Основано на реальных событиях

«О, жертвы мысли безрассудной…»

Феодор Тютчев, «Декабристам»

Действующие лица:

Николай Павлович - великий князь, младший брат Императора Александра I

Мария Феодоровна - его мать

Кондратий Рылеев, Евгений Оболенский, Петр Каховский, Сергей Трубецкой, Александр Якубович, Александр Одоевский - декабристы

Яков Ростовцев - подпоручик лейб-гвардии Егерского полка

Илларион Васильчиков - генерал от кавалерии

Солдаты и офицеры

Картина первая

Июль 1812 года. Прошел целый месяц с тех пор, как «войска двунадесяти язык» под предводительством французского Императора Наполеона Бонапарта вторглись в пределы Российской империи. Отечественная война в разгаре.

В Петербурге 16-летний великий князь Николай пытается уговорить свою мать Марию Федоровну отпустить его на фронт…

Николай:

Простите, маменька, но боле

Не в силах я в тепле и холе

В такое время прозябать!

Когда в российские пределы,

Как стая коршунов, влетела

Наполеоновская рать!

В сей грозный час, сложивши руки,

Прилежно грызть гранит науки

В шестнадцать лет - позор и срам!

Maman, зело вас умоляю

Пустить меня в войска к Барклаю,

Не то на фронт сбегу я сам!

Мария Федоровна (строго):

Сложить чтоб голову напрасно?..

Нет, Николай, я не согласна!

Николай:

Но объясните, почему?!

Брат Константин, наследник трона,

Давно на фронте… Благосклонно

Вы отнеслись, maman, к сему!

А в эту смутную годину

Беречься надо Константину

Гораздо более, чем мне!..

Но он - воюет с супостатом!

Мой долг - быть рядом с старшим братом,

В войсках Барклая, на войне!

Мария Федоровна (несколько мягче):

Пойми, mon cher, в твои-то годы

Тебе не след ходить в походы.

Учиться - вот твой долг сейчас.

Тебе пока сражаться рано,

А побывать на поле бранном

Еще успеешь ты не раз.

Николай:

Насколько, маменька, я знаю,

Полезным быть родному краю

Стремиться должен стар и млад!

Сидеть мне дома не пристало -

Моих ровесников немало

Сейчас в войсках, среди солдат!

Мария Федоровна:

России ты полезным будешь

Гораздо больше, коль забудешь

О Бонапарте и войсках!

Тебе не саблю и не пику -

Тетрадь, чернильницу и книгу

Сейчас должно держать в руках.

(Николай вздыхает.)

Не унывай, что вслед за братом

Ты не последуешь… Когда-то

Воспомнишь ты мои слова,

Свои мольбы, свою досаду…

Тогда поймешь - так было надо,

И скажешь: мать была права…

Сегодня что тебе задали?

Николай:

Латынь, немецкий, интегралы…

Мария Федоровна:

Чего ж стоишь тогда? Иди!

(Николай, понурившись, уходит.)

Мария Федоровна:

Несчастный… Знать тебе не время,

Какое тягостное бремя

Ты будешь вынужден нести…

Картина вторая

С 1822 года в Петербурге действует тайное Северное общество декабристов, возглавляемое Кондратием Рылеевым и Никитой Муравьевым. Три года спустя, в начале ноября, декабрист Евгений Оболенский приходит на квартиру к Рылееву…

Оболенский:

Сегодня я имел беседу

С моим товарищем-соседом…

Рылеев:

Что за особа твой сосед?

Оболенский:

Ростовцев Яков - откровенен,

Правдив, но слишком легковерен -

Ему всего лишь двадцать лет.

Он говорил со мною много

О вреде права крепостного,

Что он желает одного -

Хоть с-под земли добыть свободу

Закрепощенному народу…

Я принял в Общество его.

Рылеев:

Будь осторожен с ним, Евгений,

И наших тайных намерений

Не открывай пока ему.

Их знать Ростовцеву не нужно.

Вдруг ненароком, простодушно,

Взболтнет неведомо-кому?

Ему мы все расскажем позже.

(Слышен стук в дверь.)

Рылеев:

Пришел Одоевский, быть может.

Пойду-ка дверь ему открыть…

(Идет к двери.)

Я приглашал его обедать,

Он обещал меня проведать.

Нам есть о чем поговорить…

Картина третья

Император Александр Первый умер бездетным 19 ноября 1825 года. Престол должен был перейти к младшему брату Царя - великому князю Константину Павловичу. Немногие знали, что Константин заранее отрекся от своих прав на престол, и согласно тайному манифесту Александра Первого наследником объявлялся следующий по старшинству брат - Николай. Сам Николай ничего не знал об этом документе.

