Его не стало в ночь убийства Царской семьи. 17 июля 2000 года. Собственная смерть его также была насильственной. 72-летнего русского писателя, фольклориста, общественного деятеля, монархиста ударили топором и задушили. Тело нашли утром возле дома, завернутым в рогожу. В убийстве обвинили его сына с приятелем, которые пошли на это страшное дело ради банального грабежа. Такова версия следствия…

Самые кровавые, страшные даты русской истории переплелись в судьбе Дмитрия Михайловича Балашова. На свет он появился 7 ноября. Ровно через десять лет после проклятого залпа «Авроры», в 1927 году. В Ленинграде.

При рождении мальчику дали оригинальные имя и фамилию - Эдвард Гипси. Сказалось театральное поприще родителей. Отец Михаил Михайлович Гипси (урожд. Кузнецов), был актером театра и кино, а также поэтом-футуристом. Мать, Анна Николаевна Гипси (урожд. Васильева) - художницей по костюмам. Младшего сына творческие родители тоже назвали соответствующе - Генриком.

Вступив в совершенные года братья, прежде чем получать паспорт, пролистали телефонный справочник и наугад выбрали простую русскую фамилию - Балашовы. Имена тоже изменили - на Дмитрия и Григория.

Но прежде в жизни мальчиков было грозное испытание войной. Блокадой. Их отец умер от голода. Мать с двумя детьми сумела эвакуироваться весной 1942 года. Два года семья прожила в Алтайском крае, а затем вернулась в Ленинград.

Дмитрий, росший ребенком нелюдимым, книжным, часто, как и другие подобные дети, терпевший обиды и побои от сверстников, сперва было пошел по стопам отца, поступив в театральный, но скоро обрел свое истинное призвание, став фольклористом. Он закончил аспирантуру Института русского языка и посвятил себя изучению русской старины. И не только изучению, но и спасению, и открытию читателям…

На дворе стояли годы хрущевских гонений на Церковь. В Карелии власти решили снять государственную охрану с большого количества старинных деревянных церквей и часовен. Эти бесценные в других странах памятники у нас стали разбирать по бревнышку и распродавать на дрова по 30-50 рублей. Балашов, изучавший тогда карельский быт и культуру, безучастным остаться не мог. Он написал открытое письмо властям, которое не побоялись подписать и некоторые старожилы. «Часовню в деревне Подъельники оценили по стоимости дров. Во сколько вы оцените всю Россию!» - говорилось среди прочего в этом документе.

Сам писатель вспоминал: «Я составил пламенное воззвание в защиту исторических памятников Карелии, под которым собрал подписи академиков, историков и писателей и которое затем передал в Центральный комитет партии. Я знал, что кладу свою голову на плаху, знал, что руководители Карелии со мной расправятся, но верил, что мои действия вызовут большой шум, который спасет уникальные культурные ценности».

С этим письмом Дмитрий Михайлович поехал в Москву и перво-наперво направился в реставрационные мастерские на Ордынке. О дальнейшем рассказывал Савва Ямщиков: «В Покровский храм Марфо-Мариинской обители на Ордынке, где находились наши реставрационные мастерские, в морозный январский день влетел, не могу подобрать другого слова, невысокий молодой человек, напоминающий костюмированного статиста из оперы «Царская невеста» или «Борис Годунов»… Не здороваясь, прямо от не закрытой за собой двери прокричал он мне в лицо: «Вот вы тут прохлаждаетесь, сигаретки покуриваете. А в Карелии огонь беспощадный уничтожает старые деревянные церкви. Собирайтесь немедленно и будете помогать мне бороться с супостатами»».

К делу удалось привлечь Паустовского и Чуковского. Они также вступились за уникальные памятники деревянного зодчества, расправа была остановлена. Но на этом дело защиты карельских святынь для Балашова не закончилось. Он исколесил всю Карелию, составляя опись памятников деревянного зодчества с оценкой их состояния и предложениями по их сохранению и восстановлению. Каждую карельскую церковь, часовню он знал, как родной дом.

В те дни, рассказывая о бедственном положении уникального наследия, писатель негодовал: «Была еще часовня в Типиницах, но - продана на слом, на баню, за тридцать рублей. Оказывается, Великонивский сельсовет затеял «прибыльную» в кавычках, торговлю - по тридцать рублей распродает на слом часовни, имеющие музейный характер, - возмущался в те дни писатель-фольклорист. - В это варварство трудно даже поверить, однако в течение последних трех лет уничтожены таким образом часовня в Типиницах, часовня в Корытово, в семи километрах от Типиниц, еще прежде исчезли часовни в Педасельге и Холмах, разрушена часовня в Фойма-Губе. На очереди часовня в Кибитке и другие».

