В сознании многих людей уже давно закрепились такие понятия, как «Петербург Пушкина», «Петербург Гоголя», «Петербург Достоевского», «Петербург Блока». Есть Петербург Некрасова. Им посвящены многочисленные исследования. Имя Александра Исаевича Солженицына больше принято связывать с Москвой, Рязанью, наконец, Кисловодском. Но нельзя не заметить, что к Петербургу у писателя было особенное отношение. В крохотке «Город на Неве», написанной между 1958 и 1960 годом, видимо сразу после посещения города, А.И. Солженицын замечал: «Какое счастье, что здесь ничего уже нельзя построить! — ни кондитерского небоскреба втиснуть в Невский, ни пятиэтажную коробку сляпать у канала Грибоедова. Ни один архитектор, самый чиновный и бездарный, употребив все влияние, не получит участка под застройку ближе Черной Речки или Охты». В городе на Неве разворачивается действие главного произведения писателя – эпопеи «Красное колесо». Однако на эту тему существует очень мало исследований. Первым, кто, пожалуй, серьезно занялся этим вопросом и видимо, впервые произнес словосочетание «Петербург Солженицына», был замечательный петербуржец Георгий Сергеевич Васюточкин. Он впервые рассказал о некоторых петербургских адресах, упомянутых в «Красном колесе»[1]. Он же первым заметил, как тема Петербурга возникает еще в «Раковом корпусе». В ходе разговора Олега Костоглотова с санитаркой Елизаветой Анатольевной выясняется, что они оба из Петербурга (Ленинграда) и даже жили на соседних улицах:

«Не так было много примет в ее рассказе, но и не так мало.

— Ленинград? — узнал Олег. — Тридцать пятый год?

— Узнаете?

— На какой улице вы жили?

— На Фурштадтской, — жалобно, но и чуть радостно протянула Елизавета Анатольевна. — А вы?

— На Захарьевской. Рядом!»

(Раковый корпус, глава 34)

Кстати, именно в этом районе, в Литейной части, разворачиваются главные события «Марта Семнадцатого». Здесь живут основные вершители революции: Гучков, Милюков, Винавер. Здесь герой-одиночка полковник Кутепов будет безуспешно пытаться организовать сопротивление вооруженной толпе, которая, как пишет А.И. Солженицын, «странное особое существо, и человеческое и нечеловеческое, вся на ногах и с головами, но где каждая личность освобождена от обычной ответственности, а силой умножена на число толпящихся». Здесь будет гореть окружной суд – символ закона, чтобы вскоре на его месте построили оплот беззакония – Большой Дом.

А.И. Солженицын посетил город на Неве летом 1958 года. Известен адрес, где он остановился: Малая Морская (в то время улица Гоголя) дом 16, квартира 21. Он должен был побывать на месте, где будут происходить ключевые события эпопеи «Красное колесо». Л.И. Сараскина пишет: «Весь учебный 1958 год Солженицын готовился к летнему путешествию в Ленинград (про себя он всегда называл его Петроградом), который манил и увлекал его с давних пор, и где ему пока не довелось побывать. Выписал «Ленинградскую правду», чтобы знать, чем живет город. Раздобыл в библиотеке путеводители 20-х годов, справочники со старыми названиями улиц и составил по ним историко-художественную картотеку, рассортировав карточки по конкретным маршрутам. Карточки были расположены и по улицам, и по типам зданий, и по историческим событиям. Характеристики домов (их номера не изменились) компоновались так, чтобы можно было с карточками в руках осматривать дом за домом, слева и справа, накапливая сведения, которые обычно не попадают в путеводители. Этот план, воплощенный в «пешеходную» реальность, станет стратегической подготовкой к работе над «Красным Колесом»: изучить Петроград своими глазами и своими ногами, а не заочно, по книгам…»Что касается Петербурга-Петрограда, я, — отмечал Солженицын, — посвятил, к счастью, один полный месяц жизни на то, что пешком, ежедневно, ходил по городу, имея на руках объяснительные карточки на все улицы, на все дома, объяснения — что в каком доме было, что на какой улице случилось и когда. Карточки я сперва заготовлял многие месяцы, потом приехал туда и ходил по Петрограду, ни разу не воспользовавшись ни троллейбусом, ни метро, никаким видом транспорта, а только пешком. Останавливался около каждого дома и рассматривал. Я даже и не представлял, насколько это мне понадобится... Я бы не мог этого писать ни по какой карте, если бы я это все не видел. Но я с закрытыми глазами вижу каждый дом, каждый перекресток»[2].

