Белая ласточка

“...зовущий в блистающий мир!”

Александр Грин

Грежу о белых исчезнувших птицах

В мире заплаток и дыр.

Внемлю блаженству на тонких страницах,

Вижу сияющий мир.

Сильно, уверенно вьется потоками

Тайная Жизнь... в глубине.

Но иногда просквозит между строками –

Приоткрывается мне.

Сказок занятных, ребячливых все-таки

Не избегаю сетей.

(Это не вызов, матерые плотники,

Это – игра для детей.)

Сердцем своим никогда не взрослела я

С вами не пересеклась...

Званная в зарево, ласточка белая,

В черное

облеклась.

Стена

Я слышу как шепчут за Этой Стеною:

Созиждутся стены Небесного Града!

Сияет звезда над воротами сада

И мостик калиновый стал за спиною

Над речкой Черемухой – речкою черной

Идут чернецы, исчезая куда-то...

Там мир без лукавства, душа без заплаток, –

Так шепчется кто-то в молитве упорной.

Там тонкие струны, там дивные звери

За легкой оградой дерев и растений.

И тает преграда от их песнопений;

Я чувствую, слышу: Стена Эта – ДВЕРИ...

Сказка-жизнь

Я попробую жить не здесь.

Я попробую жить как в сказке.

У меня вот и печка есть

И волшебные санки-салазки.

Через речку – дремучий лес.

В том лесу – кого только нету?!

Птицы, звери и леший есть

И дракон притаился где-то.

Чудеса живут в решете.

Моя жизнь решету подобна:

Все просеет, что дань суете,

Только сказки хранит подробно.

Молитва

Перед Тобой без масок, без одежд

Затеплю шелковый огонь свечной.

Без голоса,

без страсти,

без надежд

Молюсь

и восхожу как дым печной.

Молюсь,

но темен серый мой полет,

Тяжел, не достигает потолка.

От многолетней копоти налет –

Вид затемнен святого уголка.

Клубами дыма мягкими стелюсь

Пред Образом, покрытым серебром.

И в темноте нагой шепчу, молюсь:

с Тобой твой раб и сердцем и ребром,

с Тобой,

а без Тебя мне смысла несть

и жизни несть.

Вдруг стал себе незрим.

Знаменья нечувствительная весть:

Растаял воск и расточился дым.

Душа моя

Что же ты, душа моя, пуста

Как звенящий колокол церковный...

Сомкнуты безмолвием уста

Волосы роскошные покровны.

Я дивлюсь тебе, мой свет, вослед,

Твоей тяге к дому с куполами.

Ты проходишь, зябко прячась в плед

Мраморными, гулкими полами.

Будешь ты за белою стеной

Долго плакать жаркими слезами.

Схвачена несбыточной мечтой

Перед золотыми образами.

За оградою молитв твоих

Я стою один, как будто нищий.

Я не муж тебе и не жених

И не житель царств, которых ищут.

Твой слуга и твой хранитель я,

За покровы тайны не ступаю...

Боже, как полна душа моя!

Как церковный колокол – пустая...

Посвящение

Вечер. Тает свеча венчальная.

Церкви тихие одинокие.

Песня гордая величальная.

Ты идешь, следы – неглубокие.

В ледяных иглах скован белый свет.

За Твоим плечом лишь молчание.

Среди острых стрел золотых комет

Дан простор мирам и мечтаниям.

Дан еще глазам и свечам огонь.

Дан сердцам Покой, а десницам сталь.

Ты пришла зимой, возложив ладонь,

Посвятив навек молодых в Печаль.

Зарево свободы

То зарево и Солнца и Огня,

В нем оплывают стены Первостольной.

И занялась пронзенная змея,

И покосился герб необновленный.

И коекождо убо нас теперь

Ждет чаша или нож, увитый вишней…

Как знаки тени.

Сквозь стальную дверь

Явилась Та, что прежде слыла лишней!