В год 100-летия Русского Исхода Русское просветительское общество им. Императора Александра III провело 4-й литературный конкурс имени поэта Ивана Савина – для учащихся средних и высших учебных заведений.

В этом году участникам были предложены следующие специальные темы:

- Белое Движение и Русское Зарубежье

- Первая Мировая война 1914-1918 года

- Россия в период последнего царствования

- Александр III – самый русский Государь

- Красная голгофа: к истории советских репрессий

- 80 лет коллективизации

- Судьбы и творчество И.А. Бунина (к 150-летию со дня рождения) и И.С. Шмелева (к 70-летию памяти)

В конкурсе приняли участие десятки школьников и студентов из разных областей России и ближнего зарубежья.

В итоге победителями стали:

1 место – Константин Воронин (Оренбург)

2 место – Арина Грин (Павловский посад Московской обл.)

3 место – Никита Лачинов (Бойцов) (Москва)

Почетным призом награждается Павел Шустов (г. Рязань, г. С.-Петербург)

Победители получают книги «Только одна жизнь» (ПСС Ивана Савина), «Бѣлые. Повести и рассказы о Белом Движении», а также на выбор: «П.Н. Врангель. Юбилейный сборник» или «Забытые герои великой войны»; DVD и CD-диски, миниатюрные бюсты П.Н. Врангеля (10 см.), бейсболки «Борьба продолжается!»; кружки с портретом Императора Александра III, памятные дипломы, а также 4-й номер журнала «Голос Эпохи» с публикациями своих произведений. Обладатель 1-го места получает также большой Александровский календарь «Русский образ». Кроме того, все награжденные получают возможность сотрудничества с порталом «Русская Стратегия».

Мы благодарим всех участников конкурса! И напоминаем авторам, чьи работы в этом году не заняли призовых мест, что наш конкурс проводится ежегодно, и в будущем году мы вновь будем ждать ваших материалов!  

Легендарный А.В. Колчак - адмирал и Верховный правитель России

«Боже мой, в какой век повелел Ты родиться мне!»

И. А. Бунин, «Окаянные дни»
 

Введение

После отречения Государя Императора Николая II (2/15 марта 1917 г.) началось страшное падение Российского государства в бездну. Полилась кровь миллионов невинных жертв. Возникло Белое движение, которое стало героически бороться с коммунистами. Гражданская война выдвинула на вершину антибольшевистского Белого движения Александра Васильевича Колчака. А. В. Колчак - исключительно сложный и многогранный человек. Он был полярным исследователем, флотоводцем, ученым, писателем, до сих пор единственным, кто сумел справиться с угрозой вражеских подводных сил. Никто из его современников не сделал для России так много и не был так жестоко ею наказан.

А.В. Колчак был открытым и смертельным врагом советской власти, руководившим военными действиями против нее и не отказывавшимся от ответственности за их ведение и результаты. Он стал Верховным правителем России и Верховным Главнокомандующим сухопутными и морскими силами России, признанный всеми другими вождями Белого движения. Одним из первых признал Колчака Верховным правителем России, послав в Омск соответствующую телеграмму, влиятельный атаман Оренбургского войска Александр Ильич Дутов (в 1918-1919 гг. командовал Оренбургской казачьей армией А.В. Колчака).

Гражданская война была последней борьбой за Россию, последним криком национального сознания России, желанием восстановить страну в ее великом значении в орбите европейских держав. Имя А.В. Колчака было известно не только всей России, но и всему миру.

Потомственный дворянин, полярный исследователь, специалист в области океанографии, гидролог, магнитолог, первооткрыватель ряда островов Северного архипелага, военный моряк - командир ряда судов российских военно-морских сил, большой знаток минного оружия, преподаватель Военно-морской академии, эксперт по военно-морским вопросам третьей Государственной думы, командир Минной дивизии, флаг-капитан штаба Балтийского флота, командующий Черноморским флотом, адмирал, начальник Российской военно-морской миссии в Соединенных Штатах Америки, военный и морской министр Директории (Временного всероссийского правительства), Верховный правитель России, Верховный командующий всеми сухопутными и морскими силами России, он прожил всего 45 лет. 23 года из них было отдано морской службе.

За свою недолгую жизнь А.В. Колчак немало пользы принес Отечеству. Он побывал в Средиземном, Японском, Желтом, Чукотском, Баренцевом, Карском, Охотском, Северном, Балтийском и Черном морях, Северном Ледовитом, Индийском, Атлантическом и Тихом океанах, посетил Китай, Корею, Японию, США, Норвегию, Великобританию, в совершенстве владел французским языком, знал английский и немецкий. Этот незаурядный человек поддерживал добрые отношения с лауреатом Нобелевской премии Ф. Нансеном, академиком Ф.Б. Шмидтом, был соратником полярного исследователя барона Э.В. Толля, ближайшим помощником в совершенствовании российского флота С.О. Макарова и Н.О. Эссена, пользовался расположением великих князей Николая Николаевича и Константина Константиновича.

Александр Васильевич Колчак - участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн. Моряк-профессионал, мужественный и храбрый воин, он был кавалером одиннадцати российских и восьми иностранных орденов, награжден Золотой саблей с надписью «За храбрость». А.В. Колчак - автор более двух десятков научных работ, некоторые из которых переизданы ныне как в России, так и за рубежом, в частности, в США.

А.В. Колчак - человек, интерес к которому еще долго будет проявляться. Тему моей работы я выбрал, конечно, не случайно. У нас в доме живет созвездие личностей (иконы, портреты). Я с самого раннего детства был буквально влюблен в портрет А.В. Колчака. Потом мне стали рассказывать о его жизни, и на вопрос, который так любят задавать детям взрослые, «Кем ты хочешь быть?», я отвечал: «Я хочу стать адмиралом, как Александр Васильевич Колчак». (Некоторые потом благодарили меня: «Спасибо, Костик, теперь я буду знать его имя и отчество, а то все «Колчак, Колчак…»).

Интерес к уникальному человеку у меня не пропал. Читать самостоятельно я начал с трех с половиной лет, поэтому уже в шесть с половиной лет я прочитал книгу (по совету мамы и бабушки) Любови Петровны Миллер «Адмирал Колчак - рыцарь Белой мечты». И это было тоже не случайно: мама и бабушка решили сделать мне подарок к поступлению в первый класс. В июне 2010 года мы полетели в Париж! И в первый же день пребывания в Париже мы поехали на русское кладбище Сент-Женевьев-де- Буа, где покоятся многие великие русские люди, гордость России. В центре кладбища находится общий белый памятник Людям Белой Идеи: А.В. Колчак, Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, П.Н. Врангель, Н.Н. Юденич, М.В. Алексеев… Рядом с каждой фамилией (на мраморной плите) - лампада. Мы всем поставили свечи, а потом мы положили свечи (привезли их специально из России) участникам Белого движения на каждую из мраморных плит, лежащих рядами перед памятником Людям Белой Идеи.

В августе 2011 года мы снова прилетели в Париж ( а потом в Ниццу), и снова в первый день поехали на Сент-Женевьев-де-Буа, ведь «пока я помню, я живу».

Цель моей работы - отдать долг памяти Человеку с большой буквы, погибшему за дело любви к Родине, убежденному в возможности восстановления великой России и возвращения всей ее значительности и славы. Образ адмирала перешел в историю, окруженный героическим ореолом, и существует отдельно и независимо от всего, что говорилось или писалось большевиками. Задача как раз и состоит в выполнении поставленной цели, в надежде заинтересовать современников подлинной историей России и ее великого и благородного сына - адмирала А.В. Колчака.

Детство. Учебные годы

Александр Васильевич Колчак зарекомендовал себя как преданный сын России - честный, благородный, неизменно верный Родине, для которой жил и за которую сражался. Он надеялся, что сумеет спасти погибающую Отчизну. Однако предательство А.В. Колчака союзниками и безвыходность положения привели к победе большевистских сил и гибели православной России. Трагически оборвалась жизнь великого российского патриота: он без суда, по тайному распоряжению большевистских вождей, как и полутора годами ранее царская семья, был расстрелян и спущен а прорубь реки Ушаковки (приток Ангары).

Убийство адмирала А.В. Колчака было совершено 7 февраля 1920 года - в день установленного еще в 1918 году Священным Синодом Русской Православной Церкви всероссийского «ежегодного молитвенного поминовения всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников»: представители богоборческой власти, вольно или невольно, сделали все, чтобы воин Александр был причислен к сонму мучеников за Веру и Отечество.

А.В. Колчак - яркая личность и чисто русское явление. Он выдающийся сын России. И, слава Богу, что таким он, наконец, предстает в глазах своих соотечественников- потомков:

«Они идут - то слуги, то мессии,

Неся свой крест согбенно на плечах,

Как нес его во имя всей России

Потомок турка адмирал Колчак»

(«Мы русские», К. Фролов)

Первым широко известным представителем рода Колчаков был османский военачальник Илиас Колчак-паша, командующий молдавским фронтом турецкой армии, а впоследствии комендант Хотинской крепости, взятой в плен фельдмаршалом Х.А. Минихом. После окончания войны Колчак-паша поселился в Польше, а в 1794 году его потомки переселились в Россию и приняли православие.

В 1803 году было образовано Бугское казачье войско, которое охраняло границу России по Днестру. В этом войске служил сотник Лукьян Колчак. У него было два сына: Иван и Федор. Внук от старшего сына Ивана, Василий (родился 1 января 1837 года), окончив в Одессе Ришельевскую гимназию, поступил на службу в морскую артиллерию (когда началась Крымская война, 30 сентября 1854 года), затем закончил Институт горных инженеров. Указом Сената от 1 мая 1843 года Колчаки были утверждены в потомственном дворянстве. В чине генерала В.И. Колчак вышел в отставку в 1889 году. Его женой была Ольга Ильинична Посохова (из семьи донских казаков), дочь городского головы в Одессе. В метрической книге о рождении А.В. Колчака записано: «…У Василия Иванова Колчак и законной жены его Ольги Ильиной, обоих православных и первобрачных, сын Александр родился 4 ноября, крещен 15 декабря 1874 г. в Троицкой церкви Санкт- Петербурга».

«Я православный, - говорил А.В. Колчак, - до поступления в школу я получил семейное воспитание под руководством отца и матери». После Петербургской классической гимназии А.В. Колчак в 1888 году поступил в Морской кадетский корпус (курс обучения - 6 лет), где получил высшее военно-морское образование. Этот корпус закончили Ф.Ф. Ушаков, П.С. Нахимов, В.А. Корнилов, И.Ф. Крузенштерн и Ю.Ф. Лисянский - весь цвет русского военного флота.

1894 год - смерть матери А.В. Колчака, Ольги Ильиничны (39 лет), кончина Императора Александра III и вступление на престол Николая II. А.В. Колчак закончил Морской кадетский корпус.