После смерти Императора Александра, и Константин, и Николай отказались принимать престол и присягнули друг другу.

7 декабря Николай получил из Варшавы письмо от старшего брата, в котором Константин не только в очередной раз подтверждал свой отказ, но и угрожал вообще уехать заграницу, в случае «если все не устроится сообразно воле покойного нашего Императора» …

Николай (читая письмо):

Я так и знал… Он повторяет,

Что русский трон не принимает…

И вот, вдобавок написал,

Что из России удалится,

Коль все теперь не учиниться,

Как брат покойный завещал…

(Дочитывает письмо, кладет на стол и произносит задумчиво):

Не смею впасть в непослушанье…

Но трон не есть мое призванье!

Народом русским управлять,

Быть за него всю жизнь в ответе -

Наитягчайший крест на свете!

Боюсь, его мне не поднять…

Мать утверждает ежечасно,

Что междуцарствие опасно,

И потому от трона мне

Недопустимо уклоняться -

Нельзя так долго оставаться

Без Императора стране…

Нельзя… Я это понимаю…

Сейчас то время вспоминаю,

Когда я рвался воевать,

Мечтал сражаться с Бонапартом

В одном строю со старшим братом,

Но не позволила мне мать.

Тринадцать лет минуло с лишком…

Я был тогда совсем мальчишкой,

В сплошном неведении жил…

Мать берегла меня для трона

От пуль солдат Наполеона -

Я лишь на днях сие открыл!

По Александровой кончине

Вся власть лежит на Константине -

В том убежденный, присягнул

Бесколебательно я брату.

За мной - чиновники Сената,

Войска, дворцовый караул…

Но брат мне пишет из Варшавы -

Он от наследственного права

Отрекся пару лет назад

В каком-то тайном манифесте,

Где он и Царь покойный вместе

Мне быть наследником велят…

Maman об этом тоже знала,

Но ничего мне не сказала

Про Александров манифест.

Мою судьбу определили,

При этом даже не спросили -

Хочу я царствовать, иль нет!

И Константин, и я - мы двое

Желали в счастье и покое

До самой старости прожить,

Боясь и думать о престоле…

Но мне, согласно братней воле,

О сем придется позабыть…

Картина четвертая

На квартире у Кондратия Рылеева собираются: Оболенский, Каховский, Трубецкой, Одоевский и Якубович, а также подпоручик Яков Ростовцев. Оболенский сообщает товарищам об отречении великого князя Константина и предстоящей переприсяге Николаю и убеждает декабристов, что наступило время для решительных действий тайного Общества.

Оболенский:

Переприсяга Николаю

На днях случиться… Полагаю,

Судьба нам дарит редкий шанс!

Рылеев:

Я чаю, в этом нет сомнений?

Якубович:

Конечно, нет!

Одоевский:

Ты прав, Евгений!

Каховский:

Коль восставать - то лишь сейчас.

Трубецкой:

Уверен в том же я всецело.

Рылеев:

Тогда обсудим наше дело…

Ростовцев (про себя):

За все те несколько недель,

Что я хожу на эти встречи,

Я не слыхал такие речи…

Рылеев (продолжает):

Сорвать присягу - наша цель.

Когда солдат на бунт подымем,

Считаю я необходимым

Дворец брать штурмом и Сенат.

Трубецкой:

Одно мне только непонятно…

Ведь убеждать придется внятно

Нам в правоте своей солдат…

Слова «республика», «свобода»,

Неясны людям из народа -

За Императора горой

Стоять привыкли неизменно...

Нас растерзают непременно,

Коль призовем: «Царя долой!».

Рылеев (уверенно):

Не растерзают.

Трубецкой (недоверчиво):

А причина?

Рылеев:

Мы скажем им, что Константина

С престола свергнул младший брат

И вверг безжалостно в темницу…

Почти не надо нам трудиться,

Чтоб убедить простых солдат!

Ростовцев (громко):

Нет, я не с вами в этом деле!

(Все поворачиваются в сторону Ростовцева.)

Оболенский:

Что это значит?

Ростовцев:

Мне доселе

Вы предпочли не открывать

Мятежных Общества стремлений…

Преступных ваших намерений

Мне невозможно одобрять!

Якубович:

Полно ребячиться! Не ты ли

Здесь обещал отдать все силы

Освобождению крестьян?

Ростовцев:

Да, обещал! Но неужели

Во имя сей великой цели

Пойду на бунт и на обман?

