Колосова Марианна (настоящее имя Римма Ивановна Виноградова; 14 июня 1901, Ново-Обинское - 6 октября 1964, Сантьяго) - русская поэтесса. Родилась в семье псаломщика. Окончила Томское епархиальное училище по классу домашней учительницы. В 1922 эмигрировала в Харбин. Публиковалась в зарубежных газетах и журналах, выпустила пять книг стихов. Придерживалась последовательно антикоммунистических взглядов. В конце 40-х, как и другие белоэмигранты, уехала на Филиппины, а оттуда в Бразилию и Чили, где вместе с мужем организовала большую русскую библиотеку.

КРАСНОАРМЕЕЦ[1]

Дайте дорогу! Раздайся, народ!

Красноармеец с винтовкой идет

Смотри сурово. Брови дугой.

Тверд и отчетлив шаг молодой.

Мощная сила в железных руках.

Скрытая дума в суровых глазах.

Гордо глядит комиссар ему вслед

«Вот мой защитник от всяческих бед».

«С ним не страшна никакая напасть.

Этот не выдаст Советскую власть!»

Красноармеец угрюмо молчит.

Думушка камнем на сердце лежит.

Крепко сжимает винтовку в руках.

Гневный огонь загорелся в глазах.

«На изготовку! Бери на прицел!»

Красноармеец спокоен и смел.

«Смирно!» Дальнейшей команды он ждет.

Скоро восстанет весь Русский народ.

Красноармейцы пошлют усмирять.

Стало быть, в Русских прикажут стрелять.

Дрогнет винтовка в могучих руках.

Яркий огонь загорится в глазах.

Красноармеец повстанца не бьет,

Дуло винтовки назад повернет.

Всадит в краскома свой первый заряд.

Он не забыл, что он Русский солдат.

Армии Русской приказ отдает

Русская нация, Русский народ.

БРАТЬЯМ В ЖИЗНИ И СМЕРТИ[2]

Безстрашные!

О если бы песня была, как буря!

И ветер был вашим певцом!

Пусть ненависть брови надменные хмурит

И смотрит опасность в лицо…

Дерзающие!

В борьбе закалились, грозе улыбаясь,

Владеть научились собой.

Сам Бог и небесная рать голубая

Ведут вас на подвиг и в бой!

Грозящие!

В мученьях окрепли. И в сердце святыней

Родная Россия была

А если у смелых сердца не застыли, -

И Родина не умерла!

Прощающие!

Не злоба слепая с лицом искаженным

Алеет на вашем щите,

В глаза ваши смотрит от Девы Рожденный,

Распятый на черном кресте.

На смерть идущие!

Любовью и кровью спаяли сердца вы,

На жизнь и на смерть. Навсегда.

Не надо ни счастья, ни власти, ни славы

В кровавые эти года…

Безвестные!

Идущие в ночь. Под плащами молчанья.

На подвиг… в тюрьму… на расстрел…

…………………………………………….

И ветер, подслушавший чье-то рыданье,

О вас, о безвестных, пропел…

ВЗРЫВ[3]

Среди Братьев места нет расколу

Кровью освятим мы шелк знамен.

Наше дело – подрывная школа.

Мы сейчас – саперный батальон.

Враг напрасно ловит каждый шорох,

Не избегнет он подземных мин.

Бросим наших слов горящий порох.

Пропаганда – наш пироксилин.

Мы дождемся радостного часа.

Каждый будет – храбрость и порыв.

Незаметна линия фугасов,

Но зато заметен будет взрыв.

Под фундамент Комиссарской власти

Мы ведем настойчивый подкоп.

И для нас работа наша – счастье,

А врагу работа наша – гроб.

Будем напряженно ждать и слушать.

Будь готов, рабочий и солдат!

К той стене, что надо нам разрушить,

Должен плотно прилегать заряд.

В деревнях заложим в землю горны.

Их крестьяне Русские взорвут.

