Сродство нацизма с демократией, на смену которой он пришел в Германии, бывает непросто заметить, ведь современными демократами гитлеровский режим справедливо оценивается как однозначное зло. Тем не менее, он представляет собой закономерное порождение германской демократии. Это важно понять, чтобы увидеть страшную опасность, которая таится в демократических государствах.

Национал-социализм именуют ультраправой идеологией, то есть, сродной классическим правым идеологиям - консерватизму, монархизму, традиционализму, национализму, но более радикальной. Такое определение представляется однобоким и потому вводящим в заблуждение. Все перечисленные классические правые идеологии не противоречат, но вполне дополняют друг друга. Нацизм же из всех правых учений совместим только с национализмом, представляя, действительно, его крайнюю форму. Но нацизм противоречит традиционализму, поскольку не подчинился ни одной из существовавших до него традиций, а сформировал свою идеологию из обрывков германского язычества, оккультизма, отчасти христианства, на основании этого коктейля создав новую традицию - со своими шествиями, собраниями, организациями, праздниками, героями, новой атрибутикой и прочим. Нацизм не консервативен - нацисты пытались с самого начала своей организации захватить власть. А после их прихода к власти управление перешло к партийным кадрам, старая аристократия могла участвовать в управлении, лишь вступив в партию. Нацизм отвергнул монархию, Гитлер не желал даже общаться с бывшим кайзером. Поэтому нацизм является ультраправой идеологией только в смысле ультранационализма. Неограниченный христианской традицией и монархией национализм гитлеровцев носил потому абсолютный характер. Нацизм фактически обожествлял германскую нацию, воздавая своему народу языческое поклонение.

Но это только одна сторона. Само название «национал-социализм» указывает на его двойственность. Вторая, социалистическая половина роднит нацизм с левыми идеологиями. Гитлер, правда, подразумевал под социализмом учение об общем благе,
но не учение об уничтожении частной собственности на средства производства, как это было в СССР. Но даже в гитлеровском варианте видно левое влияние эгалитаризма. Также и упомянутая выше революционность нацизма является чертой, определяющей именно левые, а не правые учения. И, наконец, третьей левой чертой нацизма, связанной с первыми двумя, является его опора на власть народа. Об этом подробнее - чуть ниже. Таким образом, определение нацизма как ультраправой идеологии некорректно, правильнее сказать, что это радикальная идеология, основанная на правых и левых идеях. Это существенно меняет картину, настоящие правые тем самым перестают быть соседями нацистов в политическом спектре, то есть, считаться их потенциальными союзниками, а левые перестают восприниматься как их антагонисты. Угроза возникновения нацизма кроется не в правых идеологиях, но в их смешении с левыми.

Соединив национализм и социализм, Гитлер выставлял себя выразителем интересов германского народа. В своем стремлении понравиться народу он весьма преуспел, почему нацисты и победили на выборах 1933 года. Немцы того времени были удручены унизительным для них Версальским миром, слабостью Веймарской республики, своей раздробленностью по разным странам, хищническим эксплуататорством капитализма, с одной стороны, и угрозой коммунизма с гражданской войной, с другой стороны. Нацисты обещали все это преодолеть. Как и все демократические партии ради победы на выборах они прибегали к популизму, играя на страстях человеческой натуры, а не следуя высшему нравственному идеалу, который ограничивал бы их. Гитлер стал своего рода воплощением темных сторон духа немецкого народа. Будучи выходцем с низов, для достижения власти он раскачивал народ. Выступления бесноватого фюрера наглядно показывают, как он заряжал энергией толпу и сам питался ее ответной реакцией. В этом смысле он был подлинно демократическим лидером - выразителем воли народа. Он уже не мог пойти против возбужденных им в народе страстей, став заложником своих дел. А народ, поверивший в свое превосходство, страшен и способен на все.

Любая черта характера в силу падения человека может развиться в порок. Присущая немецкой культуре дисциплинированность без облагораживающего влияния христианской традиции, приводит к тирании, а сознание носителя высокой культуры - к превозношению над другими народами. Известная жестокость была присуща немецкой колониальной политике и задолго до Гитлера, нацизм пришел не на пустом месте, но только при Гитлере немцы совершили столь чудовищные преступления, которые затмили ужас прежних войн. Но при монархии власти не требовалось участвовать в конкуренции за голоса избирателей. Возвышаясь над народом, она больше занималась его воспитанием, а не заманивала льстивыми обещаниями, от которых люди теряют голову. Поэтому в кайзеровской Германии при господстве христианских идеалов, даже не в чистой православной форме, таких преступлений как при Гитлере не совершалось. Сравнение ужасов Первой и Второй Мировых войн является наглядной картиной сравнительного нравственного достоинства традиционной монархии и демократической диктатуры.

Старая германская аристократия отличалась от нацистов не только большей образованностью, но и большей воспитанностью, умением сдерживать свои страсти. Поэтому часть аристократов была против авантюрной политики Гитлера, как например, посол Германии в СССР граф Шуленбург, трезво оценивая невозможность таких масштабных завоеваний. Многие из них, в том числе, бывший кайзер выступали против расовой дискриминации. И именно прусская аристократия инициировала заговор против Гитлера. Но они были бессильны, потому что массовый психоз охватил слишком большую часть немецкого народа, царило «время восторга и террора», - как называли период Третьего рейха.

