1.

Болотное

 

Меняется ветер, меняется ветер! -

Мы чувствуем дух Февраля.

Рождаются дети, сбираются дети -

И громче, свежей говорят.

 

За серенькой ретушью ширятся бездны,

Горсть первых созвездий весны -

И так все чудесно, и так все уместно,

И так все юны и вольны.

 

За сжатой рукою - не нужно покоя,

Нам даже не снится покой!

Мы - в буче кипучей последнего боя,

Мы - вечный разящий огонь.

 

Мы чувствуем ветер, мы слушаем ветер,

Глаза наши ветром горят! -

 

И в этом весеннем неистовом свете

Мне чудится мгла Октября.

 

2.

Эмигрантское

 

«Признайся, ma chere, ты озябла?

Ступай же домой, не рискуй...»

Со вкусом антоновских яблок

Короткий смешной поцелуй.

 

Даря мне единственный стержень,

В последний мне памятный раз

Взглянули устало и нежно

Осенние яблоки глаз.

 

Нет, я никогда не забуду

В далеком своем далеке

И звезды, и яблоки - всюду,

И Бунина в тонкой руке.

 

3.

Предреволюционное

 

В круженьи бала, в смятеньи бала

Слова сливались - и ты смеялась -

И чуть смущалась, и чуть смущало

Смятенье бала, круженье бала.

 

Сплетались пальцы, плелись интриги,

Сгущался вечер за каждой щелью,

Давали Грига

За каждой щелью

Сплетался хаос, клубился хаос.

 

И слов(н)оплеткою билось сердце -

Такоебархатное, такое,

Что всюду голые лезли корни,

И стало ясно, что слов не будет.

 

4.

Если, словно перед Цветаевой,

Встанет куст (рябина - особенно),

Если воспоминаний стая

В сердцеклетку вобьет оскомины,

Если перекрестки Манхеттена

Сдует ветер родных полей,

То не хватит мне даже этого -

И не надо мне даже этого! -

До скончания света этого

Мне до полного эта светого

Не увидеть страны моей.

 

Если свергнут кровавых идолов,

Если в клетках найдутся выходы

(А иначе где это видано

И иначе где это слыхано?),

Если звать, если плакать будут,

Пароходы слать, поезда -

То и так никогда отсюда,

Никогда никуда отсюда,

Отсюгда никода отсюда -

Никогда уже никуда.

 

5.

Я бы был парижанином в сорок восьмом - и в нем

Защищал бы монархию, бился за каждый дом,

Отступал бы уверенно, твердо и по чуть-чуть,

Зная и про Луи, и что я его хочу.

 

Я бы был парижанином, зная, что это зря,

Что не станет Луи, а станут читать Золя,

Что монархии в принципе как бы уже пора,

Что потом кабаре, а после и гей-парад.

 

Я бы был и в России в Гражданском любом году:

Уплывал бы из Крыма, погиб на кронштадтском льду,

Я б не кланялся пулям, как будто бы - нипочем,

Зная, что будет Сталин - но будет и Горбачев,

 

Даже где-то предвидя, что дальше пойдет назад,

Что окажется можно то, что - никак нельзя,

Что гнилая идея покажется вдруг свежа,

А прогнившему идолу долго еще лежать.

 

Я бы был проклинаем, осмеян, забыт, распят

Теми, кто не по локоть, а просто уже до пят.

И пусть примут за слезы любви, за тяжелый пот

Мою кровь на лице того, кто меня убьет!

 

Хоть немного уверенный, кур поспешит в ощип,

Увидав Голиафа, Давиды берут пращи,

Остаются безгрешными, праведными в веках -

И, навек опозоренный, падает Голиаф.

 

6.

Так ломаются скрепы, рушатся стены,

С палачей и вождей - слетают короны,

В этом море людей - свободная Лена,

А свобода всегда лежит вне закона.

 

Это буря - конец годам безвоздушья.

Отступает омон, сигналят машины.

Мир насилья давно надо разрушить,

С «нашим, новым» потом что-то решим мы.

 

***

Так теряется время, тянется город...

Перекрытый проспект - крики и давка...

Молодому врачу - месяц на скорой -

От досады еще хочется плакать.

 

***

Так теряется жизнь - быстро и просто.

Ты такой, человек? - маленький, тленный?

