В предвестие великих реформ и в самый их разворот в русском обществе происходили огромные сдвиги в народном сознании. Дворянское сословие, лишившись значительных преимуществ, приспосабливалось к новым условиям жизни, как могло; подневольный люд, пробуждаясь после длительной, зачастую тяжелой опеки господ, потянулся к самостоятельному устройству своей жизни, трудовой, земской по управлению. Выдвигались, как насущные, вопросы просвещения и обучения крестьянских детей. Совесть подсказывала вчерашним барыням плотнее сблизиться с сельской действительностью, по возможности помочь воспитанию подрастающих детей. Одни из них открыли школы и стали учительствовать, другие свой талант применили на литературном поприще и потом достигли немалых успехов в отечественной словесности, создав обильную библиотеку для народного чтения. Каждая из творческих особ внесла посильную лепту для общей пользы, и заслуги таких писательниц не забыты доныне, их книжки и теперь переиздают и читают.

К писательницам той поры, потрудившимся над созданием вдохновенных произведений, адресованных русскому юношеству, несомненно, принадлежит Екатерина Владимировна Новосильцева (1820 – 1885), известная больше под псевдонимом Т. Толычева. Ее отец, Владимир Григорьевич, герой войны с Наполеоном, полковник, потомок боевых защитников родной земли, начиная с Куликова Поля и вплоть до военной операции 1830 года, когда он и скончался. А через пять лет умерла и жена его, оставив круглых сирот под надзор родственников. Как старшая из детей, Екатерина Владимировна все свои силы и помыслы отдавала малолетним сестрам и брату, и это сиротство было для всех и горьким и трудным. Во многом ранние впечатления будут Екатериной Новосильцевой отображены в «Семейных записках», начатых печататься главами в журнале «Русский Вестник» в 1862 и 1864 годах. Вскоре ее «Записки» вышли отдельной книгой в Москве, но без этих публикаций. В семейных воспоминаниях Толычевой много ярких картин из русской жизни начала XIX века. Но литературный дебют писательницы состоялся не в журнале, а в газете «Русская Речь», которую основала подруга и наставница Екатерины Владимировны – Евгения Тур (Елизавета Васильевна Сухово-Кобылина; 1815 – 1892). Именно в этой газете летом 1861 года была опубликована статья Толычевой «Шеридан и его время». Немного позже в «Отечественных Записках» появилась другая ее статья, посвященная переводам из Беранже. Собственно, на этом литературоведческие исследования писательницы и остановились.

Зато настал ее самый яркий и плодотворный период, относящийся к познанию исторической России в связи с ее ратными подвигами и святостью подвижников, водителями совести и строителями обителей – этих крепостей духа. Екатерина Новосильцева сочинила замечательные рассказы о жизни Митрополита Филиппа, Стефана Пермского, мытарствах княгини Наталии Борисовны Долгорукой, принявшей в конце жизни монашеский постриг; о монастырях и чудотворных иконах и, конечно же, о боевом прошлом монастырей: Троице-Сергиевом, Кирилло-Белозерском и Спасо-Бородинском, что на Бородинском Поле. Здесь, в построенной Маргаритой Михайловной Тучковой святой обители, спасалась душою сама строительница, и вместе спасались ее монастырские сестры, вознося молитвы за всех убиенных на поле брани. Книжки Т. Толычевой о прошлом Святой Руси, о носителях святости с интересом и пользой читались во всех слоях русского общества, в школах и госпиталях. Во многих благочестивых семьях их берегли и усваивали, воспитывая в детях понятия об основе национальной жизни – нравственном поведении и почитании предков.

Другой важной заслугой писательницы надо считать исторические разыскания о воинском долге защитников Отечества и стойкости людей в годы лихолетья. Екатерина Новосильцева собрала бесценные свидетельства участников великих событий, запечатленные ею в следующих публикациях: Рассказы очевидцев о Двенадцатом Годе (М., 1872), Рассказы старушки о Двенадцатом Годе (М., 1878); Приемыш. Повесть из того времени, как французы брали Москву (М., 1870); Рассказы о домашнем быте севастопольских жителей во время осады 1854-55 годов (Русский Вестник, 1880); Смоленск и его предания о Двенадцатом Годе (Там же, 1880). В произведениях Т. Толычевой ощущается литературное влияние ее наставницы Евгении Тур, на чью книгу «Семейство Шалонских» она откликнулась положительной рецензией в газете «Московские Ведомости» (январь 1880).

