Поэт, музыкант, автор-исполнитель - таланты Виктора Дзансолова многогранны, и каждый из них отшлифован до подлинного мастерства, не терпящего неряшливости, халтуры. Такое ответственное отношение к делу в наши дни встретишь нечасто. Впрочем, ответственность и надежность, эти настоящие мужские качества – вообще являются отличительной чертой Виктора. Концерты Дзансолова – это всегда не просто встреча с прекрасной музыкой и поэзией, но и погружение в забытые страницы русской истории, в неповторимую атмосферу Серебряного века и Русского зарубежья. Очень часто вместе с Виктором выступает его красавица-дочь – Светлана. Уникальное созвездие ее талантов заслуживает отдельного упоминания. Светлана играет на нескольких музыкальных инструментах, ее прекрасному голосу подвластны как отцовские песни, так и оперные арии, ее врожденная грация, пластичность придает ее выступлениям особую изысканность. Иногда Дзансоловы выступают втроем. К мужу и дочери присоединяется Светлана Иваненко-Дзансолова. Кроме свойственной всей семье музыкальности, Светлана является также талантливым модельером. Сценические платья и костюмы для дочери она неизменно шьет сама. Знакомство с удивительно талантливой, душевно щедрой семьей Дзансоловых я считаю одной из больших удач и радостей своей жизни. И благодарю Виктора Дзансолова, что он нашел время рассказать о себе и своем творчестве, поделиться своими мыслями с нашими читателями.

Е.С. - Вы один из первых или даже первый автор-исполнитель, обратившийся в своем творчестве к наследию русской белой эмиграции, по существу один из первооткрывателей этой темы для наших соотечественников. Как Вы сами пришли к ней?

В.Д. - Да, Елена, пожалуй, можно так сказать. Во всяком случае я был первым, кто положил на музыку стихи Николая Туроверова, Ивана Савина, Павла Булыгина, Владимира Смоленского, Алексея Ачаира, Странника и, где-то с середины 90-х, начал выступать с этими песнями на небольших сценах городских ДК и по церковным приходам... И здесь я должен сказать, что поэзия белой эмиграции была для меня и является до сих пор лишь важной частью огромного литературного наследия первой волны русской эмиграции, к изучению которого я пришел не сразу, а через несколько этапов своего духовного развития. Вначале это было увлечение русской религиозно-философской мыслью (Н.А. Бердяев, отец Сергий Булгаков, Г.П. Федотов, и др.) и мистическим богословием (В.Н. Лосский, Л.А. Успенский). Затем был период обращения к русской поэзии серебряного века. Наконец, после нескольких поездок в Швейцарию в качестве уличного музыканта, где я познакомился с потомками русских эмигрантов первой волны, я открыл для себя потрясающие стихи поэтов, покинувших Россию, многие из которых были участниками Белого Движения. Все это совпало с моим давним желанием посвятить свое музыкальное творчество чему-то серьезному, большому, значимому…

Музыкантский же мой опыт к тому времени был уже довольно разнообразным. Во-первых, я был выпускником ГМУ им. Гнесиных, которое закончил по специальности эстрадное пение, т.е. я имел певческие навыки. Во-вторых, - довольно прилично играл на классической гитаре и даже преподавал, обучал других игре на ней. В течение почти трех лет (1987 - 1990 г.г.) проработал в качестве ведущего программ рок-музыки в Московской областной филармонии, где был близко знаком и дружен с лучшими музыкантами этого жанра. Работал в индийском ресторане «Дели», где неплохо освоил игру на индийском ситаре. В заграничных поездках довелось зарабатывать на жизнь игрой на балалайке. Все это помогло мне впоследствии выработать свой музыкальный язык, свою мелодику для того, чтобы я смог положить на музыку полюбившиеся мне стихи.

В 1996 году, последний раз вернувшись из Швейцарии, я увидел свою страну полуразрушенной. Произошла чудовищная деградация образования и культуры. Настоятельно хотелось понять - что произошло и почему, разобраться в подлинных причинах происходящего. Жена привела меня тогда петь в церковный хор, в котором служила регентом. Осенью 1997 года мне посчастливилось встретиться и пообщаться со старцем протоиереем Николаем Гурьяновым, после разговора с которым произошло окончательное переосмысление мною всего и вся… Именно с этого момента и возникла в моем творчестве тема русской трагедии XX века (октябрьский переворот, гражданская война, Великий Исход). И, как я уже и говорил, предметом моего интереса на годы стала вся поэзия русского зарубежья, в которой я нашел и подлинный художественный уровень, и духовную глубину, и нравственную чистоту. В начале 2000-х увидели свет две мои большие песенные антологии поэзии русской эмиграции первой волны - «На волне русской эмиграции» и «По странам рассеяния», куда вошли песни на стихи не только уже упомянутых поэтов участников Белого движения, но и Георгия Иванова, Владислава Ходасевича, Константина Бальмонта, Дона Аминадо, Бориса Поплавского, Владимира Набокова и многих других. Они вышли небольшими тиражами и полностью разошлись.

