Этот вопрос задается сейчас нередко. И не только убежденными пацифистами, «замировцами», но и людьми, которые при виде неоправданного числа жертв, головотяпства, вредительства и в целом политики РФ колеблются тяжелыми и небезосновательными сомнениями: во имя чего жертвовать собой? Добавляют сомнений и ряд свидетельств самих фронтовиков, к которым не «прикопаешься», что это какие-то вражины нарочно дискредитируют и т.д.

Удивление сомневающихся всех больше вызывают идейные (после девяти-то лет предательств!) бойцы. И те еще, кто - надо же! - почему-то не «откосил» от мобилизации. Что греха таить, это ведь еще с советских времен «доблестью» почиталось - «откосить», «отмазать». «Будешь плохо учиться, сынок, в армию тебя заберут». Да и не осудишь по совести: Афган, Чечня, дедовщина, общечеловеческое презрение к армии - все это никак не стимулировало иного настроя. Вот, только в итоге лучшие-то шли… и погибали. И оправдывали подвигом и жертвой своей общее наше бытие. Доказывая, что мы еще - все в общем и целом - не сплошная «обывательская слизь», но и народ. Все еще…

Можно прочесть бездну умных книг, быть докой в вопросах идеологии, цитировать Ильина и т.д. Вот, только все эти знания и велеречия наши никогда не перевесят крови 18-летнего паренька, который в своей жизни прочел полторы книжки по школьной программе и об Ильине слыхом не слыхивал, а всего лишь просто и безыскусно положил душу свою за други своя, отдал жизнь за Россию.

Майкопская бригада… 6-я десантная рота… Харсенойский спецназ… Женя Родионов и его сомученики… И так далее. И несть числа героям страшных лет почти убитой России. А не их ли подвигом и жертвой она жива до сих пор? Искалечена, изувечена, но жива? И что выше, их жертва безмолвная, или наши словесные судороги, пусть и весьма высокомудрые?

Иван Савин ответил на этот вопрос 100 лет назад:

«Отношение к армии - критерий нашей собственной моральной и политической устойчивости. Когда я слышу неодобрительный отзыв о Белом движении, - я знаю, что лицо, этот взгляд высказывающее, никогда в руки свои винтовки не возьмет, никогда не отдаст просто и прекрасно своей жизни за Россию так, как это сделали десятки тысяч незаметных героев на всех противобольшевистских фронтах. Ибо и трус может критиковать героя и высказывать мудрые - и то не всегда - мысли задним числом, но любовь к своей стране и народу запечатлеть смертью может только герой. Ибо болтовня есть болтовня, а жертва есть жертва. Поэтому оскорбляют слух и сердце факты, когда самовольная болтовня моральных и политических дезертиров ставится выше безмолвной жертвы.

«Я счастлив, что не был в Белой армии». Эта дезертирская фраза и риторична, и ненужна. Риторична потому, что авторы ее прекрасно знают, что в Белой армии они не могли бы и быть: такие счастливцы или сами бы удрали после первого сражения, или их попросту выгнали бы. Ненужность этой фразы в том, что - как подвести общую мерку под понятие «счастье».

Один испытывал счастье в борьбе до смерти за поруганный край, другой в это время забавлялся в глубоком тылу преферансом на орехи…»

И не надо, пытаясь парировать мученика-добровольца, говорить, что у нас сейчас «не та армия». «Не той» она может быть лишь для тех, для кого и народ вечно «не тот». А для нас народ наш - Русский. Мы часть его и только. И так же, как и он больны, так же мучимы. А раз народ наш, то и армия - наша.

А это ответ сторонникам «бойкота» из более недавнего, из 90-х:

«Армия наша разорена, расстроена, это не секрет, и вместе с тем она осмеяна, покрыта презрением, даже заплевана какой-то частью общественности и прессы. Это делается в каком безумии? Это делается в расчете на какое будущее? А ну, придут оккупанты? А почему бы им не прийти, если у нас не будет армии? Отчего бы не прийти? Сегодня мы говорим… мы слышим голоса: «Не дадим сыновей в армию!» Да, в нашу не дадите, но когда придет оккупационная - то еще как, безропотно, без демонстраций, дадите - прислужниками, лакеями».

Это, если кто не узнал, Александр Исаевич Солженицын.

Человеку, который не понимает, зачем люди оставляют благополучную жизнь и идут на фронт, объяснить это трудно. Трудно объяснить, что есть такое понятие, как… совесть. И эта самая совесть, всегда иррациональная и нерасчетливая, не может мириться с тем, что вот брат мой рискует жизнью или уже погиб, что столько молодых ребят и девчат растерзано, что столько стариков окончили свои жизнь в подвалах без еды и лекарств, что… Что Миша Матвиенко, увидев убитую в Славянске девочку, пошел воевать, потому что этому 18-летнему мальчику нестерпимо было отсидеться за спинами… Миша потерял обе ноги, руку и глаза, он сейчас в Москве, с больной мамой, им помогают неравнодушные люди. И, вот, глядя на все эти «жертвы вечерние», мужчины, которым, как писал Леонид Филатов, «совестно таскаться по судам», идут на фронт. Потому что иначе не могут, совесть требует и не допускает иного. И… «важно то, что в мире есть еще мужчины, которым совестно…»