Многие церкви Балашову в 60-е годы удалось спасти. Среди них - знаменитую церковь Успения Богородицы в Кондопоге, которую хотели перенести из-за проекта расширения Кондопожского бумажного комбината. Несколько лет назад этот удивительный памятник был подожжен каким-то сумасшедшим вандалом и сгорел дотла. Сбором средств на его восстановления в отличие от Собора Парижской Богоматери общественность за все эти годы так и не озаботилась…

По итогам своих северных экспедиций Дмитрий Михайлович написал несколько научных сборников. А в 1967 году свет увидело его первое художественное произведение - повесть «Господин Великий Новгород». Она вскоре была экранизирована, и Балашов даже снялся в фильме, сыграв роль второго плана.

Обратившись всерьез к литературной работе, к воссозданию страниц нашей древней истории, писатель понял, что заниматься этим в городе невозможно. Бросив налаженный уклад, Балашов переехал в полузаброшенную деревушку Чеболакшу у Онежского озера, купив старую избу за 100 рублей. Вместе с ним в глушь перебралась и жена. Дмитрий Михайлович всегда мечтал о большой русской многодетной семье. Сперва как будто все пошло, как надо. Новоявленные крестьяне завели двух коров, быка, лошадь. Дмитрий Михайлович собственноручно изготовлял резную мебель для дома. Хозяином он оказался талантливым. Сам выстроил баню, работал на огороде, заготовлял сено… Параллельно работал над «Марфой-посадницей». Параллельно один за другим рождались дети. Но, увы, материальное положение семьи оставалось тяжелым, и жена не выдержала такой жизни и подала на развод…

В Чеболакше Балашов пережил первое покушение, первый удар топора… Вот, как рассказывал об этом он сам в интервью Дмитрию Коржову: «Там был бандит в деревне, немножко ненормальный, злой. Я все больше укреплялся - взял в руки топор, сам срубил баню, завел корову - его это, видимо, бесило. Первый раз он бросился на меня с косой - я его побил. Тут завязалась такая штука... Это решило использовать областное руководство, которое давно хотело от меня избавиться. Это прием такой. Приезжает милиция и забирает вовсе не того, кого надо бы. Увозят, держат четыре часа необоснованно. Вот так - мой соседушко, очень напуганный первой дракой, воспрял духом, хорошо прочувствовал ситуацию. И тут... Я загонял ночью быка, он сзади напал на меня с топором. Пытался отрубить голошу, но на наполтора сантиметра промахнулся - топор вошел в вязаную шапку, но череп он мне проломил. Я упал, вскочил, чудом перехватил топор, как-то испугал недруга словами. Он убежал, удрал, а я загнал быка, затем в кромешной тьме проплыл семь километров до соседней деревни, где был телефон. И лишь поздно ночью в десяти километрах от Чеболакши меня положили оперировать - зашили. Но зашил коновал: какую-то артерию не сшил, а просто отсоединил, и это чувствуется до сих пор.

Я и после этого еще жил в Чеболакше: держал овец, бык вот у меня был, купил у цыгана лошадь. Жил, содержал хозяйство, пока не сгорел там дом. Я задержался, застрял там на два лишних года. Конечно, я много получил от Чеболакши, прежде всего возможность писать крестьянские сцены буквально набело. Когда все это было выпито, высосано, надо было все бросить и уехать. Я медлил, и только пожар (дом сгорел) меня, наконец, выгнал».

Так печально завершилась попытка Дмитрия Михайловича крестьянствовать в русской глубинке. После пожара он переехал в Великий Новгород, где был создан его главный труд - уникальный цикл исторических романов «Государи Московские», охватывающие период с 1263 года (кончина князя Александра Невского) по 1425 год. Балашову удалось воскресить забытый мир русского средневековья во всех его красках, полноте, объеме. Точно бы сам он перенесся в ту эпоху на машине времени, пожил в ней, все досмотрел внимательным глазом, вслушался в разговоры, в певучую русскую речь, и, возвратясь, рассказал, воспроизвел все, чему был свидетелем и соучастником.

Последние годы жизни писатель жил очень скромно. Его книги переиздавались, но редкое издательство «вспоминало» выплатить гонорар автору. Пенсии едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Рядом с ним была его последняя, четвертая жена, браком с которой он по роковому стечению обстоятельств сочетался браком все в тот же черный день - 17 июля…

Как и все русские патриоты Дмитрий Михайлович тяжело переживал происходившие в России беды.

Сколько можно!

Над трупом России

Распростертым, разъятом, нагим,

Воронье правит тризны лихие,

Да змеится пожарища дым.

 

Изнасилованная деревня,

Где иконы, и те «снесены»,

Тупо ищет слепого забвенья.

В сериалах чужой стороны.

 

Не обманешь себя ни в какую!

Телевизорный ложен уют.

Твои дочери телом торгуют,

Сыновья твои мертвую пьют.

 

Красота умирает, как знамя,

Что втоптали в родимую грязь.

Боже Господи, сжалься над нами,

Да подымемся, благословясь!

 

Но пред высшею волей творенья

Повторяю сурово себе,

Нам и Бог не подарит спасенья,

Если сами не встанем к борьбе.

