Ввиду всевозможного головотяпства и вредительства, наблюдаемого в нынешней «не-войне», многие комментаторы всердцах поминают товарища Сталина: вот, де, при нем бы, родимом, такой «фигни» не было, и за такие художества ответственных вредителей и головотяпов к стенке бы поставили да по лагерям расфасовали.

Комментаторы, однако, жестоко ошибаются в своих иллюзиях. Кого бы точно поставили к стенке и расфасовали по лагерям при… никогда не служившем в армии «генералиссимусе» Сталине, так это как раз их. Вот, при первом же комментарии, обнаруживающем «невосторженный образ мыслей».

Что же до «вредителей и головотяпов»… Ну, во-первых, напомните, пожалуйста, кого поставил к стенке Сталин?

Героя Советского Союза летчика Рычагова.

«Роковую роль в судьбе Рычагова сыграло состоявшееся 9 апреля 1941 года совещание Политбюро ЦК ВКП(б), СНК СССР и руководящего состава наркомата обороны во главе со Сталиным, посвященное вопросам преодоления аварийности и укрепления дисциплины в авиации. Будучи заместителем НКО СССР по авиации (фактически замминистра обороны СССР), на вопрос Сталина о причинах высокой аварийности в ВВС, Рычагов резко ответил «…вы заставляете нас летать на гробах!».

В протоколе заседания указывалось: «Ежедневно в среднем гибнет… при авариях и катастрофах 2-3 самолета, что составляет в год 600-900 самолетов…» Присутствовавший на совещании адмирал И. С. Исаков в мемуарах, написанных намного позднее событий, квалифицировал этот инцидент, как редкий случай проявления ярости Сталина».

Героем не ограничились. После пыток поставили к стенке и жену Рычагова - летчицу, майора Марию Нестеренко.

«Обвинялась Мария в «недоносительстве о государственном преступнике» Рычагове: «…будучи любимой женой Рычагова, не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа…».

В ночь с 15 на 16 октября 1941 года центральный аппарат НКВД эвакуировался в Куйбышев. Туда же были вывезены и важнейшие подследственные. Вдогонку полетело распоряжение Берии: следствие прекратить, суду не предавать, немедленно расстрелять».

Генерал-инспектора ВВС РККА, дважды Героя Советского Союза Якова Смушкевича.

«В декабре 1938 года Л. З. Мехлис в письме на имя И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова и Н. И. Ежова требовал снятия Я. М. Смушкевича с должности и передачи его дела в НКВД. Тогда с его докладом не согласились».

Чудом уцелели Рокоссовский, Мерецков и другие. Генерал Иван Ласкин, герой Севастополя и Сталинграда, тот самый генерал, которому сдался в плен Паулюс, был арестован и приговорен к 10 годам заключения… за то, что не уважил требование начальника «Особого отдела» о наградах его ничем не отличившихся в боях подчиненным.

Список можно продолжать долго, но ограничимся лишь этими именами и перейдем к вопросу следующему. А за что товарищ Сталин не ставил к стенке и не утилизировал в лагерях?

- За неорганизацию обеспечения Ленинграда запасами продовольствия, на что время было, но… город считался обреченным, и на него просто не стали тратить продовольствие. А город - частично вымерший - выстоял… И жировавшие на фоне умирающего населения большевистские начальники, ничуть не утратившие своей упитанности (как т. Жданов с его ромовыми бабами), не только не понесли ответственности, но были прославлены. Кстати, чем отличается т. Жданов от, например, т. Пушилина? Совершенно нечем.