Закончилось все, как мы знаем, бесславно. Гордость - это всегда глупость. Гитлер был проклят и своими. Немногие маргиналы сегодня воспринимают его как образец достойного правителя, ибо горе побежденным. Вроде бы нет предпосылок возрождения нацизма. Слова нацист и фашист стали ругательными. Кажется, что нацизм или фашизм никогда не смогут возродиться в странах западной демократии. Мы видим, правда, что есть попытка его реабилитации в некоторых бывших советских республиках, но обычно не воспринимаем это как серьезную угрозу. Конечно, расовая теория ушла в прошлое, когда-то она имела широкое хождение на Западе, Гитлер использовал то, что уже было популярно. Сейчас ее разделяют весьма немногие и подвергаются за это обструкции.

Но фашизм может обойтись и без расизма, итальянские фашисты не были, например, его горячими сторонниками. Выявленное смешение правых и левых идей может проходить и под другим флагом. Триггером, запускающим механизм прихода к власти нацистов или фашистов, как видно из истории, является какая-то действительная или мнимая угроза существованию народа как единого целого, что вызывает действие инстинкта национального самосохранения. Конечно, стремление к оному законно и справедливо. Но, в отличие от правых идей, ставящих во главу угла подчинение традиции, монархии, то есть, смиряющих гордыню, своеволие, воспитывающих людей, живущих по совести, чести и долгу, нацизм вобрал в себя левые гуманистические идеи, обожествляющие волю человека. Понятие чести трансформировалось в нацизме в верность нации, руководимой фюрером. Человек, развращенный демократической идеей народовластия, ввиду общественной опасности легче переходит к фашизму, играющему на гордости, чем к традиционной монархии, что требует смирения всего народа. В фашизме требуется жесткая дисциплина, но это смирение ложное, он требует отречения от индивидуального эгоизма, но ради общественного эгоизма, ради завоеваний, и все фашистское общество превращается в ненасытного зверя. История фашизма - наглядный образчик предтечи режима антихриста.

Поэтому не стоит бояться возрождения правых традиций как угрозы возникновения фашизма. Наоборот, правые идеи, основанные на традиционной вере, являются единственным противодействием фашизму. И, напротив, левые идеи, превозносящие человека, являются питательной средой для него.

История фашизма наглядно показывает всю ложь демократии о свободе воли человека. Люди очень зависимы от среды, потому формальное равноправие не дает никакой свободы. Свобода воли достигается аскетическими усилиями с Божией помощью. Немцы того времени являлись образованным и культурным народом, но большинство из них пало жертвой пропаганды. Смешно думать, что мы лучше, что мы бы так не сделали. Человек, пытающийся бороться с грехом, начинанает замечать, что постоянно падает, идя на поводу у безумных страстей, несмотря на то, что не желает этого. Падший человек несет в себе эту раздвоенность, которую преодолевают весьма немногие. Зная свою слабость, человек не будет настаивать на исполнении своей воли, но будет искать духовного руководства и общества, способствующего духовному росту. Если не один человек, но народ осознает это в какой-то мере, то это само собой приводит к упразднению демократии, и предпосылок для фашизма не станет.

Мы видим, что расслабленное демократическое западное общество, потонувшее в комфорте, перед лицом актуальной угрозы терроризма и гражданских столкновений (действительной или искусственно раздутой - другой вопрос), подвигается к тоталитаризму. Принимаются беспрецедентные меры по усилению контроля, ограничивается свобода слова таким образом, что под запретом оказывается традиционная мораль, как якобы нарушающая свободу человека. Формируется общество т. н. либерал-фашизма, где под предлогом защиты индивидуальных свобод, вводится жесточайшая диктатура греха. Отличие - лишь во второстепенных деталях. Нацизм превозносил одну нацию, либерал-фашизм - напротив, интернационален, поскольку его очевидная цель - всемирное государство под контролем международного капитала. Потому национальные перегородки и традиционные культуры для него - враг, мешающий объединению. Нацизм, стремясь к умножению немецкого народа, запрещал аборты и извращения, либерал-фашизм - наоборот, поощряет их, стремясь к атомизации общества. Опасность либерал-фашизма не меньше, а больше, чем у германского нацизма, ибо он обладает бОльшими возможностями и не настолько внешне агрессивен, что усыпляет бдительность многих. Но если присмотреться внимательнее, то конфликтов, спровоцированных либералами, в мире очень много, они разбросаны по всем континентам.

Демократия не сможет его остановить, он сам на нее опирается, не может остановить и неонацизм, поскольку оглупляет народ гордостью, толкая к преступлениям. Мы сегодня зачастую наблюдаем странный союз либералов и неонацистов (например, на Украине), несмотря на то, что неонацизм клеймится либералами позором. Этот факт говорит о том, что у них есть общий враг, по отношению к которому они питают единодушную ненависть. Коммунисты тоже не могут быть последовательными противниками либерал-фашизма, несмотря на то, что они его обличают. Бунты в Америке в прошлом году, будучи поддерживаемыми либеральной Демократической партией США, не случайно проходили под красными флагами. Т. н. «культурный марксизм» погромщиков развивает идеи Маркса и Ленина в новом ключе. Потому у коммунистов можно заметить симпатию к американским бунтовщикам. Коммунисты - ниспровергатели традиций и разжигатели страстей, как и либералы. Да, на постсоветском пространстве либерально-фашистские режимы ожесточенно борются с коммунистическим наследием, но это потому, что советская власть у них ассоциируется с русской властью, хотя это и не так. Поэтому точно также эти режимы отвергают и Российскую Империю, и белое движение. Таким образом, только традиционализм и монархизм могут препятствовать установлению глобального тоталитаризма, за которым очевидным образом маячит тень Антихриста.

 

Владимир Бугров,

публицист

(г. Владимир)