В ледяном безмолвии Арктики и в осажденном Порт-Артуре

1895-1899 гг. - А.В. Колчак совершает первое заграничное плавание, сначала на крейсере «Рюрик», затем на клипере «Крейсер».

8 июня 1900 г. - А.В. Колчак (25 лет) в числе участников русской полярной экспедиции (руководитель - барон Эдуард Васильевич Толль, 41 год) на шхуне «Заря» отошел от пристани на Неве, а 10 июля «Заря» уже вошла в арктические воды. Цель - «для исследования земли Санникова и других островов, расположенных за Новосибирским архипелагом».

На протяжении всей экспедиции А.В. Колчак вел активную научную работу. В 1901 году Э.В. Толль увековечил имя А.В. Колчака, назвав его именем открытый экспедицией остров в Карском море и мыс. По итогам экспедиции А.В. Колчак в 1906 году был избран действительным членом Императорского Русского географического общества.

Летом 1902 года Э.В. Толль прибыл на остров Беннетта, надеясь там перезимовать и продолжить поиски земли Санникова. Дальше следы партии Э.В. Толля бесследно исчезли.

А.В. Колчак в начале декадря 1902 года вернулся в Петербург, а 9 февраля 1903 года уже выехал в Иркутск, став руковдителем экспедиции по поиску барона Э.В. Толля, но, видимо, он и те, кто с ним были, погибли в лебяном аду полярной ночи...

5 февраля 1904 года А.В. Колчак и его невеста Софья Федоровна Омирова повенчались в Иркутске в Михаило-Архангельском храме.

Когда началась Русско-японская война, А.В. Колчак подал ходатайство направить его в Порт-Артур, и с 18 марта по 20 декабря 1904 года он служил в Порт-Артуре, сразу зарекомендовав себя храбрейшим офицером. На минном заградителе «Амуре» А.В. Колчак потопил 4 японских транспорта, а на поставленной им мине подорвался японский транспорт «Такасаго». А.В. Колчак был ранен.

В Петербург А.В. Колчак вернулся 4 июня 1905 года. За героизм в боях в Порт-Артуре А.В. Колчак был награжден Золотой саблей с надписью «За храбрость», орденом Святой Анны и орденом Святого Станислава с мечами.

На благо флота России

С декабря 1905 года по апрель 1906 года А.В. Колчак в Академии наук обрабатывал материалы Русской полярной экспедиции.

В 1906 году был создан Морской генеральный штаб (в том числе и по инициативе А.В. Колчака), взявший на себя непосредственную боевую подговотку флота. Александр Васильевич занимался разработками по реорганизации военно-морского флота, выступал в Государственной Думе в качестве эксперта по военно-морским вопросам. В 1908 году он перешел на работу в Морскую академию.

А.В. Колчак издал четыре карты, а в 1909 году - монографию «Лед Карского и Сибирского морей». Он ключевая фигура в деле возрождения и реорганизации российского флота. А.В. Колчак пришел к мысли о создании новых кораблей, имеющих стальной корпус. Это была идея того типа ледокола (ледодава), которая находится на вооружении и поныне. В Петербурге летом 1909 года были спущены на воду два ледокольных (ледодавных) судна - «Таймыр» и «Вайгач». На них был открыт архипелаг Северная Земля и продолжен Северный морской путь. В этой экспедиции А.В. Колчак командовал ледоколом «Вайгач». В 1938 году «Таймыр» участвовал в снятии со льдины полярной экспедиции папанинцев. Но в советской литературе все заслуги А.В. Колчака замалчивались.

24 февраля 1910 году у А.В. Колчака родился сын Ростислав (в 1933 году - внук Александр, скончался 9 марта 2019 года).

Во главе Черноморского флота. Служить россии и только России

В 1911 году А.В. Колчак вернулся в Морской Генеральный штаб. В 1912 году его приглашают служить на должность флаг- капитана в Балтийский флот. В декабре 1913 года Александр Васильевич был произведен в капитаны 1-го ранга. 14 июля 1914 года его перевели в Штаб командующего.

В воздухе пахло войной. И Александр Васильевич Колчак оказался непревзойденным мастером ведения минной войны. С сентября 1915 года он стал командующим минной дивизией. Он сам изобретал мины, методы и технику их установки. Под командованием А.В. Колчака мины были выставены у Киля, Данцига, Пиллау, Виндавы и даже у острова Борнхольм. На этих минных полях подорвалось 4 германских крейсера, 8 эсминцев, 11 транспортов. Его схемами пользовались даже в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.).

 1916 год стал для Александра Васильевича Колчака звездным. 10 апреля ему присваивается звание контр-адмирала, а 28 июня приказом Императора Николая II - вице-адмирала. И в тот же день А.В. Колчака назначают командующим Черноморским флотом.

После Февральской революции 1917 года Временное правительство начало подготовку так называемой Босфорской операции для захвата Константинополя, но из-за разложения армии и флота эту мысль пришлось оставить. Большевики подняли решетки, за которыми сидели звери. Выпущенный уголовный сброд стал свободным. По радио было отдано распоряжение об обыске офицеров и об их разоружении. Многие офицеры застрелились.

27 мая 1917 года в Севастополь прибыла делегация, состоявшая из большевиков и анархистов. Большевики предложили убрать А.В. Колчака с должности командующего Черноморским флотом. А.В. Колчак «большевизироваться» не мог. Когда начались обыски и разоружение офицеров, он вынес из каюты свое почетное Георгиевское оружие - золотую саблю, пожалованную за Порт-Артур, и произнес: «Японцы, наши враги, - и те оставили мне оружие. Не достанется онон и вам! Море мне его дало, морю я его и отдам». С этими словами А.В. Колчак бросил золотую саблю в море. По некоторым данным, водолазы достали со дна моря это оружие и вернули его адмиралу.

6 июня 1917 года - это день, когда А.В. Колчак навсегда перестал командовать Российским флотом, а флот потерял одного из виднейших адмиралов за всю его историю. В лице А.В. Колчака Россия лишилась незаменимого флотоводца и патриота своей Родины, которого в русском флоте уже тогда никто не мог заменить. Флот России умирал, а большевистский переворот его добил.

В эти дни А.В. Колчак писал: «Я хотел вести свой флот по пути славы и чести, я хотел дать Родине вооруженную силу, но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший, дикий, неспособный выйти из психологии рабов народ этого не захотел». Он сознавал, что уже ни он, ни кто-либо другой теперь не смогут спасти Отечества. Колчак главным врагом России считал Германию, которая дошла до таких низменных способов ведения войны, как присылка Ленина в Россию в запломбированном вагоне. Адмирал говорил, что он отдаст все свои силы, чтобы сокрушить Германию, и будет для этого сражаться даже в рядах союзных армий. Колчак верил союзникам и думал, что они помогут восстановить национальную Россию.

27 июля 1917 года А.В. Колчак выезжает из Петрограда в США во главе Русской военно-морской миссии (в мае 1917 года США вступили в войну как союзники). 16 октября 1917 года Колчака принял президент Вильсон. Но положение в России сильно изменилось, и смысл миссии Колчака отпал. 9 ноября 1917 года все члены миссии вернулись в Йокогаму.

Здесь А.В. Колчак узнал о захвате власти большевиками. Октябрьский большевистский переворот он встретил с негодованием и к советской власти до конца своих дней был крайне враждебен. Надо было вступить в борьбу с враждебным А.В. Колчаку и массе других людей режиму. В этом отношении Александр Васильевич был тверд.

А.В. Колчак - Верховный правитель России

В июне 1918 года в Омске было сформировано Временное правительство Сибири, Дальнего Востока, Урала, Поволжья - всей территории, освобожденной летом того же года от большевиков.

Летом 1918 года Гражданская война стала всеохватывающей. Она сопровождалась интервенцией японских, английских, французских, американских и иных сил. А.В. Колчак был патриотом до мозга костей, интервенция ему претила, и он вел переговоры с представителями союзных держав лишь с целью получения какой-то реальной помощи для Белого движения. А.В. Колчак резонно считал, что преобладать в борьбе с большевиками будут русские войска.

13 октября 1918 года А.В. Колчак приехал в Омск. К этому времени этот город стал средоточием российского офицерства, и Колчак являл собою масштабную фигуру в деле консолидации антибольшевистских сил и установления военной диктатуры.

В ночь на 18 ноября 1918 года в Омске совершился переворот, власть в свой руки взял Совет Министров и избрал А.В. Колчака Верховным правителем России, а также присвоил ему звание полного адмирала флота. А.В. Колчака признали все, в том числе казачьи атаманы (кроме Г.М. Семенова и И.П. Калмыкова), а также Донское казачье войско, генералы Н.Н. Юденич, Е.К. Миллер и их правительства.

Генерал А.И. Деникин в приказе о назначении верховенства А.В. Колчака от 30 мая 1919 года написал: «Спасение нашей Родины заключается в единой Верховной власти и едином Верховном командовании. Отдавая свою жизнь служению горячо любимой Родине и ставя превыше всего ее счастье, я подчиняюсь адмиралу Колчаку, как Верховному правителю Русского государства и Верховному главнокомандующему Русских армий.

Да благословит Господь его крестный путь и дарует спасение России».

Адмирал А.В. Колчак единственный из Белых вождей получил благословение от Святейшего Патриарха Тихона. В начале января 1919 года к адмиралу Колчаку приехал священник, переодетый в одежду бедного крестьянина, которого послал Святейший Патриарх Тихон. При батюшке был крошечный образок Святителя Николая Чудотворца и зашитое в одеже письмо от Патриарха Тихона: «Мое вам, Ваше Высокопревосходительство, Александр Васильевич, благословение - на борьбу с атеистической временной властью над страдающим народом Руси… и благословение Вашему Высокопревосходительству в Вашей христианской борьбе по спасению Православной Церкви и России». [6. С. 197] Прочитав письмо Патриарха Тихона, Колчак сказал: «Я знаю, что есть меч государства… А теперь я знаю, я чувствую, что самый сильный меч - духовный, который и будет непобедимой силой в крестовом походе против чудовищного насилия!». [6. С. 197]

По благословению архиепископа Омского Сильвестра, в армии А.В. Колчака созданы были полки Иисуса и Богородицы. Впереди полков шли священники, облаченные в ризы, с пением молитв и хоругвями. Архиепископ Сильвестр обратился к А.В. Колчаку с таким словом: «Веруем и надеемся на Вашу мудрость и силу, как Господом поставленного Вождя войска и народа, что в разрушительном напоре идущих к вам из-за Урала исчадий сатаны, мы устоим, приняв жребий Божий. Божия помощь и Божие благословение да пребудут с Вами!».

Великий отход

В июле 1919 года начальник штаба генерал Лебедев и командующий Западной армией генерал К.В. Сахаров запланировали Челябинскую операцию. План оказался авантюрой, и красным удалось удержать Челябинск. Проигрыш Челябинской операции явился предвестником общего поражения и армии А.В. Колчака, и всего Белого дела адмирала.

