«…Солнца давно уже нет, но северная столица и не думает о сне. Невский проспект сверкает тысячами маленьких и больших огней, шумит и рокочет тысячами голосов, и над этим общим шумом, как пена над волнами вздымаются и тают звонки трамвая и конок, гудки автомобилей, резкие рожки велосипедов.

А небо смотрит сверху так спокойно, ласково, безмятежно, и само оно такое же спокойное, ласковое, безмятежное, пронизанное мягким и ровным бледно-серебряным светом, странным светом белой северной ночи.

Спать не хочется. Есть ночи, когда спать – грех. Такая ночь и сегодня. Одна из самых первых белых ночей. В Петербурге они длятся долго, в течение нескольких недель, в июне они уже наскучивают, но в середине и в конце мая эти ночи – прекрасны…

…Тепло. Тихо. Ясно.

Легкий туман – и не туман даже, а как будто нежная–нежная кисейная белая сетка протянулась от земли к небу, от полей и лесов – к городу.

…О, белые ночи! О, странные весенние сказки! Что вы делаете с нами?!»

Сложно поверить, но этот изумительный рассказ, озаглавленный «Белая ночь» в 1909 году написал вовсе не петербуржец, а 24-летний сибирский поэт Георгий Вяткин…

Он был уверен: «Человек должен, прежде всего, быть чутким к красоте… Красоту же я понимаю в самом широком значении этого слова, включая сюда и здоровье, и силу, и великодушие, и мягкость, и способность на самопожертвование». Георгий Вяткин обладал воистину удивительным даром видеть красоту божественного творения - красоту этого мира, красоту жизни человеческой. И неустанно воспевал ее красоту в стихах и прозе.

Самобытный, тонко чувствующий слово литератор, он писал стихи и поэмы, повести и рассказы, очерки и статьи, литературоведческие исследования и эссе. Их одинаково охотно публиковали и сибирские и столичные журналы

Будущий поэт родился 135 лет тому назад в Омске, в семье казака Андрея Ивановича Вяткина, который служил в музыкантском хоре Сибирского казачьего войска. Мать Александра Фоминична была дочерью омского мещанина. Жили сложно. Отец много времени отдавал службе, ездил вместе с хором в другие города.. Мать подрабатывала шитьем, но в семье регулярно были проблемы с деньгами. У супругов родилось пятеро детей, но выжило только двое сыновей – Николай и Георгий. Когда мальчики подросли, семья переехала в Томск. Там жили родственники и можно было дать сыновьям гуманитарное образование.

В то время Томскую епархию возглавлял выдающийся миссионер и просветитель Алтая и Сибири епископ Макарий Невский, который открыл в городе церковно-учительскую школу. В России в конце XIX века таких школ было всего четыре…

Георгий поступил в учебное заведение, где за четыре года готовили учителей начальных классов, успешно его окончил и стал народным учителем одноклассных школ. В 1900 году юного учителя направляют в Урезский уезд Томской губернии, в село Урезское.

А незадолго до этого 9 января 1900 года стихотворение Георгия Вяткина, которому еще не исполнилось и пятнадцати лет, «Не грусти, утомленный страданьем» печатает крупнейшая газета всей Сибири «Сибирская жизнь»:

Не грусти, утомленный страданьем,

Иль измученный тяжкой борьбой

И не плачь над напрасным желаньем,

Над не сбывшейся пылкой мечтой.

Не грусти! И тернистой дорогой

Без боязни смелее иди!

Впереди еще счастия много

Только верь и с надеждою жди!

Он и потом будет писать о надежде, надежде несмотря ни на что, вопреки всем объективным обстоятельствам. И стольким, волей судеб оказавшихся в Белой столице, его стихи помогут выстоять…

По специальности Георгий проработал год, потом решил продолжить образование и поступил в Казанский учительский институт. Но молодой человек проучился там недолго - под влиянием однокурсников он стал писать эпиграммы на преподавателей. В результате после первого курса института был исключен и вернулся к родителям в Томск. К педагогической деятельности Георгий Вяткин более не возвращался - его профессией стала литература. Ведь юное дарование в городе заметили и запомнили.