«Автор «Красного Колеса» пускает своих героев петербургскими маршрутами не прежде, чем сам пройдет по названным улицами и переулкам, – пишет Г.С. Васюточкин. – У Солженицына среди многих десятков адресов нет, пожалуй, ни одного, названного приблизительно. К названию улицы и номеру дома писатель иногда добавляет и сжатое описание места» [1].

Первый четко определенный петербургский адрес в эпопее «Красное колесо» появляется в 75 главе «Августа Четырнадцатого». Это здания Бестужевских курсов, старое – на 10 линии Васильевского Острова, и новое – на Среднем проспекте дом 41/43. Здесь читает лекции одна из главных героинь эпопеи Ольда Андозерская. Это ее первое появление в романе. По мнению Г.С. Васюточкина, прототипом Андозерской является Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская, профессор-медиевист, которая действительно преподавала на Бестужевских курсах и состояла в кадетской партии. Но еще с 1908 года она была счастливо замужем за известным физиком Д.С. Рождественским. Правда, их жизнь закончилась трагически. После смерти Ольги Антоновны от сердечного приступа Дмитрий Сергеевич застрелился.

В «Октябре Шестнадцатого» мы встречаемся с Петербургом в квартире, где живет Вера Воротынцева, сестра главного героя эпопеи (прототипом которого, по мнению некоторых исследователей, является сам автор). Вера живет с няней в доме на углу Караванной и Итальянской и служит в Публичной библиотеке: «И что еще можно было назвать домом Воротынцевых (в согласии с сестрою брат охотно тоже называл, только от жены тайком), то и были теперь они с нянею в трех комнатках на третьем этаже, на углу Итальянской и Караванной, у Михайловского манежа. В одни окна наискосок – Фонтанка, в другие – площадь с памятником, а летом, если высунуться с подоконника, то по изломанной Караванной в конце проглядывает Аничков дворец. Эту квартиру Вера так и нашла, чтобы близко ходить в библиотеку, всего десять минут приятной прогулки: или обогнуть по Фонтанке, чтобы вдоль воды, а потом по Невскому, или по Караванной, но обычно шла Вера мимо Благородного Собрания, сворачивала на Екатерининскую, два шага – и уже у себя, под полусумрачными сводами Публичной». (Октябрь Шестнадцатого, гл. 18). Мне пока не удалось выяснить, что это за дом. Это либо Караванная 16 – доходный дом Челпановых, либо дом 18 – доходный дом Приселковой. В обоих случаях, если высунуться с подоконника третьего этажа, можно увидеть Аничков дворец. Вера и няня ходят в ближайший храм Симеона и Анны. Няня говорит приехавшему с фронта Воротынцеву: «– Ноне суббота, идем-ка ко всенощной в Симеоновскую. И исповедуешься. А завтра до поезда к обедне успеешь. И причастишься» (Март Семнадцатого, глава 35). Храм Симеона и Анны – один из старейших в Петербурге. Он находился (и находится) на углу улиц Моховой (48) и Симеоновской (6). Построен в 1734 г. по проекту архитектора И.М.Земцова на месте деревянного храма в память о рождении Анны Петровны. В храме долгое время, причем и в описываемое время находилась чтимая икона Троеручица, которую по преданию при наводнении 1777 г. принесло водой на паперть [4]. В те дни, когда храм посещали Вера и ее няня, настоятелем храма, последним в досоветскую эпоху, был (с 1900 г.) – протоиерей Иоанн Михайлович Камнев. К сожалению, пока ничего не удалось выяснить о его судьбе после революции. В описываемое время ( с 1906 года) в храме служили священники Николай Николаевич Вертоградский (1876-1937) и Сергей Иванович Бычков (1882). Они были основателями Симеоновского православного братства. Протоиерей Николай Вертоградский был арестован в 1922 году по делу митрополита Вениамина, будущего священномученика. Отбывал срок в Соловецком лагере особого назначения. В 1937 году был расстрелян в Левашовской пустоши[5]. Протоиерей Сергий Бычков также подвергался преследованиям и находился в заключении, но выжил. В 1947 году был пострижен в монашество с именем Симеон и хиротонисан в епископа Лужского, викария Ленинградской епархии. С 1948 года до кончины был ректором Ленинградской духовной академии.

Встретив приехавшего из Москвы брата, Вера приглашает его в гости к А.И. Шингареву, депутату Государственной Думы. «Жил Шингарев на Петербургской стороне, на Большой Монетной. Извозчики сильно подорожали… И с душевной свободой поехали брат с сестрой трамваем… скосили по Манежной площади мимо Николая Николаевича-старшего, невдали от Инженерного замка дождались синего и красного огоньков второго номера, уже не переполненного в вечерний час, – и повез он их, как будто выбирая и показывая (да только уличного освещения не хватало сейчас), чтó есть покрасивее в Свято-Петрограде…» (Октябрь Шестнадцатого, глава 20).

