Огромная ломка и перестройка государственных учреж­дений, производившиеся у нас с 1904 года, что называется, набили всем оскомину реформ, и за последние два года го­сподствующим лозунгом сделалось: «довольно перестроек, нужно дело, работа». В сторону работы по удовлетворению насущных нужд народа направились правительственные за­конопроекты, с задачей «работоспособности» выступила тре­тья Дума.

Совершенно понятно, что далеко не удачное учредитель­ство произвело всеобщую усталость мысли в отношении ре­форм. Не менее верно и то, что для жизни страны, конечно, нужны не сами по себе учреждения, а их работа.

России какими бы то ни было способами нужно быстрое воскресение ее нравственных и материальных сил. Нация какими бы то ни было способами и воздействиями должна быть двинута на упорный, всесторонний труд – экономиче­ский, умственный, организаторский. Страна опустилась нрав­ственно: ее должно поднять духом. В отношении знаний она последние годы растеривает и те крохи, которые было успе­ла накопить: необходимо возбудить усиленную умственно-образовательную работу. Наша техника отстала: ее нужно быстро поднять. Страна обеднела за годы смут: нужно ожи­вить труд земледельческий, промышленный, торговый. Нужно всеобщее национальное усилие, какое спасло Россию во вре­мена Петра. Вот, конечно, сущность задачи, нам предстоящей. Сами по себе учреждения, как бы они ни были хороши теоре­тически, не имели бы никакого значения, если бы не явились орудием возбуждения и концентрации всенародного усилия к возрождению.

Но достаточно окинуть общим взглядом всю широ­ту предстоящего нам национального труда для того, чтобы понять немыслимость его совершения без помощи таких государственно-общественных учреждений, которые были бы сообразны с целями нации и давали бы помощь нацио­нальной работе, а не задерживали ее. Действительно, что нам нужно сделать? Нужна поистине всеобъемлющая программа действий.

Прежде всего бросается в глаза экономическая сторона программы. В материальном отношении требуется прочное закрепление за Русским народом территории Империи путем заселения огромных окраинных пространств, теперь своей пустынностью обреченных стать легкой добычей военного и экономического захвата чужеземцев. Обдуманное и быстрое переселение целых масс народа потребно для такого обеспече­ния за нами обладания нашей землей, причем заселение новых мест только тогда пойдет успешно, когда мы рядом с населени­ем земледельческим будем создавать в них и промышленное население, способное доставить хотя бы наиболее необходи­мые предметы для сельскохозяйственного населения, и в то же время потреблять добываемые сельские продукты: только при существовании этого взаимодополняющего обмена труда эко­номическая жизнь может становиться прочной и даст благосо­стояние земледельцу и рабочему.

Но наряду с этим стоит обеспечение землей крестьянства и на старых местах жительства, вообще по всему пространству Империи. И в то же время ясно, что простое количественное увеличение наделов не даст многого народной экономии, если у нас не явится улучшения сельскохозяйственной культуры. Эта же последняя задача не исчерпывается улучшением тех­ники земледелия, но требует еще планомерной регуляции раз­личных форм землевладения (мелкой, крупной и казенной) по всему пространству Империи, в тех пропорциях, которые наиболее обеспечивают рост сельскохозяйственной культу­ры. Задача эта такова, что в ней различные стороны наилуч­ше выполняются не одной и той же формой землевладения, но их взаимодействием. Для одной цели нужна мелкая культура, для другой крупная, а кое-что недостижимо иначе, как госу­дарственным землевладением (хозяйством). В тех же видах поднятия производительности труда нужна государственно-общественная работа по возрождению истощенных сил земли: обводнение, осушение, борьба с оврагами, с песками, защит­ные леса и т. д. Наконец, даже и сверх всего этого экономи­ческая политика должна сознательно стремиться сблизить промышленную обработку продуктов земли с местами их до­бывания, то есть к разумной децентрализации целого ряда об­рабатывающих производств.

Но и достигнув всего этого, мы бы еще не спасли свое­го населения от бедности, если бы не достигли освобождения своего труда от порабощения иностранным капиталом, по воз­можности осуществив тот принцип экономической политики, который требует, чтобы природные богатства страны оста­вались в распоряжении ее собственного труда и капитала.

Ввиду нашей бедности, ввиду невозможности обойтись без иностранного капитала, задача – получить его и в то же время не пойти к нему в кабалу – очень сложна.

Однако и это не исчерпывает содержания нашей дело­вой работы. Труд, даже поставленный на большую высоту, не обеспечит прочно трудящегося, если в народе расстроена социальная организация, те первичные общественные ячей­ки, в которых живет человек. Восстановление «разрушенных храмин» социальной организации должно теперь войти в про­грамму нашей работы. Особенно это видно наглядно на труде промышленном. Заботясь о сельском населении, необходимо ублагоустроить и промышленного рабочего, ныне живуще­го нестройными толпами, столь податливыми на проповедь революционеров-социалистов. Промышленный рабочий класс должен сложиться в свойственные ему общественные органи­зации, в которых должно осуществляться все, что способству­ет высоте заработка и наиболее бережливой жизни, как раз­личные учреждения сбережений, потребительной кооперации, страховки и т. д.

