Концепция триединого русского народа, состоящего из великороссов, малороссов и белорусов, основана на представлении о русском народе как совокупности жителей исторической Руси, считающихся ветвями одного народа, уходит своими корнями к XVI - XVII векам.

Идея о триединстве была сформулирована в среде малороссийского духовенства, являясь ответом на многовековую экспансию Ватикана на землях бывшей Киевской Руси. Стремившегося к подчинению этой территории руками католической Польши, осуществляя гонения на Православие, насильно насаждая унию с Римско-католической церковью (Брестская уния 1596 г.), целью которой было изменение самосознания православного русского населения юго-западных земель, некогда входивших в состав Древнерусского государства, и его сепарацию от общерусского корня.

Необходимо понимать, что в то время самоопределение народа через вероисповедание имело первенствующий характер и было неразрывно связано с его этнической идентичностью, - в первую очередь человек причислял себя к православному исповеданию, а вместе с этим к русскому народу.

Так, в церковнославянских произведениях того времени народ Южной и Западной Руси именовался «православными росами» и «народом руским». Название «народ руский» в своей полемике употребляет митрополит Киевский Сильвестр Косов (кон. XVI - 13 апреля 1657 г.), когда ему пришлось, выступая в польском Сейме, отстаивать право на православные храмы, а также выступая против закрытия православных школ в южнорусских землях. Насаждение унии, в его понимании, было прямо направлено на уничтожение русского народа: «Ибо если того хотять, абы руси не было в Руси, то есть речь неподобная».

В издаваемой в 1568 г. Острожской типографии «Книжице о десяти отделах», в разделе «О пресветлом и православномъ Василии княжати Острозкомъ воеводе Киевском» писалось что: «Первым межи княжати роским, великий заступ и потеха всего народу руского, мур железный на украинах, страх и трепет татаром».

Терминология «народ руский, роский, российский» была привычна для церковных православных кругов, и имела общее употребление, как минимум с последнего десятилетия XVI века, а «народ российский» - синоним «народа руского», только в его греческой огласовке.

В это же время начинает зарождаться Малороссийская идея, наряду с возрождением термина Малая Русь - обозначавшая территории казацкой Гетманщины (Поднепровья), возникшая в православных восточнославянских землях Речи Посполитой на почве идеологической концепции русского единства, в трудах галицких и киевских полемистов - противников Брестской унии.

В частности, в Уставе Львовской братской школы
1586 г., говорится о том, что она создана «старанием же и накладом всего братства Львовского храму Успения пресвятой Богородицы и всего посполитого народа российского». В своих челобитных к московскому царю этого же братства не раз встречаются выражения - «народ руский греческой веры» и «многоименитый род росийский».

То же употребление терминологии было распространено и среди Киевского Богоявленского братства. Его основательница Анна Гулевичевна в своей записи от 1615 г. отмечала, что учреждает его «правовернымъ и благочестивым христианомъ народу российского».

Иов Борецкий (годы жизни: 1560 - 1631 гг.) в окружной грамоте 1629 г., адресованной «всем посполитого Российского рода» именует себя «милостью Божиею архиепископ Киевский и Галицкий и всея России».

Все это красноречиво говорит о том, по какому принципу формировалась самоидентификация населения исторической Руси, в особенности той ее части, которая к середине XVII века все еще оставалась за пределами Русского Царства, но сумевшей сохранить веру предков - не перейдя в униатский раскол. Это также свидетельствует о живой связи между различными частями Русской Земли и ее народом, разделенного границами государств, но оттого не перестающими считать себя единым целым.

В дальнейшем эти обстоятельства послужили основой для формирования и развития концепции о триединстве русского народа.

Среди ее основоположников следует выделить Архимандрита Киево-Печерской лавры Захария Копыстенского (годы жизни: вторая половина XVI - 21 марта 1627 г.), автора известной «Книги обороны» (1621 - 1622 гг.), произведения направленного против Брестской унии, как ответа на трактат «Оборона Унии» Льва Креуза-Ржевуского - первого смоленского униатский архиепископ.

В «Книге обороны» осуждается политика Ватикана и Речи Посполитой, ведущая к захватам и религиозной экспансии, обосновывается исконность Православия на землях Малой и Белой Руси, подчеркивается историческая общность славян, населяющих территории бывшего Древнерусского государства, а также высказывается идея об объединении Восточной Европы под эгидой православного монарха - коим в то время, единственно, мог считаться Русский Царь, а Москва рассматривается, как оплот Православия.

Образ московского православного Царя-заступника, возглавляющего «российский народ», частью которого являются и жители юго-западной Руси, не перешедшие в «ляшскую веру», приобрел широкое распространение в западнорусской литературе первой половины XVII века. Подобные представления в дальнейшем сделали возможной Переяславскую раду (8 января 1654 г.) - политическое объединение Гетманщины с Русским царством, и воссоединение двух частей единого народа.

Судя по переписке Богдана Хмельницкого с царем Алексеем Михайловичем, у запорожского гетмана также не было никаких сомнений и двоемыслия насчет этнической принадлежности населения Малороссии. В своем письме от 21 марта 1654 г. он называет народ, проживающий в этих землях не иначе, как - «народом православным российским».