Остановимся на этой цитате. Как, видимо, Пушкин был первым, кто назвал город на Неве Петроградом в «Медном всаднике», так А.И. Солженицын впервые назвал его Свято-Петроградом. Многие читатели не задерживаются на словах «дождались синего и красного огоньков». А вместе с тем это понятно только петербуржцу. С 1907 года, когда в городе был пущен первый электрический трамвай, и до настоящего времени (2018 г.) все трамвайные маршруты имеют опознавательные огни. Трамвай номер два, ходивший в ту пору от Михайловской площади через Троицкий мост на Петроградскую сторону, а потом в Новую Деревню, за свою более чем столетнюю историю несколько раз менял свой маршрут, и был закрыт только в 2013 году. Но неизменными оставались цвета: синий и красный. Петербург – единственный город на земле, где трамваи имеют сигнальные огни. Петербургский трамвай не неодушевленная машина, а живой символ города. И неслучайно распоясавшиеся хулиганы в марте 17 года начинают с особым остервенением крушить беззащитные трамваи. Вот как описывает это А.И. Солженицын: «У начала Съезжинской улицы, близ Кронверкского, лежал опрокинутый одиночный моторный трамвай. Когда его валили, здесь, должно быть, много было народу, а сейчас уже и мальчишки на нем свое отсидели, отпрыгали, убежали в другие места. И прохожие почти не останавливались около него, мало задерживались, будто вид трамвая, поваленного среди улицы, был обыкновенным. Может, перед тем они видели необычнее или ждали такое, куда спешили. Трамвай был грязно-зеленого натурального цвета, каким бывает кожа иных больших животных, – и как такой большой рабочий буйвол он лежал, издыхая или уже издохнув, на грязном снегу. Стеклянный лоб его был в трещинах: перед тем, как забить животное и свалить, его перелобанили. Побит и помят был бок, на который его повалили, дребезги стекла там резали его. Далеко за спину и неестественно вывихнутый лежал хобот с привязанной веревкой. Четыре мертвых чугунных круглых лапы торчали вдоль земли – и видно было, как повредился рельс, когда выворачивали лапы. А еще – брюхо несчастного животного, никому никогда не видное, с его потайными нависами, зашлепанными уличной грязью, теперь было выставлено на посмеяние».

(Март Семнадцатого, гл. 17)

В отрывке о поездке на трамвае также упомянут памятник Николаю Николаевичу-старшему. Многие современные петербуржцы даже не подозревают, что памятник герою Русско-турецкой войны стоял в Манежном сквере, правда, очень недолго, поэтому некоторые петербургские краеведы называют его самым несчастливым. Он был открыт в январе 1914 года (автор — итальянский скульптор Пьетро Канонико), а уже в 1918 снесен как «мемориал царизма».

Наконец, Вера и Георгий прибывают в дом Шингарева – Большая Монетная 22. Отметим, что депутат Государственной Думы, один из лидеров партии, живет на последнем этаже доходного дома. И здесь соблюдена историческая точность: Шингарев действительно там жил. Дом был построен в 1908 г. по проекту архитектора А.И. Балинского. В квартире Шингарева происходит встреча Георгия Воротынцева и Андозерской, по мнению Андрея Немзера, – кульминация романа.

Путешествие Воротынцева к Андозерской в 27 главе является четко топографически выверенным. «Черно-белый причудливый, с башенками, дом на углу Архиерейской, во время Воротынцева, кажется, его не было. Как модно строятся здесь, не похоже на классический Петербург». Это – построенный в 1915 году «Дом Розенштейна» - до сих пор архитектурная доминанта площади Льва Толстого (бывшей Архиерейской). В разные годы здесь жили знаменитый писатель Леонид Андреев и певец Александр Давыдов, а незадолго до революции часть дома приобрел дед знаменитого актера Андрея Миронова Семен Менакер. После революции судьба этого дома, как и многих его других собратьев, была непростой: в разное время здесь размещались кинотеатры, ленинградская студия телевидения, театр «Эксперимент» со зрительным залом на 220 мест, а в годы Великой Отечественной войны по соседству с домом взорвалась мощная фугасная бомба, что вызвало сдвиг стены, но мощные двутавровые балки спасли дом от разрушения. Когда военные страсти немного улеглись, в 1950-е годы «Дом с башнями» взяли под охрану государства как памятник архитектуры [6].