Красная армия находилась у ворот Омска - резиденции А.В. Колчака. Главные надежды А.В. Колчак возлагал на наступление А.И. Деникина, но в конце октября - начале ноября 1919 года войска А.И. Деникина потерпели крупное поражение, и Верховный правитель России уже не был уверен в успехе спасения своего режима.

Итак, враг был у ворот Омска. Угроза Белому делу в Сибири была смертельной. Вновь назначенный главнокомандующий фронтом генерал К.В. Сахаров не сумел организовать ни защиты Омска, ни продуманного отступления. Новой резиденцией был намечен Иркутск. Сам А.В. Колчак принял решение отходить вместе с войсками, чтобы предотвратить захват кем-либо (чехословаками, союзниками или партизанами) золотого запаса России. Предложение генерала М. Жанена передать золотой запас под охрану войск западных союзников А.В. Колчак решительно отверг, заявив, что пусть лучше он достанется большевикам, но останется в России, чем будет увезен за границу. В эшелоне был и вагон с собранными вещами Царской семьи и вещественными уликами об их преднамеренном убийстве. По поручению А.В. Колчака генерал М.К. Дитерихс доставил эти вещи во Владивосток, а там их погрузили на английский крейсер «Кент».

А.В. Колчак выехал из Омска 12 ноября 1919 года, за два дня до его падения. Обстановка в пути следования была крайне напряженной. Чехословаки занимали огромное пространство в тысячи километров от Омска до Иркутска (20 тысяч вагонов, т.е. по 1 вагону на двух чехословаков). У них было два выбора: либо выступить на стороне белых, либо пойти на компромисс с красными с целью эвакуации на родину. Был выбран компромисс с красными.

Когда А.В. Колчак потребовал его пропустить, то получил отказ и превратился в заложника.

«За все надо платить», - не раз говорил А.В. Колчак. И после того, как выяснилось, что солдаты конвоя перешли на сторону большевиков, а офицеры начали скрываться поодиночке, Колчак понял, что он предан. Он враз поседел и сильно осунулся.

3 января 1920 года «золотой эшелон» был передан под чешскую охрану. Вагоны А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева отправили на Иркутск. Не известить Колчака о том, что союзники и не помышляют о его спасении, - это и есть предательство. И что бы потом ни говорил генерал Жанен («Не мог же я пожертвовать чехословацким войском ради одного Колчака…»), а совершено было именно предательство.

15 января 1920 года чехословацкий эшелон с вагонами А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева прибыл в Иркутск. Их отвезли в губернскую тюрьму. Камера № 5 стала последним пристанищем Верховного правителя России.

Жизнь проходит - доблесть остается.

21 января 1920 года комиссия приступила к допросу Александра Васильевича Колчака. Он знал, что будет расстрелян, ведь ленинское руководство уже давно объявило врагом народа и вне закона. Но А.В. Колчак надеялся, что будет суд и казнь состоится по его приговору.

В ночь на 7 февраля А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева вывели за город, на берег реки Ушаковки при впадении ее в Ангару. Расстрелом руководили: председатель губчека Самуил Чудновский, коменданты гарнизона и тюрьмы Бурсак (Борис Блатлиндер) и Ишаев. Кроме палача Самуила Чудновского и председателя Иркутского ревкома Янкеля Шуматского, убийство А.В. Колчака санкционировали комендант Иркутска Борис Бланлиндер и член Военкома Лазарь Левинсон.

В 5 часов утра 7 февраля 1720 года большевистский залп скосил А.В. Колчака, бывшего Верховного правителя России, ее прославленного адмирала и великого патриота, так радевшего за честь и величие Родины. И в крестном пути на свою Голгофу А.В. Колчак сохранил мужество и достоинство. Не в земле суждено было найти покой его телу: водная бездна Ангары приняла его. Напротив Знаменского монастыря была большая прорубь - иордань. Там монахини брали воду. Вот в эту прорубь и спустили сначала В.Н. Пепеляева, а затем и А.В. Колчака…

Единственным, кто попытался отомстить за смерть А.В. Колчака, стал барон Р.Ф. Унгерн фон Штернберг. Он вполне серьезно готовил уничтожение или французского генерала Жанена, или чешского генерала Сыровы, небезосновательно считая их главными виновниками трагической гибели адмирала. Лишь увещевания атамана Г.М. Семенова (из дипломатических соображений) заставили барона отказаться от разработанного им плана.

Возвращенный архив А.В. Колчака.

Последние письма жене и сыну

9 марта 2019 года скончался внук А. В. Колчака - Александр Ростиславович Колчак (родился в 1933 году в Париже). Его потомки выставили архив А.В. Колчака на аукцион. В конце ноября 2019 года на парижском аукционе архив А.В. Колчака был выкуплен. Все важнейшие документы были выкуплены нашими меценатами более чем за три миллиона евро. Документы попали в Государственный архив РФ и, конечно, в Дом Русского Зарубежья (Москва). Моя бабушка, Ломакина Н.А., с 2006 года дружит с Домом Русского Зарубежья, участвует в проведении в Москве Международных кинофестивалей «Русское Зарубежье», совместно с Домом Русского Зарубежья проводит конференции и семинары, посвященные Людям Белой Идеи, Гражданской войне и русской эмиграции. При поддержке Дома Русского Зарубежья в Обитель Милосердия (п. Саракташ, настоятель митрофорный протоиерей Николай Стремский) в июле 2018 года на открытие и освящение Храма Царственных Страстотерпцев (к 100-летию расстрела большевиками Императора Николая II и его Венценосной семьи) приезжал внук родной сестры Николая II, великой княгини Ольги Александровны Романовой, Павел Эдуардович Куликовский-Романов с супругой и три научных сотрудника Дома Русского Зарубежья.

1 марта 2020 года Н.А. Ломакина говорила по телефону с директором Дома Русского Зарубежья Виктором Александровичем Москвиным, и он рассказал ей, что 7 февраля была открыта выставка «Адмирал А.В. Колчак. Возвращенный архив». По мнению доктора исторических наук, исследователя Гражданской войны в России Андрея Владиславовича Ганина, самая ценная часть архива - переписка А.В. Колчака с супругой Софьей Федоровной и сыном. В одном из последних писем А. В. Колчака читаем: «Моя задача, в общем, проста: это беспощадная борьба с большевизмом с конечной целью его уничтожить. Только при этом условии возможно будет говорить о правильном государственном устройстве…».

А.В. Колчак был бескомпромиссным человеком. Ненависть к большевикам - лейтмотив переписки с женой: «Все пройдет, и проклятое пятно большевизма будет стерто, как грязь с лица русской земли, - я все-таки положил хорошее для этого основание».

В письме к жене от 22 июля 1919 года Александр Васильевич пишет: «Я переживаю очень трудный период. Большевицкие армии потеснили мои силы с Урала, и, как всегда в такое время, неудачи следуют за неудачами. Два месяца почти как сплю 4-5 часов, а то и меньше… Тяжел крест, принятый мною, и только во имя Родины можно нести его».

В письме к Софье Федоровне от 16 сентября 1919 года читаем: «…Я удивляюсь сам своему безразличию ко всему, что не связано с борьбой, с войной за восстановление Родины нашей. Все остальное далеко от меня…».

А.В. Колчак хотел воспитать чувство патриотизма и в своем единственном сыне Ростиславе (родился 24 февраля 1910 года), которого очень любил: «…Я очень скучаю по тебе, мой родной Славушок. Когда-то мы с тобой увидимся. Тяжело мне и трудно вести такую огромную работу перед Родиной, но я буду выносить ее до конца, до победы над большевиками. Я хотел, чтобы и ты пошел бы по этому пути служения Родине… Нет ничего выше Родины и служения Ей. Господь Бог благословит тебя и сохранит, мой бесконечно дорогой и милый Славушок. Целую крепко тебя. Твой папа». [6. С. 223] Это письмо - завещание всем нам, нашему обществу, утратившему идеалы, духовно-нравственные ориентиры, почти не знающему своей настоящей истории, обществу, где в цене только деньги, успех, карьера. Может быть, когда наступит эра милосердия, будут услышаны слова выдающегося Человека - Александра Васильевича Колчака…

Барон Алексей Павлович Будберг (генерал-лейтенант, министр при А. В.Колчаке) в своем «Дневнике» (26-31 октября 1919 года) пишет об адмирале: «Это большой ребенок, чистый идеалист, убежденный раб долга и служения идее и России… Личного интереса, личного честолюбия у него нет, и в этом отношении он кристально чист. Он болезненно реагирует на все, что становится на пути осуществления главной задачи спасения и восстановления России, причем, как и во всем, тут нет ничего личного, эгоистического, честолюбивого…

На свой пост адмирал смотрит как на тяжелый крест и великий подвиг, посланный ему свыше, и мне думается, что едва ли еще есть на Руси другой человек, который так бескорыстно, искренно, убежденно и рыцарски служит идее восстановления единой, великой и неделимой России. Истинный рыцарь подвига, ничего себе не ищущий и готовый всем пожертвовать, по-детски и благородно доверчивый…».

Заключение. «Бог не оставит нас.

Россия не забудет» (А.И. Деникин)

21 ноября 1991 года на месте гибели А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева был установлен памятный крест и начались поминовения убитых. Тогда же священником была отслужена панихида и спущен на воду венок.

16 ноября 1999 года (04 ноября по старому стилю) у места, где были сброшены в иордань тела расстрелянных А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева, был водружен большой крест. В середине креста поместили фотографию адмирала А.В. Колчака, но позже она была испорчена брошенными кем-то камнями.

4 ноября 2004 года около Знаменского монастыря в Иркутске установили замечательный памятник Верховному Правителю России Александру Васильевичу Колчаку. Этот памятник работы талантливого православного скульптора Вячеслава Михайловича Клыкова посвящен 130-летию со дня рождения великого патриота России А.В. Колчака.

Образ адмирала перешел в вечность. 7 февраля 1921 года, в годовщину расстрела А.В. Колчака, парижская эмигрантская газета «Общее дело» дала о нем подборку статей, в том числе двух замечательных писателей - И.А. Бунина и А.И. Куприна. Чисто и громко до сих пор звучат слова о Колчаке как о трагической, светлой и жертвенной фигуре, сформулированные И.А. Буниным («Его светлой памяти». К годовщине гибели адмирала А.В. Колчака): «Настанет день, когда дети наши, мысленно созерцая позор и ужас наших дней, многое простят России за то, что все же не один Каин владычествовал во мраке этих дней, но и Авель был среди сынов ее. Настанет время, когда золотыми письменами, на вечную славу и память, будет начертано Его имя в летописи Русской Земли». [3. С. 585] В этом же духе высказался А.И. Куприн: «…Если когда-нибудь, очнувшись, Россия воздвигнет Колчаку памятник, достойный его святой любви к родине, то пусть начертают на подножии горькие евангельские слова: «И враги человеку домашние его»«. [3. С. 585]

И, слава Всевышнему, что это время пришло. Память о великом русском патриоте А.В. Колчаке, с честью несшим взятый на себя крест, никогда не иссякнет в сердцах русских людей. И хочется верить, что эта работа будет использоваться на уроках как педагогами, так и учениками с чувством уважения к великому сыну России - адмиралу Александру Васильевичу Колчаку.