- За неорганизацию эвакуации Сталинграда. «До 23 августа 1942 года сталинградским гражданам - женщинам, детям и старикам -была запрещена эвакуация из города, к которому стремительно приближался тогда Вермахт. В Москве считали, что эвакуация усугубит панику и помешает обороне города. Это оказалось трагической ошибкой, граничащей с преступлением, потому что днем 23 августа произошла «сталинградская Хиросима», Люфтваффе провели массированные, неожиданные для мирных жителей бомбардировки. По самым заниженным данным погибли более 45 тысяч жителей города, около 50 тысяч получили ранения и увечья. Только после этого кошмара эвакуация мирных граждан была разрешена. Уцелевшие женщины, дети и старики уходили из города мимо горящих домов, ощущая запах гари и крови, оставив под развалинами родных и близких… Кто виноват? Кто запрещал мирным гражданам эвакуироваться? Все «вспоминатели» в мемуарах называют Сталина, но вину возлагают на варварство германский авиации. Но Люфтваффе бомбили город, который оборонялся, который не объявлял себя свободным, и поэтому эти жестокие бомбардировки соответствовали законам войны…» (Виктор Правдюк, «Вторая мировая: русский взгляд»)

- За добрых две Цусимы, которые именуются у нас «Таллинским переходом». В конце августа 1941 года из Таллина вышли 225 кораблей и судов (в том числе 151 военный корабль, 54 вспомогательных судна, 20 транспортов). До Кронштадта дошли 163 из них (132 военных корабля, 29 вспомогательных судов, 2 транспорта), а также неустановленное число малотоннажных гражданских судов и плавсредств, не подчиненных Военному совету флота. Во время перехода погибли 62 корабля и судна (19 боевых кораблей и катеров, 25 вспомогательных судов, 18 транспортов). Ответственный за это фельдшер из отряда Дыбенко, ставший советстким командующим Балфлотом и «доктором исторических наук» Трибуц за это ничем не поплатился, напротив, дожил до почтенных лет в статусе признанного героя.

- За совершенно небывалый в истории позор, когда высший командный состав во главе с еще одним советским кочегаром-»адмиралом», Октябрьским, бежал из Севастополя, бросив своих солдат на погибель. «Для многих тысяч защитников Севастополя ночь на 1 июля была самым страшным испытанием. Эта ночь стала границей между надеждами и крайним отчаянием, между реальностью тяжелых боев и кошмаром, между верой и неверием, границей между жизнью и смертью. В эту ночь из рядов героических защитников города русской славы позорно бежали руководители обороны, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский и иже с ним, и командующий Приморской армией генерал Петров со своим штабом…

Флотское начальство улетало с Херсонесского аэродрома, и шли они к последнему самолету, как сквозь строй шпицрутенов, шли под негодующие крики, оскорбления и даже выстрелы обреченных, раненых, страдающих от голода и жуткой жажды людей, еще вчера державших свои позиции, а сейчас после ухода старших офицеров по приказу бросивших последний, четвертый севастопольский рубеж и устремившихся к аэродрому в надежде на спасение, эвакуацию… И увидевших, что в последнем самолете места для них нет. И вот мимо этих обреченных толп начальство шло спасаться. Адмирал Октябрьский для камуфляжа надел даже длинный до пят плащ, это в июльскую-то жару! Картина неописуемая! Начальство шло спасаться, зная какая страшная судьба ожидает их подчиненных… Под какими же ненавидящими взглядами они бежали, с каким уважением к себе можно было после этого жить и воевать? Этой густой ненависти и презрения не выдержал комиссар авиачастей Борис Михайлов и закричал: «Ребята, я остаюсь с вами!» Через три дня Михайлов погибнет в отчаянных и безнадежных последних боях на мысе Херсонес...

Генерал Петров и армейское начальство прокрадывалось на подводную лодку Щ-209. Николай Иванович Крылов, будущий маршал Советского Союза, в те дни начальник штаба Приморской армии, вспоминал: «Не знаю, был ли в моей службе другой приказ, которому я подчинился с таким тяжелым чувством, не понимая, почему должен уйти в числе первых. Мысль, что это, может быть, избавит меня от гибели, как-то не приносила облегчения. Да и, честно говоря, не хотелось лезть в подводную лодку, не было никакой уверенности, что она дойдет. А если погибать, так лучше уж на суше, на родной земле…» Это самое «мягкое» воспоминание об уходе 1 июля 1942 года. На самом деле и на берегу бухты, откуда на подводную лодку ночью переводился штаб армии, собрались толпы людей с надеждой, что «если начальство рядом, то может быть и им повезет». Солдаты и младшие офицеры в этой толпе выкрикивали в адрес бегущих позорные слова, в уходящих на лодку начали стрелять, генерала Петрова заслонил собой подполковник Семечкин и принял несколько пуль на себя… И здесь не пожелал спастись один человек, полковник Иван Кобалюк, начальник штаба береговой обороны. Он вернулся на 35-ю батарею, чтобы соединить свою судьбу с судьбою своих подчиненных…

Борис Михайлов и Иван Кобалюк сохранили честь и достоинства русского офицера». (Виктор Правдюк, «Вторая мировая: русский взгляд»)

К этому же периоду относится взрыв инкерманским каменоломен.