Эти будут действовать проворно.

Эти уж с позиций не уйдут.

Эх, терпеть осталось нам недолго.

Покороче режь запальный шнур!

Встанут в Русский час и Дон, и Волга,

И Сибирь, и Каспий, и Амур.

А запальной шашкой будет каждый,

В чьей душе страданье и любовь.

Ведь Россия гибла не однажды.

Не впервые воскресать ей вновь.

Все, что в «Русской Правде», то правдиво.

Русский и России не солжет.

Но такого бешеного взрыва

Враг самонадеянный не ждет.

ПАРТИЗАН БРП[4]

Пришел нахмуренный и строгий,

Винтовку из подполья взял,

Но о неведомой дороге

Жене и сыну не сказал.

С винтовкой битый час возился,

Причистил, смазал, зарядил.

Перед иконой помолился…

Сынишка двери сторожил.

Затвором щелкнул он негромко…

Надел тулуп сверх зипуна.

Ссыпая сухари в котомку,

Навзрыд заплакала жена…

Сынишка подал опояску.

Ручонка грязная дрожит…

Но гордость в ясных серых глазках!

«Тулуп-то, тятя, завяжи!»

И вот последнее объятье.

«Молитесь Богу за меня!»

С седла склонился: «Помни тятю!»

И подхлестнул скорей коня.

Смотрел сынишка со слезами,

Как за угол свернул гнедко…

«Уехал тятя в партизаны,

Уехал бить большевиков.

Ну, мама, плакать-то не надо!

Мы перебьемся как-нибудь.

Уйду и я потом с отрядом,

Вот только подрасту чуть-чуть!»

О, Родина! Ни стон, ни слезы

Не устрашат твоих врагов,

Но эта детская угроза

Страшнее пушек и штыков!

БРАТСКИЙ ПАРОЛЬ[5]

Переносит ветер вести

И оттуда, и туда.

Мы бороться будем вместе,

Вместе навсегда.

Сердце видит чьи-то слезы,

Слезы дальних глаз.

Только трудно эти слезы

Осушить сейчас.

Будет, будет бой возможен.

Уж сердца горят…

Смелый, умный, осторожный,

Безымянный Брат!

Будем пить из общей чаши

Ненависть и боль.

Знают всюду Братья наши

Бодрый наш пароль.

В синем небе золотые

Сполохи горят.

«Служим Богу и России!»

Слышишь? – Слышу, Брат!

КТО ТЫ?[6]

(Красноармейцу)

В остроконечном шлеме,

С пятиугольной звездой.

Нынче страшное время.

Кто ты? Наш иль чужой?

Смотрит спокойно и строго,

Сжатые губы молчат.

Что ж ты стоишь у порога?

Враг ты нам или брат?

Видишь ты иль не видишь,

Что Родина хуже тюрьмы?

Может быть, ты ненавидишь

Красных так же, как мы?

Если же ты не с нами,

Если же ты не наш,

Значит, ты вместе с врагами

Родину нашу продашь?

Знай, мы проникнем повсюду.

Нет нам застав и преград.

Кто ж ты? Продажный Иуда?

Или наш Русский брат?

Если не слышишь стонов,

Плача голодных детей,

Тогда не далей патронов,

Бей своих братьев, бей!

К старому нет возврата,

А настоящее ложь.

Станешь ты Русским солдатом,

Или с врагами пойдешь?

Наша святыня – Россия!

Клич наш: - «За Русский народ!»

Все вам простится, родные!

Родина подвига ждет!

КРАСНОМУ КОМАНДИРУ[7]

(Письмо в Москву)

Мой старый друг, мое письмо

Я перешлю Вам, как сумею,

Перевяжу его тесьмой

И красным сургучом заклею.

Я передам письмо тому,

Кто перейдет тайком границу.

Не попадет в Чеку, в тюрьму,

Так попадет он к вам в столицу.

Мой старый друг, я верю Вам.