«Если бы три года русские люди не сражались против большевиков, если бы не было Степного и Ледяного походов, если бы не защищалась Сибирь, если бы не восстали Дон, Терек, Кубань, если бы в Крыму после Новороссийска не было снова поднято Русское знамя, - мы были бы вынуждены признать, что у нас, русских, нет чести и что Родина действительно не более чем предрассудок. И если честь спасена и если идея Родины - идея России - не умерла до сих пор, то этим мы обязаны безвестным героям, положившим жизнь свою у Пскова, у Омска, у Новороссийска, под Орлом, под Казанью, на Перекопе - во всей земле Русской. Этим мы обязаны Корнилову, Алексееву, Колчаку, Деникину, Врангелю. Вечная слава им!» (Борис Савиных «О русской Вандее», 1921 г.).

Список литературы

1. Белая Лира (стихи, посвященные Белому движению). Смоленск, 2006. - С. 20, 57, 59, 94, 107-109, 149, 154, 178, 179.
2. Белый Рассвет. 100-летию Белого Движения посвящается (редактор-составитель - Е.В. Семенова) - М., 2017. - С. 67, 85, 97.
3. Зырянов П.Н. Адмирал Колчак, Верховный Правитель России (ЖЗЛ). - М., 2006. - С. 392-440, 534-578, 631-634.
4. Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака, книга первая. - М., 2005. - С. 5-26, 208-241, 431-470, 531-547).
5. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака, книга вторая. - М., 2005. - С. 11-35, 57-108, 219-223, 316-349, 429-435, 461-470).
6. Миллер Л.П. Адмирал Колчак - рыцарь Белой мечты. - М., 2010. - С. 3-10, 30-57, 100-119, 158-162, 184-191, 196-198, 222-228, 347-351, 354-357.
7. Окрест Колчака: документы и материалы. Составитель А.В. Квакин. - М., 2007. - С. 127-129, 133-136, 175-177.
8. В. Рунов, Р. Португальский. Легендарный Колчак. - М., 2014. - С. 37-52, 107-125, 212-233, 296-313, 403-419.

Константин Воронин,

ученик 11 класса

ЧОУ СОШ «Оренбурская епархиальная

православная гимназия имени

святого праведного Иоанна Кронштадтского»

(г. Оренбург)

Навстречу заходящему солнцу

Ночь была безлунной. Нас разбудил стук в дверь. Вошел комендант, велел одеваться. Папа выглядел взволнованным, но не испуганным. Это успокаивало. На мой вопросительный взгляд он только шепнул: «Не бойся, Марьяшка».

И вот мы идем по длинному коридору. Старый дом Ипатьевых с неудовольствием встретил гул наших шагов. За то время, что мы живем здесь, я успела заметить: он не любил ночных хождений, словно они мешали его безмолвным раздумьям о бывших хозяевах, цветущей молодости и внезапно навалившейся старости. Я никогда не понимала этой безысходной тоски, но именно сегодня, сейчас, мое сердце сжалось от чего-то непонятного, гнетущего, чего-то непривычно-созвучного этому угрюмому молчанию стен. Но я постаралась отогнать это тяжелое предчувствие. В мою душу вдруг постучались воспоминания детства, и она с готовностью распахнулась навстречу прошлому…

Мне четыре года. Все на свете кажется чудесным, все люди – добрыми, а мир - прекрасным. Сестры, Оля и Таня, посмеивались над моей неуклюжестью, а я доверчиво на них обижалась, впрочем, тут же забывая об этом. Полная и розовощекая, я неизменно вызывала умиление у окружающих, что позволяло мне добродушно, без всякого умысла, пользоваться этим. С высоты пережитых событий мне теперь не сложно понять, насколько уже тогда действительность отличалась от нарисованных воображением детских грез.

На одном из званых вечеров (мне всегда казалось, что это скучнейшие моменты моей жизни) у нас обедали отставной ротмистр Александр Михайлович Безобразов и министр финансов Сергей Юльевич Витте. Разговор зашел о возможности начала войны с Японией.

- А я вам говорю, Ваше Величество, что Япония еще не готова к захвату Кореи, – взволнованно доказывал ротмистр, - ей сейчас не до нас. Самое время сконцентрировать наши силы в этом регионе.

- Александр Михайлович, - мягко остановил оратора Сергей Юльевич. Он вообще все делал мягко, плавно словно оставляя себе возможность, в случае необходимости, закончить начатое движение, - в данный момент Россия не может позволить себе действовать на горячую голову. Обстановка, так сказать, неподходящая. Манчжурия слаба и в любом случае скоро попадет в наше полное распоряжение. Тем более учитывая, что наши войска уже там.

- А как же США? – не унимался Безобразов, - Англия? Германия? Вы не можете не понимать, что они так же заинтересованы в усилении собственного влияния в Китае.

- Господи! - словно разговаривая сам с собой, продолжал ротмистр, - Дальний Восток - это выход к незамерзающим морям, ключ к процветанию и славе Российской империи! Чего же мы ждем?

- Благоприятной ситуации. Исторический ход не повернуть вспять, лучше довериться естественному течению событий.

Было видно, что Александр Михайлович уже набрал в грудь воздуха для новой тирады, как вдруг услышал спокойный голос императора:

- Господа, вчера я получил телеграмму от барона Розена, он всем вам хорошо известен как русский посланник в Токио. Барон утверждает, что риск столкновения существует, и он весьма велик. Япония вооружается, это не подлежит сомнению. К тому же - добавил Николай Александрович, – Лессар на последнем совещании неоднократно акцентировал внимание на новой политике китайского правительства: они начали поощрять колонизацию Манчжурии. Не угрожает ли это нашим интересам?

- Я уверен - опасности нет, однако если Вашему Величеству угодно, то и это может стать одной из причин, которые доказывают необходимость активизации политики самодержавия на Дальнем Востоке, - ответил Безобразов, довольный поддержкой государя.

Сергей Юльевич промолчал, но словно между прочим прошептал: «Это не Безобразов, а безобразие какое-то».

Я услышала это, и весело рассмеялась, однако, поймав строгий взгляд матери, сразу замолчала. Нужно ли говорить, что для нас, детей, мама была не просто другом, а настоящим примером. Красивая, всегда сдержанная, она умело подбирала ключи воздействия к душам самых разных людей. Болезнь сына, отречение мужа, ссылка - все испытания, которые судьба обрушила на ее хрупкие плечи, она переносила с неизменно прямой спиной, не опуская головы до самой последней минуты.

Я не помню, чем закончился тот разговор в гостиной. Однако, после, я еще долго не видела Витте у нас в доме. Кто-то поговаривал об его отставке и опале, кто-то о повышении, упоминали должность Председателя Кабинета Министров, его неудачи в экономической политике. Меня это не интересовало, однако его отсутствие все равно немного огорчало: я любила Сергея Юльевича за то, что он разрешал звать его «дядей Сережей» и всегда приносил нам с сестрами вкусные пряники.

А между тем вступил в права 1904 год.

26 января я проснулась от шума внизу. Мы жили в небольшом дворцовом флигеле в Царском селе. Сестры и я на втором этаже, а родители – на первом. Сколько себя помню, нас никогда не приучали к роскоши, что очень помогло нам в дальнейшем. То утро ознаменовалось началом русско-японской войны, которой суждено было стать прелюдией к будущему краху не только нашей счастливой семейной жизни, но и империи. Тогда я не сразу поняла, в чем дело. На все мои вопросы о причине утренней суеты, мама отвечала молчанием, а скоро и мне самой эта «тайна» перестала казаться такой уж интересной. К тому же, одно событие заставило меня на какое-то время забыть об утренней неразберихе.

Все считали меня «папиной дочкой». Только научившись ходить, я постоянно сбегала от нянек. Врываясь на совещания с криком: «Хочу к папа́!», я срывала ответственные приемы. И папа́ меня всегда прощал.

В тот вечер я направилась в комнату отца. Рождество еще не успело раствориться в водовороте повседневности. Время от времени я задевала взглядом то еловую ветку, то бумажную гирлянду, которую по традиции мы делали всей семьей перед праздниками. У самой двери я вдруг услышала голоса и остановилась, прислушиваясь.

- Что делать, Аликс? Последнее время я чувствую себя зайцем, загнанным в угол. На фронте нас преследуют одно поражение за другим, а между тем мы должны бороться, назад пути нет.

- Помнишь, - я сразу узнала интонацию матери, - ты мне говорил про вторую эскадру, будто находящуюся на Балтийском море? Может быть, есть смысл переправить ее ближе к Японии?

- Именно это я и собираюсь сделать. Победа нам необходима, только она способна успокоить народные волнения, – голос Николая чуть дрогнул. – Ах, Аликс, не могу избавиться от ощущения, что то страшное воскресенье уже предопределило судьбу России.

- А все-таки, кто этот странный Гапон?

- Священник. Служил в церкви при Пересыльной тюрьме. Я услышал о нем впервые три года назад от Зубатова. Он тогда носился с идеей создания подконтрольных полиции легальных союзов и нуждался в поддержке со стороны популярных в рабочей среде лиц. Это был риск. Если бы не поддержка и уговоры брата, я никогда не решился бы на эту авантюру.

- Да, насколько я помню, она не принесла ожидаемых результатов?

- Более того, он лишь усугубил ситуацию! Волнения усилились. На одном из заседаний Сергей Юльевич представил жалобу московских фабрикантов на якобы поощрявшую забастовки полицию. Разумеется, Зубатов был сразу же отправлен в отставку. А Гапон остался. Кто бы мог подумать, что этот демагог окажется способен на столь радикальные действия!

- Ты видел текст петиции?

- Конечно, мне представил его еще восьмого января министр финансов Коковцов. Весь ее ужас состоит в том, что рабочие уже не довольствуются простыми экономическими требованиям. Им теперь подавай Учредительное собрание, ограничение монархии, политическую амнистию, снижение косвенных налогов. А на что Россия войну будет вести?! Признаться, я до последнего надеялся, что все обойдется, – Николай Александрович горько вздохнул, - стрелять в свой народ… Господь никогда не простит мне этого… Последние слова были сказаны почти шепотом.

После этого какое-то время было тихо. Затем послышался шорох маминого платья. Вероятно, она подошла и нежно обняла мужа.

- Николя, я понимаю, тебе тяжело, но все что не убивает - делает нас сильнее. Обратись к народу. Народ – наша единственная опора.