Таким образом, идея объединения Малой и Великой Руси, основанная на представлении о единстве проживающего в ней народа, не навязывалась Москвой, а изначально являлась малороссийской, исходила от малороссийского духовенства и части казацкой старшины.

Дальнейшее развитие концепции триединства, имевшей прямое отношение к противостоянию между православием, униатством и католицизмом, фигурировавшей в церковных и политических текстах православных иерархов, лидеров православных братств, и представителей запорожского казачества, происходило уже после Переяславской рады, и принесения присяги на верность царю.

Важным шагом на пути к ее заключительному оформлению стало издание «Киевского Синопсиса» или «Краткоє собраниє от различных летописцев о начале славяно-російскаго народа и первоначальных князьях богоспасаемаго града Кієва» (1674 г.) архимандрита Киево-Печерской лавры Иннокентия Гизеля (годы жизни: 1656 - 8 ноября 1683).

В историческом изложении «Синопсиса» приводится обоснование религиозно-династической связи между Киевом и Москвой, говорится о преемственности государственной традиции от Древнерусского государства, об общей династии Рюриковичей, а народ проживающий в Малой и Великой Руси того времени именуется «православнороссийским народом». По тексту «Синопсиса», народ «русский», «российский», «славено-российский» един, как и государство российское в целом. Киев описан как «преславный верховный и всего народа российского главный град». После веков унижения и отделения «княжения Киевского» от «России» наконец «милость Господня» свершилась, и «богоспасаемый, преславный и первоначальный всея России царственный град Киев, по многих переменах своих», вновь вернулся в состав Державной Руси, под руку общерусского царя Алексея Михайловича, как «искони вечная скипетроносных прародителей отчина».

Присоединением территорий Левобережья Днепра, включая Киев, к Московскому государству с последующим распространением идей, изложенных в «Синопсисе», к началу XVIII века ложится в основу новой государственной политики и идеологии российского государства, в центре которой - представление о неразрывном единстве православного русского народ Великой, Малой и Белой России - великороссов, малороссов и белорусов.

На протяжении всего XVIII века «Киевский Синопсис» был самым распространенным историческим сочинением в России и неоднократно переиздавалась вплоть до конца XIX, а одно время считался первым учебником по русской истории.

Примечательно, что в том же XVIII веке под влиянием литературных трудов выходца из Киева архиепископа Новгородского Феофана Прокоповича, среди малороссов, происходит постепенное переориентация объекта первостепенной идентификации в целом на Россию, а Малороссия продолжала восприниматься как малая родина или просто места рождения местного населения, а самого Феофана Прокоповича принято считать автором тезиса о триедином русском народе.

В качестве источника своих взглядов на единство Великой и Малой Руси, «Синопсис» фигурирует у знаменитых русских историков имперского периода -
С. Соловьева, В. Ключевского и Н. Карамзина.

Статус-кво идеи о триединстве, как государственной и общеупотребительной концепции в российском обществе, сохранялся вплоть до 1917 года и практически никем не оспаривался, за исключением части полонизированной малороссийской и западнорусской литературной общественности, не находившей поддержки в широких слоях населения. Более того, в представлении зарубежной общественности, среди историков и этнологов, концепция продолжала научное употребление и по окончанию Первой мировой войны.

После большевистского переворота в России и последовавшей гражданской войны политически активные носители малорусской (малороссийской) идентичности оказались одной из наиболее пострадавших групп, а понятие малоросс утратило легитимность в СССР в период коренизации 1920-х гг. На государственном уровне, на ряду с расказачиванием и раскулачиванием, проводилась политика стремительной украинизации и белорусизации населения юго-западной России, к тому времени административно выделенной в отдельные республики. В советской период идея о триединстве русского народа трансформируется в идею о трех братских, но отдельных, самостоятельных славянских народах, начинает наигрываться историческая, культурная, языковая «самостийность», и всяческое отличие от «общерусского образа», - время рассвета украинского и белорусского самосознания, разделения некогда единого русского народа.

В дальнейшем термин «малоросс», как понятие самоидентификации, продолжало существовать лишь в среде межвоенной эмиграции. В настоящее время почти вышло из употребления, в связи с подменой понятий и навязыванием термина «украинец». Идея же о единстве русского народа в концепции триединства, как она понималась во времена Российской Империи, также не является сегодня общеупотребительной, одновременно сосуществует с другими трактовками, порой диаметрально противоположными, при этом в системе государственного образования за основу взята советская интерпретация в частичной редакции современных историков.

Но сегодня она не дает ответов на возникающие у русского общества, вопросы и не отвечает вызовам нового военного времени. Возвращение к своим истокам, к пониманию славянорусского единства и имперскому сознанию - это тот фундамент, на котором должна строиться новая суверенная Россия. Давая понятные ответы на насущные вопросы в контексте происходящего, как в самой России, так и на территории бывшей Украины, - будущей Малороссии.

 

Александр Дудчак,

публицист

(г. Москва)