков увидите вы. То свет Воскресения, которого боится мрак. То светится, подобно звёздам в ночном небе, Архипелаг Святая Русь. Архипелаг Россия.