***

Багряным сердцем бьётся

осиновый листок,

сосна целует солнце

в оранжевый висок.

Тепло в душе от мысли,

что я в тебя влюблён,

пылают жаром листья -

обжёг ладони клён.

С берёзой в тихой роще

давным-давно знаком,

поманит жизнь хорошим -

пойдёшь и босиком.

Что многое нам поздно -

дождя ночного бред...

а осень льёт из бронзы

воспоминанья лет.                       

А ветер листья ворошит

Берёза белизну бедра

прикрыла золотом волос,

а осень, как всегда, мудра -

не всё навечно и всерьёз.

Разложишь в уголках души

надежды, даты, имена,

а ветер листья ворошит,

весны читая письмена.

Меня с ушедшими роднят

воспоминанья прежних лет,

и освещает сумрак дня

костром осенний бересклет.

А дождь за окнами речист,

ты прячешь грусть в тени ресниц...

и кружится багряный лист

пером непойманных жар-птиц.     

Осины красятся румянами

К утру измученный бессонницей

вздохнёшь - не тех, наверно, ждал,

трепещет бабочкой-лимонницей

листочек на игле дождя.

Осины красятся румянами,

а тучи набирают вес,

притих укутанный туманами

простуженный осенний лес.

От свиста ветра лужа морщится,

а ты всё предаёшь суду,

и желтизной больная рощица

неделю мечется в бреду.

Кленовый лист ладонью скрюченной

взъерошил волосы куста...

и кем-то осени поручено

всё ставить на свои места.                      

Омыта прозрачность берёз

На окнах вода дождевая,

не знаешь, куда себя деть,

а осень, свой век доживая,

считает кленовую медь.

Оставит утиная стая

морщинку на глади пруда,

вздохнёшь, что неделя пустая

исчезла с души без следа.

Далёкое видится лучше -

омыта прозрачность берёз,

и память напрасно не мучай -

кто первый печали принёс.

Рука твоя ищет опору,

тепло - от ладони в ладонь...

слезливую грустную пору

сжигает осины огонь.                      

А мы, как поздние цветы

У зеркала притихла ты -

морщинки и седая прядь,

а мы, как поздние цветы,

не верим - время увядать.

А в памяти ночной грозы

весенний день и майский гром,

какая осень без слезы,

без сожалений о былом.

И будь ты грешен, будь святой,

за птичьей стаей не взлететь...

и дождь серебряной метлой

метёт берёзовую медь.                          

Шиповник зацвёл во дворе

Дожди и туманы нагонят

ненастные серые дни,

у клёна на жёлтой ладони

сплетения судеб видны.

И тянется вечер унылый,

поплачься - причин миллион,

берёза, вздохнув, уронила

в траву золотой медальон.

И облако к сумраку комнат

приколото спицей дождя,

душа помудревшая помнит,

чем больше всего дорожат.

Печаль - мы об этом не спорим -

присуща осенней поре...

припомнив июльские зори,

шиповник зацвёл во дворе.        

О вечности лета гудели траве золотые шмели

С начала июня - неделя,

тюльпаны уже отцвели,

о вечности лета гудели

траве золотые шмели.

А пышную зелень квартала

губили не тучи, а зной,

смотрел, как сирень отцветала,

со мной одуванчик седой.

Я знал, что меня ты любила

и что не сойтись берегам,

цветущая ветка рябины

досталась февральским снегам.

Когда нас былое отпустит,

и память, и годы решат...

мы кто? - только коконы грусти,

а бабочкой станет душа.                             

***

Время лиловых туманов сирени,

смеха, улыбок и откровений,

синих ночей и метелей акаций,

время, в котором нельзя нам остаться.

Звёзды слетятся к окну мотыльками,

если захочешь, лови их руками,

солнечный день или пасмурный вечер -

радость такой же осталась при встрече.

Пух одуванчиков с бабочкой кружит,

яблони цвет льдинкой плавает в луже,

время - река без истока и устья,

дважды войдёшь - не расстанешься с грустью.

Следом за зноем - шумные грозы,

ангелы трав - голубые стрекозы...

время, которое ловим мы снами,

знает, что будет по осени с нами.                 

***

Ветла грустила о былом,

дремала тёмная вода,

метнулась чайка и крылом

разбила зеркало пруда.

Затеял рой стрекоз игру,

и ласточка грозу звала,

и ты шептала - не к добру,

к печали бьются зеркала.

И свет дневной во мгле пропал,

и росчерк птичьего крыла,

петляя, нас с тобой тропа

по судьбам разным развела.

Мы друг от друга далеки...

а там, где встретили весну,

сидят на зорьке рыбаки

и ловят звёзды на блесну.                           

Где цвёл шиповник зорькой алой

Весь разговор - сплошные штампы,

за каждой паузой - усталость,

на тусклый свет настольной лампы

ночные мотыльки слетались.

На травы и на сумрак сада

летел снежок с ветвей акаций,

и всё зависело от взгляда -

уйти совсем или остаться.

И ночь уже ждала рассвета,

где цвёл шиповник зорькой алой,

с прощальным поцелуем ветра

сирень у окон отцветала.

А я чуть было не прослушал

слова из соловьиной трели,

что мотыльками стали души

тех, кто в огне любви сгорели.                     

Валерий Мазманян,

поэт

(г. Москва)