Обретя по чуть-чуть статус сиротства,

Смотрит в ночь, как в себя, бледная Лена.

 

Не осталось стены, погнуты скрепы,

Безвоздушный покой бурей разрушен.

Он казался с утра мощным и крепким,

Надоевшим, пустым, больше не нужным...

 

- Все в порядке? Помочь? Вовсе ж лица нет...

Лена била его днем - полицая.

«...Может, смерть - и итог всех отрицаний?

Бесконечно тебя, смерть, отрицаю».

 

7.

Фильма 1913-1918

 

Райские птицы зиме не поверили,

Птичий отряд ночью город покинул.

Вьюга скрывает от нас кавалерию

И открывают другую картину:

 

Синяя комната за занавесками,

Старое платье, пустая тарелка,

Пламя в камине Некрасовым брезгует,

Рыжие патлы волнуются мелко,

Плечи придавлены, веки нагружены,

Губы поют, будто сами собою,

Тихую белую песню о суженом,

Насмерть застуженном красной зимою.

 

Снова отряд - и поземкою пестует

Ветер следы уходящих из века,

Белое-белое их путешествие

В красную, красную, красную реку.

 

Ветер стихает. Под старыми кленами

Платье следы на песке обрывает.

Замуж не выдадут... Губы соленые -

Море... Тону...

Через год Мировая.

 

Тонут послушно во тьме расстояния,

К точка костров привалилась усталость...

Здесь занимаются самопознанием -

Больше познать ничего не осталось.

Снятый сапог заметает порошею,

Сердце все тише, а ветер все громче.

 

Снова цветная картинка из прошлого -

Там и останемся, тем и закончим.

 

Саша! Живой! - в руки белое падает.

Целую ночь провалялся на блюде

Красный гранат, расколовшийся надвое, -

Как репетиция будущих судеб.

 

8.

-Выпьем с горя! Где же кружка?

- Вот она, товарищ Пушкин.

Тяпнем, горя не тая...

- Так, а няня где моя?

- Няня в гости улетали-с.

Я Исчадов, пролетарий.

Ну давай уже за нас -

Любишь ты рабочий класс?

- Но позвольте, вот же платье

Няни - прямо под распятьем...

- Под распятьем? Ну-ка стой,

А пошли ко мне домой.

- Сударь, быстро отвечайте,

Где Арина...

- Не печалься,

Тише, Сашенька, не плачь,

Не рожден пока палач.

- Сударь...

- Понял, что за буча,

И адью на всякий случай.

Кстати, слазай за комод,

Там твоя Аринка ждет.

Пригорюнилась в темнице...

Осторожно: в горле спица.

 

Да расслабься, старина!

- Ну и холод из окна…

 

9.

За каждой растратой, за каждой гранатой -

Строй непобедимых и невиноватых.

Затупим мечи и коней постреножим:

И с теми, и с теми война невозможна.

Пусть лучше слезами, чем кровью, прольются

Кипящие воды твоих революций,

Пускай не пожар, а заря полыхает,

Нас с улицы вечером не отпуская.

 

10.

В Петрограде - беззвучный град.

Мы оглохли от новостей.

Ныне тихо. А во Христе

Остается один Пилат.

 

Я не чувствую перегар,

Я не слышу смешных речей.

Я не знаю уже, зачем,

А для «как» непомерно стар.

 

Красной тряпкой на мостовой

Не моя ли валялась кровь?

Мне не выбраться с островов,

Убивающих пустотой.

 

Быть поэтом - но где строка

В этой точке небытия...

Жизнь моя, красота моя,

Почему ты бежишь курка?

 

Да, сегодня увидел днем,

Как матрос все палил в рассвет -

Видно, в Бога. Попал ли, нет -

Все узнаем, когда придем.

 

Так надежно свистел металл...

Вроде, мелочь, но что важней?

И такой нынче страх во мне:

Не узнаю. Уже узнал.

 

С каждым днем все темней, серей.

Я забыл, как горит фонарь.

И сменяет седую хмарь

Хмарь, сгоревшая на костре.

 

Сыплет град, дребезжит окно...

Я накину пальто... пойду

И зажгу хоть одну звезду,

Чтобы не было так темно.

 

Андрей Петров,

студент филологического ф-та СПбГУ,

лауреат Савинского конкурса-2021

(г. Санкт-Петербург)