Я изо всех сил старалась не дышать. Мне сразу представилась огромная толпа, которая идет к Зимнему дворцу требовать смерти моего отца! Но скорее всего я так и не выдала бы своего присутствия, если бы вдруг не услышала:

- Знаешь, дорогая, мне всегда казалось, что я не должен был родиться наследником. Спокойная жизнь помещика где-нибудь в небольшой деревне на берегу реки ближе моему сердцу, чем любая власть. Раньше это были просто мысли. Теперь я все больше убеждаюсь, что и Провидению не угодно мое царствование.

И тут я не выдержала. Рыдая, я ворвалась в комнату. Родители очень испугались. На глазах у отца в первый раз в жизни я увидела слезы. Прижавшись к папе крепко-крепко, я что-то шептала. Он целовал меня, пытался успокоить. Этот момент резко изменил мое детское восприятие жизни.

Я стала беспокойной. Меня не оставляло ощущение, чего-то приближающегося и я, сама того не ведая, ждала его, тяготясь неизвестностью.

Через несколько дней папа выступил перед рабочими. Он говорил четко, искренне от всей души, перекрикивая свист январской вьюги.

- Не верьте врагам Родины! Мятежи вызывают лишь смуту и беспорядки, которые неминуемо становятся причиной невинных жертв. Знаю, тяжела жизнь рабочего. Многое нужно исправить, доделать, изменить. Но я - ваш Государь, и только единство царя и народа могут обеспечить процветание страны! Я верю всем. Мне дорог каждый из вас!

Речь летела над Царским Селом. Кто-то плакал, кто-то поглядывал с недоверием, кто-то напряженно морщил лоб. Я смотрела на отца из окна и гордость переполняла мою душу, а снег все кружил и кружил над садом, сутулыми деревьями, над плохо одетыми, несмотря на холод, людьми.

Эта зима была трудной. Гемофилия, страшная болезнь маленького Алексея, нависла над нашим семейным гнездышком. Когда случались приступы, казалось, что мир теряет краски. Мы с сестрами еще не вполне понимали высокого предназначения малыша - единственного наследника престола, и просто сочувствовали любимому братишке.

Однако однажды, во время важного приема, я вышла в коридор и уловила стоны Алеши. Сначала я рванулась к нему, но потом решила позвать маму. В этот момент послышались ее легкие шаги. Не зная почему, я спряталась за колонну. Мама быстро вошла в комнату. Через минуту она вышла, и ее легкий силуэт пролетел мимо меня. Я побежала за ней в зал. Там ничего не изменилось: только родители обменялись обеспокоенными взглядами да исчез доктор Раухвус. Александра Федоровна улыбалась всем, как ни в чем не бывало. И тут я осознала весь ужас трагедии: мама всей душой хотела быть рядом со своим сыном, но сейчас она не имела на это право. Никто не должен был знать о нашем несчастье. Это была государственная тайна, от которой зависела судьба династии Романовых.

Шел 1905-й год. Где-то далеко гудела война. При дворе вслух говорили об этом мало и, может быть, я никогда бы и не узнала подробностей, если бы не письмо, забытое папой на столе в гостиной. Не будучи еще в состоянии его прочесть самостоятельно, я побежала в детскую.

- Что, Марьяшка? – Оля сидела, поджав под себя ноги, и листала какой-то альбом.

- Вот, - выдохнула я, протягивая конверт, – прочти.

- Что это? Где ты его взяла?

Я лишь неопределенно повела плечами.

- А ты знаешь, что читать чужие письма нехорошо? – строго спросила сестра, а ее пальцы между тем уже доставали сложный вчетверо лист бумаги.

Писал вице-адмирал З.П. Рожественский: «Ваше Величество! С прискорбием сообщаю, что последние дни лишь усугубили и без того тяжелое положение. По вашему указу я возглавил эскадру, которая должна была еще в апреле направиться к театру военных действий на Дальнем Востоке через пролив Цусима. Однако по обстоятельствам, от меня не зависящим, достройка кораблей заняла непростительно долгое время, и мы смогли выйти из Либавы только второго октября. Нужно ли говорить, что мы торопились. Но, верно, рок преследует нас. Мы проходили остров Мадагаскар, когда нами было получено известие о сдаче Порт-Артура. Я ушел в каюту и час не мог заставить себя что-либо предпринять, настолько неожиданной была эта ужасная новость.

Мне вспомнилось начало войны. Нападение Японии, не в открытую, а исподтишка, словно задало тон всему этому странному действию. Правда, надобно заметить, что на этот подлый удар мы ответили очередным подвигом: в жестоком бою канонерская лодка «Кореец» и крейсер «Варяг» были затоплены, но не опустили флага перед врагом. После этих трагических событий новым командующим стал С.О. Макаров. Казалось бы, что же лучше? Благодаря энергии и выдающемуся таланту Степана Осиповича, боеспособность эскадры возрастала с каждым днем. Но неудачи ни на миг не оставляли нас. Во время одного из маневров корабль «Петропавловск» наскочил на японскую мину. Вместе с Макаровым погиб весь штаб.

Не буду разбирать здесь все наши ошибки, скажу только, что последующее назначение А.М. Стесселя комендантом крепости было одной из них. И это накануне очевидного наступления японцев на Порт-Артур! Если бы не усилия начальника сухопутный обороны Р.И. Кондратенко, Бог знает, что могло бы случиться…

Как бы то ни было, натиск был отбит, несмотря на численное превосходство войск генерала Ноги. Последовала методичная осада. Четвертый штурм стал последним. Кондратенко погиб, а вместе с ним и шансы на победу. Формально Стессель подписал акт о капитуляции крепости, а фактически - позорный приговор России.

Невозможно забыть Ляодунское и Мукденское сражения, безрезультатное контрнаступление в районе реки Шахэ… Я слышал, во всех поражениях обвинили генерала Куропаткина, но это уже не может ничего изменить.

Однако цель моего письма состоит не в том, чтобы жаловаться на нашу горькую участь. Нет! Я пытаюсь доказать, что и этот поход заранее обречен на неудачу. Наша главная задача – во что бы то ни стало сохранить вторую Тихоокеанскую эскадру. Она - наш последний шанс выйти из войны достойно.

Ваше Величество, задумайтесь о России! В стране пылает революция, а жалкие остатки войск сосредоточены на Дальнем Востоке.»

Рожественский был прав. Но папа еще надеялся на чудо. Чуда не произошло. Цусимское сражение погребло эскадру, а в августе начались переговоры о мире. После нескольких дней метаний Николай Александрович решился назначить главой русской делегации Витте. Он оправдал надежды, сумел установить дружеские отношения с американской общественностью, который согласился стать посредником между Россией и Японией. Грабительские условия Портсмутского договора были сглажены с помощью дипломатии. Сергей Юльевич снова встал у штурвала большой политики, а у нас дома опять появились любимые пряники…

Надо заметить, что одним из самых привлекательных мест в доме для меня была кухня. Там всегда что-то скворчало, кипело, убегало, куда-то спешило, было очень жарко и весело. Я знала всех поваров, поварих и поварят, а они знали и любили меня. Хотя, признаюсь, я им часто мешала.

Уже наступил октябрь. Осень укутала в золотую парчу сонные клены, накинула алые шали на плечи озябших берез, легкой походкой прошлась по аллеям Царского села. Я всей душой любила это удивительное время года - лебединую песню природы. Вот уже несколько дней дождь ворошил в парках опавшую листву, мешая в полной мере насладиться гордой красотой леса. Не зная, чем себя занять, я спустилась вниз. Авдотья Никитична, пожилая, но еще не старая кухарка, допрашивала только что вернувшуюся с рынка молоденькую зеленщицу.

- Я чуть со страха умерла, когда увидела! - восклицала девушка. - Вышла я, значит, ой, а там… Шуму-то, шуму! И зачем? Грех-то какой…- Она суеверно перекрестилась.

- Ты не мельтеши! – нетерпеливо прикрикнула Никитична. - Говори толком, что случилось?

- Беда, матушка, рабочие бунтуют. Главное, друг против друга встали, вот-вот сцепятся. Одни кричат: «Не позволим царя хаить! Мы теперь за цареву милость землю зубами грызть будем!» А другие: «Пора расправиться с самодержавием! Оно больше не может защитить себя! Долой буржуев! Да здравствует власть пролетариата!» И чего им всем не хватает? Государь-то, наш батюшка, уже и свободу всякую дал, а они, окаянные, все чем-то недовольны!

Авдотья Никитична лишь покачала головой. «Трудные времена настали, – думала она, - что будет дальше? Бог весть…»

- Теть Дусь, - мой звонкий голос вырвал ее из глубокой задумчивости, - что случилось, теть Дусь?

- Ничего, барышня, идите отсюда, вам здесь не место!

- Ну теть Дусь, расскажи! - клянчила я.

- Ах ты, баловница!

И она объяснила мне то, что произошло, как поняла сама. Оказывается, то воскресенье (кухарка упорно называла его «кровавым»), о котором еще в январе говорили родители, не прошло бесследно. Страна запылала в огне революции. В городах, в армии, в деревне, на национальных окраинах - везде бунтовали миллионы рабочих, солдат, крестьян. В Иваново-Вознесенске забастовали текстильщики. В июле восстали моряки броненосца «Князь Потемкин-Таврический». Летом была предпринята попытка успокоить народные волнения. Новый министр внутренних дел Булыгин составил проект Манифеста об учреждении Государственной Думы.

- Это тот кислый дядя, что пару раз обедал у нас? - перебила я рассказчицу.

- Он самый. Да только булыгинская дума-то вводилась для отвода глаз: она могла только законы обсуждать, выборы были далеко не для всех, к тому же, вроде, говорили, за них платить было нужно. А народ-то нынче ученый! В раз раскусили, что к чему, и признать ее отказались. А не далее как недели три назад московские железнодорожники бросили клич: давайте, мол, заблокируем пути, по которым поезда ходят. Так стачка в Москве переросла во всеобщую. На каждом шагу появились Советы рабочих депутатов: соберутся и начнут языки чесать, судьбу России решают. Понял Николай Александрович, батюшка ваш, дело плохо, ну и решил уступить, благодетель наш. Витте текст составил и, как сейчас помню, семнадцатого октября был обнародован Манифест. Да вот листовка, мне ее знакомая дала, но так я-то читать не умею…

Я развернула клочок смятой и грязной бумаги. Текст размок, где-то и вовсе был замазан сажей: «Волнения в столице… скорбью наполнили Наше сердце… Великий обет Царского служения…повелевает нам… к скорейшему прекращению столь опасной для Государства смуты… возлагаем выполнение Нашей воли… даровать населению основы гражданские свободы… слова, союзов… привлечь к участию в Думе…были лишены избирательных прав… установить… никакой закон не мог воспринять в силу без согласования с Думой… свой долг по восстановлению мира и спокойствия на родной земле».

- И теперь вот, - вздохнула Никитична, - одни ликуют и радуются, а другим все мало, так что свои на своих идут. Чувствую, конец света близится.

