«В годины кровавых смут и невзгод
Я верю в Россию! Я верю в народ!
Я верю в грядущее радостных дней
Величья и славы отчизны моей!»

С.С. Бехтеев

В морозные дни ноября 1920 года на 126 судах с полуострова Крым ушли части Русской армии и Черноморского флота и многочисленные гражданские лица, около 150 000 человек, не принявших богоборческую советскую власть. Это был «Великий Русский исход».

Среди них были моя бабушка Надежда Алексеевна Масютина, из малороссийского дворянства, и мой дед, потомственный дворянин Рязанской губернии Владимир Ильич Янышев, артиллерийский офицер Русской Императорской Армии, который в боях против Германии в Первой Мировой войне был награжден пятью орденами: св. Анны (4-й степени «За храбрость», 3-й степени с мечами и бантом, 2-й степени с мечами), св. Станислава (3-й степени с мечами и бантом, 2-й степени с мечами), затем до конца сражался за Россию в армии генерала Врангеля вплоть до этого трагического для него дня эвакуации из Крыма от мыса Чауда в ночь с 18 на 19 ноября 1920 г. н. ст. (видимо, выйдя из Керчи, последние белые корабли еще некоторое время стояли у берегов примерно в 100 км от Керчи).

Стоя с супругой на палубе канонерской лодки «Грозный» они покидали Крымские берега, тихо молясь: «Господи спаси и сохрани Россию! И дай нам в Землю Русскую вернуться!».

К сожалению, в этот день мой дед навсегда прощался с любимой Родиной, за которую он сражался за все эти последние кровавые годы, он ее больше никогда не увидит, также и своих пятерых братьев и сестер, который исчезнут в красной мясорубке.

Большевики ограбили и оккупировали его Отчий Дом, убили отца, Царя Помазанника Божья, заточили в кандалы Россию обращая ее детей в рабство, убеждая их, что новая советская родина-мачеха их любит и «зовет» к великому будущему без Бога и Царя. Мой дед не принял этот призыв.

Для утешения этих десятков тысяч воинов, отправлялась с ними на горький и тернистый путь на чужбину Курская Коренная икона Божией Матери «Знамение», покровительница Русского белого воинства.

Почему Русская Армия была вынуждена эвакуироваться? Главнокомандующий Вооруженных сил на юге России генерал Петр Николаевич Врангель объяснял это так:

«Для того чтобы уяснить себе причины, побудившие нас покинуть Крым, нужно уяснить себе численное соотношение бойцов, находившихся на фронте с нашей стороны и со стороны большевиков... Всего против имевшихся у меня на фронте 5 дивизий красные сосредоточили 28 дивизий... Неудивительно, что при этих условиях красные, поставившие себе целью во что бы то ни стало овладеть Перекопскими позициями, могли атаковать их, совершенно не считаясь с потерями. Атаки следовали непрерывно, одна за другой, части, таявшие под нашим огнем, заменялись новыми, и атаки повторялись с возрастающей силой... Неудивительно, что при этих условиях наши войска, несшие большие потери, лишенные необходимого обмундирования и снабжения и вынужденные бессменно отбивать натиск свежих частей, были не в состоянии удерживать свои позиции до бесконечности и должны были отступить». (Интервью командующего Русской армией генерала Петра Врангеля. Константинополь, 19 ноября 1920 г.)

11 ноября 1920 года красный командир Михаил Фрунзе по радио обратился к главнокомандующему Русской армией П. Н. Врангелю с предложением: «немедленно прекратить борьбу и положить оружие со всеми подчиненными вам войсками армии и флота. Всем, не желающим работать в Советской России, будет обеспечена возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа под честным словом от всякого участия в дальнейшей борьбе против Советской России. Ответ по радио ожидается не позднее 24 часов 12 ноября 1920 года».

Генерал Врангель стал перед ответственным моральным выбором: либо остаться в оккупированной России с угрозой всем погибнуть под натиском превосходящих сил Красной армии, либо ее покинуть, но спасти остатки Русских воинов и часть гражданского населения, с верой и надеждой продолжать борьбу против большевиков из заграницы.

Он решил не верить обещаниям большевиков и выбрал второй путь.

В тот же день, 11 ноября 1920 года последний главнокомандующий Русской армией отдал свой последний приказ.

«Русские люди!

Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда.
В сознании лежащей на мне ответственности я обязан заблаговременно предвидеть все случайности. По моему приказанию уже преступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделил с Армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага. Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда стоят в полной готовности в портах согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих.

Дальнейшие пути наши полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.

Да ниспошлет Господь всем сил и разума одолеть и пережить русское лихолетие.
Генерал Врангель».

14 ноября 1920 года, на своем катере генерал Врангель объехал готовые к отплытию суда в бухте Севастополя и обратился к своим воинам: «Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга». Затем, на крейсере «Генерал Корнилов» он совершил рейд в Ялту, Феодосию и Керчь, чтобы лично проследить за погрузкой и убедиться, что везде на корабли погрузились абсолютно все желающие. И только после этого отбыл сам.

Несмотря на то, что французские представители настаивали, чтобы русские корабли подняли французские флаги, под покровительство какой страны и были отданы «беженцы», генерал Врангель отстоял право уходить на чужбину под Андреевскими флагами.

Все суда Черноморского флота благополучно прибыли в Константинополь, за исключением одного ‒ миноносца «Живой», затонувшего в пути во время бури с 250 людьми на борту. На этом миноносце должен был эвакуироваться прикомандированный к Донскому корпусу мой дедушка. Однако он не хотел уезжать без бабушки, с которой познакомился в Керчи на благотворительном офицерском балу и влюбился в нее. До отхода корабля он ей предложил руку, чтобы вместе разделить судьбу, и ему дали несколько часов для оформления венчания в храме. Найти священника было трудно, поэтому они не успели вернуться на миноносец и им пришлось загрузиться на один из последних кораблей ‒ «Грозный». (Возможно, они также ждали мужа сестры бабушки, тоже офицера ‒ они его так и не дождались и позже узнали о его расстреле).

Путь с Крымских берегов до Босфора длился от четырех до семи дней, которые проходили для русских изгнанников в ужасных условиях. Еще целую неделю им пришлось ждать разрешение сойти на берег.

Моя бабушка рассказывала, что все суда были перегружены до крайности. Все палубы, трюмы и проходы были буквально забиты людьми и вещами. Все спали вповалку очень тесно не только во всех трюмах, но и по всей палубе, так что между лежавшими оставались лишь узенькие проходы. Запасы еды и воды скоро закончились, наступили жажда и голод. Не говоря уже об антисанитарных условиях и вспыхнувших из-за этого болезнях.

Подполковник Владимир Ильич Янышев и его супруга Надежда Алексеевна в Константинополе с родившейся там дочерью Ольгой, 1922 год.

Почему генерал Врангель решил эвакуироваться в Константинополь? Потому что после капитуляции Османской империи Турция была оккупирована войсками Антанты – военными союзниками России. Однако, «союзники» отнеслись к Русским как к нежеланной обузе и потребовали роспуска 60-тысячной армии.

Генерал Врангель (преемник официальной русской власти от Колчака и Деникина) требовал уважения к армии, верно исполнившей союзный долг и до конца сопротивлявшейся немцам и их ставленникам-большевикам. Но французский премьер Клемансо уже заявил, что «России больше нет». Франция сочла себя свободной от союзных обязательств и согласилась лишь обеспечить снабжение на кратковременный период «распыления» русских войск.

Почти без средств обустройства войска временно расположились в лагерях Галлиполи (1-й корпус), Чаталджи (Донской корпус) и Лемноса (Кубанский корпус). Частные лица и военные, зачисленные в категорию беженцев, распределялись по лагерям Константинопольского района, а также отправлялись в Сербию, Болгарию и Румынию. Флот был отведен в Бизерту (Северная Африка).

Но несмотря на все лишения русские воины не падали духом и не считали, что борьба проиграна окончательно. Они «оставили Крым не с тем, чтобы жить за пределами своего отечества, как эмиграция. Они хотели оставаться русскими, вернуться в Россию и служить только России. Они уходили со своими учреждениями учебными и санитарными, со своим духовенством, наконец, со своим флотом и со своей военной организацией.»... «Совершилось русское национальное чудо... Разрозненные, измученные духовно и физически, изнуренные остатки армии ген. Врангеля, отступившие в море и выброшенные зимой на пустынный берег разбитого городка, в несколько месяцев создали при самых неблагоприятных условиях крепкий центр русской государственности на чужбине, блестяще дисциплинированную и одухотворенную армию, где солдаты и офицеры работали, спали и ели рядом, буквально из одного котла, – армию, отказавшуюся от личных интересов, нечто вроде нищенствующего рыцарского ордена, только в русском масштабе, – величину, которая своим духом притягивала к себе всех, кто любит Россию. ‒ Так писали В. Даватц и Н. Львов в своей книге «Русская армия на чужбине» (Белград, 1923 г.).