«С утра 26 июня 1942 г. части 25-й стрелковой дивизии, 8-й бригады и 3-го полка морской пехоты отражали атаки немцев, пытавшихся пробиться в Инкерманскую долину. К вечеру пришлось отойти к югу, заняли рубеж: изгиб реки Черная - Каменный столб - Инкерманский монастырь - южный берег Инкерманской долины у устья реки Черная. Встал вопрос о судьбе инкерманских штолен.

В общей сложности в Шампани находилось свыше 30 тысяч раненых, женщин, детей, стариков. Со дня на день, ввиду наступления немцев, они должны были выйти наружу и присоединиться к миллионам граждан на «временно оккупированных» территориях. Допустить этого было ни в коем случае нельзя!

И вот состоялось заседание Военного совета Черноморского флота. На нем приняли решение: штольни со всеми находящимися внутри людьми следовало взорвать. Это задание было поручено воентехнику инженерно-саперного батальона, имя которого пока неизвестно. Начальник особого отдела НКВД Черноморского флота приказал старшему оперуполномоченному капитану Сергею Гусеву сопровождать техника, в случае колебаний пристрелить его и провести взрыв самому. Однако этого не потребовалось. Взрыв был таким мощным, что его услышали даже в Симферополе...» (Дугас И. Три точки... Инкерманская трагедия // Вече. Мюнхен. 1992. № 46 С. 162-181.)

- За крымскую катастрофу 1942 года в целом.

Руководил обороной Крыма активист Поалей Цион и Бунда, ставший при Сталине начальником Главного Военно-политического управления Красной Армии и заместителем Верховного главнокомандующего, Лев Захарович Мехлис.

«В 1942 г., когда появилась реальная возможность вытеснения 11-й армии генерал-полковника Манштейна из Крыма и деблокады Севастополя, Верховный направляет Мехлиса на Крымский фронт. Решения были совершенно в инквизиторском духе Льва Захаровича: Крымский фронт захлестнули репрессии. Полевые суды истребляли командиров и рядовых с не меньшей интенсивностью, чем это делали немцы. Число старших и младших командиров, попавших в эту кровавую круговерть, не поддается описанию. Директивы не имели отношения к организации обороны и подготовки к наступлению. Иногда в них явно прослеживался бред фанатично преданного вождю человека.

Генерал Манштейн даже не мог поверить в действительность происходящего по ту сторону фронта. Десятки раз гонял он разведывательные самолеты, пока не убедился, что советские войска вместо тщательного укрепления рубежей стали располагаться, как мишени на полигоне.

Кроме выдвижения всей артиллерии в боевые порядки пехоты, подтягивания тыловых подразделений в непосредственную близость от передовой, нашим войскам было приказано отказаться от окопов как снижающих наступательный порыв и отрицательно влияющих на боевой дух Красной Армии. Лев Мехлис упорно давил на военное командование, требуя скорейших активных действий всем фронтом. И это ему удалось. 27 февраля 1942 г. Крымский фронт начал наступление, которое сразу же провалилось, несмотря на преимущество в живой силе. Уже на следующий день противник вернул все из того немногого, что войскам Красной Армии удалось захватить накануне, прежде всего главный узел обороны - Кой-Асан.