Спустя короткое время я задумчиво спросила:

- Теть Дусь, скажи, а почему они не любят папу?

- Что ты, деточка, твоего папу любят, а это все лукавый сердцами людей овладел.

Ты молись, Марьюшка, о них, об отце, Господь не оставит нас.

Помню, после этого, я убежала в комнату и долго стояла на коленях перед иконой Спасителя.

- Боженька, – шептала я, – прости этих злых людей! И папочку помилуй. Я его очень люблю. И мамочку, и Олю, и Настенку с Алешей, и даже Таньку, хотя она жуткая вредина.

Прошло еще несколько лет. Была и декабрьская стачка, ознаменованная жестокими боями за Пресню, и «Основные государственные законы», были три созыва Государственной Думы и третьеиюньская система. Одно время к нам часто заходил Петр Аркадьевич Столыпин. Папа обсуждал с ним проект какой-то аграрной реформы. Потом уже, во время ссылки в Тобольске, я узнала, что в ходе ее реализации крестьяне получили право свободного выхода из общины, были отменены выкупные платежи, началось активное заселение Сибири.

Но все эти события обошли меня. Я начала учиться, наш преподаватель Жильяр искренне любил меня, но науки давались мне сложно: я быстро все схватывала, и еще быстрее все забывала.

А потом началась Первая Мировая война.

За несколько дней до этого я почувствовала смутную тревогу. Папа ходил озабоченный, молчал, а когда я после завтрака подбежала к нему, лишь рассеяно приобнял и отошел в сторону. Что-то творилось в его душе, какая-то внутренняя борьба.

Вечером, когда родители пришли со всенощной, Николай Александрович зашел к себе в кабинет. Мы с мамой и сестрам ждали его в столовой. Наконец, отец, очень бледный, вошел и, тщетно пытаясь скрыть волнение, сказал, что война объявлена. Мама разрыдалась. Я, еще ничего не понимая, тоже заплакала.

С тех пор папу я почти не видела. Снова, как и десять лет назад, слуги перешептывались по углам, говорили о поражениях, о безнадежности положения. Из разговоров я поняла, что папа решил сам принять командование, взять всю ответственность на себя. Мама осталась одна в Петрограде.

Однажды утром, вопреки запрету, я решила погулять по городу. Мне было уже восемнадцать лет. На дворе стояла зима. Мороз сковал ставни трактиров, сосульками повис на крышах домов. Все было серым: и эти дома, и лица прохожих, и грязный, квакающий под ногами снег.

У магазина я увидела длинную очередь. Она тянулась от угла, по мосту, и, казалось, не было ей ни конца и ни края. Мне было даже страшно представить, сколько стоят здесь эти несчастные люди.

Я подошла ближе.

- Как думаешь, получится сегодня отоварить карточки? – спросила старушка.

- А кто его знает. Бабы вон ночью пришли и только сейчас уходят.

- Устала я от этой собачьей жизни. А царю хоть бы что! Он сидит себе в ставке, рукой водит. Министры меняются как перчатки. С тех пор как Гришку Распутина убили, так вообще, говорят, Алиска у себя заперлась, слезки льет.

Послышался смех.

- Мужья на фронте. Чувствуется, придется скоро нам на площадь выходить, мира требовать.

Уже уходя, я заметила маленького худенького мальчика, одетого в телогрейку. Он смотрел на витрину, где лежал последний, еще не тронутый батон хлеба. Потом мальчонка оглянулся, наши взгляды встретились. Недетская грусть застыла в его лихорадочно горящих глазах…

Я вздрогнула. Реальность снова навалилась на меня. Мы уже прошли коридор, спустились по каменной лестнице вниз, в сырой подвал. Никто еще ничего не понимал, вроде, говорили о какой-то тревоге в городе. Конвоиры остались стоять в дверях.

- Что же, стульев нету? – сопровождавший нас до последнего доктор Боткин недовольно огляделся.

- Будут, - усмехнулся комендант. – Принеси!

А шепотом добавил:

 – Изволят умереть сидя.

Повисло молчание.

- Вам не холодно? – заботливо спросила нас Анна Степановна, горничная, так же не покинувшая нашу семью.

Тут принесли стулья. Было очень тихо, как вдруг люди в дверях подняли пистолеты. Я как-то сразу все поняла. Мама побледнела. Сестры закричали. Папа подался вперед. Прозвучали первые выстрелы.

За одну секунду перед моими глазами пронеслись события последних месяцев. Забастовка, женщины с транспарантами, революция, отречение отца, арест в Царском селе, ссылка в Тобольске, где мы ставили «Гамлета», потом Октябрьский переворот, большевики, лозунги «Вся власть Советам!», поезд, Екатеринбург, дом Ипатьевых, замазанные известкой окна…

Кровь пульсировала в висках. Я зажмурилась, готова была заплакать, но тут услышала слова мамы.

- Господь решил, что пришла пора нам нести свой крест, будем же достойны этой великой милости.

Я твердо посмотрела в глаза палачам… и вдруг увидела поле. Июль. День неторопливо тает на горизонте. Надо идти домой.

- Ну, еще чуть-чуть, - прошу я папу. Он улыбается, берет меня за руку, и мы бежим с ним навстречу последним лучам заходящего солнца. Над нами раскинулось бескрайнее небо. Душа тянется в эту безоблачную ввысь. Мне очень хорошо. Я чувствую, как за спиной вырастают крылья…

Арина Грин

Род. в 2004 г.

Ученица 10 класса МОУ «Лицей №1»

(г. Павловский Посада Московской обл.)

Русский Верден

Вступление

Как и сама Великая война 1914-1918 гг., ее герои были давно забыты в России. И в советской и в нынешней историографии война была прозвана «Империалистической» и «бессмысленной», а память о героях была всячески искажена. Сейчас название Сморгонь никому ни о чем не говорит, а раньше это слово не слетало с уст солдат Первой Мировой.

Осень 1915-ого и начало боев за Сморгонь

В июне 1915-ого года русское командование по причине нехватки патронов и снарядов, предпринимает отступление на восток, тем самым выиграв время для развертывания военной промышленности. После этого решения немецкая армия начинает стремительное наступление в Польше, в результате которого уже к концу лета вся Польша попадет под контроль Германии. Но немецкий генерал Пауль фон Гинденбург планировал осуществить еще одно масштабное наступление. Основной целью Гинденбурга было нанесение двух ударов: одного в направлении Риги, другого в направлении Вильна и Минска, окружив 10-ю и 4-ю русские армии.

В июле 1915-ого года 5-я армия генерала Шольца перешла Неман в рижском направлении. Уже к сентябрю немецкая армия смогла оттеснить русских к Риге. Но вскоре под Ригу по приказу Алексеева была переброшена 12-я армия, наступление на Ригу было остановлено. Похожая ситуация была и во время немецкого наступления на Двинск, куда была переброшена 5-я армия. Двадцать второго августа 10-я армия Гинденбурга, двигавшаяся в направлении Вильна, заняла Ковно. Второго сентября немцы заняли Гродно. Дальнейшей задачей Германии было взятие железнодорожного пути Вилейка-Молодечно-Сморгонь. Четырнадцатого сентября корпус Гарнье, усиленный двумя дивизиями, занял Вилейку. До захвата Сморгони немцами, все население города было эвакуировано. Девятнадцатого сентября немецкая армия заняла район железной дороги Минск-Смоленск. Но чтобы избежать окружения, генерал Эверт начинает немедленную переброску 2-й армии в окрестности Молодечно, а Алексеев выводит 10-ю армию из Вильна. После недолгого сдерживания немецкого натиска, русские вытесняют немцев из Молодечно и начинают контрнаступление на Сморгонь. Двадцать четвертого сентября в Сморгонь вошел Гвардейский корпус Олухова, ранее в Сморгони находились 4-ый Сибирский корпус и 36-ой армейский. И именно с этого момента начинается героическая оборона небольшого белорусского города, которая продлится восемьсот десять дней. Двадцать пятого сентября снова начались бои у реки Вилии. Под залпы артиллерии в атаку шли немецкие дивизии с целью окружить город. Им навстречу выдвинулась Гвардия, стороны сошлись в штыковом сражении. В войска из Ставки поступил приказ - «Отступать некуда, за нами Россия! Ни шагу назад, стоять насмерть». Потери немцев в штыковом бою составили 5,5 тысяч человек, когда русские потеряли 3,5 тысячи человек. У деревни Марковцы 3-я Гвардейская дивизия остановила 31-ю и 2-ю пехотные дивизии Кайзеровской Германии. Недоумевающие пленные немецкие офицеры спрашивали у обер-офицера Первышина: «Почему русская армия почти без боя сдавала нам большие города, как Ковно, Гродно и другие, а здесь, на каких-то песках столь ожесточенно дерется?» В этот день немецкое наступление было окончательно остановлено, а фронт стабилизировался. Основная задача русской армии была выполнена: Сморгонь немцам так и не удалось взять, а значит получилось предотвратить возможность взятия Минска, а в дальнейшем и Москвы. Уже второго октября линия русского фронта выглядела так: о.Дрисвяты - о. Нарочь - Сморгонь - Делятичи.

Позиционная война

Очень распространенное явление Первой Мировой войны, которое стало символом всех мучений солдат и тех кровопролитных событий, стала позиционная война. Западный фронт еще в 1914-ом году полностью замер, и обе стороны перешли к такому способу ведения войны. Вскоре все признаки позиционной войны появились и на Восточном фронте. Причиной тому послужило истощение двух противостоящих сторон. Да и к тому же скорое наступление зимы вынудило солдат окопаться. С бешеной скоростью на Сморгонском участке росло количество траншей, одноколейных железных дорог и укреплений. Возводились многочисленные переправы через Вилию. Быстрыми темпами создавались оборонительные линии и многочисленные укрепления. Тысячами километров прокладывались телефонные и телеграфные линии, связывающие Сморгонь с Москвой, Минском, Петроградом. Переход к позиционной войне не означал затишье на фронте, наоборот, теперь на Сморгонском участке фронта ежедневно слышались выстрелы, артиллерийские удары, крики и стоны солдат. Война шла и в небе. Десятки аэропланов и аэростатов разместились над городом. На Сморгонском участке с каждым днем появлялось все больше и больше артиллерийских орудий на километр фронта. Со временем у солдат сложилась поговорка: «Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал». Уже к концу 1915-ого года все основные задачи Германии на Восточном фронте были выполнены. Теперь немцы переходят к оборонительной войне с целью отстоять завоеванные Польшу и Литву. Немецкая укрепительная линия состояла из четырех полос, каждая полоса состояла из трех-четырех окопов. Сами полосы были укреплены многочисленными рядами противопехотных заграждений. А летом-осенью 1916-ого года под Сморгонью начинают появляться немецкие бетонные сооружения, которые в больших количествах будут возводится только в 1917-ом.