Георгий стал писать стихи, потом небольшие рассказы, рецензии на книжные новинки и театральные постановки, которые публиковал томский журнал «Сибирский наблюдатель». Он занимался самообразованием - изучал польский, французский, итальянский, персидский языки… Пробовал заниматься переводами. Молодой человек всерьез увлекался театром, который был для него одним из воплощений красоты окружающего мира. Достоверно известно, что драматургический дебют Георгия Вяткина с пьесой «Бескрылые» произошел в декабре 1903 года на сцене бесплатной народной библиотеки Томска. 18–летний автор присутствовал на премьере. А через сорок лет, в 1943 году, в родном Омске профессиональной актрисой станет его дочь Татьяна..

В Томске тогда жил легендарный сибирский ученый-этнограф Григорий Потанин. Вяткин, решивший покорять столицу, получил от него «сопроводительное письмо» к известному русскому ученому-географу Дмитрию Клеменцу: «Дорогой Дмитрий Александрович, пожалуйста, примите полюбезнее этого молодого человека, моего земляка. Георгий Андреевич Вяткин, наш томский поэт, вернее – хороший версификатор, но не декадент. Полагаю, что это все-таки дар божий, который может приносить пользу, а поэтому незачем ему пропадать..».

С 1905 года произведения Георгия Вяткина стали появляться на страницах столичных литературных журналов - рядом с произведениями Блока, Брюсова, Гумилева... Вяткин часто бывал и в Москве, и Петербурге, был знаком со многими известными литераторами, посещал литературный кружок «Среда» и активно участвовал в его работе.

Параллельно Георгий работал в газете «Сибирская жизнь». В 1907 году выходит в свет его первый авторский поэтический сборник «Стихотворения». Через два года - вторая книга, «Грезы Севера». Ее предваряет такое авторское вступление: «Грезы Севера» – это нежные лучи сплошной печали, это затаенные порывания из вечных северных сумерек – в сияющую голубую вышину, к воле, к солнцу, к ласковой и радостной красоте; это тихий гимн человеческому страданию, которое по острым терниям непрестанно возводит нас на вершины жизни… В часы вечерних раздумий, в часы грусти и одиночества – грезы севера да вливаются в ваше сердце». Георгий Вяткин одинаково вдохновенно воспевал красоту, радость и страдание.

МНОГИМ

Мир безбрежно-велик, бесконечно-чудесен,

Бесконечно и вечно красив…

Как вы можете жить без цветов и без песен,

В городах, не у рек, не у нив?

Дерзок клекот орла…И всегда полнозвучно

Бьются волны о гордый утес…

Как вы можете жить так уныло и скучно,

Задыхаясь от стонов и слез?

Сколько звезд! Вы считали их, бледные люди,

Сколько звезд в голубой вышине?

Как вы можете жить, не мечтая о чуде,

О далекой, нездешней стране?..

Молодой сотрудник «Сибирской Жизни» часто ездил в командировки. В 1907 году в Ялте он впервые увидел море:

«…Ночь, море и я. Раскрывается душа, окрыляется сердце. Великое таинство готово совершиться: слияние ночи, моря и мятежной души моей – в одно целое…
…Не верьте мне, но я все-таки скажу, что я слышал, как пела заря…

После бурной ночи, у моря, когда две песни слились в одну – песнь умирающих волн и песнь цветущей зари… На дно души моей упали обе песни, и я унес их с собой на наш угрюмый, бледный север, в наш несчастный край…

…А потом взошло солнце. Разве можно рассказать, как всходит солнце над морем?

Слезы брызнули у меня из глаз. Я опустился на колени, на влажный песок, прижался обнаженной головой к земле и благоговейно поцеловал холодный мертвый камень…

И тогда три песни слились в одну: песнь волн, песнь зари и песнь моей души, обретшей Бога».

В каждой строке - искренний восторг от открывшейся вдруг красоты… В те времена над красотой еще не было принято смеяться.

1910 год принес 25-летнему Георгию успех на Всероссийском конкурсе молодых писателей. Его рассказ «Праздник» был отмечен премией имени Гоголя. А он продолжал находить прекрасное, о котором многие даже не слышали. Георгий Вяткин стал первым русским поэтом, воспевшим в своих стихах красоту Алтая:

 Какая глушь! На камне встали  камни, 

И вздыбились утесы на утес.

 И нет пути. И всюду мох порос,

 Сухой, как пыль, невыразимо давний.

Текут века, покорны и безгневны.