Кроме биографических очерков и записей свидетелей исторических событий Екатерина Новосильцева оставила большое число художественных произведений – повестей, рассказов, мелких заметок о подробностях дел давно минувших дней. Попробовала она себя и в драматургии. Ее комедия «Демократический подвиг», поставленная в Малом театре в Москве (1867) высмеивала «передовые» иллюзии радикалов, их рвение к переделкам и ломке традиционных отношений между людьми. Эту комедию тогда же играли на сценах и других театров. В левом лагере поднялся невиданный шум. Разного сорта свистуны и ненавистники России громко потребовали снять со сцены антинигилистическую комедию, и дирекции театров пошли у них на поводу. Кстати, это произведение Е.В. Новосильцевой помечено было другим ее псевдонимом – Себинова, от названия родового села Себино, подобно тому как Толычева – от имения Колычево, расположенного в Серпуховском уезде под Москвой, где писательница провела свои ранние детские годы, получив там домашнее образование.

В июле 1885 года Е.В. Новосильцева скоропостижно скончалась. В правой печати помянули писательницу добрым словом, и самый прочувствованный отклик принадлежал перу выдающегося патриота и публициста Михаилу Никифоровичу Каткову, многолетнему ее другу и сочувственнику. В газете «Московские Ведомости» Катков тепло вспоминал:

«В числе скорбных для нас утрат в последнее время, одною из самых чувствительных была смерть Екатерины Владимировны Новосильцевой, известной в литературе под принятым ею псевдонимом «Толычевой». Ее увлек в могилу скоротечный и тяжкий недуг. Потеря эта была для нас неожиданным ударом. Мы горько почувствовали ее, но по случайным обстоятельствам не успели помянуть покойную в нашей газете и собрать воедино прекрасные черты ее нравственного облика.

Прежде всего, припомним с благодарностью то, что ближе к публике, что из наследия покойной принадлежит всем и каждому, - ее литературную деятельность. Она не искала известности, напротив, избегала ее и писала, лишь повинуясь потребности своей души. Никогда не говорила она о своих литературных произведениях. Ей было приятно слышать от уважаемых ею лиц слово сочувствия, но она никогда ничего не писала, так же, как и ничего не делала, для снискания похвал; еще менее обрезывала она свои убеждения или понижала свой тон из страха пред чужим и противным ей мнением. Ее сочинения запечатлены правдивостью и искренностью чувства, знанием света, высоким образованием и нравственною твердостью, не допускавшею никаких сделок с совестью. Она писала в разных родах, но форма была лишь случайным выражением ее мысли, которая везде оставалась себе верною, - и в рассказах для детей, и в воспроизведенных ею житиях святых, и в повестях, и в преданиях старины. В будущем 1886 году совершилось бы двадцатипятилетие ее литературной деятельности. Появившиеся в начале шестидесятых годов в «Русском Вестнике» ее «Семейные Записки» сразу обратили на себя внимание людей, способных понимать и ценить искренность чувства. Из ее произведений особенно замечательны и по внутреннему достоинству, и по литературной отделке — биография Тучковой, первой игуменьи Спасо-Бородинской обители, «Крестница Анны Иоанновны», «Предания Золотого Клада», «Монастырские предания», «Рассказы о Двенадцатом Годе», которые собирались ею в монастырях и богадельнях, где доживали свой век свидетели событий Отечественной Войны и Московского пожара. Сочинения ее читались во всех слоях общества, и в гостиных, и в избах, и в госпиталях во время войны. Ее комедия «Демократический подвиг» имела блистательный успех в Москве, который подтвердился целым рядом язвительных статей в тогдашних петербургских журналах, задетых ею за живое. Это было в 1867 году. Тогдашняя театральная дирекция, запуганная толками, сняла пьесу с репертуара.

