«Жизнь Николая Дмитриевича представляет собой редко встречающееся проявление последовательного и всецелого посвящения себя и своих сил служению Вечному в организме Державы Российской и защите той высшей Истины и Правды, на основе которых создавалась и крепла Российская Государственность. Российская эмиграция это – Зарубежная Русь, и является она частью единого целого, частью великого живого организма российского, частью России», - так писал прот. Митрофан Зноско (будущий епископ Зноско-Боровский) в статье памяти русского историка, педагога и правоведа Н.Д. Тальберга.

Николай Дмитриевич родился в 1886 году в семье доктора уголовного права, профессора Киевского университета, чьи предки приехали в Россию из Швеции при Екатерине Великой. Дмитрий Германович ушел из жизни, когда сын был еще совсем мал, а следом Господь призвал и мать. Осиротевшие дети были приняты в семью дяди, Владимира Германовича, в которой воспитывались они в большой любви. Малороссия, в которой на дядином хуторе прошли юные годы Тальберга, и самый Киев были в ту пору истинным оплотом Православия и Русскости, верности Престолу. Позже, уже в эмиграции, Николай Дмитриевич всей душой негодовал на заукраинствующих крикунов, сепаратистов, выпестованных австро-венгерской пропагандой, галицийских самостийников, пытавшихся представить его малую Родину отдельным «государством» с отдельным «народом».

Немалое влияние на юного Николая оказал крестный, Димитрий Иванович Пихно, волынец-крестьянин, учившийся в гимназии и университете с Дмитрием и Владимиром Тальбергами и ставший профессором Киевского университета, членом Государственного Совета. Пихно был редактором крупнейшей русской правой газеты «Киевлянин». Неудивительно, что крестник студенческие годы примыкал к черносотенному движению, состоял членом Русского собрания и Русского окраинного общества.

Период обучения Тальберга в Императорском училище правоведения, которое окончил он с золотой медалью, выпал на бурные дни «первой русской революции». Студенты-правоведы не остались в стороне от общего дурного поветрия. Часть из них активно митинговала и требовала реформ в родном училище. Николай не только выступил против опасных веяний, но и сумел сплотить вокруг себя здоровую часть студенчества и не допустить ломки традиций училища. Его товарищам запомнилась также яркая речь, произнесенная юношей в день выпуска. Более полувека спустя они писали о нем: «Образцовый правовед, яркий хранитель благороднейших традиций родного Императорского Училища Правоведения, являющий пример непоколебимой верности Державной России».

«Как раз тогда, когда он окончил Училище Правоведения, - сообщает о дальнейшем пути молодого правоведа Г.В. Месняев, - и должен был избрать себе жизненную дорогу, – российская государственная власть, одержав решительную победу над революционными силами, – вступила на путь благодетельных и широких реформ и повела русский народ по пути ослепительных побед и успехов. Однако, этот блестящий творческий взлет Российского Государства, не мог полностью подавить и затушевать в патриотических сердцах той тревоги, которую родила в них первая русская смута. Несмотря на свою крайнюю молодость, Н. Д. Тальберг понимал, что вражеские силы еще далеко не уничтожены, и лишь ушли в подполье, и что, поэтому, его долг заключается в том, чтобы повседневным трудом, серьезной государственной работой, укреплять и защищать тот политический строй, который он, совершенно справедливо, считал опорой и основой Русской Земли. Это чувство и заставило его пойти на службу именно в то ведомство, которое представляло тогда собой передовую, боевую линию Императорского правительства – Министерство Внутренних Дел».

Свою службу Отечеству Николай Дмитриевич начал в Риге под началом такого известного борца с революционной заразой, каким был ВРИО прибалтийского ген.-губернатора барон А.Н. Меллер-Закомельский. Через год Тальберг был переведен в Курляндию, затем в Киев и, наконец, в Петербург, где был назначен в Управление продовольственной части.