Течет вся жизнь - к печальной вечной мгле…

Но эта ночь, но этот голос древний…

Минувшее бессмертно на земле.

Горный край предстает перед читателем настоящей волшебной страной:

Бог окропил долину огоньками,

Посеял щедро лилии по ней.

Остановись! Тайга теперь за нами

Ночуем здесь. Расседлывай коней.

Вечерний час задумчив и прохладен,

Серп месяца прозрачен и остер.

А даль во мгле. Из синих горных впадин

Ползет туман. Но мы зажжем костер.

Именно на Алтае Георгий нашел свое счастье – в затерянном среди гор селе Улала (сейчас это Горно-Алтайск) он повстречал начинающего этнографа Капитолину Юрганову. Он называл ее Капелька…

Ранней весной 1914 года Георгий Вяткин, уже прошедший солидную школу литературного труда в Томске, приезжает в Харьков и становится сотрудником газеты «Утро». Осенью корреспондент Вяткин отправится на фронты Первой мировой и в нескольких номерах газеты выйдут его репортажи «По кровавым полям».

Через год Георгий Андреевич был призван в армию как ратник 2 разряда и получил звание «чиновник военного времени». Он по-прежнему писал стихи, но воспевал в них уже не красоту природы, а красоту человеческого подвига:

Цветы на могилы!

От юношей чистых, от девушек милых

И больше, - ах, больше, - цветов от детей,

Чьи взоры прекрасней, чьи души светлей…

Несите, несите!

И пусть аромат разольется кругом,

Пусть выше сомкнутся цветочные нити,

Гирлянда с гирляндой, венок за венком.

Фиалок и лилий, родных васильков

И ландышей, ландышей белых

В честь рыцарей правды, в честь павших борцов,

Героев и скромных, и смелых!

Цветы на знамена!

Осыпьте знамена цветочным дождем.

Светло и влюбленно

И мы, и потомки за ними пойдем.

Знамена, крещенные кровью,

Приявшие бремя невзгод

И звавшие только вперед и вперед,

Встречайте цветами, встречайте любовью.

Фиалок и лилий, родных васильков

И ландышей, ландышей белых

В честь рыцарей правды, в честь павших борцов,

Героев и скромных, и смелых!

Его юная супруга продолжила свои занятия на Бестужевских курсах в Петрограде. Иногда им удавалось встречаться - Вяткин по долгу службы нередко ездил в Петроград.

Февральскую революцию Георгий Андреевич встретил в Пскове в должности помощника уполномоченного по информационной части комитета Всероссийского союза городов при Северном фронте. Через некоторое время его откомандировали на должность делопроизводителя управления комиссара Северного фронта, здесь его застал Октябрьский переворот. Прежняя, знакомая ему Россия перестала существовать в одно мгновение…

И все же идем мы и верим:

На голос тревоги и мук

Раскроются многие двери,

Протянутся тысячи рук.

И кто-то, меж залпами битвы,

В суровый и трепетный час,

Вздохнувши, прошепчет молитву,

Тоскливо взирая на нас:

– О, Боже, храни и спаси их

До новой, до светлой весны!

Мы дети Единой России,

Единой великой страны.

В роковом 1917 многие безоглядно бросились в пучину политических страстей. А Георгий Вяткин по-прежнему занимался творчеством. В 1917 году он выпустил сразу три книги - сборники стихов «Опечаленная радость» и «Алтай» и прозаическую «Золотые листья».

Эпиграфом к своей книге «Опечаленная радость» Вяткин взял слова Ромена Роллана : «Да будут благословенны и Радость и Печаль: они – родные сестры и обе святы. Они выковывают мир и создают души. Они - сила, они - жизнь, они - Бог. Кто не любит их обеих, тот не любит ни одной. И кто познал их, тот знает и цену жизни, и сладость расставания с ней». Радость и печаль в творчестве Георгия Андреевича всегда были связаны неразрывно.

Верую, с каждой минутой сильней,

В крепкий ветер, в кипящие брызги прибоя,

В беспредельные дали морей,

В буревестника – вестника боя.

Все темней, все грозней небеса.

Значит, буря не минет…

Эй, крепи паруса!

Наше Мужество нас не покинет.

Верую!

…Верую в ясный младенческий смех,

В нежные детские взоры…

Верую в радость и счастье для всех,

Верую в эти земные просторы.