Чужая жизнь – большая ставка.

Ему мой перстень передам

И этот перстень будет «явка».

Средь вас, я знаю, много есть,

Кого мы называем «гнилью»,

Но ваша рыцарская честь

Чиста, как ангельские крылья.

Пусть алый ромб на рукаве,

Значок партийца-командира,

Но в вашей комнате в Москве

И будет наша Штаб-квартира!

И вы не бывший друг, о нет!

Вы друг и Брат и в настоящем!

Я знаю тайный ваш ответ

Нам, несдающимся и мстящим…

Пусть в красной армии, у вас

Молчат… (Опасно даже слово!)

Мы знаем, многие сейчас

К борьбе за Родину готовы!

Наш Братский клич: близка борьба!

Пускай чекисты точат когти…

Звучит сигнальная труба:

«Коня и шашку приготовьте!»

И конь наш с гривой огневой

Промчится по полям России,

И под копытами его

Найдут погибель только злые!

Я знаю, в вас не ошибусь

И тайну вам вверяю смело.

Наш Братский лозунг: встань за Русь,

За правду, за святое дело!

РУССКАЯ ОРЛИЦА[8]

Нет, не робкой голубицей

В сине небо я взовьюсь.

Грозной вещею орлицей

Над Россией пронесусь.

Белой грудью, сильной грудью

Буду воздух рассекать…

Встаньте, мстители и судьи,

Правду Русскую искать!

Клювом метким, клювом острым

Очи выклюю врагу.

Жены, матери и сестры,

Ваш покой постерегу.

Буду острыми когтями

Рвать предателям сердца.

Научилась я годами

Ненавидеть до конца.

Месть, обрызганную кровью,

Я на крыльях принесла.

В мир пришла я за любовью,

В мире ненависть нашла.

Грозным клекотом орлиным

Молодых зову орлов.

Через горы и долины

Пронесется Русский зов.

Шире взмах могучих крыльев!

Громче песнь моя: - «Вперед!»

Прочь усталость и безсилье!

Подымайся, мой народ!

НЕВИДИМЫМ БРАТЬЯМ[9]

Я знаю, вас много, но вы неизвестны,

И многим из вас не сносить головы.

Работая искренно, преданно, честно,

Свой долг исполняете вы.

Спасибо вам Родина в будущем скажет,

Поймет и оценит тяжелый ваш труд

И детям на вас горделиво укажет,

И дети за вами пойдут.

И если вам с жизнью расстаться придется,

Погибнуть отважно на Братском посту,

То Братская цепь все равно не порвется,

На смену другие растут.

Вы тратите силы свои не напрасно,

Родные бойцы против красной беды.

Овеют вас дети легендой прекрасной

И ваши пополнят ряды.

Я знаю, вас много, но вы неизвестны,

И многим из вас не сносить головы.

Идите все так же безстрашно и честно

И долг свой исполните вы.

ЗНАМЯ И ДЕВИЗ[10]

(посвящается БРП)

Чужой сказал чужому:

Что делать нам с тобой?

Мы оба незнакомы

Ни с ветром, ни с судьбой.

Пойдем скорей навстречу

И ветру и судьбе.

Опасность я замечу,

Скажу о ней тебе.

Чужой чужого слушал

И понял: в этот миг

В измученные души

Грядущий день проник.

Чужой спросил чужого,

В вопросе страх и боль:

«Скажи, какое слово

Запомним, как пароль?»

Другой ему ответил:

- Пойми, мой друг, меня…

Милей всего на свете

Мне Родина моя!

Там, где гремят проклятья

И в битвах льется кровь,

Разделим мы, как Братья,

И злобу и любовь.

Смотри, орлы над нами

Под облака взвились!

«Россия» будет – знамя!

И «Правда» - наш девиз!

РАССТРЕЛЯННОМУ БРАТУ[11]

Во сне ты был снова со мной.

Тебя я забыть не могу.