Каховский:

Он просто струсил, испугался…

Ростовцев:

Нет, я не трус! Я отказался

На преступление идти.

Я удалюсь сию минуту…

Его Высочеству про смуту

Считаю долгом донести.

Каховский:

Приспособленец и доносчик!

Ростовцев:

Пускай - зато не заговорщик.

(Уходит.)

Оболенский (вслед Ростовцеву):

Ростовцев! Слово я даю,

Ты пожалеешь, что такое

Свершил!

Рылеев (Оболенскому):

Оставь его в покое.

Пусть совесть слушает свою…

Картина пятая

12-го декабря 1825 года Яков Ростовцев явился к великому князю Николаю Павловичу и рассказал о готовящемся восстании, но, не желая быть доносчиком, отказался назвать имена заговорщиков.

Ростовцев:

Я смел прийти без упрежденья,

За что прошу у Вас прощенья…

Но я явился неспроста.

(Помолчав несколько мгновений):

Я буду с Вами откровенен.

Умышлен бунт.

Николай (пораженный услышанным):

Как?! Ты уверен?!

Ростовцев:

Вполне, к несчастью…

Николай:

Кем? Когда?

(Взволнованно, про себя):

Его слова необычайны…

Ростовцев:

Бунтовщики из обществ тайных

Хотят сорвать присягу Вам…

Об общем равенстве мечтают

И бесколебленно шагают

По Робеспьеровым стопам.

Я с ними был - того не скрою,

Ведь крепостническому строю

Всегда противился… И что ж?..

Увы - на днях мне стало ясно,

Что под личиною прекрасной

Сокрылись вместе бунт и ложь…

Простых бесхитростных служивых

Прельщают средством слухов лживых.

Им заговорщики твердят,

Что власть Вы взяли незаконно,

Что будто Вами свергнут с трона

И ввергнут в узы старший брат…

Николай (тяжело вздыхая):

Так что ж выходит? Константина

Лишил престола я насильно?

Не я ли брата умолял,

Чтоб он страной, как старший, правил,

Меня ж сей участи избавил?..

Ростовцев:

Я прежде этого не знал…

(Короткое молчание.)

Ростовцев:

Так из Варшавы пусть в столицу

Его Высочество явится!

Николай:

Уже писал ему не раз.

На то нет воли Константина…

Бунтовщиков всех до едина

Ты имена скажи сейчас!

(Ростовцев молчит.)

Чего ж молчишь? Мне знать их должно!

Ростовцев:

Мне это сделать невозможно…

Я не предатель... Лишь фискал

Так поступил бы!

Николай:

Что ж, как знаешь.

Не называй, коль не желаешь.

И так уж много рассказал…

Ты в праве требовать награды.

Ростовцев:

Я умоляю Вас! Не надо!

Я не за тем пришел сюда!

Николай (про себя):

Он даже не предполагает,

Какая травля ожидает

Его теперь…

(Далее громко):

Ступай тогда.

(Ростовцев уходит. Николай остается один.)

(Впоследствии за Яковом Ростовцевым на всю жизнь закрепится репутация доносчика и предателя декабристов. Через тридцать лет, уже при Александре Втором, он станет главным разработчиком реформы по отмене крепостного права.)

Картина шестая

14 декабря 1825 года. Сенатская площадь. К памятнику Петру Великому движется колонна солдат, возглавляемая Евгением Оболенским. Площадь заполнена солдатами, офицерами и просто зеваками. Слышны возгласы: «Да здравствуют Константин и конституция!»

Первый солдат:

Что Константин - наш Царь, я знаю…

Лишь одного не понимаю:

Кто ж Конституция тогда?

Второй солдат:

Спросил того я господина,

(Показывает на Оболенского.)

Она - супруга Константина!

Первый солдат:

В тюрьме с ним тоже, что ли?

Второй солдат:

Да!

Третий солдат:

А я слыхал, что Царь с Царицей

Бежать сумели из темницы!

Второй солдат:

Ужель?! Что знаешь - говори!

Третий солдат:

Ведет Царь войско из Варшавы -

Вершить над братом суд свой правый.

Первый солдат:

А долго ждать ли?

Третий солдат:

Дня два-три.

Первый солдат:

Три дня… Суметь бы продержаться…

(Из толпы выбегает Ростовцев.)

Ростовцев (к солдатам):

Вас обманули! Стойте, братцы!

(Солдаты останавливаются.)

Оболенский (про себя):

Чего ты лезешь на рожон!

Тебя тут только не хватало!

Вреда и так принес немало…

Донос твой будет отомщен!