К началу войны Николай Дмитриевич служил чиновником особых поручений V класса при министре внутренних дел. В 1916 году ему было поручено было заведовать делопроизводством по выборам в Гос. Совет и Гос. Думу, кои должны были состояться через год. Тальберг представил министру внутренних дел обзор общественно-политических настроений по губерниям и степени подготовленности губернаторов. Он также установил связь с представителями Думы, враждебными подготовлявшему революцию прогрессивному блоку. Помимо основной службы Николай Дмитриевич состоял секретарем благотворительного комитета Министерства Внутренних Дел, в задачи которого входила помощь семьям призванных на военную службу чинов министерства и содержание офицерского лазарета имени Государыни Императрицы Александры Феодоровны и лазарета для нижних чинов. Кроме того, Тальберг был членом совета общества помощи русским беженцам. «Такое живое практическое дело, постоянная связь с самыми разнообразными кругами тогдашнего русского общества и знакомство с самыми важными сторонами русской жизни, – дали возможность Н. Д. Тальбергу убедиться в неисчерпаемых, здоровых и живительных силах тогдашней России и в великом значении для нее царского скипетра, - пишет Г.В. Месняев. - То, что он туманно ощущал своим верным русским сердцем, будучи мальчиком-правоведом, получило яркое подтверждение на деле, на жизненном опыте, богато даваемом государственной службой. Не трудно понять поэтому, с какой величайшей скорбью, с каким отчаянием в душе, пережил Н. Д. Тальберг крушение всего того, чему он был предан всем своим сердцем и чему нелицеприятно поклонялся».

Февральская революция была воспринята Тальбергом, как катастрофа, как предательство Бога, Царя и Отечества. Уйдя со службы, он уехал на Кавказ, где помогал в одном частном предприятии своему старому другу. Переворот большевиков застал его в Москве, и Николай Дмитриевич, конечно, не мог остаться безучастным. Узнав о существовании в Петрограде тайной монархической организации, во главе которой стоял бывший депутат Н.Е. Марков, Тальберг незамедлительно перебрался в столицу и пополнил ряды марковских единомышленников. Организация ставила своей главной целью спасение Царской Семьи из заточения в Тобольске. По ее заданиям Николай Дмитриевич ездил в Москву и Киев. В Киеве по согласованию с местными монархистами-подпольщиками он поступил в министерство внутренних дел правительства Скоропадского и, борясь с революционными организациями, устраивал на службу бывших жандармских и полицейских чинов.

После падения режима Скоропадского Тальберг перебрался в Бессарабию, затем в Одессу, а с эвакуацией оттуда началась его долгая одиссея по разным странам Европы. Болгария, Сербия, Австрия, Чехословакия… Наконец, Германия. Здесь в 1921 году при активном участии Николая Дмитриевича проходит монархический съезд в Рейхенгалле. На нем Тальберг был избран управляющим делами созданного на этом съезде Высшего Монархического Совета.

Николай Дмитриевич отвергал притязание на престол утратившего на него права по закону Российской Империи Великого князя Кирилла. Также он жестко обличал раскол, учиненный в зарубежной Церкви митрополитом Евлогием. Им были написаны были труды «Возбудители раскола» и «Церковный раскол», а позже, совместно с светл. кн. М.К. Горчаковым, «Итоги политики митрополитов Сергия и Евлогия». Будучи участником второго Зарубежного Церковного Собора, происходившего в 1938 г. в Сремских Карловцах, Тальберг был избран помощником секретаря и участвовал в комиссии, издавшей труды Собора. В 1929 году появилась на свет его ценная книга «Святая Русь», в которой он ярко и убедительно показал, что Русское государство находится в неразрывной связи с Православной Церковью.

Николай Дмитриевич был заметной фигурой русского зарубежья. Он выступал с лекциями и докладами на религиозные, исторические и политические темы в Югославии, Германии, Австрии, защищал монархические идеи в печати, принимал большое участие в издании труда С.С. Ольденбурга «Царствование Императора Николая II». В Белграде он работал в Державной комиссии, ведавшей делами эмиграции. Знания и деловые качества Николая Дмитриевича ценили первоиерархи Зарубежной Церкви и руководители Русского Обще-Воинского Союза.

«После Зарубежного Съезда в 1926 г. в Париже он сотрудничает и с проф. И.П.Алексинским, Председателем образовавшегося тогда Патриотического Объединения, - сообщает о. Митрофан Зноско. - Николай Дмитриевич хорошо знает и работает на политическом и церковно-общественном поприще со многими выдающимися представителями Русского Зарубежья. Члены Императорского Дома, Главы Церкви – особенно Авва Митрополит Анастасий, нежно его любивший и прибегавший к Николаю Дмитриевичу за справками и советами, генералы Врангель, Кутепов, Миллер, Краснов, Богаевский, Туркул, Науменко, Крейтер, проф. Головин, Крупенский, светл. князь Горчаков, Шмелев, Лукаш и многие другие были для него живыми людьми, с которыми он общался, и они ценили его.