А какая участь постигла тех, кто решил не покидать Отечество и родных?

В Крыму по разным причинам остались более 200 000 человек ‒ офицеры, солдаты, гражданские и военные чиновники, бывшие работники учреждений добровольческой армии... Многие из них наивно поверили, что новая власть, обещавшая не преследовать побежденных, сдержит свои слова. Особенно поверили слову бывшего генерала Императорской Армии Брусилова, перешедшего в Красную Армию, который в совместном сообщении «к офицерам армии Врангеля», пописанном Лениным, Троцким и Каменевым, призывал сложить оружие: «Во имя единодушного труда всех и всего, что есть честного в русском народе, руководимые заботой о возрождении трудовой России... Честно и добровольно перешедшие на сторону Советской власти - не понесут кары. Полную амнистию мы гарантируем всем, переходящим на сторону Советской власти» («Правда» № 202, 12 сентября 1920 г.).

Судьба поверивших в это «честное слово» всем известна. Иван Шмелев описывает в своей книге «Солнце мертвых» кровавые месяцы, прожитые в Крыму под красным террором после разгрома Русской Армии.

По приказу начальника политического отдела 13 армии РККА, Розы Залкинд (по прозвищу «Землячка» или «Товарищ демон») и председателя революционного комитета, Белы Куна, по всему Крыму было расстреляно за один год около 100 000 человек. (Советские источники называют цифру 55 тысяч, а историк Мельгунов – 120 тысяч.) Убивали не только белых офицеров, оставшихся на родине, но и членов их семей, женщин, детей и стариков. Раненых и больных добивали штыками на койках больниц.

НИКОГДА в истории Русской армии не мстили побежденным, тем более с такой безчестной жестокостью!

Зато обман, ложь, насилие и террор станут для большевиков орудием для истребления лучшей части русского народа и народов России. В течение более 70 лет, ради строения своей советской родиной без Бога ‒ СССР, коммунистический режим уничтожал непокорных целыми социальными слоями, загонял в концлагеря, в колхозное рабство, в тюремные шарашки, раскулачивал, расказачивал, морил голодом, разрушал храмы, все это ‒ чтобы уничтожить православную Россию и историческую память ее народа.

Вот против чего сражались белые воины, пытаясь спасти Россию и ее народ.

Да, моему деду не суждено было увидать вновь Россию, зато заветную мечту его Господь позволил осуществить его внукам и правнукам.

В 1994 году с группой руководителей Национальной Организации «Витязей», мы первый раз на Псковской земле подняли витязьский и трехцветный русский флаги, под гимном «Мы Витязи славной России». В этот исторический момент мне казалось, что рядом с нами стояли сам Государь Николай II, его верные генералы П.Н. Врангель, А.П. Кутепов, Е.К. Миллер, Ф.А. Келлер, и также Н.Ф. Федоров, основатель Н.О.В., и все наши родные наставники, которые все эти годы на чужбине пробуждали в нас ценности Белой Армии как «служение Православной Церкви и Отечеству, быть воинами Христовыми и стать живым свидетельством о подлинной России перед лицом иностранного мира». В молитве «Витязей» есть такие слова: «…Избави родину нашу от всякого злаго обстояния. Утверди ю в вере православной и даждь нам скоро в землю Российскую возвратиться». Молитва осуществилась – мы вернулись в Россию!

Все прошедшие с тех пор 26 лет была надежда, что будет усвоен должный исторический урок кровавой революции. Что народ вспомнит исконную Россию и будет чтить подвиг и жертву, принесенную за ее спасение белыми воинами... но увы!

Труп Ленина, развязавшего гражданскую войну, все еще лежит в самом центре России. Вспомним его слова на 3-м съезде Советов: «На все обвинения в Гражданской войне мы говорим: Да, мы открыто провозгласили, начали и ведем эту войну против эксплуататоров». Прах «Землячки», убившей в Крыму десяток тысячей людей, по-прежнему почетно покоится в Кремлевской стене. Именем другого убийцы, Белы Куна, названы улица в Симферополе и площадь в Москве.