Е.С. - До последних десятилетий литература, поэзия Русского Зарубежья для нас оставалась практически неизвестна. Да и сейчас вернулась лишь малая часть ее, и мы каждый день открываем для себя новые страницы, имена. Для Вас эти открытия продолжаются и сегодня? Поделитесь, пожалуйста, теми, которые произвели на Вас наиболее сильное впечатление.

В.Д. - Одним из самых ярких событий для меня в этом плане было знакомство с поэзией казачьего поэта Николая Туроверова. Где-то в начале 1999 года я написал песню на его стихи «Уходили мы из Крыма». По всей видимости, я был первым кто положил на музыку эти стихи. В том же году сочинил две песни на стихи Владимира Смоленского «А у нас на Дону ветер гонит волну» и «Стансы». Это два лучших стихотворения поэта. Огромное впечатление произвели на меня также стихи архиепископа Иоанна Сан-Францисского (Шаховского), печатавшегося в эмиграции под псевдонимом «Странник», который, кстати, был во время Второй мировой войны настоятелем русского православного собора в Берлине. Он так же, как Туроверов и Смоленский, был участником Добровольческой армии Юга России. В своих воспоминаниях он описал, как во время гражданской войны, будучи еще совсем юношей, стоял, то ли в Ростове, то ли в Новочеркасске, в церкви на Всенощной рядом с П.Н. Красновым и не мог даже предположить, что в будущем станет духовным отцом атамана. Очень много интересных страниц я открыл для себя, знакомясь с жизнью и творчеством поэтов эмиграции. Обо всем этом я постоянно рассказываю зрителям на своих концертах помимо исполнения песен. И до сих пор эти открытия продолжаются. Совсем недавно обратил внимание на женскую поэзию эмиграции и положил на музыку стихи Нины Снесаревой-Козаковой (Прага), Марианны Колосовой, Лариссы Андерсен, Марии Веги. Некоторые из этих песен уже записаны на студии, и на последних выступлениях их исполняю не только я, но и моя дочь Светлана Дзансолова.

Е. С. - А есть ли какие-то «пристрастия», особенно любимые Вами поэты, с творчеством которых связь наиболее сильна?

В.Д. - Конечно есть. Одним из таких поэтов для меня является Георгий Иванов. Он мой безусловный кумир. Его стихи совершенны и безупречны во всех отношениях. Мне очень близки его слова о том, что «дело поэта - создать «кусочек вечности» ценой гибели всего временного - в том числе нередко и ценой собственной гибели». Поклонники моего творчества хорошо знают и любят песни: «Эмалевый крестик в петлице…», «Белая лошадь бредет без упряжки…», «Россия - счастие, Россия - свет…», «А что такое - вдохновение…». Я сочинил более тридцати песен на его стихи. Владимир Смоленский также один из самых моих любимых поэтов. Его творчеству я посвятил целый альбом под названием «О любви, которой больше нет». Это не антология. Здесь все песни только на его стихи, в том числе наиболее полюбившиеся слушателям: «Над Черным морем, над Белым Крымом…», «Не надо о России говорить…», Стансы («Закрой глаза, в виденье сонном…»), «О гибели страны единственной…» и др. Таких пронзительных стихов о любви к России не писал никто. Супруга главного редактора издательства «Посев» Бориса Пушкарева поэтесса Ираида Легкая, в очередной раз вернувшись из России в США, подарила один экземпляр этого диска известному литературному критику эмиграции Вадиму Крейду (он совсем недавно ушел из жизни), хорошо знавшему стихи поэта, который (с ее слов), внимательно прослушав все песни альбома, сказал про меня: «Этот русский певец открыл для меня Владимира Смоленского». Согласитесь, что это очень лестная оценка моей работы как музыканта. Для самого же меня создание этого альбома было попыткой выразить в песенной форме внутреннюю суть Белой Идеи, и сам я считаю, что это мой лучший альбом.