С первых лет эмиграции Николай Дмитриевич приобретает всезарубежную известность и по своим талантливым статьям, помещаемым им в различных органах русской независимой мысли, и по докладам, с которыми он выступает во всех странах свободной Европы. “Бесценны были его статьи и все мы, патриоты, не зная, кто такой Тальберг, учились по его статьям”, – писал мне секретарь Русского Просветительного Общества в Филадельфии».

Вторая мировая война застала Николая Дмитриевича в Белграде. Он работал в Управлении Делами Русской Эмиграции в Югославии, как один из наиболее близких и влиятельных сотрудников главы эмиграции – генерала Крейтера. «Воспитанный в духе добросовестного служения и в традициях русской имперской Государственности, Николай Дмитриевич вложил весь свой опыт и отзывчивое сердце в дело помощи русской эмиграции, в дело сохранения ее национального и культурного лица, обеспечения деятельности русских учебных заведений – кадетского корпуса, института, гимназии, школ, госпиталей, клиник, мастерских, библиотек, всевозможных курсов, - вспоминал один из сотрудников Тальберга тех лет. - Это делалось в очень тяжелых, политически и экономически, условиях мировой войны, оккупации Югославии и гражданской войны. Сейчас этот белградский период страничка истории, значение и поучительность которой выходят за пределы Югославии. После трех лет напряженной работы в оккупированном Белграде, Николай Дмитриевич покинул в сентябре 1944 года Югославию, предварительно приняв ответственное участие в организации эвакуации русской эмиграции, не пожелавшей оставаться под подступающим красным сапогом».

Перед самым окончанием войны Тальберг оказался в Зальцбурге, через который проходили массы беженцев, часть которых там оседала. Николай Дмитриевич стал работать в комитете по устройству беженцев и спасении их от выдач в СССР. Работу эту продолжал он и в лагере Парш. По поручению комитета им начата была постройка лагерной церкви и создана гимназия, первым директором которой он стал, будучи потом председателем учебного совета, руководившего всем учебным делом в лагере. Гимназия за пять лет существования выдала более 100 аттестатов, признававшихся американскими и австрийскими властями.

В 1950 году Тальберг перебрался в США и стал преподавателем истории в Свято-Троицкой Духовной семинарии в Джорданвиле. «С рвением, подобным рвению древних русских летописцев, Н.Д. Тальберг неутомимо, изо дня в день, извлекает отовсюду: из забытых и полузабытых записок и воспоминаний, из старых книг, журналов и газет, те кусочки правды, которые дают ему возможность безпристрастно, основываясь только на фактах, восстанавливать истинный–сияющий и светозарный облик оклеветанной России», - вспоминал Г.В. Месняев.

Ему вторит о. Митрофан Зноско: «Для личности и деятельности Николая Дмитриевича, как то вытекает из его литературного наследства, питающей основой является та духовная реальность, которую он видел, которую он лично пережил и осознал с исключительной силой, а именно: Христова Россия Державная, Россия – исполненная веления Духа Жизни, того творческого Духа, силою которого князья и государи наши, совместно с князьями Церкви и народом, создавали Русь – Державную Россию; того Духа Жизни, от Отца чрез Сына в мир исходящего, Которым может быть преображена жизнь всего мира. Вот именно эта реальность и была основанием и источником веры в возрождение России, источником вдохновения жизни и деятельности Николая Дмитриевича.

Летописно излагая знаменательные события в жизни России, Николай Дмитриевич ярко выявляет благотворное влияние Православной Церкви на исторические судьбы русского государства и народа. Он далек от увлечения внешней эффектностью, показным в истории России, а раскрывает в своих трудах летописных те духовные корни российской жизни, коими постепенно изменялась и перерождалась жизнь народа в ее основах. Николай Дмитриевич говорит в своих исторических трудах о глубинном в наших Государях, о той творческой динамике их духа, которой определилась внешняя жизнь и творилась История России.

Несомненна заслуга этого чистого патриота в том, что он восстановил в своих летописных исторических трудах подлинный облик наших Государей, очистив их лики от налетов той безобразной лжи и гнусной клеветы, которыми окутала их и всю историю Православной Державной России “мировая закулиса”, на протяжении столетий пытающаяся по-своему творить и изображать историю народов, стремившаяся издавна и ныне стремящаяся к уничтожению России, как Православного Царства».

Николай Дмитриевич был постоянным сотрудником журнала «Православная Русь» и других периодических изданий Свято-Троицкого монастыря, газет «Россия», «Русская Жизнь» и др. В США им были написаны жизнеописания русских Государей и Государынь, такие работы, как «Гоголь – глашатай Святой Руси», «Муж верности и разума – К.П.Победоносцев», «Трагедия русского офицерства», фундаментальные труды «История Русской Церкви» и «История Христианской Церкви», многочисленные статьи.