Как, однако, возможно двигать всю эту культурную ра­боту, если у нас не обеспечен ни порядок, ни безопасность, ни защита труда и собственности? А такое обеспечение недо­стижимо одними полицейскими мерами. Рядом с внешними мерами охраны порядка наша политика должна стремиться к воскресению народной нравственности. Необходимо, чтобы в деморализованной нации снова зародился потухший ныне ужас перед преступлением и отвращение к нему. Энергиче­ская борьба с преступностью и развращенностью должна стать систематической задачей нации и правительства, а для этого нам нужно очиститься от той рыхлой псевдогуманно­сти, которая в действительности есть вовсе не гуманность, а простое безразличие к добру и злу. Только по этому безразли­чию у нас уже не чувствуют негодования при виде извраще­ния человеческой природы, не чувствуют живой потребности защитить добро истребительной войной против зла. Задачей времени должна стать та непримиримая борьба против на­глого преступления, какой некогда Наполеон I заслужил всю свою популярность в признательной французской нации. Не­обходимо привести администрацию и суд к действительному исполнению долга – служить укреплению народной нрав­ственности. Необходимы законы, которые дали бы возмож­ность поставить борьбу на всю высоту энергии. Необходимо, наконец, дать действие церковному влиянию, создающему самую основу нравственности народа, а для этого должно не унижать Церковь, не отнимать у нее прав, не преграждать ей путь в народ, не отдавать ее на расхищение врагам, а, наобо­рот, дать ей все необходимые способы для авторитетного воз­действия на общество и народ.

Но и это не исчерпывает задач возрождения народной нравственности. Укажем на необходимость выработать, нако­нец, разумное отношение к печати. В настоящее время прин­цип свободы слова у нас превращается в принцип пассивности перед развратом и преступлением. Если закон о печатном сло­ве не изменится, не заменится разумным уважением к свободе мысли, а не к невежеству, глупости и развращенности, то ника­ким способом мы не достигнем благоустройства национальной жизни. Стоит вспомнить, что беспринципность нашей «сво­боды слова» приводит к тому, что печать в сущности живет вне закона и обуздывается совершенно произвольно, мерами исключительного положения. Свобода разврата и преступле­ния приводит к тому, что в действительности не оказывается и самой свободы слова.

А что сказать о политике народного просвещения?.. У нас в так называемой «образованной» части общества давно воз­обладала идея чисто варварская, которая, не сознавая смысла просвещения, видит его лишь во внешних формах. Мы строим школы, мы их размножаем и воображаем, будто бы этим можно приобрести знания, хотя бы и учителя были невежды, и воспи­танники ничего не делали. Была бы вывеска, были бы цифры, значилось бы только, что у нас «всеобщее обучение» и десятки университетов. Но с таким пониманием образовательных за­дач можно распространять только невежество. Нам предстоит достигнуть того, чтобы был положен принцип качества тру­да, достижения знания. Количество школ очень важно, но под непременным условием, чтобы это были не просто здания и вывески, а такие места, в которых бы учились и действитель­но усваивали знания. Самоуверенные полузнайки не годятся ни для разумного социального строя, ни для умной государ­ственной политики, ни для технического труда, не годятся ни для чего, кроме смут и революций.

Таким образом, все задачи, на которые должна быть на­правлена наша работа, цепляются одна за другую, – все долж­но расти во взаимной связи и планомерно, каждая достигнутая ступень успеха в одной отрасли делает возможным успех в другой и захирение каждой отражается захирением других.

Но мало нам и одной внутренней работы, ибо с ней нераз­рывна внешняя политика, жизнь мировая. Кто, например, по­несет труд и капитал в копи Сахалина или в рыбные промыслы Охотского моря, когда там владычицей стала не Россия, а Япо­ния? Для задач внутреннего развития, таким образом, нужна международная сила страны, а, стало быть, и сила военная. Все в жизни народа переплетено вместе. Без силы военной не­мыслимо богатство, а без богатства не создашь военной силы. Но и богатство, и внешне грозная военная сила бесплодны без силы духовной, умственной, нравственной. Без этого будут и армии разбиты, и флоты потонут, и крепости сдадутся… Воз­рождение страны может идти только совместно по всем отрас­лям, и притом достаточно быстро. Не успеть вовремя встать на ноги это практически было бы все равно, что и не пытаться встать, ибо тот, кто опоздает развить силы для достойного ми­рового существования, не получит на пиру преуспевших даже и обглоданных костей.

Не ясно ли, что огромное национальное дело, кроме на­пряжения всех сил народа, требует силы и мудрости государ­ственной организации, и вопрос об учреждениях поднимает­ся во весь рост. Таковы ли они теперь, чтобы обеспечить энергическую и разумную работу нации? Нам надоело перестраивать учреж­дения, мы разочаровались в своей способности поставить их хорошо… Но что же делать, если без них нельзя успешно ве­сти национальную работу? Устали мы или нет, надоела ли нам мысль о реформе, а приходится подумать и потрудиться устро­ить учреждения так, чтобы при них можно было энергически работать. Иначе мы ничего не достигнем. Приходится понять, что реформа нам все еще нужна.