Но имени генерала барона П.Н. Врангеля, спасшего не только десятки тысячи людей от расправы, но и честь Русской Армии, на карте страны до сих пор нет.

Единственный памятник в России главнокомандующему Русской армией барону Петру Николаевичу Врангелю возведен в Керчи по инициативе Керченского союза монархистов при поддержке частных лиц.

Своим лукавым лозунгом «Мы все дети одной матери!», нынешняя власть хочет всех убедить, что Святая Русь и безбожная совдепия были одной и той же «родиной» для всех, как для белых, так и для красных.

Памятник «Примирения», который местные власти г. Севастополя предложили открыть по случаю 100-летия «Окончания гражданской войны», вызвал горячие споры.

Сторонники и белых, и красных выступили против этого монумента ‒ виде белой колонны, которую венчает золотая фигура «Родины-матери», а по ее бокам стоят белый и красный воины.

Памятнику «Примирения» между предателями и защитниками Родины в городе-герое НЕ БЫТЬ! ‒ крикнули красные патриоты.

Действительно, такой памятник неуместен. Только нужно определить: кто были предатели, а кто защитники Родины? Ответ на этот вопрос зависит от того, с чем мы отождествляем нашу Родину: если с богоборческим СССР и геноцидом лучшей части русского народа, то действительно красные комиссары защищали такое антирусское «отечество», а русские белогвардейцы были врагами. Но если наша Родина – православная историческая Россия, порабощенная советскими оккупантами, то наоборот: красноармейцы были и остаются предателями, а белогвардейцы – ее защитниками.

Следуя традиционной советской историографии, красные патриоты называют белых воинов «коллаборационистами» с врагами России ‒ «интервентами 14 государств Антанты». Однако, во-первых, страны Антанты были союзниками России в Мировой войне, и белые генералы надеялись на выполнение Антантой союзнического долга в спасении России от немецких ставленников-большевиков. Антанта этого не сделала. Она поддержала революцию, высказывалась в пользу белых лишь для вида (чтобы успокоить совесть своих народов), затем вступила в закулисные переговоры с большевиками, а небольшие военные контингенты ввела на окраины России сначала для противодействия немцам в продолжавшейся с ними войне (в частности, для захвата в портах царских военных складов, чтобы они не достались немцам), а затем ‒ для поддержки сепаратистов в образованных независимых государствах. Опубликовано множество документов и мемуаров о том, что страны Антанты не собирались бороться с большевиками и предпочли их разрушающий Россию режим в сравнении с Белыми армиями, выступавшими «За единую и неделимую Россию!».

Вообще гражданскую войну в первый ее год, до насильственной мобилизации населения в Красную армию, правильнее называть оккупацией России интернациональными войсками численностью до 300 000 платных наемников разных национальностей. Коллаборационистами уже в Первой Мировой войне были революционеры партии Ленина, призвавшего «превратить империалистическую войну в гражданскую» и получившего для этого финансирование от военных и геополитических врагов России.

Примирение православной Родины России с безбожной мачехой СССР невозможно, как и невозможно примирение Христа с Его противником ‒ сатаной. Зато примирение между русским и бывшим советским народом возможно, но только если оно основывается на Истине с осознанием и преодолением сотворенного зла через покаяние.

В Белой армии покаяться должны те, которые еще в Феврале 1917 года, не будучи белыми, предали Царя и этим обрекли Россию на последующую катастрофу, в которой стремились предотвратить страшные последствия; в Красной армии ‒ покаяться должны те, которые устроили эту катастрофу, убили Царя-Помазанника и расчленили Россию.

Из войны, никто не выходит чистым и безгрешным.

Поет С.С. Бехтеев пишет:

Блажен, кто в дни борьбы мятежной,

В дни общей мерзости людской

Остался с чистой, белоснежной,

Неопороченной душой...

Участник Белого движения, писатель Владимир Даватц предлагал следующий образ этих трагических лет: распятая Россия посередине, а справа и слева – два «разбойника», белый и красный. Только белый – благоразумный, он покаялся и обратился к Христу, а красный не раскаялся и до сих пор борется с Божией правдой.

Скорее всего в таком духе монумент «Примирения» должен быть поставлен не только в Крыму, но и в каждом городе России.

16 ноября 2020 г.

Надежда Селезнева

(г. Москва)
 

Постоянный адрес страницы: https://rusidea.org/250959112