Памяти Виктории Бурцевой

 

После службы в деревенском храме

Шли, куда не зная, вдоль реки.

И смотрели ясными глазами

Звезды, точно райские зверьки.

Ночь была морозна, вы с подругой,

Речки ледяная полоса,

Только разносились по округе

Стройные девичьи голоса.

На земле, живущей в лихолетье,

В тишине сияющей зимы

Пели вы, забыв про все на свете,

Древние Давидовы псалмы.

И душа восторженная пела

Вслед устам, когда из-подо льда

Вдруг у ног, ожившая, вскипела

Синяя крещенская вода.

 

***

И в декабре, и в январе,

Как в печке сдоба,

Растут сугробы во дворе,

Растут сугробы,

Так, словно кто-то, свой пирог

Присыпав пудрой,

Дары весне и лету впрок

Готовит мудро.

 

Думушка

 

Казак Илья сидит на печи.

В окне догорает закат.

Эх, ноги, сколько их не лечи,

Слушаться не хотят.

Привольно течет у села Ока,

За речкой широкий луг,

Да только не держит теперь рука

Ни повод, ни меч, ни плуг.

Владимир в Киев не призовет,

Как это бывало встарь -

Его с потрохами продал народ

И правит там Калин-царь.

Народу лишь бы все тишь да гладь,

Не чуют большой войны.

Эх, люди, люди... Да что с них взять,

Коль памяти лишены?

В беде никто не подставит плеча,

Забыли песни свои,

И свищут в окрестных лесах по ночам

Разбойные соловьи.

Калик перехожих и ждать не след,

Хоть волком голодным вой -

Дорог в Карачарово больше нет,

Густой заросли травой.

Видать на Руси поселился тать,

Печален былинный сказ,

А губы Ильи продолжают шептать:

«Боже, помилуй нас!»

 

***

Над нами повседневность серая,

Слепое бденье фонаря,

А мы живем, наивно веруя,

Что слово родилось не зря.

Нам, обескрыленным и спешенным,

Рожденным тлеть, а не гореть,

Все мнится - эту мглу кромешную

Сумеем мы преодолеть.

Растает после жизнь беспечная

Снежинкой, сжатой в кулаке,

Но что-то есть звеняще - вечное

В душой исторгнутой строке...

 

Предпасхальное

 

Плачет небо горькими слезами.

Луч надежды вспыхнул и угас.

Сыне Божий, смилуйся над нами,

В час кромешный не остави нас.

 

Неприглядна доля человечья -

Жизнь прожить в грехе и маете,

Указуя путь рукой увечной,

Ты поник бессильно на кресте.

 

Капли крови, дождь и слезы вдовьи

Плащ впитал, изношенный до дыр,

Ты один бескрайнею любовью

Напоить сумеешь этот мир.

 

Не изведать нам земного рая

И души богатством не спасти -

Первый тот, кто за других сгорает,

Обречен спасенье обрести.

 

***

Солнце холодное вешнее.

Почвы, оттаявшей, прель.

Ширятся снега проплешины.

В силу вступает апрель.

 

Лето в сиреневом платьице

Прячется в чаще глухой.

Серым воробышком катится

По ветру листик сухой.

 

***

Дух придорожный еловый,

В лужах синеет вода,

Радостно снова и снова

Мне возвращаться сюда.

 

Словно под сводами храма

Нынче душою воскрес -

Меркнут житейские драмы,

Светел реликтовый лес.

 

***

Лес на солнце серебрится.

Дышится легко.

Очумелая столица

Где-то далеко.

Земляника зреет ярко,

Только не зевай,

И печется в небе жарком

Спелый каравай.

 

***

Тучи точно базальт,

Нет, скорее стальная армада,

От далеких границ

Наползают, гремя и грозя.

Жаром пышет асфальт.

От дождя набегает прохлада.

В ореоле зарниц

Над Москвой проплывает гроза.

 

Александр Чжоу,

поэт, член РПО им. Императора Александра III

(г. Москва)