Е.С. - Вам приходилось бывать за рубежом, выступать там. Приходилось встречаться и с потомками русских эмигрантов первой, второй волны. Как они воспринимали Ваше творчество?

В.Д. - Выше я уже говорил, что мои поездки за рубеж не были связаны с материалом, о котором идет речь в данном интервью, они произошли раньше. Но я видел реакцию русских эмигрантов на мои выступления здесь, в России. В частности, уже упомянутый Борис Сергеевич Пушкарев однажды пригласил меня выступить перед своими гостями с концертом в московском помещении своего издательства. Об этом он упоминает в своей книге «Судьбы поколения 1920-1930-х годов в эмиграции». В числе зрителей были русские эмигранты из разных стран, в том числе недавно ушедшая из жизни поэтесса Валентина Синкевич, главный редактор еженедельной газеты русского зарубежья Юрий Константинович Амосов из Австралии (тоже недавно ушел из жизни) и другие. Они принимали все песни с каким-то особым восторгом, и я видел у некоторых слезы на глазах. Навсегда запомнил престарелого мужчину, сидевшего прямо передо мной. Во время исполнения песни на стихи Дона Аминадо «Города и годы» («Старый Лондон пахнет ромом…») я увидел, как по его щекам текли слезы, когда я пропевал последнюю строфу: «…но один есть в мире запах и одна есть в мире нега, это русский зимний полдень, это русский запах снега…». Помню и у меня самого потекли в слезы в тот момент, хотя для профессионала это недопустимо.

Е.С. - Сама тема Русского Зарубежья, его литературы несет на себе совершенно определенную идейную печать. Поэзия Русского Зарубежья, а, значит, и Ваши песни – это проводник Белой Идеи. Для Вас Белая Идея, Белое Движение – что это? И на Ваш взгляд, актуальна ли она для современной России? Есть ли у нее перспективы?

В.Д. - Я понимаю Белую Идею несколько шире, чем те, для которых это только Белое Движение времен гражданской войны. Белая Идея существовала, существует и будет существовать. Она всегда актуальна. Я восхищаюсь красотой духовно-нравственного подвига простых солдат, казаков, священников, младших офицеров, а также генералов: Дроздовского, Маркова, Каппеля, барона Врангеля, графа Келлера, возглавивших вооруженное и идейное сопротивление губителям России. Но в то же время понимаю, что во все времена были и Каины, и Авели. По мнению атамана П.Н. Краснова, много «детей Авеля», служителей извечной Белой Идеи, полегло на фронтах Первой мировой войны. В результате подняли голову «дети Каина», разагитированные историческими врагами России и Православия. Можно без преувеличения сказать, что небольшая горстка русских людей выступила тогда против этих врагов, потерпела поражение, но спасла честь страны. Что касается перспектив… Я хорошо вижу, что и в наше время есть много тех, для которых главным в жизни являются честь, благородство, вера, любовь к Родине и национальной культуре. Такие люди были, есть и будут. Все остальное - в руках Бога…

Е.С - В начале 2000-х наблюдалось некоторое заигрывание с Белой темой на официальном уровне. Сегодня, кажется, вектор поменялся в иную сторону – и мы все чаще видим установки новых памятников советским монстрам, прочие ресоветизаторские тенденции. По Вашему ощущению, куда мы все-таки движемся – назад в СССР или, напротив, преодолеваем советское наследие?

В.Д. - Здесь я с вами полностью согласен, так как сам был свидетелем этого процесса в начале 2000-х. И хорошо вижу то, что происходит сейчас. Но все-таки думаю, что советское наследие будет преодолено. У него нет перспективы, так как оно уже свое отработало.

Е.С. - Что необходимо в первую очередь для преодоления этого наследия?

В.Д. - Радикальное изменение системы образования на государственном уровне и активная позиция Церкви в этом вопросе. И, конечно, постоянная просветительская работа, которой, в частности, занимаетесь Вы и ваше просветительское общество.

Е.С. - Вернемся к Вашему творчеству. В последние годы с Вами часто выступает Ваша дочь Светлана, пошедшая по Вашим стопам, а подчас и жена. Расскажите о них, пожалуйста.