Военный корреспондент «Красной звезды» Константин Симонов писал: «Метель вместе с дождем, все невероятно развезло, все буквально встало, танки не пошли, а плотность войск, подогнанных Мехлисом, который руководил этим наступлением, подменив собой фактически командующего фронтом безвольного генерала Козлова, была чудовищная. Все было придвинуто вплотную к передовой, и каждый немецкий снаряд, каждая мина, каждая бомба, разрываясь, наносили нам громадные потери... В километре - двух - трех - пяти - семи от передовой все было в трупах... Словом, это была картина бездарного военного руководства и полного, чудовищного беспорядка. Плюс к этому - полное небрежение к людям, полное отсутствие заботы о том, чтобы сохранить живую силу, о том, чтобы уберечь людей от лишних потерь...»

Потери были огромны. Только за февраль - апрель 1942 г. они составили более 225 тысяч человек! Но ничто не могло остановить амбициозного политического руководителя истребления солдатской массы. Он требовал новых резервов, получал их, кидал под немецкую артиллерию и требовал пушечное мясо вновь… Только политбойцов в марте - апреле он истребовал почти 2,5 тысячи. Людские резервы выявлялись и на месте. «Надо сократить также заградительный батальон человек на 60 - 75, сократить всякого рода команды, комендантские... Изъять из тылов все лучшее, зажать сопротивляющихся тыловых бюрократов так, чтобы они и пищать не посмели...»

Очевидные признаки грядущей катастрофы оставались незамеченными. Неудачи казались ему временными. Он отмечал «слабую подготовку нашей пехоты», но не понимал, что лично содействовал подмене боевой подготовки бесконечными партийными и политическими мероприятиями.

В соответствии с веяниями времени Мехлис создал атмосферу шпиономании. 2 апреля он направил И.В. Сталину и Л.П. Берии шифровку особой важности, прося произвести «зачистку» Новороссийска от подозрительных лиц и придать ему статус закрытого города, вывести оттуда, а также из Керчи лагеря НКВД, в которых содержались освобожденные из немецкого плена: последние имели-де возможность общаться с бойцами, отправляющимися на фронт, что расценивалось как вещь недопустимая.

Предложение Л.З. Мехлиса нашло у Верховного главнокомандующего понимание: «Т-щу Берия. Правильно! Нужно прочистить также Тамань и Темрюк. В Новороссийске создать такую обстановку, чтобы ни одна сволочь и ни один негодяй не могли там дышать. О принятых мерах сообщите. И. Сталин».

Обвинения льются потоком на всех командующих. Какие только грехи не приписывает им Мехлис. О генерале Д.Т. Козлове: «ленив, неумен, «обожравшийся барин из мужиков». Кропотливой, повседневной работы не любит, оперативными вопросами не интересуется, поездки в войска для него - «наказание». В войсках фронта авторитетом не пользуется, к тому же «опасно лжив».

На командующего 47-й армией генерал-майора К.Ф. Баронова пало особое подозрение. К его оперативной разработке представитель Ставки ВГК подключил особый отдел НКВД фронта и выяснил, что: Баронов К.Ф служил в царской армии, член ВКП(б) с 1918 г. В 1934 г. «за белогвардейские замашки» исключен при партийной чистке, потом восстановлен. Родственники подозрительны: брат Михаил - участник Кронштадтского мятежа, «врангелевец», живет в Париже. Брат Сергей осужден за участие в контрреволюционной организации. Жена - «дочь егеря царской охоты». Сам Баронов изобличался в связях с лицами, «подозрительными по шпионажу». Сильно пьет. Штабом почти не руководит. Часто уезжает в части и связи со штабом не держит.

Участь генерала была решена. Его просьбу оставить на фронте и на строевой работе Л.З. Мехлис не пожелал даже выслушать. И таких примеров бесчисленное множество. Создавалось впечатление, что, кроме самого Мехлиса, никто и не думал защищать Крым, а лишь искал удобного случая переметнуться на сторону противника». (Сергей Ченнык. Инквизитор Красной Армии)

Итогом этого сплошного преступления стала потеря Крыма. Наверное, разгневанный Сталин поставил своего любимца к стенке? Ничуть не бывало. Мехлис был снят с поста заместителя наркома обороны СССР и начальника Главного политического управления РККА, а также понижен в звании до корпусного комиссара. Но уже с того же 1942-го и по 1945 год он снова - член Военных советов 6-й армии и многих фронтов. В 1950 г. Мехлис был уволен на пенсию «по состоянию здоровья» и умер в 1953 г. Погребен в Кремлевской стене в Москве.