Также под Сморгонью было применено, пожалуй самое жуткое и смертоносное оружие той войны. Двенадцатого октября в три часа ночи немцы применили удушаюий газ, который впоследсвие распростронился на двадцать километров. Газовой атаке, длившейся два часа, подвергся 3-й гвардейский пехотный корпус. И потом солдаты часто принимали утренний туман за очередное газовой облако. Об одной такой атаке вспоминает дочь Льва Толстого, Александра Львовна, возглавлявшая госпиталь 8-го санитарного транспорта Всероссийского земского союза, в письме сестре: «Собираем их возле окопов, на дорогах - везде. Многие задыхались, хрипели, прося о помощи, и тут же умирали. Весь день работали. Больные лежали не только в палатах, но и во дворе - все было заполнено. В следующую ночь бой продолжался. И так работали четыре дня без сна, без отдыха». Ранее под Сморгонью газовое оружие не применялось, но в 1916-ом году газовые атаки стали вполне обычным явлением. А после замены «влажных масок» на противогазы Зелинского-Кумманта смертность от газового оружия немного уменьшилась, но армии все еще несли большие потери от газовых атак.

Нарочская операция

1916-ый был ознаменован на Русском фронте не только всем известным Луцким прорывом. На стыке Северного и Западного фронтов весной этого года также проходила масштабная наступательная операция. Изначально Антанта планировала провести полномасштабное наступление на всех фронтах летом, но за это время немецкий натиск на Верден - ключевую позицию французской армии, существенно возрос. Русское командование прекрасно понимало, что взятие Вердена поставит в катастрофическое положение Францию. И чтобы ни в коем случае не допустить падения Франции, а в дальнейшем и переброски войск на Восточный фронт, из-за чего, будет виден явный численный перевес германо-австрийской армии, Россия решается предпринять наступление в районе озера Нарочь. В этой операции основную роль должна была играть 2-я армия. В случае ее успеха, в наступление переходят 10-я, 5-я и 12-я армии. 10-я армия, находившаяся на Сморгонском участке должна была нанести удар на Вильно, но в начале операции играла отвлекающую роль. На момент начала операции численность русских войск превосходила численность немецкой армии почти в два раза. Но вскоре на Восточный фронт были переброшены дивизии с Западного, и количестве войск на этом участке фронта стало примерно одинаковым. А в конце и вовсе немцы имели численное превосходство. За зиму немецким частям удалось очень хорошо закрепится на завоеванных территориях. К тому же весенняя распутица и многие другие климатические факторы сильно повлияли на ход операции. «Бездонные болота» - именно так немецкий генерал Гинденбург прокомментировал ситуацию на фронте. На момент начала операции 10-я армия проводило множество артобстрелов, тем самым отвлекая и декоординируя врага. Под Сморгонью не утихала пулеметная и ружейная стрельба. Вскоре наступление было приостановлено. В отечественной истории эта операция считается полностью проваленной, часто потери русской армии сильно преувеличиваются. На самом деле Нарочская операция была стратегически необходимой, к тому же после ее проведения немецкий натиск на Верден существенно ослаб. Временно Германия была вынуждена перейти к обороне на Верденском участке. Благодаря Нарочской операции стали успешны такие сражения, как Луцкий прорыв и битва на Сомме.

Точные потери в Нарочской операции до сих пор не установлены. Немецкие потери оцениваются от 30 до 50 тысяч человек, а русские от 25 до 90 тысяч человек. Стоит заметить, что такие потери для позиционной войны были вполне приемлемы. Например, на Западном фронте во время позиционной войны соотношение потерь было равно почти 1:4 при двойном численном превосходстве союзников. Например, во время неудачного наступления Нивеля, которое ознаменовалось самой настоящей катастрофой для Антанты, общие силы союзников составляли 4,5 миллионов человек, силы германской армии были равны 2,7 миллионам. В результате наступления союзники понесли потери тяжелейшие потери, примерно 240 тысяч человек, немецкие потери были гораздо скромнее, 163 тысячи.

«Мертвый город»

За весь период Великой войны в Сморгони практически не осталось целых строений. Деревянные дома были разобраны на блиндажи, брустверы и прочие укрепительные и заградительные сооружения. Большая часть зданий была разрушена артиллерией, а сам город изрыт бесконечной сетью траншейных линий. Будущий писатель Валентин Катаев вспоминает: «Город разбит вдребезги. Повсюду из груды мусора и обгорелых балок выглядывают где уцелевшая стена с обоями, где высокая кирпичная труба. Тишина вокруг поразительная. Тишина небытия. А сады благоухают так, что с ума можно сойти. Одурманивают. Развалины заросли бурьяном. Жутко бродить по изломанным деревянным тротуарам». Из города до начала боев было эвакуировано 16 тысяч человек, из которых после войны вернулись только 130 человек. В 1916 году газета «Нива» называет Сморгонь «Мертвым городом».

Победоносный 1916-ый

1916-ый год стал для Российской империи годом, который в дальнейшем мог изменить исход войны. В 1916-ом году русская армия входит обновленной: проблемы с боеприпасами были полностью решены. «...Долгие отступления окончились; снарядный голод побежден; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабженная армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми, Алексеев руководил армией, и Колчак - флотом. Кроме того, никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжелым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своем фронте; иными словами - держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы» - писал Черчилль. Но помимо успешного наступления на Юго-Западном фронте и удач на Кавказском фронте, на Сморгонском участке летом этого года тоже случилось событие, результат которого мы можем видеть и по сей день. На севере Сморгони находилась возвышенность, где в ходе войны была расположена немецкая батарея. В русской армии высоту окрестили «Золотой горкой», из-за ее «золотой» стратегической ценности. В течение всего июня 52-ой саперный батальон рыл минную галерею с целью взять высоту. Так под Сморгонью развернулась «подземная война». Вскоре под «Золотую горку» было заложено два вагона бризатной взрывчатки. Четвертого июля прогремел взрыв. В атаке участвовали 255-й пехотный Аккерманский полк и 258-й пехотный Кишиневский полк. Бой шел всю ночь. Через некоторое время удалось взять «Золотую горку» и овладеть второй линией немецкой обороны. В качестве мести за регулярные газовые атаки пленных не брали, выкололи всех. Но вскоре Аккерманскому полку пришлось отступить на исходные позиции. Воронки от взрыва есть и сейчас.

Изначально планировалось, что Луцкий прорыв должен был обернутся в полномасштабное стремительное наступление на всех районах Восточного фронта. Правда после успеха русских в Галиции на Сморгонский участок немцы перебросили девять дивизий, чтобы всеми силами предотвратить малейшую возможность прорыва фронта. Также уже в конце лета немецкое командование начинает возводить железобетонные укрепления на этом участке. Поэтому Главнокомандующий Западным фронтом Эверт, известный своей осторожностью, не решается предпринять наступление в этом районе.

С августа под Сморгонью велись активные метеорологические наблюдения, а все потому, что русское командование готовилось к газовой атаке. Пятого сентября 5-я химическая команда попросила разрешение на проведение газовой атаки в направлении «Золотой горки», где сеть многочисленных окопных лабиринтов была еще гуще, чем на остальных участках фронта. Вскоре разрешения из штаба 10-й армии было получено. Ночью с пятого на шестое сентября шла активная подготовка. На участок фронта было доставлено 32,4 тонны газа с расчетом 960 кг на километр. Атака началась в 3:30. Сразу после начала атаки немецкая артиллерия открыла огонь по русским позициям. Три баллона с газом были уничтожены немецким снарядом, поэтому атаку пришлось немедленно остановить. В ответ русская артиллерия уничтожила восемь немецких батарей снарядами со смертоносным газом. Газовая атака шла пятнадцать минут, но тем не менее намеченный для атаки участок был полностью поражен, а газовое облако ушло далеко в тыл. В результате атаки погибло 2,7 тысячи человек. Атака была признана успешной. Позже как русские, так и немецкие газовые атаки стали проходить еще чаще вплоть до зимы. Немецкие солдаты окрестили Сморгонь «Русским Верденом».

Двадцать пятого сентября в составе русских бомбардировщиков вылетел экипаж воздушного корабля С-22 «Илья Муромец». Но вскоре по стечению некоторых обстоятельств бомбардировщик остался один, и через некоторое время был подвержен атаке группой немецких истребителей, состоящей из четырех самолетов. Экипаж героически сражался до последнего, пока корабль не развалился в воздухе. Остатки бомбардировщика были обнаружены немецкими солдатами у деревни Боруны на юге Сморгони. Восхищенные мужеством и героизмом экипажа, немцы похоронили летчиков-героев со всеми воинскими почестями.

1917-ый год

После Февральской революции обстановка в армии сильно поменялась. Некогда одна из самых мощных и организованных армий, с отличными перспективами, русская армия превратилась в дезорганизованную и неспособную вести войну армию, если это так можно было назвать. «Демократизация» армии и Приказ №1 привели к катастрофическому положению на фронте. Количество дезертиров в русской только за март-апрель 1917-ого года было в разы больше всех случаев дезертирства за период 1914-1917. Но несмотря на все невзгоды, русское командование все еще продолжало готовится к наступательной операции на участке Сморгонь-Крево с дальнейшей целью захвата Вильна. Операцией руководил Деникин. Наступление началось двадцать второго июля в семь утра. Стремительный прорыв нанес сильный удар немецкой армии, часть укреплений была разрушена, а солдаты врага взяты в плен. Но при значительном численном и артиллерийском превосходством столь успешное наступление так и не удалось развить в нужном русло. Причиной тому являлся «удар» из вне, в виде дезертирства и нежелания воевать, что было хуже предательства. В операции также принимал участие легендарный Женский батальон Марии Бочкаревой.

Но вскоре грянула очередная революция, и новое правительство недолго думая, пятого декабря заключило перемирие на Сморгонском участке в городке Солы на два месяца.

Третьего марта большевиками был подписан сепаратный Брестский мир, война на Восточном фронте закончилась. Так и завершилась героическая оборона 810-и дневная оборона Сморгони.

Заключение

Пусть тела солдат уже давно превратились в прах, и не все имена погибших были восстановлены, мы все равно должны помнить и гордится своими предками-героями той войны, войны, которую приказали забыть...

Никита Лачинов (Бойцов)

Род. в 2006 г.

Ученик  ГБОУ Школа 1536.

(г. Москва)

Внутренняя миграция. Слово о белом оптимизме

Погода нынче стремительно меняется, кто-то даже говорит, что скоро дело рук человеческих ее покорежит до неузнаваемости. Но какая же радость, что желтые листья под ногами все еще делают осень осенью. Идешь по дороге в храм, и как хорошо, как ясно думается на этой дороге! Иногда чуть задержишься, посмотришь, как интересно отражаются силуэты людей в лужах. Жалко, что в этих отражениях никогда не видно лиц. Лица... в лица смотрит Бог, а в лужах только суетное время отражается.