 

Только ежели встанем соборно

Устрашится Руси сатана

Для чего же иначе, бесспорно

Нам свободная воля дана!

В уже цитированном интервью Дмитрию Коржову писатель говорил:

«Я больше всего боюсь, что Россия не проснется. Мой учитель Лев Николаевич Гумилев любил повторять, что «будущее предсказать нельзя, пока не сделаны поступки, которые определяют это будущее...» Поясню, что он имел в виду. Причина не всегда порождает определенное следствие, но клубок следствий, и из них не всегда может быть выбрано самое ближнее, оптимальное, логичное продолжение. Блестящий пример - пассионарный подъем, переживавшийся Литвой во второй половине XIII века, должен был завершиться созданием Великой Литвы. По логике, объединение русских земель должна была возглавить Литва. Литовцы тогда вылезли из болот, обрели силу, остановили страшный напор немецкого ордена... Они, что важно, не были подчинены Золотой Орде в отличие от владимирских князей. Чтобы возглавить объединение, им немного было нужно - присоединить Псков и Новгород. Витовт почти это сделал: сговорился уже с Тохтамышем, но был разбит Едигеем на Ворскле. Все бы состоялось, но литовцы неожиданно, плененные рыцарями, замками, гербами и прочей мишурой Западной Европы, приняли католичество. Вопреки логике - ведь половина населения в Литве была православной, административная переписка там велась на русском, одежда тоже была русская, действовала «Русская правда» и так далее. Но этого не произошло - двух ошибок Ольгерда и Витовта было достаточно, чтобы Великая Литва не состоялась...

Если народ проснется и к власти придет национальное правительство, мы должны будем воссоздать самостоятельную хозяйственную систему, восстановить нарушенные в современную эпоху хозяйственные связи. Нужно будет создать собственную валюту, не зависящую от Международного валютного фонда, - валюту, основанную на серебряном стандарте. На Камчатке сейчас найдены богатейшие залежи серебра, а мировые его запасы исчерпываются. Серебро будет дорожать, по оценкам ученых, в течение двадцати лет сравняется по стоимости с золотом. Если бы удалось создать валюту, основанную на серебряном стандарте, МВФ рухнул бы.

Следующий шаг - демонополизация промышленности. В руках государства остаются банки, «источники» сырья, вооруженные силы, связь, транспорт. Фактически у нас сейчас торжествует система государственного бандитизма: монополии обирают мелкого и среднего производителя. Огромные, непомерные налоги и прочее... Между тем, любое государство должно опираться на тружеников, на того, кто платит налоги и кормит эту власть. Я не понимаю, почему нам это непонятно - до сих пор воспеваем челкашей...

Второе. Россия должна объединиться. Территория России - это евразийский путь, который пересекает весь континент и должен находиться в одних руках. Это не устраивает наших «друзей» на Западе, они хотят разделить страну на множество независимых государств. Но ведь в этом случае центральной власти - ее ведь не будет. К чему это приведет? Коммуникации - железные дороги, нефте- и газопроводы рухнут. Последствия могут быть самые печальные - не только для нас, но для всего мира. Как в этом случае Запад получит необходимое ему сырье? Нужно понимать, что Россия сегодня - гарант равновесия в евразийском регионе. Я не вижу другого народа, который взял бы на себя этот крест.

Если Россию разделят на куски, все рухнет. Мы должны вернуть исконно русские регионы, которые были утрачены в последние годы. Это Казахстан - северные, казачьи регионы, населенные русскими. Новороссия, северная часть Эстонии, где 90 процентов - русские. Конечно, силой я бы никого удерживать не стал, союз должен быть добровольным. А для этого важно сохранить общую связующую струну. Сохранить Курилы, выход к Черному морю, прибалтийские русские области».

В этом году исполнилось 95 лет со дня рождения великого русского писателя Дмитрия Балашова. Об этом почти никто не вспомнил. Забыли, как ту русскую Атлантиду, которую титаническими усилиями он поднимал со дна, пытаясь открыть нам, остатки которой пытался спасти от уничтожения.

Он поднял меч. Троих сразил ударом,

Извлек копье из раны, и сломал.

Залитый кровью, ангел Божьей кары,

Он нагонял и снова убивал.

 

Он страшен был. В крови своей и вражьей,

Вспухало гневом грозное лицо,

Искал того, кто выступит отважно,

Рискнет сразиться с ним в конце-концов!

 

Он звал: - «Дерзай! Я умираю, понял?

Прими удар слабеющей руки!

Позор! Меня боятся даже кони,

И ваши разбегаются полки!»

 

Он требовал бойца, но те молчали,

И, в ропоте, отодвигались вспять.

Его, живого, в ужасе бежали,

И раненого - дергались бежать.

 

-«Кто бросил то копье, явись на очи!

Ужели трус посмел сразить меня?!»

Но отступали молча дети ночи

Как волки от горящего огня.

 

Сжимая меч в закаменевшей длани,

Сжимая рану, в бредовом дыму,

Он, умирая, шел по полю брани,

И не было соперника ему.