Верую: силой твоей, Человек.

Жизнь безотрадную, пошлую, серую

Преобразишь ты навек…

Верую!

Критики отмечали: «Вяткин – тонкий и изящный лирик. … у него выработанный звучный стих, которым он хорошо владеет, широкая художественная «образность» и всегда – настроение и искренность. Это его стиль, который дает ему право на свое место и делает его заметным среди художников слова».

Весной 1918 года Вяткин приезжает в Томск, работает секретарем секции по внешкольному образованию при школьном отделе городской управы. Продолжает, правда не так активно, как раньше, печатать свои произведения в сибирских газетах. Занимается культурно-просветительской работой. И сторонится любой политики.

В апреле в Томске по инициативе Потанина создается Народная академия искусств. Георгий Андреевич принимает активное участие в ее работе, но в июне бросает все и перебирается на родину – в Омск, который становится центром борьбы с большевиками. Георгий Андреевич хотел быть в гуще событий. 10 июля Вяткина назначают помощником директора информационного бюро Временного Сибирского правительства. 18 ноября власть в Омске и в белой России перешла к адмиралу Колчаку.

Вяткин сохраняет свое место в бюро печати. К нему приезжает жена Капитолина Васильевна, закончившая в этом году Бестужевские курсы в Петрограде. Георгий Андреевич активно включается в культурную жизнь родного города. Он все больше проникался антибольшевистскими настроениями, от симпатий к эсерам и областникам перешел к прямой поддержке режима адмирала Колчака.

А в эти дни всего нужнее:

Не звать, не спорить, не кричать,

Но, от усталости бледнея,

Меча и чести не ронять.

Мы истомились, как в пустыне,

Мы исстрадались, как в плену…

Благословенье – вставшим ныне

Спасать родимую страну!

1 января 1919 года в газете «Заря» Вяткин печатает статью, за которую большевики могли запросто расстрелять его без суда: «1918 год канул в Лету. Ушел с необычной поспешностью раньше своих братьев на 13 дней. Как мы должны вспоминать его? Это год кровавого тумана.. В припадке фанатизма, партийного умоисступления, окутанные изменой и предательством, вожаки рабоче-крестьянской бедноты произвели над Россией ряд ужаснейших экспериментов…. Слабые протесты–вспышки подавлялись безжалостной рукой деспотов. И снова тьма, и снова кладбищенская тишина. Пробил час. Одновременно в разных частях огромной России вспыхнули зарницы и родились новые молодые зачатки государственности. Зачатки росли, вот стали набухать и готовы с каждым днем распуститься пышным цветком. Зажглись лучи надежды. Возрождение России стало делом близким, доступным: нужны новые и только новые и настойчивые усилия. … Восток алеет. Скоро вновь взойдет солнце».

Вяткин верил что адмирал Колчак сможет вернуть России былую силу и былую славу. Георгий Андреевич по-прежнему писал стихи, рассказы и статьи, которые публиковал на страницах выходивших в Белой столице газет и журналов.

Любовь распяли на кресте,

Но в третий день она восстала,

И вознеслась, и просияла

В неизреченной красоте.

И у тебя, мой край родной,

Свой тяжкий крест, своя Голгофа.

Но грозен облик Саваофа

Меж туч, разорванных грозой.

Твоих безумных палачей

Настигнет меч архистратига,

И сбросишь ты чужое иго,

Вся в блеске солнечных лучей.

Это были истинно христианские стихи - с подобающим отношением ко всем испытаниям:

 Много в море пловцов усталых,

Много жертв поглотил Океан.

Но не думай о грозных скалах

И о боли горящих ран.

Эти горькие раны – святы,

И лучами лазурной весны

Улыбается им Распятый

Из далекой своей страны.

Улыбнись и подумай: что беды!

Расцветет каждый куст и лужок –

И ликующим гимном победы

Зазвенит боевой рожок.

Георгий Вяткин воспевал победную весну 1919 года, когда наступление белых казалось ничто не могло остановить. Когда совсем близким казалось освобождение Москвы. Время смелых надежд, которым увы, не суждено было сбыться.

Весною духа веет на земле.

Еще жива неясная тревога

, И дольный мир еще лежит во зле..

. Но путь широк, но солнца в мире – много.

Весною духа веет на земле.

Взгляни на радостные флаги

В полдневном солнце, блеске и тепле.