«Спортинг-палас. Дом эмира Бухарского. Силин мост». Спортинг-палас был построен в 1910 г. для богачей-мукомолов Башкировых и в нем открылся первый в городе скетинг-ринг. В 1930-е годы здание было снесено, сейчас на его месте находится ДК имени Ленсовета. Дом эмира бухарского (Каменноостровский 44 б) был построен в 1914 г. по проекту архитектора С.С. Кричинского для последнего эмира Бухары, которому так и не пришлось пожить в новом доме. После революции дом был отведен под коммунальные квартиры. Силин мост через Карповку существует и поныне. Только в советское время он назывался Пионерским. Наконец, мы подъезжаем к дому, где жила Андозерская. Г.С. Васюточкину удалось выяснить его точный адрес. Это улица Грота Дом № 5 (улица Профессора Попова, д. № 41) — жилой дом служащих Азовско-Донского банка, построен в 1914-1915 годах по проекту арх. Ф. И. Лидваля. Это одна из последних построек выдающегося архитектора в Санкт-Петербурге.

В 38 главе, возвращаясь из Генерального штаба, Воротынцев встречает на Невском Свечина, и они идут в ресторан «Кюба»: «Пошли по Кирпичному. Вот и мимо тройных витражей ресторана, уже задернутых, тепло освещенных изнутри. Завернули на Большую Морскую, к мраморному портику на штукатуренном доме. На повороте обошел их мягко лихач на дутых шинах и раньше остановился у Кюба. Сошел молодой человек, принимал за собой подругу. В песочном пальто и черной шляпке, не покрывавшей всех волос, она спрыгнула, тонкая, легкая, пошатнулась, и спутник придержал ее, как обнял. Они вошли перед офицерами – и в дверях и в вестибюле потянулся ток духов от той девицы. Первый этаж ресторана был длинная зала в коврах, в теплоцветных шелковых занавесах на больших трехарочных окнах, верхний свет несильный, а на столах стояли заабажуренные лампы. Но тип ресторана изменился, да: сидели дамы, переблескивая украшениями, курили длинномундштучные папиросы. А в дальнем углу у содвинутых столов, перегруженных блюдами, большая компания справляла какое-то тыловое торжество. От них доносился избыток сытого шума, и еще на помосте, за занавеской, мастерили для них какое-то зрелище». (Октябрь Шестнадцатого, гл. 38). Ресторан этот являлся весьма известным. Он существовал в Петербурге с 1850-х годов и первоначально назывался «Restaurant de Paris» («Café de Paris»). В 1887—1894 годах владельцем был французский повар Ж.-П. Кюба (Pierre Cubat), который и дал ресторану второе название, бытовавшее и позднее, хотя с 1894 года заведением владел Альмир Жуэн. Находился на углу Большой Морской улицы (д. 16) и Кирпичного переулка (д. 8). В акте осмотра помещения от 1914 года «Кюба» описывался так: «Ресторан I разряда. Расположен в 2-х этажах и занимает площадь 126 1/9 кв. сажень. В ресторане имеется зал (36 кв. сажень) и 13 отдельных кабинетов. Ресторан посещает интеллигентная и богатая публика». После октября 1917 года ресторан был закрыт. Сохранился портал из зеленого левантийского мрамора работы архитектора И. А. Фомина в стиле неоклассицизма[7]. У «Кюба» происходит важный разговор Воротынцева и Свечина с Гучковым о судьбе России.

Большое место в романе занимают рабочие окраины Петербурга, особенно – Невская застава. Но – это тема отдельной статьи.

 

А.Ю. Емельянов

(г. Санкт-Петербург)

 

Литература

1.Васюточкин Г.С. Петербург Солженицына.// Посев. 2003. № 5. С. 18–20; № 6. С. 37–39

2. Сараскина Л.И. Александр Солженицын. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 444-445

3. Никитенко Г.Ю., Соболь В.Д. Дома и люди Васильевского острова. М.:ЗАО Издательство Центрполиграф, 2013. С. 364-365

4. Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга. Энциклопедия христианских храмов. СПб., Лики России, Спас, 2010. С.122

5. Духовенство Русской православной церкви в XX веке. Биографическая база данных и собрание материалов. Режим доступа: https://pravoslavnoe-duhovenstvo.ru/person/3468/

6. Галкина И. История одного дома: «Дом с башнями» на Петроградке. Режим доступа: http://www.cityspb.ru/blog-741809/0/

7. Бройтман Л.И., Краснова Е.И. Большая Морская улица. М.-СПб.: Центрполиграф, 2005, С.90-91