В.Д. - Моя дочь Светлана очень хороший музыкант с огромным потенциалом. Ее музыкальные интересы и пристрастия еще шире, чем мои. Она играет на разных инструментах и поет на многих языках. Очень светлый человек. И ей, безусловно, очень трудно в наше «темное» время. Но она, как стойкий оловянный солдатик из сказки Андерсена, творит прежде всего красоту, невзирая на распространенные в среде обывателей шаблоны жизненного поведения и не опускаясь до музицирования на корпоративах. Жена моя, Светлана, тоже музыкант. В свое время ей довелось быть руководителем церковного хора в городе Ейске Краснодарского края, где ее деятельность на этом поприще была особо отмечена правящим архиереем. Она в нашей семье главный источник света и любви и поддерживает на каждом шагу меня и дочь, «корректирует» если нас «куда-либо не туда заносит». К тому же еще и очень талантливая швея и дизайнер одежды. Все костюмы, в которые одевается наша дочь на выступлениях, сшиты ею. Я многим в жизни обязан своей жене. Кто-то из умных людей сказал, что «великих мужчин делают великие женщины»…

Е.С. - Ваши концерты, насколько я знаю, проходят довольно редко. И Ваших песен не услышать ни на радио, ни т.б. на экране. С чем это связано?

В.Д. - Ну… здесь я не стал бы кого-либо винить, кроме себя. Просто я давно потерял интерес к так называемой «раскрутке», и сам давно не делаю попыток предложить свой материал, свои аудиозаписи куда-либо, довольствуясь возможностью размещать их в интернете. При этом я исхожу из предположения (может и неверного), что моя деятельность - не в формате существующих СМИ, и я их рассматриваю просто как «параллельную реальность», не имеющую ко мне отношения. По мне - лучше быть хорошо известным в узких кругах, чем быть притчей во языцех. Но я охотно предоставил бы аудиозаписи своих песен той радиостанции, которая бы захотела их запускать в эфир. Могу еще только с горечью добавить к сказанному, что на моем творческом пути попадались и такие деятели, которые замалчивали меня из соображений конкуренции.

Е.С. - А не расхолаживает ли такое положение дел? Иногда наши недоброжелатели задают нам такой искусительный вопрос: какой смысл, на что вы надеетесь? На самом деле, на что надеетесь Вы, в чем черпаете веру и вдохновение?

В.Д. - Каждый в этой жизни делает свое дело, и у каждого - свое призвание. Я, прежде всего, музыкант. Музыкант до мозга костей. Я не тщеславен и не сребролюбив. И мне в любом случае нравится заниматься тем, чем я занимаюсь, доставляет радость сам процесс творчества независимо от реализации. Нередко мне удается достучаться до людей. Многие после общения со мной и знакомства с моей музыкой с благодарностью открывали для себя и поэзию русского зарубежья, и тему Белого Движения, и многое другое. Однажды я получил письмо из Питера от человека, собиравшегося покончить жизнь самоубийством. О написал мне, что отказался от этой затеи после прослушивания альбома «О любви, которой больше нет». Моя музыка и стихи Владимира Смоленского спасли его от смерти. У Осипа Мандельштама, помнится, есть статья (по-моему, она называлась «О провиденциализме в поэзии»), где он сравнивает поэта с потерпевшим кораблекрушение на необитаемом острове. Он пишет записку, помещает ее в бутылку и бросает в океан. «Кто является адресатом этой записки?» - вопрошает Мандельштам и тут же сам отвечает - «Да тот, кто выловит ее из океана и прочтет». Согласитесь, Елена, что у нас с вами, несмотря ни на что, все-таки есть своя аудитория. У вас - читатели, а у меня - слушатели. И с каждым днем их становится все больше. Господь (а Он - не последняя надежда, а единственная) не оставляет нас без поддержки, посылает нам помощь через хороших людей. Вот и нас с вами, Елена, свел Он, чему я лично очень рад. Мне очень близки слова любимого мною Владимира Смоленского, который где-то в одном месте сказал, что «литература не есть бумагомарание и некое средство для материального благополучия и сомнительной славы, а есть героическая попытка преображения жизни и мира». Думаю, что то же касается и музыки. В отличие от многих наших оппонентов и недоброжелателей я считаю, что успешный человек не тот, кто заработал много денег, а тот, кто сумел спасти свою душу. И я искренне желаю этого всем. И вам. И себе.

Е.С. - И последний традиционный вопрос. Каковы Ваши творческие планы?

В.Д. - В мои ближайшие творческие планы входит издание сборника своих собственных стихов под названием «Стихи последних времен» и написание музыки на эти стихи. И, с Божьей помощью, продолжать в меру данного мне таланта служить Ему и людям, творить красоту и посылать ее в мир…

А вам, Елена, огромное спасибо за предоставленную мне возможность дать интервью.

Беседовала Елена Семенова