Когда мы читаем «горючих сводок письмена», то обращает на себя внимание то, что лучше всех в отчаянные дни отступлений показывают себя не росгвардейцы, не прочие «кадровые», а добровольцы-»барсы» и… донецкие мобилизованные, вчера еще необстрелянные и необученные. Почему? А по простой причине. Для «кадровых» - это служба. Работа. У кадровых есть тыл. Очень далеко от линии фронта. А донецкий мобилизованный точно знает, за что он сражается. Позади него уже «москва». Дом его позади него. Родные его. И он точно знает, что будет с его родными в случае отступления. Поэтому и бьется он, худо экипированный и необученный, до последнего. За свое и за своих. А добровольцы - они по определению идейные, мотивированные. Они не приказу воевать приехали, а по совести. И воюют не за приказ, а за совесть и честь. Это не принижение «кадровых», нет. Среди них довольно героев. Это лишь разъяснение мотивации, которая сказывается на разнице в том, как воюют те или иные части.

Но за какую же идею?! - раздастся вечный вопрос. - За-чем?!

А на этот вопрос уже ведь наш современник, герой-поэт Юрий Юрченко ответил. Коротко, просто и безыскусно:

Зачем иду я воевать? Чтоб самому себе не врать.

Чтоб не поддакивать жене: ты здесь нужней, чем на войне.

Найдется кто-нибудь другой, кто встанет в строй, кто примет бой…

За это неуменье жить не грех и голову сложить.

Вот, в этом «самому себе не врать» - вся суть. Совесть… Здесь, в тылу, хотим мы или нет, но мы всегда немножко лукавим перед самими собой. И перед другими. Мы раздвоены здесь. А фронт… Прямой шаг прямого человека.

Лет 20 тому назад был такой фильм, «Штрафбат». Много споров о нем тогда было, многие ругали его за «очернительство нашей великой победы», кто-то не без справедливости указывал на недостатки сценария. Но, вот, пересмотрите. И получите еще один ответ: за что? За что люди, лишенные всего, оскорбленные и униженные антирусской властью, терпящие даже на переднем крае ее измывательства, идут на верную смерть и гибнут. За Родину. Не за Сталина. Не за мировую революцию. А за… «Запомни, все это Россия, которую топчут враги» (русский поэт Дмитрий Кедрин, фронтовик, убитый чекистами в победным 1945 году).

Идеология… Идеология… Да, нужна русская идеология. Да, не должна насаждаться советчина. Но, вот, хрестоматийный симоновский «Алеша», очень актуальное, между прочим, сейчас стихотворение:

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

 

Как слезы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

 

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

 

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

 

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

 

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

 

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,

По мертвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

 

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьем,

Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,

Покуда идите, мы вас подождем.

 

«Мы вас подождем!»- говорили нам пажити.

«Мы вас подождем!»- говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

 

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

 

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

 

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

Это 41-й год. У автора на груди партбилет. Он успешный советский поэт. Но слышите ли вы хоть единую советскую ноту в этих стихах? Ни единой. Потому что стихи эти русские, как и большинство писавшихся тогда (стихов, а не политагиток из области «утром в газете, вечером в клозете»). Есть нечто глубже чем выверенная формулами идеология. Русское чувство… И если сегодня мы еще можем уповать на что-то, то только на него. На Русское чувство и на Господа Бога, к которому чувство это обращено даже из почти атеистической груди…

В старых-добрых «Унесенных ветром» есть сцена. В разгар отступления, когда война очевидно проиграна, прожженный скептик Батлер, изначально предрекавший поражение Югу и считавший войну безумием, уходит в армию.

- А как же ваша преданность конфедерации, правому делу? Ну почему вы уходите тогда, когда больше всего мне нужны? - возмущается Скарлетт.

- Может потому, что в каждом южанине сидит сентиментальность. А, может быть, мне просто стыдно. Кто знает?

Просто стыдно… Стало человеку, который всю войну прожигал жизнь. Вот, еще один ответ на вечный вопрос. Иррациональный.

Скептик, прочтя все эти иррациональности, уж конечно поморщится: ну вас, с вашей сентиментальностью! Неужели непонятно, что это все равно бессмысленно? За что идти? Чтобы просто погибнуть?!

Нет. Не просто. С честью погибнуть. Мертвые сраму не имут, слыхали небось, как древние пращуры наши говорили в смертные сечи идя?

А, вот, из сердечно близкого нам: «Легко быть смелым и честным, помня, что смерть лучше позорного существования в оплеванной и униженной России!» Это - генерал Сергей Леонидович Марков, наш Белый Витязь. И эта формула для скептика исчерпывающа. Представьте себе, что Россия проиграет войну. Представьте весь развал, кровопролитие и позор, который нас ждет в этом случае. И ответьте себе на вопрос: что лучше? Позорное существование в оплеванной, разоренной и униженной России или же смерть за нее в бою, живот за други полагая, что высоко ценимо в чертогах небесных? Ответ, мне кажется, очевиден. А потому будем смелыми и честными! Будем исполнять свой долг! Во имя России! А победа или погибель наша в воле Божией, оставим это Ему.

 

Елена Семенова