На эти лица, полные отваги...

Привет борцам, героям вечной саги,

Чей дух весною веет на земле.

Как страстно мир о радости тоскует.

Как он устал в бессилии и мгле...

Но близок час... Весенний ветер дует,

Весенний луч знамена нам целует.

Весною духа веет на земле.

«Много тайн и загадок в мире, и в сущности никто не знает ничего. Но наше сердце знает много, гораздо больше, чем разум. И, если внемлет голосу сердце, - найдет радость даже в страдании и благословит горе.

Может быть, красота горя выше красоты радости, и, может быть, богаче всех тот, кто больше всех страдал? Разве не из страданий вырастает душа?», размышлял поэт в своем дневнике.

Только тем неземное снится

И горная радость близка,

Чьи задумчивы бледные лица,

Чьи глаза целовала Тоска.

Все мы странники в мире Божьем,

Но немногим дано взойти

Из темных низин бездорожья

К строгим высям иного пути.

На далеких, забытых дорогах,

В стороне от знакомых мест,

Я ищу их, печальных и строгих,

Несущих тяжелый крест...

Одобряю ласковым взглядом

И не смею задать вопрос...

Быть может, со многими рядом

Незримо идет Христос.

Оттого в их суровых лицах

И в печали заплаканных глаз

Непонятная радость таится,

Чтобы вспыхнуть в свой жертвенный час.

Все мы ранены жалом терний,

Но немногим, сквозь боль и позор,

Улыбается свет невечерний,

Незакатное солнце гор..

Причем эти удивительные строки перекликаются с другим стихотворением, написанным еще в Первую мировую…

Избитая снарядами дорога,

Ружье со сломанным штыком,

Клочки одежд и кровь… Но кто-то помнит Бога:

Есть придорожный крест, украшенный венком.

Я поднимаю голову. Незримый!

Верни земле Твоей покой и радость вновь,

Зане над миром зла, в ночи неодолимой

Неугасимо теплится любовь.

«Любя человека и жизнь, я беру за отправную точку моих размышлений то кажущееся мне бесспорным положение, что каждый человек есть носитель своего собственного, сложного, богатого и разумного мира, есть сосуд Вечного Духа, пришедший на землю только раз; никогда не повторяющийся и, значит, стоящий выше всяческой цены…»

Вечер тих и прекрасен,

Запад в море огня.

Эти райские розы

Тонут в золоте дня.

Это тихие думы

Тех, кто светел и свят,

Как бескровные жертвы

Перед Богом горят.

Все проходит, уходит,

Пропадает во мгле...

Только чистые сердцем

Светят нам на земле

Скольким изгнанникам эти строки помогли не потерять себя в вихре безумной эпохи перемен…

Бюро обзоров работало очень кропотливо, без оглядки на личности и политические взгляды, анализируя информацию из многочисленных источников. Непредвзятая работа Вяткина, его богатый журналистский опыт разумеется не могли остаться незамеченными адмиралом Колчаком и его окружением. Потому Георгий Андреевич оказался в составе сопровождающих Верховного Правителя в его поездке на Тобольский фронт. Его задачей было описание этой поездки, встреч адмирала с солдатами и населением. И Вяткин справился с ней блестяще, создав настоящее эпическое повествование: «..Один пожилой воткинец падает на колени и говорит громко: – Вам, адмирал, желаем сил и здоровья… вы наша надежда, наша надежда, наш славный вождь… По лицу адмирала пробегает тень. Со сдержанным неудовольствием, он говорит: – Зачем же вставать на колени? Не хорошо это: Встаньте, я вам говорю! Я такой же солдат, как и вы… – Вы Верховный Правитель, адмирал… – Я, прежде всего, солдат……». Статья Вяткина «Поездка на тобольский фронт» выходит в трех номерах газеты «Русь». А в Екатеринбурге издается книга «Раненая Россия».

Даль закатная румянится,

Над рекой туман встает.

С верой сердце не расстанется

Даже в вихре непогод.

Но все рухнуло в одно мгновение. Вяткины оказались в Иркутске. Началась совсем иная жизнь с попытками вписаться в изменившуюся реальность - работа в газете «Красная Армия», потом в информационном отделе Иркутского губернского продовольственного комитета. И совсем другие стихи и рассказы на откровенно революционные темы под псевдонимом «Красная шапочка», «Гимн армии труда»….

