«На восточном побережье и на Сахалине он сделал себе блестящую карьеру в какие-нибудь пять лет, но потерял дочь, которая умерла от голода, состарился, состарилась и потеряла здоровье его жена, «молоденькая, хорошенькая и приветливая женщина», переносившая все лишения геройски», - такие сведения сообщает об адмирале Невельском Антон Павлович Чехов в книге «Остров Сахалин». Переносившая все лишения геройски женщина скончается от болезней, «заработанных» во время экспедиций мужа, не дожив до 48 лет. Сам адмирал уйдет в 62. Такова была цена Подвига, цена обретения Россией Дальнего Востока.

Геннадий Иванович был потомственным моряком. Во флоте служили его дед, отец, дяди. Отец умер рано, когда мальчику было 10 лет. Он мечтал, чтобы сын продолжил фамильную стезю. Невельской оправдал надежда родителя с лихвой. Он поступил в Морской кадетский корпус, получив высшие баллы на экзаменах и окончил его первым учеником. Успехи юного моряка были блестящими. За любознательность, интерес и рвение к учебе он получил прозвище «Архимед». Учиться же привелось ему под началом легендарного Крузенштерна, первого российского флотоводца, совершившего кругосветное путешествие. И, кто бы мог подумать, уже в те годы авторитет адмирала не оказался для Невельского выше собственных поисков и гипотез.

Крузенштерн полагал, что Сахалин является полуостровом, а Амур несудоходен. Это было официально признано, и потому дальневосточный регион находился на периферии интересов российского правительства. Невельской, изучая все материалы, посвященные манящему его краю, осмелился, однако, предположить, что официальная версия, версия самого Крузенштерна неверна. Доказать это можно было лишь одним способом – отправившись на Дальний Восток и исследовав устье Амура.

Такой случай молодому офицеру, чья карьера складывалась самым успешным образом, представился. Он был назначен командиром транспортного судна «Байкал», шедшего к берегам Камчатки. Получить официальное разрешение на исследование Амура Геннадий Иванович не мог. Канцлер Нессельроде полагал, что восточное побережье стережет мощная китайская флотилия и очень боялся конфликта со страной восходящего солнца.

Однако, начальник Главного морского штаба Меньшиков (фигура, в значительной мере несправедливо опороченная – главным образом трудами академика Тарле и других советских очернителей нашей истории) негласно благословил ретивого капитана на его искания при условии, что ему удастся добраться до Камчатки раньше намеченного срока, и таким образом у него останется время на экспедицию без нарушения графика.

Геннадий Иванович совершил невозможное: он прибыл на Камчатку на три месяца раньше, чем должно было по графику. Никакой китайской флотилии он не встретил. Куда большие опасения внушали англичане, наращивавшие свое присутствие и влияние в регионе. Англия уже диктовала свою волю Поднебесной, травя китайцев опиумом и ввергнув их в опиумную войну. Ее корабли все чаще появлялись в Охотском море. Главным образом, промышляли варварским зверобойством, но, несомненно, имели и куда более далеко идущие планы. Планы эти Невельской угадал сразу.

Трех месяцев достало Геннадию Ивановичу, чтобы доказать – Сахалин является островом, а Амур – судоходен и доступен для прохода морских судов. В Петербург с этим донесением он возвратился уже по суше. Столица «наградила» героя лишением пенсии и запретом на дальнейшие исследования.

Однако, у Невельского уже был покровитель-единомышленник, которому судьба отвела ключевую роль в освоении Дальнего Востока – генерал-губернатор граф Муравьев, позднее получивший титул Амурского. Муравьев, получив под свое начало огромный и неисследованный регион, стремился побывать в каждой точке его и, как и Невельской, был одержим идеей судоходности Амура и закрепления за Россией по сути бесхозных и лишь формально принадлежащих Китаю по договору 17 века территорий, могущих вот-вот оказаться под властью Британской короны.

Получив назначение офицером для особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири, Геннадий Иванович смог продолжить свои исследования. В 1850 году с отрядом в 25 казаков он отправился в очередную экспедицию. Добравшись до залива Счастья, он основал здесь Петровское (в честь Петра Первого) зимовье, а следом, спустившись вниз по Амуру - военный пост Николаевский (будущий Николаевск-на-Амуре). Создание такого поста требовала все более опасная обстановка. Иностранные суда уже не только промышляли зверобойством, их команды потихоньку «осваивали» берег, не гнушаясь грабежом местных жителей.

Впервые подняв над Приамурским краем русский флаг, Невельской на собственный страх и риск вручил иностранным капитанам и сельским старшинам собственноручно подписанный документ, в котором говорилось: «От имени Российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском проливе, что, так как побережье этого залива и весь Приамурский край, до китайской границы, вместе с островом Сахалином составляют Российские владения…»

Надо ли говорить, что Российское правительство не пришло в восторг от «партизанщины» в духе времен Ермака Тимофеевича и иных казацких атаманов? Канцлер Нессельроде требовал разжаловать предерзостного капитана в матросы. Но за Невельского заступились Муравьев, Меньшиков, министр внутренних дел Петровский и Великий князь Константин Николаевич, генерал-адмирал российского флота. В свое время, служа в эскадре адмирала Литке, наставника второго сына Николая Первого, с детства определенного Государем на флот, Невельской состоял вахтенным офицером при Его Высочестве. Цесаревич был в ту пору еще ребенком, и молодой офицер был фактическим попечителем императорского сына. В дальнейшем Константин Николаевич оказывал всяческую поддержку дальневосточным проектам Муравьева и Невельского. И, конечно, его слово сыграло свою роль в решении Государя. Николай Павлович, рассмотрев дело, назвал поступок капитана патриотичным, геройским и молодецким и вынес свою знаменитую резолюцию: «Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен».