С красивою наружностью она соединяла блестящий ум; но светские успехи и в молодости не соблазняли ее. Она не любила света и избегала его. Ее интимный кружок, все более и более редевший, состоял из нескольких лиц, принадлежавших к поколению «сороковых годов». - Ей не было суждено выйти замуж и стать матерью семейства, но обстоятельства сложились так, что ей с ранней молодости пришлось быть главою родительской семьи, и здесь вся жизнь ее была подвигом самоотвержения. Все ее заботы были посвящены спокойствию и благосостоянию родных. Все, что зарабатывалось ею, отдавала она сестрам и бедным. Нужно ли было хлопотать о бедном человеке, она не щадила себя; здоровая или больная, она писала, ездила, обращалась ко всем, от кого можно было ожидать содействия и помощи. Для бедных она собрала капиталец, на проценты с которого живет и теперь несколько семей; себя же она часто лишала необходимого. Отказывать нуждающимся она не умела. Одна родственница оставила ей по наследству вексель в четыре тысячи рублей. Должник, явившись к ней, описал ей свое стесненное положение, уверяя, что уплата этой суммы разорит его в конец. Она немедленно разорвала вексель. Доброе дело вывело человека из беды; он завел торговлю и потом разжился. Однажды случилось ей попасть в его лавку; узнав свою благодетельницу, он уступил ей 50 коп. с 5 руб., которые просил за покупаемый предмет. Она не могла вспомнить этот случай без добродушной улыбки.

Покойный брат поручил ей воспитание своего единственного сына. С той минуты она стала страстною матерью, окружила себя всевозможными пособиями для воспитания ребенка, сама углублялась в занятия, чтобы заниматься с ним; он стал главною целью ее жизни. У ней был вспыльчивый характер, но когда мальчик попал на ее руки, она дала себе слово преодолеть свою вспыльчивость и свято сдержала его.

Екатерина Владимировна принадлежала к тем благословенным людям, которые совершенствуются в течение жизни. В ней, видимо для близких, все более и более зрел и входил в силу христианский дух. Она все более и более проникалась великою заповедью Христовою доброжелательствовать «ненавидящим нас». Она прощала личные ей оскорбления, и не любила вспоминать о них; не терпела, чтобы говорили о недостатках добрых людей. Мир и любовь жили в ее сердце; но она была чужда недостойного квиетизма и равнодушия ко злу; лжи, обмана, корыстолюбия не могла она выносить, и против всего нечестного восставала со всею энергией своей горячей души.

Она скончалась 7 [19 н.ст.] июля, после тяжких страданий, которые длились два месяца, но которые переносила она с удивительным, героическим терпением, заботясь только о том, чтобы скрывать их от близких. После кончины, искаженные муками черты лица ее преобразились; страдальческое выражение сменилось торжественным спокойствием. Один из друзей семейства, взглянув на нее, заметил: «Такое выражение заставит поневоле верить в бессмертие души».

Мы привели этот обширный отклик М.Н. Каткова целиком, чтобы читатель полнее узнал о духовном облике талантливой писательницы: это был яркий венок на могилу труженицы.

В заключение упомянем и о другой писательнице – Софье Энгельгардт (1828 – 1894), родной сестре Екатерины Владимировны, тоже в свое время достаточно известной. Софья Энгельгардт долгие годы дружила с великим поэтом Афанасием Фетом, их переписка частично опубликована в трудах Пушкинского Дома (ИРЛИ РАН) и представляет собой немалый историко-литературный интерес. В наши дни в научных кругах все больше внимания уделяется «женской прозе» далекого прошлого. Ведь без этих материалов трудно представить живые черты людей, отдававших все силы на благо России, на формирование духовно-нравственных черт характера юношества, готовящегося стать в ряды защитников Отечества, хранителем его национальных ценностей.

 

Маргарита Бирюкова и Александр Стрижев

(г. Москва)