Кроме того, Тальберг стал одним из основателей Русского Просветительного Общества «Беседа – к Познанию России» в Филадельфии, поставившего своей целью «отмывание от грязи и клеветы великое прошлое России», практически «крестным отцом», идеологом этого общества, его постоянным советником, лектором и попечителем.

Николай Дмитриевич не имел личной жизни. Его единственным близким человеком была лишь сестра. Он вел аскетическую жизнь, ничего не ища для себя и раздавая нуждающимся те скудные крохи, которые имел сам. Тем не менее Тальберг не был одинок. Его детьми стали его многочисленные ученики. Выдающийся просветитель, он был к тому же действительно выдающимся наставником, воспитателем, отдававшим своим пестуемым душу и умевшим завоевать их полное доверие и глубочайшую привязанность. Об этом свидетельствуют письма воспитанников, приходившие Николаю Дмитриевичу с разных концов земли. «Не знаю, как Вас благодарить за Ваше доброжелательство, – писал некий Коля из Парша в 1952 году. - Мы стараемся быть идеалистами, другим примером служить... Икону, которую Вы мне прислали в благословение, повесили мы ее и молимся каждое утро и каждый вечер. Научился по-славянски. Но от лени отучиться не успел». «Мы ходили на прогулку на очень большую гору, – пишет другой воспитанник, - в разные игры играли, сами варили кушать. Когда солнце начало выходить из-за горы, то мы стали на молитву, знаете как это было красиво, солнце как красный шар выходит из-за горы и в это время мы славим Бога. У меня бывают минуты, когда я не хочу жить, а сейчас, т.е. в то время, не хотел пережить тот момент. Я тогда думал, что вот сейчас этот момент пройдет и тогда опять начнется мученье. Мне жизнь без России тоже смерть. Я чувствую, я Родины не достоин... …Милый Николай Дмитриевич. Великую радость принесло мне Ваше письмо. Искренне благодарю за советы и простую откровенность ко мне. Не могу описать Вам мою благодарность. Вы все равно, что отец. Не знаю как Вас за все благодарить. Если бы Вы меня не поддержали, я давно перестал бы быть сыном Православия, Вашими письмами Вы мне магическую силу придаете, а вот что Вы прибаливаете то плохо, Николай Дмитриевич, возьмите кастрюлю с кипящей водой, накройте полотенцем и старайтесь носом пар вдыхать, а ртом выдыхать. После этого закусите аспирином, под одеяло лягте и старайтесь пропотеть. Этот способ часто мама на мне испробовала».

Ученики пишут учителю, как самому родному человеку, откровенно, как на исповеди, отворяя всю душу. Девушки, женщины, делятся с ним неурядицами жизни семейной, прося совета. А вот особенно пронзительное и красноречивое письмо неведомого юноши: «Вы единственный человек, с которым могу откровенно говорить. Даже родителей исключаю. До сих пор вел я очень странную жизнь. Ее приходилось самому строить. Не было человека, который бы меня мог обрубывать. И как мне удалось 6 классов кончить, сам не знаю. Многим обязан Богу и Вам. Если посмотрю на моих друзей бывших, то спрашиваю, за что мне такая честь. Наверное за то, что я в жизни много мучился. Родился я в 36 году, т.е. перед войной. Вырос в лагерях без призора. В семье нашей я много неприятного пережил. Но не забываю, что я у родителей великий должник. Моя мать имеет золотое сердце. Отец грубый мужик (так нельзя об отце говорить, но это правда), хотя и очень одаренный. Он ко мне строг, ему я благодарен, что не вышел из меня вор и разбойник, но вышел из меня какой-то дикарь. У меня нет ни одного друга. В меня сейчас перелом. Бросаю школу. Надоело сидеть на отцовских хлебах, захотелось жизни испробовать. Не знаю, что из этого выйдет. Пока Бог не оставлял, а ведь я Его столько раз хулил и отступал от Него, иногда вовсе ни во что не верю. Молитесь обо мне. О Вас молюсь редко – какой я хам! Буду стараться быть лучшим». И какое чУдное обращение в другом письме этого же воспитанника: «Милый дедушка, не сердитесь, что я так Вам пишу». Какое дивное, любящее сердце надо было иметь, чтобы так обратить к себе детские, отроческие души…

