Передачи для отца и бабушки на Лубянке не принимали уже в который раз, но упрямая Тата продолжала приносить их и пытаться узнать хоть что-то о судьбе родных.

Отца арестовали не впервые. Дворянин, полицейский пристав, белогвардеец, Кирилл Титович, был для советской власти очевидным «врагом». Когда его арестовали первый раз, маленькую Тату выгнали из третьего класса. Дочь белогвардейца! Но уже тогда она умела держать удар. Этому ее научил несгибаемый во всю жизнь отец… Когда ее били, она отвечала тем же. Однажды мальчишки выбросили ее со второго этажа. Девочка успела сгруппироваться и приземлилась удачно. Ей было не привыкать к нападкам и оскорблениям, к нищете, воцарявшейся, когда отец вновь оказывался в тюрьме…

Но сейчас, в 1937 году, все было иначе. Сейчас Тата ничего не могла узнать о судьбе отца. Равно как и об арестованной вместе с ним бабушке. Она-то чем помешала советской власти? В такие-то годы – неужто тоже «враг»?

После ареста родных молодой актрисе Татьяне Окуневской пришлось уехать в Горький – из Московского Реалистического театра ее уволили. Нужно было думать, как прокормить не только себя, но также мать и маленькую дочку. Со своим первым мужем, за которого вышла замуж в 17 лет, Татьяна уже разошлась…

Вскоре к ней посватался известный писатель Борис Горбатов. Это был шанс вернуться не только в Москву, но и зажить обеспеченной жизнью, жизнью «красивой»… Огромная квартира в центре столице, автомобиль «Мерседес» - Горбатов был на хорошем счету и мог позволить себе такую роскошь. Красавица-жена была также своего рода роскошью.

Кирилл Титович незадолго до ареста советовал дочери не идти по его стопам, укротить независимый и гордый характер, больше молчать, держать свое мнение при себе. Этому Татьяна не научилась во всю свою жизнь. Однажды на очередном банкете она подняла бокал и, взглянув на портрет товарища Сталина, провозгласила:

- Бей грузин, спасай Россию!

Гости были в ужасе. Горбатов не спал всю ночь, ожидая стука в дверь. Но в тот раз пронесло…

Стук раздался 13 ноября 1948 года. Горбатова в тот день не было дома. Он находился у Абакумова, который сказал писателю, чтобы он был благодарен за то, что сам остается на свободе…

Дальше начался ад. Месяц за месяцем она находилась сперва в общей камере, затем в ледяной одиночке, стены которой покрывались инеем. А потом ее тащили на допрос и сажали спиной к раскаленной печке. От перепадов температуры ломало все кости, от голода темнело в глазах. Ее били. Ей не давали спать. Ее унижали. Но она упорно отказывалась подписать «признательные показания».

- Ты все равно сломаешься, сука! – кричал следователь на едва держащуюся на ногах, истощенную и избитую женщину. – Я и не таких видел!

Она вскинула голову, смерила мучителя гордым взглядом:

- Я – Окуневская. Таких вы еще не видели!

Видел ли следователь таких, как она? Если и видел, то очень нечасто… Татьяна Кирилловна выдержала все пытки, но так и не подписала показаний против себя. Через 13 месяцев ее приговорили к 10 годам ИТЛ и отправили по этапу.

Началась типичная для советских «зэков» одиссея… Степлаг, Джесказган, Каргополь, Вятлаг… Вчерашней звезде советского кинематографа пришлось научиться многому. Например, валить лес, корчевать пни…

- Окуневская, иди сюда!

Этому приказу никто не смел противоречить. На делянку, где работала Окуневская, приехал сам начальник лагеря. Стоял, смотрела с откровенным интересом, перешептывался с конвоирами. Бригада замерла. Татьяна Кирилловна с достоинством сняла свои рукавицы, выпрямилась и царственной походкой направилась к начальнику. Казалось, что не заключенная спешит на зов, но царица снисходит к нему…

Вот, она подошла, и начальник что-то сказал ей. В следующий миг вздрогнул, кажется, весь лес: бесправная «зэчка» отвесила пощечину хозяину зоны! Такого никто еще не видел и не слышал! Несколько мгновений, и в полной тишине такой же гордой и невозмутимой походкой Окуневская вернулась к своему пню, натянула рукавицы и продолжила работу. Чудо, но эта неслыханная дерзость сошла ей с рук.

Лагерь не сломал Татьяну Кирилловну. Ее будущий муж, актер Арчил Гомиашвили, был прав, когда говорил, что Окуневская – это свобода. Она была свободна всегда и везде. На кремлевском банкете и в лагере. Она никогда не заискивала, не изменяла себе. Она оставалась собой в любых обстоятельствах – сильной, свободной, независимой, гордой, прекрасной.

В ГУЛАГе Татьяна Кирилловна провела пять лет. После смерти Сталина, в 1954 году, она вернулась в Москву. Первым, кого она встретила, был актер Петр Алейников, с которым она когда-то снималась в кино. «Он совершенно остолбенел, и из чудных, необъяснимых его глаз — если бы такие глаза были на изображениях Христа, то верующих стало бы на много миллионов больше — полились слезы, - вспоминала Окуневская. - Потом опомнился, потащил меня в соседнюю шашлычную. «Мне, — говорит, — сейчас пить нельзя, а ты пей и ешь. Что ты хочешь?» Зовет официанта и заказывает все меню. Вот таким был Петя».

Годы общих работ не прошли без следа. Больное сердце, почки, спина, увеличенная печень, буквально свисавшая из-под ребер, отек рук и ног…

- Да здесь живого места нет! – сказал врач, осмотрев ее.

Но… Окуневская любила жизнь. Она хотела снова играть, снова жить, снова любить. В лагере остался человек, с которым она надеялась связать свою судьбу, единственный, кого она любила по-настоящему. Алеша… Этой надежде не суждено было сбыться. Алеша вскоре умер. И тогда же актриса смогла узнать о судьбе своего отца и бабушки. Оказалось, что в те дни, что она так безуспешно обивала пороги, ища их, Кирилла Титовича и его матери уже не было в живых. Их расстреляли через считанные недели после ареста и захоронили с другими жертвами на Бутовском полигоне.

Вскоре умер и Борис Горбатов, который развелся с Окуневской, когда та была в заключении, и женился на другой женщине. А Татьяна Кирилловна выжила. Занялась йогой, восстановила разрушенное здоровье, вновь стала прекрасной и обольстительной… Ей казалось, что судьба дала ей вторую жизнь, и она стремилась жить, радуясь каждому дню, людям, всему новому. Она оставалась по-прежнему независимой, говорила, что думала. Татьяна Кирилловна считала коммунистов негодяями и недолюбливала тех, кто «приспособился» к их системе. Доставалось даже единственной дочери, вторым браком вышедшей замуж за переводчика советских вождей Суходрева.

Уже на склоне лет Окуневская побывала на Бутовском полигоне. На вопрос об «отце всех народов» Татьяна Кирилловна ответила: «Что можно говорить о Сталине. По тридцать тысяч вывозили сюда… Это же безумие! Это даже не дегенерат, не психопат… Это какой-то, действительно, дьявол!»

Е.С.