Всмотритесь в старые фотографии Старой России, лучше бы в «живые», то есть в выцветшие, хрупкие, осыпающиеся, но такие дорогие своей тактильностью оригиналы. Вот видите, представьте: крестьянская семья, старуха со сморщенным, едва улыбающимся лицом и добрыми, открытыми глазами. Она не так стара, как выглядит, такой ее сделало ее время. Рядом с ней стоит ее дочь, вот она держит на руках своего ребенка, держит еще чуть неловко, неумело, ребенку явно не нравится, он отвернул свое недовольное лицо от фотографа. Смотришь, и кажется, почти додумывается, как похожи лица у этой старухи, ее дочери и этого малыша. Где сейчас эти лица?

После литургии, Причастия, молодая девушка в длинной белой юбке и косынке, обнимая свою плачущую, только что вкусившую с ложечки Явленную Вечность, Христа, дочь, говорит ей:

—Вот видишь, у нас все получилось! Какая ты молодец, какая ты у меня умница, давай-ка, давай запьем чуть, ты такая молодец...!

Плач ребенка, наивный, еще ничего не понимающий, и горящие, светящиеся глаза матери. Вечные люди, вечные лица! Вот же они, господа, вот же... Вот и как в проявителе узнается Россия. Уходила ли она куда?

Столетие изломов, истребления! Раскаленной кочергой по душе и по плоти прошелся для русского человека двадцатый век. Сколько тяжелых и страшных своей правильностью слов о потерянной стране, потерянном мире было сказано поколением людей, которым выдалось прощупать эти изломы своей собственной судьбой. Какой душевной раной написаны «Окаянные дни» Бунина! «Мертвый, пустой порт, мертвый, загаженный город… Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье...!». С какой тоской Василий Розанов писал в «Апокалипсисе нашего времени», мол, что это, «Россия», уже только «всего-навсего было», и этого больше никогда-никогда не будет.

Русское поле, кормившее поколение за поколением русских людей было отравлено русской же кровью. Русская история от бесконечной лжи и переписываний развалилась на фрагменты, на идеологические клише. Она зримо потеряла связность, цельность, кажется даже, что свою «судьбу» и стала просто орудием для политической или исторической спекуляции, кухонного разговора, или злого анекдота. И все таки, вот девочке мать вытерла рот, вот и дитяте перестала плакать и заулыбалась, и другие прихожане смотрят на мать с ее дочкой с теплотой и любовью, радуются им...и все таки наша история продолжается!

Что такое русский человек, русское царство, история, чем было Белое Движение? Разве только борьба зараженного смертельной заразой организма, борьба как бы всегда заранее обреченная на провал, однако не перестающая от этого быть необходимой? Не только. Россия это вечность, Христос, это его лицо и наши лица. Всмотритесь, вслушайтесь в то, что происходит сейчас, всмотритесь в друг друга, в своих родных, друзей, любимых, в свою семью. Отбросьте размышления о модерне и постмодерне, революции и эволюции, трагедии эпохи и национальной идее, хотя бы на секундочку! Вглядитесь в лицо, до едва уловимой в нем черты, до оставшегося невысказанным вздоха, до его глаз и их затаенного содержания, всмотритесь не язвительно, не скептично, всмотритесь с верой и любовно — вот же она, вот. Наша Россия. Сколько было сожжено, потеряно, выкорчевано, какие страшные красные пожары гуляли на этом месте еще недавно, и казалось, что нет уже ничего кроме этой гари, и когда все потом улеглось, как показалось нам, что не осталось ничего кроме этого пепла. Но вот прошло время и появились зеленые росточки, прошло время и снова на улицах виднеются стройные фигурки в белых юбочках и косынках, прошло время и города осеняются колокольным звоном, и время идет, и вот уже осень, и листья все также желтеют, как они это делали еще во времена Святой Руси. Русские листья на русской земле от русских деревьев.

Не дано человеку вникнуть в замысел Бога о земле, не способны мы постичь вполне смысл происходящих с нами событий, кошмаров, совершенно бесчеловечных бедствий, где не только, казалось бы, нет места Богу, но и даже фигура Дьявола бледнеет перед ужасом совершенных человеком преступлений. Но вот растет новое поколение. «Но еще набухнут почки, брызнет зелени побег!». Да, и разбит наш позвоночник, и не помнят нынешние дети ни белых, ни красных, ни Ленина, ни Колчака, ни Царя нашего страстотерпца, и крестят детей формально, и живут они с детства в бетонных клетушках, и души их, не успевшие ни в чем укорениться, захлестывает океан глобализации. Но всмотритесь, вслушайтесь — лица ведь не просто маска, и у этих детей наши лица, и лица наших предков. И вижу я, и увидьте же вместе со мной, как не знающие Символа Веры эти выросшие люди молятся с искренностью и отданностью души, молятся с надеждой на светлое завтра, увидьте, на какие тихие героические поступки они способны, пускай и оставаясь в культурном плане все такими же потерянными, недовоспитанными, недосформированными.

Слишком многие важные в этой жизни вещи давятся излишками ума, а тем более образования. Как точно И. А. Ильин писал об искусстве любви в «Поющем сердце», говоря, что это умение заключается в способности верного душевного и духовного выбора, а главное — наблюдения, спокойного созерцания, нахождения и раскрытия наблюдаемого предмета. Читая статьи о Белом движении, белой эмиграции, «старой России» поражаюсь иногда отвлеченности мысли и даже как бы в излишне напускной тоске в них, несколько абстрактной уже, натужной. Печаль, осознанная печаль о своей истории, осознание ее драматизма — одно из необходимейших качеств для нравственной адекватности любого человека, но неужели и вправду может так всерьез представляться, что нам, детям двадцать первого века у тех людей нечего перенять, кроме горечи поражений и тоске об ушедшем? Улыбнитесь, прошу вас, даже Иван Александрович Ильин вне своих официозных портретов, где у него строгий и глубокий, много переживший сердцем серьезный взгляд, иногда, и эти фотографии сохранились, улыбался, и не преодолевая только боль, но и радуясь пролетающему мимо него мыльному пузырю. Значит сохранил человечность, живость, значит победил, несмотря на все крики эпохи об обратном. Давайте научимся, давайте вслушаемся!

Зайдемте-ка в обычное кафе. Вот, видите, молодой парень и девушка у окна, их стаканы давно пусты, сейчас у них идет о чем-то спор, ну да не будем их отвлекать, чего стеснять людей, лучше сядемте тихо рядом, услышим отрывисто: «А Достоевский считал...». Или: «Я недавно открыла для себя у Тургенева...». Обычный питерский понедельник в обычном питерском кафе.

А что в провинции? Вернемся ко мне на родину, в Рязань, знаете какая красота сейчас разворачивается в есенинсках местах? Видите, вон там маленькая школьница, с розовым портфельчиком, положив свой смартфон в карман, смотрит на мемориальную деревянную доску с лицом Сергея Александровича. Внимательно смотрит, даже, кажется, слишком внимательно для десятилетней девочки. Не шумите слишком своей аналитикой, она же испугается! Тише, тише, что-то шевелится в этой еще маленькой душе, кто ее осудит за смартфон в кармане?

Оскуднение святого духа, говорят маловеры! Ожидание апокалипсиса, антихриста, конца времен!

Вы читали «Старый Валаам» Шмелева? Какие потрясающие подмененные детали красоты православного богослужения, неправда ли? Или вы помните ту деталь, что на острове том никому даже и в голову не могло прийти ударить кнутом лошадь? Или «у нас без Аминя не входят»? Побывайте на полуночнице нынешнего, заново отстроенного, как бы вернувшегося из небытия Острова, как стоят напротив друг друга линеечкой черные тени монахов в черных мантиях, как среди неяркого света немногих свечей голосами совсем не из этого века они славят, растягивая: «Честнейшую херувим, и славнейшую без сравнения Серафим!». Увидите довольных зверюшек, кошек и собак, которые сами прыгают к вам на руки, прося себя погладить, только вы сядете на лавочку. Увидите...

В. С. Соловьев в своей работе «чтение о Богочеловечестве» выдвинул интересную мысль, что Христос, Богочеловек, явился к нам не только конкретной, воплощенной исторической личностью, (это не только было и прошло!), но мистически обобщил себя, растворился в зарождающемся, становящемся Богочеловечестве, то есть Он уже не только конкретный совершенный Бог, не только конкретный совершенный Человек , но и мистически проявляющийся в нас собирательный образ, который распял себя на каждого человека, распался на все эпохи, со всей их протяженностью вперед, и Он раскрывается в них различно, разными своими гранями, отражениями, степенью...

Русский человек, беря его также метафизически обобщенно, никуда не делся, и, конечно же банда большевиков не смогла бы никогда его убить, со всей своей планомерной и хладнокровной жестокостью. Он был искалечен, исхлестан, избит, брошен в глубокую и холодную яму. Погода вокруг не становится теплее, и воды, что подмывают эту яму и его раны не способствуют тому, что он завтра-послезавтра встанет в своей полной красоте и величии, и тот сон, что унесла за собой Белая эмиграция, тот сон, что сохранила в себе притаившаяся на оккупированной красными территории Белая Россия не станет вскоре явью. Но вслушайтесь — его сердце бьется, он жив. Он даже улыбается. Он многое забыл, и, кажется, так малому научился? Раны медленно заживают, еще болят, где живо, а в местах полной ампутации — фантомно, но кровь уж не идет. Помните «Андрея Рублева» Тарковского? «А может и некоторые вещи и нужно забывать?».

Да, может быть назавтра Христос опять будет распят. Но он опять Воскреснет. На Россию обрушаться новые беды, может быть, и страшнее предыдущих. Но лица, и на фотографиях, и в нас, и вокруг нас — остаются, значит и Россия останется. Любой верующей душе ясно, что ни одна секунда человеческой жизни не проходит напрасно, но сберегается в памяти Вечности, незримо сохраняется, вместе с нами и нашими душами. Так каких холодов нам бояться?

А в середине октября уже всерьез холодает, да, чувствуете? Особенно на Севере, на Ладоге чувствуется движение северного ветра, который куда-то в весну, в дальнее будущее уносит с собой все запахи и ароматы, дает ощущение хода времени.

Запахнемся от ветра покрепче, братья и сестры, обнимемся теплее, и не испугают нас ни исторические, ни житейские бури, и сохраним мы так наш внутренний белый свет, наш Христос, наш русский человек, что эмигрировал не на Запад, и не в двадцатом веке, но всегда вовнутрь, всегда в самую глубь нашего сердца, откуда его никому и никогда не достать, и никакими дьявольскими и человеческими силами не убить, не задуть, не вычеркнуть из памяти. И пусть так и будет, как было, и ныне, и присно, и вовеки веков.

Павел Шустов

Род. в 1999 г.

Студент С.-Петербургского Технического Колледжа Управления и Коммерции

(г. С.-Петербург, Рязань)