Скупо промелькнуло в сводках – погиб очередной боец ополчения. Андрей Лазарев. Их за эти дни не один человек погиб, тянутся в ленте фотографии со скупыми датами рождения и смерти. Фотографии, на которых все они живы, веселы, может быть, даже счастливы, на которых у них впереди – целая жизнь… Жизнь, которой не будет…

Вот, и у этого мальчика, в победном знаке поднимающем руку, не будет жизни. Ему было 19 лет. Всего только. А когда началась война, было 13… Шесть лет взрослел на войне ребенок, пока страдающие полной атрофией совести «эксперты» зомбоящиков и блогов излагали невзыскательной публике мантры о наихитрейших планах и пользительности безальтернативных минсков.

Ребенок вырос. Точнее дожил (а сколькие сверстники его, и младшие не дожили! – не одна воистину небесная ангельская сотня наберется…) до совершенных лет. И погиб. Все на той же нескончаемой войне, которой нет в альтернативном мире пропагандистских мерзавцев и тех, кому, видимо, легче и комфортнее жить, обратив собственные черепа в унитазы для слива нечистот пропаганды…

Мальчик погиб на войне. Уже не мальчик, уже мужчина, защитник. Воин, защищающий свою землю. Погиб, выполняя задание… Его не просто убили. Над телом еще и глумились, раздев донага, снимая на камеру, выкладывая во всемирную сеть.

Это было 22 февраля. Страна начинала праздновать. День защитника Отечества. Снова гремели 75-летней давности победой. Снова чапаили и буденнили. Снова пили «за тех кто в море» и на суше. И скакали на концертных площадках омандаченные и пока еще нет «звезды». И политики говорили заученные и невыносимые для слуха речи… И пропагандисты славили мощи нашей армии, во все свои луженые глотки оря, как заплюем и закидаем мы шапками любого супостата, и как всех мы победили, побеждаем и нагибаем, и как весь мир трепещет от наших грозных молчаний и озабоченностей. Даже президент изволил в очередной раз побряцать наиновейшим супер-оружием, которое вот-вот будет нас.

Страна праздновала. Защитники гибли. Защищая страну. Вот, только кажется разные это страны: та, в которой под дождями из слез и свинца возрастают русские мальчики, чтобы погибнуть в бою, и та, которая так весело отплясывает на их костях и крови.

Пролистайте фотографии защитников Новороссии, погибших за последний год. 2000 год рождения, 2001 год… Не так редко встречаются они. Когда начиналась война, раздавались голоса: молодежь не хочет воевать, в бой идут одни старики! Но, вот, уже дети этой войны, на руинах своих городов мужавшие, уходят с оружием на фронт и гибнут, гибнут…

За что? За то ли, чтобы лица пониженной социальной ответственности, называли их землю, исконную русскую Новороссию, Украиной, а их «хохлами»? Нет. За Россию… Вот, только Россия – знает ли, что эти русские мальчики изо дня в день гибнут за нее? Россия, настоящая Россия, жизнь которой еще пульсирует назло всему в непокорных душах, знает. Но не знает РФ, которая комфортно чувствует себя за спинами женщин и детей. РФ не может знать этого, потому что для нее… нет русских. Русским ведь даже не дозволено фигурировать в конституции государства РФ. И этим уже неприглядно обозначена непримиримость РФ и России. Ибо Россия, по слову последнего Государя, есть государство русского народа, в котором живут и другие народы. РФ – государство всех народов… кроме русского.

И исходя из этого уже не приходится удивляться очередному позору, происходившему в «праздничные» дни в ЛНР. В ЛНР судили Мозгового. Судили русского героя, предательски убитого в спину пять лет назад. Судили заединщики убийц. Попросту убившая система посмертно судила свою жертву. И ввиду смерти обвиняемого не привела приговор в исполнение…

Героя недостаточно убить физически. Он остается примером. Сколько бы лет не прошло, сколько бы убийц не пожрали друг друга и не сменили друг друга, Герой будет жить, овеянный слагаемыми вокруг его имени легендами. Поэтому Героя надо убить вторично. Очернив. Или замолчав. В случае с Мозговым в ход пошли оба метода. И суд, и табу на упоминание в СМИ, о чем намедни поведал доброволец Жучковский.

«Я воюю за право говорить правду!» - говорил Мозговой. И он продолжает говорить ее. И никакие «суды» и табу ничего не смогут с этим поделать. Пока есть Россия. И Русские, готовые продолжать эту борьбу.

Только, кажется, все меньше их. Нас. Русских. В интеллектуальных реальных и виртуальных собраниях мы не устаем рассуждать о положении нашего народа, о демографии, о нашей трагедии ХХ века и т.д. Но пока мы говорим и печалимся об этом, где-то совсем рядом, на Русской земле каждый день гибнут один за другим наши русские мальчики. Наше будущее. Наш генофонд. И к этому должно прибавить, что гибель одного человека, это не одна жертва. Вырван сын (может быть, и даже очень часто – единственный), и что стало с семьей? С сердцами матерей – что стало? Погиб юноша, и не осталось после него ни семьи своей, ни детей… И, значит, скольких еще русских людей не досчитались мы? И, наконец, эти монотонные, ежедневные, безнадежные жертвы – что за атмосфера является от этого? Сгусток боли, безысходности и постоянной тревоги. Духовная радиация. Так вытравляется, выжигается жизнь.

И когда мы сегодня говорим о демографии, то мы должны помнить все эти жертвы. Помнить русских мальчиков и их матерей. И говорить о них. О каждом, кого знаем. Не для того лишь, чтобы не истерлись имена из памяти. Но для того, чтобы не смели эту теперешнюю жертву Русского народа прятать за ширмами пошлых дешевых представлений и политпорнографических профанаций. «Я воюю за право говорить правду!» Постараемся быть верны этому завету и не предать тех, кто исполнил его до конца.

Елена Семенова