Колокольчик из детства

Когда догорает и тает

Закат за окном,

Вдруг сердце мое вспоминает

Покинутый дом.

Леса, вековые дубравы,

Изба у реки!

Медвяные росные травы,

В полях васильки…

И берег в лесной землянике,

Что детством пропах,

И яркие, чистые блики

На синих волнах.

Звенят ручейков переливы,

Встречая рассвет,

И кажется, до сих пор живы

Прабабка и дед.

Лишь память осталась в наследство,

А с ней – непокой.

Звенит колокольчик из детства

Над синей рекой…

Русской осени тихая прелесть

Русской осени тихая прелесть –

Мир наполнен тобой до краев!

Еле слышный березовый шелест,

Переливы остывших ручьев,

Ярко-алых листов трепетанье,

Что кружатся в хрустальной тиши –

Все, как робкая песня прощанья,

Все – лекарство усталой души.

Поле дымкой окуталось белой,

Сад росой серебристой горит.

Что томило – уже отболело,

Только нежность осталась внутри.

Шепчут тихо, дорогою млечной

На подушку слетевшие сны,

Что прощаемся мы не навечно,

А всего-то – до новой весны.

Душа закону высшему верна

Средь темноты, неправды и разбоя,

Когда ни лат, ни дружеской руки,

Тот не умрет, кто может быть собою,

Всем временам суровым вопреки.

Не сгинет тот, кто в путь идет без маски

И, веря в жизнь, всему живому рад,

Растит цветы и дарит миру сказки,

Хотя внутри порой бушует ад.

Ты спросишь вновь: нужны ль сейчас поэты?

Но, хороши они или плохи,

Во тьме - бесценна даже капля света,

В войну - нежней рождаются стихи.

Пусть волшебство упрямый ум разрушит,

Пусть лучший мир пока на грани сна,

Не запереть в темницу боли душу -

Душа закону высшему верна.

Поэту

Говори, говори! Я хочу лишь молчать и слушать,

Пропуская в себя и надежду, и боль, и свет.

Кто поет на Руси - тот свою выпевает Душу,

Здесь, средь нежных берез, каждый первый - уже Поэт.

Оттого нам всегда шире прочих открыто Небо,

И от вЕтров студеных - так кружится голова!..

Если ты говорил, то не скажут уже, что не был,

Пусть в кольчугу Земли жизнь вплетает твои слова!

В этот век неуютный, где доблести мало места,

Где у сердца с умом слишком часто сплошной разброд,

Вместо лживых витий и лукавых пророков вместо –

В предрассветном молчании Слово речет Народ.

И не глохнет оно в обжигающей круговерти,

И не тонет во лжи чуждых фраз и фальшивых нот.

Кто горел и любил – тот уже навсегда бессмертен,

И бессмертен всегда тот, кто чистой душой поет.

Мне моя тишина – и не в груз, и не в грусть отныне,

Порассыпано тропами дальними строк и слез.

Только б слышать Тебя в этой вечной бездонной сини,

В переливах дождя и в сверканье суровых гроз.

В такие вечера

Такие вечера – без чашки чая,

Без снов и книг, прочитанных давно,

Без нежного и горького: «скучаю»,

Без ласкового взгляда за окно,

Где клен с березой образуют арку,

И рдея, облака плывут гурьбой, -

Они ценней роскошного подарка,

Простые вечера с самим собой.

Пускай густеют сумерки угрюмо,

Мы все равно дождемся свой рассвет.

В такие вечера прозрачней думы,

Яснее быль и боль ушедших лет.

Так, вспоминая многое и многих,

За все себя, душа моя, прости.

Мы выбирали ложные дороги,

Но оставались верными Пути,

Любили, жили - вольно и по силе,

Не предавая сердца и руки,

И берегли Огонь. И не гасили

Его, любым напастям вопреки.

Я сердце слышу эту тишину

Я сердцем слышу эту тишину,

Лишь выйду на порог родного дома:

Вот ветер тронул тонкую струну,

По глади вод пройдя так невесомо.

Вот облако над лесом не спеша

Плывет в свои неведомые дали...

Всему по-детки радуясь, душа

Здесь забывает прежние печали.

Цветами поросли мои следы,

Их аромат вокруг струится сладкий.

Иду заветной тропкой вдоль воды

И улыбаюсь прошлому украдкой.

А будущее шепчет мне: «Лови!»

И посылает луч зари закатной.

О чем грустить? Все было по любви.

Прекрасно, вдохновенно, невозвратно.

В ладонях ландышей роса

В ладонях ландышей роса - Весны моей цветущей слезы.

Всю ночь стонали небеса, метали огненные грозы,

А утром гром затих вдали, и снова мир стал чист и светел.

Над сердцем Матери Земли легко и вольно веет Ветер.

В нем радость жизни... И печаль, и затаенная кручина:

Он помнит, как гремела сталь, горели рвы, взрывались мины,

И как, вставая на дыбы, Земля детей своих вбирала...

Такой войны, такой судьбы едва ль страна другая знала...

О, Ветер!.. Слезы на глазах... Тебя не зря зову я братом.

Ты, зная, можешь рассказать про подвиг русского солдата,

О стойкости средь страшных мук сложивших головы так рано,

О нежности девичьих рук, что перевязывали раны

И вражьи мины на полях, посеянные вместо хлеба,

искали...

Мать Сыра Земля! От боли той укрыться где бы?..

Победа - это «после бед». Все, опаленные войною,

Еще сильнее ценят Свет. Без света жизнь была б иною.

А птицы снова славят май, гуляет лес на горькой тризне.

Стучит в висках: «Не предавай! Не забывай - во имя жизни!»

Мои отцы и деды тут, Весна зовет их голосами.

Над ними ландыши цветут и плачут светлыми слезами.

Притолока

Огонь не горит, а тлеет, и неба прорвался щит.

Кто кланяться не умеет, тот часто бывает бит.

Он многих, возможно, выше, но давит к земле тоска.

Хоть ростом достал до крыши, да притолока – низка:

Ударится, не заметит безумья и лжи печать.

И станет темно при свете. И лучше б ему смолчать.

Но тень лишь растет, не тает, все резче и громче речь.

Он просто не понимает, что надо людей беречь.

Что миг – и уже не рядом, не вымолишь, не вернешь.

От слова как от снаряда – предсмертно ударит в дрожь.

Таких-то больших, суровых, с пожаром под сенью век

В объятьях родного крова ломает жестокий век,

А после кидает с кручи, на «свой» и «чужой» деля.

Ты часто теряешь лучших, негнущихся, Мать Земля.

Но тех, кто не продал воли и в темных не сгинул днях,

Спаси от тоски, от боли и... притолоки в сенях.

Марина Волкова,

поэтесса

(г. С.-Петербург)