Замученный снился герой

И алая кровь на снегу.

И вновь у тюремной стены,

В молчаньи предсмертной тоски,

Защитник родимой страны

Стоял перед взводом Чеки.

И слышала краткое «пли!»

И залпом заглушенный стон.

Откликнулось эхо вдали.

О если бы это был сон!

Пусть годы идут надо мной!

Забыть этот залп не могу,

Последний твой вздох дорогой

И алую кровь на снегу.

Последним дыханьем твоим

И кровью твоею клянусь

Быть верной заветам родным

И мстить за страдалицу Русь.

И с гневною складкой на лбу,

С душою, палимой огнем,

Я всех буду звать на борьбу.

На бой с нашим красным врагом.

Убийц я твоих отыщу,

Для мести себя сберегу.

За тихий твой стон отомщу,

За братскую кровь на снегу.

БРАТУ[12]

Оглянись на Родину, мой Брат.

Слуги Сатаны еще царят.

Русские во власти темных сил.

И за них никто не отомстил?

Оглянись, мой милый друг и Брат,

Оглянись на миг один назад.

Много там заброшенных могил.

И за них никто не отомстил?

Стало крови больше, чем воды.

На земле кровавые следы.

Кто-то Русских мучил, Русских бил.

И за них никто не отомстил?

Гибли наши Братья и отцы,

Храбрые и честные бойцы.

Красный враг их всех перегубил.

И за них никто не отомстил?

Оглянись на Родину, мой Брат.

Слуги Сатаны еще царят.

Русские во власти темных сил.

И за них еще никто не отомстил?

РОДИНЕ[13]

Жизнь мою отдам, Родина, тебе.

Пусть погибну я в бешеной борьбе.

Если будет бой, буду и в бою

Песней прославлять Родину мою.

Не могу дышать, не могу смотреть,

Ни о чем другом я не в силах петь.

До тех пор, пока цели не добьюсь,

Я не отдохну, я не улыбнусь.

Если в душу мне закрадется страх,

Если промолчу о твоих слезах,

Пусть ударит гром и убьет меня,

Пусть сгорю в конец окаянный я!

Не могу сказать! Где мне взять слова?

С именем Твоим я сильнее льва.

С именем творим смерти не боюсь,

Родина моя, мученица-Русь.

Думою томясь, я не сплю всю ночь.

Родина моя, как тебе помочь?

Долго ли еще будешь ты страдать?

Как тебе помочь? Что тебе отдать?

БРАТСКИЙ КРЕСТ[14]

Брат, если сон твой неспокоен

И если дух твой рвется ввысь,

Иди в Россию, тайный воин,

И с красной нечистью борись!

Иди с мечтой о грозной мести

За веру дедов и за Русь.

Скажи, целуя медный крестик:

Великой клятвою клянусь!

И на путях борьбы и мести

Других путей нам нет сейчас,

Я верю, Братский медный крестик

Спасет и Родину и нас!

ОТЦОВО КОПЬЕ[15]

Народ мой в неволе, в тоске изнемог.

Доколе, о Боже, доколе?

За дерзость и грех наказует нас Бог,

За дерзость и грех мы в неволе.

В ночи наш пожар полыхай до зари!

Слезами зальем ли мы горе:

А наши убитые нами Цари

Скорбят о великом позоре.

И Русское горе, и горе мое

Руками сплету воедино.

А вырастет сын, я отцово копье

Отдам ненаглядному сыну.

Скажу я: похож на отца ты, мой сын.

Борись, как и он, за Россию!

Будь воином храбрым. Будь в поле один,

Коль с поля уходят другие.

ВОСКРЕСЕНИЕ[16]

(Рассказ)

Спит огромное село. Даже собаки не лают. Незаметные ручейки журчат, и шепчется с ними пробуждающаяся земля, едва одетая первой нежной зеленью. Благоухают ивы в теплом ночном воздухе. Набухли почки на кустах сирени, вот-вот готовые распуститься, и жадно ловят капли тихого, теплого, весеннего дождя. Дождь это или ангельские слезы?