Недаром в статье к юбилею Тальберга В. Лукьянов писал на страницах «Православной Руси»: «Великим утешением для Н. Д. Тальберга должно служить именно то сознание, что его многополезные труды не только не оказались напрасными, а напротив, послужили и еще много послужат молодым подрастающим поколениям в назидание и воспитание. Если же Господь сподобит изстрадавшуюся Русь воскреснуть вновь и освободиться от гнетущей власти безбожного коммунизма, то тогда, как никогда раньше, правдивые труды Н. Д. Тальберга окажутся безконечно ценными для перевоспитания русской молодежи, выросшей на родине и не слышавшей ничего кроме клеветы на Царскую Россию. И уже по одному этому Н. Д. Тальберг заслуживает великую признательность русской молодежи, разсеянной по всему свету. Правильно и глубокозначительно говорит Архимандрит Константин: «И если что немеркнущей радостью засияет вокруг него в эти дни его юбилея, то именно та любовь, которая на своих крыльях принесет ему со всего света приветы от поколений, им согретых не только отеческим доброжелательством, но приобщением их к свету и теплу Исторической России».

Один из учеников Николая Дмитриевича в Троицкой семинарии, профессор Г.М. Солдатов, вспоминает: «Ему было предложено принятие монашества и возведение в сан Архиерея, но он так же, как и Н.Н. Александров - декан семинарии, мотивировал свой отказ возрастом и недостоинством для высокого сана. Эти два воспитатели многих выпусков семинаристов продолжали жить для России, вдохновляя будущих пастырей Церкви в надежде на милость Христа и Покровительство Руси Божией Матери. Они оба жили без личной жизни и их двери были всегда открыты для всех. Оба они находили для других доброе утешающее слово в нужде. Декану Н. Александрову, многие из семинаристов, окончивших образование, обязаны не только моральной, но также материальной помощью. Как один из них, так и другой обладавшие прекрасной памятью рассказывали семинаристам о духовных, военных и гражданских деятелях которых они знали лично. Н.Д. рассказывал о тех, кто обращался к нему лично за советами генералами: Врангеле, Кутепове, Миллере, Краснове, Туркуле и Бискупском. Н. Александров рассказывал о Русском Флоте, о том, что к 1917 году он был готов не только отразить Флот Имп. Вильгельма, будучи переоборудован, но и победить в битвах. Он рассказывал и показывал нам снимки русских кораблей, рассказывая о новейшей на нем технике.

В монастыре, Н.Д. принимал живейшее участие, и с ним советовались не только семинаристы и монашествующие, но и посещавшие обитель историки. Его смерть неожиданно наступила 16 мая 1967 г. после краткой болезни. Он слег, но и будучи больным, продолжал свои исследования по истории. В последние недели жизни Н.Д. был занят составлением списка всех убиенных Великих Князей Киевской, затем Московской Руси, Царей Русской Империи и членов их семейств. В списке, где было известно, перечислялись имена убийц, их национальность и вероисповедание. Н.Д. также обдумывал, окончание своей работы об Евлогианском расколе, которую ему самому не пришлось завершить, и она была по его указаниям окончена другими».

В канун своей кончина Тальберг спросил сестру, Татьяну: «А какое завтра число?». «Двадцать девятое», – ответила та. «Значит завтра 60 лет, как я окончил Правоведение», - вспомнил умирающий. Он отошел ко Господу в день этого шестидесятилетнего юбилея, 29 мая 1967 года. Архимандрит Константин (Зайцев), также преподававший в Джорданвилле и близко знавший Тальберга, писал о в статье, посвященной его памяти: «Воспитанник Училища Правоведения, специально образованного для подготовки просвещенных, юридически вышколенных чиновников, он, поступив на государственную службу, успел в короткий срок, остававшийся до крушения Империи, сделать исключительно большую карьеру... Являет Николай Дмитриевич собой... «идеальный тип» русского императорского чиновника, долженствовавшего одновременно заключать в себе и безграничное самоотвержение древнерусского «служилого человека» и восходящую к древнему Риму культуру европейского государства.

С падением Империи оказывается Николай Дмитриевич в условиях, когда не стало почвы для служения России в качестве чиновника. Во мгновение ока переключается он на политическую деятельность, как в форме активной борьбы, во всех ее проявлениях, вплоть до самых ответственных и опасных, так и в форме публицистической – словом и пером...

А что было близко его духу? – Россия в исторической перспективе. В этом направлении имея сосредоточенным свое внимание, он обретал материал, который мгновенно сцеплялся с прежде ему известным, образуя целостное мiровоззрение, все глубже и шире становящееся. Так вырастал некий новый Н.Д. Тальберг, широко образованный и глубокомысленный идеолог русского монархизма...»