Рразумеется, нашлись доносчики, и Георгию Андреевичу вспомнили его службу при адмирале Колчаке. Впрочем, приговор Омской Гукбчека оказался весьма мягким - Георгия Андреевича в итоге отпустили по амнистии.

Потом была работа уже в омской газете «Рабочий путь» - почти в каждом номере выходят его небольшие статьи, рецензии на спектакли, библиографические заметки. Вяткин вступает в «Омскую артель поэтов и писателей», созданную в 1920 году, участвует в выпуске «Живых литературных альманахов», берется за любое новое и интересное начинание, связанное с литературой. Его первый брак распадается - научная карьера для Капитолины Юргановой оказывается дороже семьи. Но Георгий Андреевич все-таки находит свое счастье во втором браке - его избранницей стала дочь тобольского доктора юная красавица Мария Афонская. Вяткин буквально боготворил свою Марию:

Твои шаги, как трепетание

Разбитых крыльев мотылька,

Как пены легкое дрожание

На бледном золоте песка.

Твой стан, как стебель юной лилии,

Грозой придавленный к Земле,

Но милый – в робости бессилия,

Но светлый – в сумраке и мгле.

Твои глаза – как звезды ириса,

В которых нежится роса,

В которых тайно отразилися

Своей улыбкой небеса.

Георгий Андреевич много работал. В 1921 году в Омске издают его первую детскую книгу «Как дети Буку искали». Через два года выходит в свет новый поэтический сборник «Чаша любви». Но он о прежнем - о способности человеческого сердца сохранить любовь и стремление к добру, прекрасному и вечному, несмотря на суровые жизненные испытания.

Потом был переезд в объявленный новой столицей Сибири в противовес Омску Новосибирск - «город какой-то временный, хаотичный. Больше похож на огромное село с колодцами, скотом на улицах», работа в журнале «Сибирские огни» и в редакции первой Сибирской энциклопедии. Историческая поэма о Ермаке, «Алтайские сказки..

Но Георгия Андреевича все чаще критиковали за приверженность истинной русской литературе, «старой школе».

В начале 30-х годов Вяткин работает над своим единственным романом «Открытыми глазами». Романом во многом пророческим. Георгий Андреевич повторит судьбу его героя, арестованного и расстрелянного по сфабрикованному делу. Героя этого романа Вяткин переживет всего на полтора года.

«Эрудит, свободно цитирующий в разговоре древнеримских, персидских, индийских поэтов, читающий на память Гейне по-немецки, а Мицкевича по-польски» понимал неизбежность своего ареста.

Донос написал один из писателей, живущих по соседству. В середине декабря 1937 года Георгия Вяткина арестовали по сфабрикованному делу о Трудовой крестьянской партии, 8 января следующего года Георгия Андреевича расстреляли... В семье узнали о его судьбе только через 34 года.

Для внука поэта Андрея Зубарева стало делом чести вернуть имя деда из забвения. Причем он не только опубликовал множество статей о Георгии Вяткине: « В какой-то момент мне стало ясно: необходимо издать произведения Вяткина полностью, вернуть России забытое и вычеркнутое беспощадной пулей имя. Мы не ожидали, что литературное наследие моего деда окажется столь огромным… И сколько трудов стоило его собрать! Через библиотеку имени Пушкина мы заказывали и получали произведения Вяткина из других городов, а сколько дней было проведено в читальном зале Омского государственного архива! Сколько материалов прислали нам друзья из Санкт-Петербурга. И, наконец, главная находка – архив К.П. Вяткиной-Юргановой, первой жены Георгия Андреевича, который она сохранила и передала уже в преклонном возрасте в Пушкинский Дом. Сколько сотен и тысяч газет и журналов с произведениями моего деда я прочитал и переписал, перекопировал для будущего издания… Георгий Андреевич в одной из своих анкет писал, что им создано примерно сорок объемистых томов различных произведений… Не все они вошли в издание, не все еще нам известны».

В юбилейный 1985 год в родном Омске выходит книга-сборник «Открытыми глазами», потом еще несколько книг… А в 2005 году наконец печатается собрание сочинений Георгия Вяткина в пяти томах. Воистину, «Кто дерзновенен был - тот вспыхнул не напрасно».

Елена Мачульская,

журналист

(г. Омск)