Отныне награжденный Императором орденом Святого Владимира Геннадий Иванович мог, наконец, действовать уже официально. Ему было приказано создать Амурскую экспедицию. Средств на нее, правда, выделено было крайне мало, и не раз ставило участников экспедиции на грань выживания. И даже оставляло за гранью оного…

В Иркутске Невельской обрел свою вторую половину. Екатерина Ивановна Ельчанинова сделалась его верной и самоотверженной спутницей до последнего дня его жизни. «С героическим самоотвержением и без малейшего ропота она вынесла всю трудность и лишения верховой езды по топким болотам и диким гористым тайгам и ледникам Охотского тракта, сделав этот верховой переезд в 1100 верст в 23 дня. Жена моя с первой же минуты прибытия своего в Петровское показала необыкновенное присутствие духа и стойкое хладнокровие», - писал Геннадий Иванович о супруге в своих воспоминаниях, которые диктовал ей же в последние годы жизни, когда, будучи тяжело болен, уже не мог писать сам…

Голодная стоянка в Петровском требовала огромного присутствия духа. Условия, в которых жил руководитель экспедиции и его семья, ничем не отличались от условий рядовых участников экспедиции. Недаром знавшие адмирала вспоминали, что не встречали человека более честного, чем он. Невельские голодали наравне со всеми и наравне со всеми жили в доме, где температура зимой не поднималась выше 5 градусов. «Я должен был одушевлять моих сотрудников и постоянно повторять им, что только при отчаянных и преисполненных опасностей и трудностей действиях наших мы можем не только предупредить потерю края, но и привести правительство к тому, чтобы он навсегда был утвержден за Россией. Вот что нас связывает всех как бы в одну родную семью», - вспоминал Геннадий Иванович. Екатерина Ивановна сама сажала картофель и другие овощи и учила этому местных жителей, дотоле чуждых огородничеству. Она терпеливо переносила все лишения и горести, внушая стойкость другим, согревая и ободряя их, объединяя в одну семью. Зимой, когда положение сделалось вовсе отчаянным, самоотверженная женщина отдала на забой свою корову – чтобы спасти от голодной смерти детей и матерей… Свою дочь, Катеньку, она к тому времени уже схоронила… Имена двух Екатерин, матери и дочери, были высечены на памятнике, установленном на месте бывшего Петровского зимовья. Также имя Екатерины Ивановны носит мыс в проходе Невельского в Татарском проливе.

В дальнейшем Бог подарил героической чете четверых детей: трех дочерей и сына.

По итогам Амурской экспедиции за Россией был закреплен остров Сахалин, основаны первые военные посты на юге острова. 22 сентября 1853 г. корабль «Николай I» под командованием Невельского вошел в залив Анива и основал пост, названный Муравьевским (ныне - город Корсаков). Амурская экспедиция провела детальное исследование бассейна Нижнего Амура, составила карту всего Амура, произвела описи местных жителей, флоры и фауны Приамурья и Приморья, открыла Императорскую гавань…

Граф Муравьев проводил политику активного освоения и заселения края с тем, чтобы край этот как можно скорее пропитался русскими соками и не сделался добычей чужаков. Русские поселения, строившиеся десятками в год, должны были поставить Китай перед фактом, что эти земли отныне принадлежат России. Ослабленному опиумными войнами Китаю и впрямь пришлось смириться с решительным натиском могущественного соседа. 17 мая 1858 года был подписан Айгунский договор, установивший российско-китайскую границу по реке Амур.

Невельского в то время на Дальнем Востоке уже не было. Завершив многолетнюю экспедицию, страдая от недугов, полученных за время оных, он возвратился в Петербург. Однако, Муравьев не забыл своего вернейшего сподвижника и в самый триумфальный день подписания договора направил ему письмо: «Любезный Геннадий Иванович! Сегодня подписан трактат в Айгуне, Приамурский край утвержден за Россией. Спешу уведомить Вас об этом знаменательном событии. Отечество никогда Вас не забудет как первого деятеля, создавшего основание, на котором воздвигнуто настоящее здание… Искренно обнимаю Вас, благодарю и еще раз поздравляю».

Близкий друг Невельского, А.К. Сиденснер описывал его следующим образом: «Небольшого роста, очень подвижный, беспокойного нрава, крайне вспыльчивый, Геннадий Иванович Невельской отличался выдающимися способностями, пытливым умом, железной волей, благородным характером, необыкновенной добротой, горячим сердцем и высоким патриотизмом». Собранию этих незаурядных качеств Россия была обязана тем, что ее владения без единого выстрела увеличились на сотни тысяч квадратных километров. Но об эту величайшую русскую победу наша изуродованная история оставит без внимания, сосредоточась на бичевании мнимо «позорной» Крымской войны…

Сегодня в России имя Невельского носит ряд улиц, учебных заведений, морских судов, ему установлены памятники в нескольких городах Дальнего Востока. Это внушает робкую надежду, что мы все-таки вернемся в Россию, вернемся к нашей истинной славной истории и ее замечательным героям, людям высокого мужества, чести, благородства, патриотизма. И будем у них, а не у предателей и преступников учиться тому, как восстанавливать нам нашу порушенную и поруганную Родину.