Сегодня Святая, ночь. Сегодня Христос готовится восстать «тридневен от гроба». Верные ждут Его воскресения, ждут и молятся, притаившись в темных. холодных хатах большого, когда-то богатого села. В домах нет признаков наступающего Великого дня, торжества из торжеств. Около церкви темно и пусто: нет спешащей праздничной: толпы, с волнением ожидающей радостного перезвона, ликующего пения, что возвещает всему миру великое чудо Воскресения Христова, великую победу Света любви небесной над адовой темной силой.

Уныло, одиноко и темно возвышается в эту ночь высокая колокольня над сумрачным селом. Веселые колокола с нее сняты и увезены далеко; обобранная и поруганная церковь заперта, разбитые окна заколочены досками; на паперти и кругом в ограде валяются куски иконостаса и крестов, и ветерок играет в разбросанных листочках молитвенников и Евангелия.

На большом кресте над развороченной могилой бывшего пол-века в этом приходе священника что-то большое, темное: то распятый священник, схваченный во время чтения Страстей Господних врагами Христовой церкви, служителями ада и Антихриста. Они убили его за «контр-революцию», за призыв к народу быть верными Богу и России. Недвижно мертвое тело в старенькой черной рясе, свесилась на грудь голова с большой седой бородой, а под ней что-то блестит и мерцает неугасаемым огоньком. То дарохранильница с последними Дарами, уцелевшая на груди у верного служителя Христова. Красноармейцы караулят днем и ночью в церковной ограде, чтобы никто не смел подойти к церкви, чтобы никто не смел снять мертвого тела.

Около. полуночи караул сменился н обошел кругом церкви.

— «Смотри, Иван! Что это у попа там блестит, точно бриллиант какой-то?» - спросил один из красноармейцев.

— «Чего тут разглядывать?» — ответил другой и, подойдя к кресту, ударил штыком в грудь священника.

Звякнул штык о дарохранильницу и пронзил мертвую грудь священника, но свет еще ярче и сильнее засветился в жуткой темноте.

Внезапно в ночной тишине раздался мерный удар большого колокола и вслед затем все множество колоколов, как бы разбуженные от сна, залились веселым, переливчатым, праздничным трезвоном. Испуганные красноармейцы оглянулись на церковь и только теперь заметили, что вся она, и внутри н снаружи, ярко светилась множеством свечей, да и высокая колокольня до самых крестов была также украшена многоцветными сияющими огнями. Пение торжественными звуками лилось из открытых дверей храма, из которых выходил народ и духовенство в блистающих, богатых ризах с золотыми хоругвями и иконами.

«Христос воскресе!» — громко возгласил священник, высоко подняв в руках крест и свечу, и в ужасе и смятении красноармейцы упали на землю: это был тот самый священник, над чьим трупом они только что издевались! На кресте больше ничего не было, но ярким, ослепительным светом горела, как и раньше, одна небольшая звезда.

Радостный звон несся над селом. Засветились в нем темные окна, зашевелилась по улице людская волна, прибывая к церкви.

Стоя за оградой, народ, опустившись на колени, в благоговейном трепете смотрел на чудесное видение, на призрачный крестный ход, со свечами и хоругвями шедший вокруг церкви.

«Христос Воскресе!» — слышался возглас священника.

«Воистину воскресе!» — отвечала народная толпа из-за ограды.

Трижды обошел сияющий огнями крестный ход вокруг церкви и скрылся в ее дверях. Закрылись двери. Все вокруг снова темно и пусто.

Крестясь, расходился народ по домам. Но у каждого в сердце горела вера, зажженная чудом: «Будет день, когда Христос воскреснет открыто, как победитель, во всей славе Своей, на Русской Земле!».

Благодарим за предоставленную подборку Дмитрия Марченко.