 

А еще у нас было (и есть же!) два «полководца Великой Отечественной войны» - Буденный и Ворошилов, облажавшиеся в первые месяцы войны по самую маковку… Что же сделал товарищ Сталин своим присным подельникам? Ни-че-го. Ни-че-го. Ну, только что к непосредственному руководству войсками в отличие от любимого Мехлиса не подпускал, холил и лелеял на расстоянии. Ладно, Буденный - все что плакат советский. Усы, шашка. Для пропаганды нужен был. И, отдадим должное, в Первую мировую унтер Буденный отвоевал по-честному, вся грудь в крестах была. Но как там насчет откосившего от армии Климента Ефремыча? Данный персонаж не служил в армии от слова «вообще». В 14-м улизнул от мобилизации и успешно «ховался» всю войну, пока не началась революция, и знатный партийный дезертир оказался одним из верховодов бузовавших запасных полков столицы. Тогда даже большевики сообразили, что неправильно, чтобы солдатней командовал никогда не носивший шинели пустозвон. Пустозвона отправили в Луганск к шахтерам. В дальнейшем сей деятель умудрялся триумфально проваливать решительно все военные операции, какие ему поручались. И ничего! Это не помешало никогда не служившему в армии «маршалу» Ворошилову стать наркомом обороны СССР… со всеми вытекающими для обороны. Чем, право слово, Сергей Кожугетович Шойгу хуже Климета Ефремыча?

Товраищ Ворошилов до последних дней сменял высокие должности, пользовался почетом и уважением, и до сих пор числят его «полководцем». К очередному юбилею победы поставили очередной памятник. А несчастный Луганск на 9 мая обозвали вновь Ворошиловградом…

 

Можно было бы поговорить еще о форсировании Днепра, о разминировании минных полей телами солдат, о безумном уничтожении целых армий и наспех сколоченного ополчения в 41-м, о том, как не желали признавать героев погибшими, оставляя «пропавшими без вести», чтобы ничего не выплачивать, не предоставлять льгот семьям, о судьбах инвалидов, наконец…

 

Нет, господа и товарищи, то, чему вы сейчас возмущаетесь, это именно та «фигня», которая была при Сталине. Которая им и его ворошиловыми, мехлисами, жуковыми и прочими браконьерами русского народа создана была. Это в их традициях мы теперь «воюем» - не разумом, а мясом.

Отличия лишь два. Тогда была идея и четкая цель - разгром врага. Это было действительно. И никаких минсков, стамбулов и прочей порнографии быть не могло. И еще тогда в кротчайшие сроки перенесли в эвакуацию всю промышленность и заставили ее работать на полную катушку. Это достижение также часто указывается поклонниками Сталина. Но и тут они заблуждаются. А точнее закрывают глаза на то, за счет чего было возможно такое достижение. А возможно оно было за счет рабовладельческой системы - за счет ГУЛАГа и колхозов, где рабочую двуногую «скотину» можно было вовсе практически не кормить. Померли зэки от пеллагры? И пес с ними, других «врагов народа» посадим. «Великие стройки» сталинского периода, включая годы ВОВ, были возможны лишь за счет такого рабовладельческого труда. Воспеватели этих «достижений» хотят повторить? Тогда к чему разговоры о том, что нужно наладить нашу экономику, хозяйство, социалку по справедливости, чтобы люди жили как люди, чтобы было людям, что, простите, жрать и чем лечиться? И т.д.? При товарище Сталине об этом не думали ни мгновения. Люди при товарище Сталине были лишь расходным материалом, причем крайне дешевым.

К таким ли «достижениям» и «победам» зовете вы, грезящие о том, что при «усатом отце» расстреляли бы не вас, а нехороших вредителей и головотяпов? Не обнадеживайтесь. Расстреляли бы, господа-товарищи, именно вас. А мехлисы и октябрьские, ждановы и ворошиловы жили и жрали бы припеваючи и почитались героями. Ровно так, как это происходит сейчас.