Тюльпан над палым листиком затеплился свечой

 

Смахнула роща чахлая
последний снег с плеча,
проснулась мать-и-мачеха
от пения ручья.

За дымкой первой зелени
зеркальная вода,
крупицу солнца селезень
достал со дна пруда.

С обидами покончено,
твоя улыбка - знак,
цветущей вербы облачко
накрыло березняк.

Любви простая истина -
от слова горячо...
тюльпан над палым листиком
затеплился свечой.

 

А солнечные зайчики со мной в ненастье выжили

 

Дождей ночные шорохи,
и сны - клочками рваными,
цветущие черемухи
плывут к окну туманами.

К окну ночами клонится
под стук дождя акация,
ругнешь в сердцах бессонницу -
ушедшим в мае маяться.

Листву сжигали палую
и свист метели слышали,
сизарь полоску алую
крылом провел над крышами.

И прячут одуванчики
печаль в ресницы рыжие...
а солнечные зайчики
со мной в ненастье выжили.

 

Из серебра цепочки у вербы на руках

 

Уже проснулись почки,
зима осталась в снах,
из серебра цепочки
у вербы на руках.

Любовь и память святы
на наш короткий век,
в кустах бумагой мятой
лежит последний снег.

Листочка рваный парус
качает сонный пруд,
пока былым я маюсь,
ты создаешь уют.

Худых берез рубахи
заношены до дыр,
дожди, невзгоды... птахи
весенний славят мир.

 

Большие родинки проталин целует солнце поутру

 

На клены глянешь - одни мощи,
но сумрак уступает дню,
и ждут березовые рощи
свою грачиную родню.

Худой сугроб уткнулся в землю,
лоскутья туч на тополях,
воркует голубь, тени дремлют
на белых мятых простынях.

Словам пустым узнали цену,
и кто - чужак, и кто - родной,
и бьется голубая вена
ручья под коркой ледяной.

Снега, невзгоды - не пропали
и устояли на ветру...
большие родинки проталин
целует солнце поутру.

 

Сотрет каракули теней под утро белая пороша

 

Года войдут тихонько в сны,
недели пролетят аллюром,
из рамок окон до весны
не снимешь зимние гравюры.

И знает сгорбленный фонарь,
что в сумраке душе противно,
и выкормыш зимы - февраль
загонит в душные квартиры.

К чужим привяжешься сильней -
с чужими легче быть хорошим,
сотрет каракули теней
под утро белая пороша.

Вздохнешь, что нет былой любви,
смолчу - нельзя все мерить прошлым...
запомнят в стужу воробьи -
спасешься, подбирая крошки.

 

Допоздна в метель не спится

 

На дома, на тополь голый
снегопад обрушил небо,
воробьи и сизый голубь
не дождались крошек хлеба.

За судьбой не доглядели,
допоздна в метель не спится,
за петлей петля - недели
на твои ложатся спицы.

Никого с тобой не судим,
что в душе печали кокон,
и береза с белой грудью
зазвенит серьгой у окон.

И ручья подхватят голос
поутру хоры капели...
и простишь за белый волос,
и за то, что не допели.

 

Худые лодыжки рябины заботливо моет ручей

 

Стареем - никак без таблеток,
без вздохов и глупых обид,
в фонтанах березовых веток
апрельское небо рябит.

Не сетуй - судьба не скупая,
и дней не так много пустых,
тепло воробьи покупают
за медь прошлогодней листвы.

И нечем особо хвалиться,
и плакаться повода нет,
на грудке у каждой синицы
блестит золотой амулет.

Запомнило сердце - любили
и радости лучше врачей...
худые лодыжки рябины
заботливо моет ручей.

 

Валерий Мазманян,

поэт

(г. Москва)