Ростовцев:

Его Высочество от трона

Давно отрекся добровольно!

А про тюрьму - наврали вам!

Оболенский (перекрикивая Ростовцева, к солдатам):

Ребята, он за Николая!

Гоните, бейте негодяя!

Не сметь внимать его словам!

(Солдаты набрасываются на Ростовцева и начинают его бить прикладами.)

Ростовцев (Оболенскому):

Зачем ты лжешь простым солдатам?..

(Оболенский молчит. Солдаты продолжают бить Ростовцева.)

А ведь дружили мы когда-то…

(Ростовцев теряет сознание и падает на снег.)

Оболенский (солдатам):

И впредь - кто станет вам твердить

Об отреченьи Константина -

С таким, какого б не был чина,

След, как и с этим, поступить!

Картина седьмая

На Сенатскую площадь упали сумерки. Восставшие по-прежнему отказывались сложить оружие и идти на какие-либо переговоры. Декабристом Петром Каховским были смертельно ранены генерал-губернатор Михаил Милорадович (герой Отечественной войны и Заграничного похода) и полковник Николай Стюрлер, уговаривавшие солдат разойтись. Митрополит Серафим и великий князь Михаил Павлович также пытались наладить переговоры, но безуспешно. Восставшие дважды отбили атаку Конной гвардии под предводительством Алексея Орлова.

Генерал Илларион Васильчиков, не видя другого способа подавить восстание, убеждает Николая Первого применить против мятежников артиллерию, но Царь медлит…

Васильчиков:

Уже, как видите, смеркает,

А бунт доселе не стихает…

К несчастью, должен я признать -

Не обойтись тут без картечи.

Николай:

Сейчас же бросьте эти речи

И впредь не смейте повторять!

Вы, генерал, чего хотите?!

Чтоб я свершил кровопролитье?!

Васильчиков:

Простите дерзость эту мне -

Я Вас ослушаться посмею.

Молчать я права не имею,

Когда беда грозит стране!

Опасность есть, что в тьме вечерней

Пойдет волненье между черни,

И будет бунт неукротим,

Как был во Франции когда-то.

Николай (поникшим голосом):

Да, но… Картечью - по солдатам...

Васильчиков:

Увы, сей шаг необходим.

(Николай молчит.)

Васильчиков:

Нельзя Вам медлить и минуты!

Не избежит Россия смуты,

Коль не прикажите стрелять!

Николай:

Я с Вами резок был… Простите…

К войскам немедленно скачите,

Велите пушки заряжать…

(Васильчиков уходит. Через некоторое время над Сенатской площадью раздаются пушечные залпы…

Восстание декабристов было подавлено.)

Картина восьмая

После подавления восстания многие его участники были арестованы. Кондратий Рылеев, подобно другим декабристам, содержался под стражей в Петропавловской крепости. Получив на то разрешение от Николая Первого, Рылеев переписывался из тюрьмы со своей женой Натальей…

Рылеев:

Наташа мне писала снова,

Что, к сожаленью, не здорова…

По мне скорбит и день, и ночь…

Совсем измаялась бедняжка…

Больной и слабой, как ей тяжко!

К тому же, с ней малютка-дочь...

Как много горя и печали

Мои деянья им снискали…

Я был в плену немало лет

У вольтерьянских заблуждений

И безрассудных устремлений,

За что держу теперь ответ…

Сейчас я отдал бы немало -

Чтобы со мною не страдали

Те, кто ни в чем не виноват!

Избит на площади Ростовцев

Погибло множество московцев -

Простых, доверчивых солдат!

Внимали нам беспрекословно…

А мы… Под пули хладнокровно

Их повели… Кабы назад

Иметь возможность воротиться!

Не дал бы бунту я свершиться…

Но невозможен сей возврат…

Я воскресить, увы, не в силах

Тех, кто теперь уже в могилах

Из-за меня - вот в чем беда!

Я раньше был, как в помраченьи,

И поздно каюсь, к сожаленью.

Но лучше так, чем никогда.

Известно всем, что по закону

Бунтовщиков, неверных трону

Должно немедленно казнить…

Наташа пишет постоянно:

«Царь все простит» … И все ж не стану

К себе я милости просить.

Коль понесу я наказанье -

Какое будет назиданье

Для юных пламенных голов!

Всегда имея пред глазами

Мою судьбу - они и сами

Не повторят моих грехов…

* Император всероссийский Николай I называл декабристов - мои «друзья» 14-го.

Леся ПИЖМА,

поэтесса, лауреат Савинского конкурса-2019

(г. Киев)