«Все, что я уже написал и еще пишу, и еще напишу, - все посвящено возрождению России, ее обновлению и ее расцвету», - так говорил о себе гениальный русский мыслитель, идеолог национальной России Иван Александрович Ильин. Его наследие составляет более тридцати томов, в которых даны ответы без малого на все ключевые вопросы русской жизни. Можно перефразирую слова Гоголя о Пушкине сказать, что если Иван Александрович судил о каком-либо предмете, то можно уверенно брать это суждение за истину. По крайней мере, в большинстве случаев.

При таком объеме наследия и в сравнении с иными русскими философами известной востребованностью его удивительно, что о самом Ильине, его личности, жизни известно не так уж много. О нем не выходило обширных монографий, его жизненный путь не изучали под лупой исследователи, раскапывая детали и подробности. Все, по существу, исчерпывается сухими биографическими данными.

Итак, родился будущий идеолог Белого Движения 28 марта 1883 года в Москве. Его дед происходил из служилых дворян. Будучи военным инженером, Иван Иванович строил Большой Кремлевский Дворец, а спустя некоторое время стал его смотрителем и комендантом. Император Александр II даровал ему титул «Майор от ворот Большого Кремлевского Дворца». Семья Ильиных в ту пору жила в кремлевских палатах. Отец, названный в честь Государя Александра Второго, был крестником Императора. Александр Ильин служил присяжным поверенный Московской судебной палаты. Трое сыновей, включая младшего, Ивана, пошли по его стопам, став юристами.

Хотя юный Ильин мечтал о стезе филологической, юридическая наука давалась ему легко. Его преподавателями в Московском университете были философ князь Евгений Трубецкой и правовед Павел Новгородцев. Новгородцев вспоминал: «Ильин проявляет совершенно выходящую из ряда трудоспособность, соединенную с величайшей преданностью избранной им специальности. Его приходилось не побуждать, а останавливать в занятиях, опасаясь за его переутомление от чрезмерной работы».

В студенческие годы Иван Александрович увлекся немецкой философией, позже вместе с женой он побывал и в Германии, и во Франции, изучая направления европейской мысли. В родной университет он вернулся уже в качестве преподавателя. Его лекций студенты не пропускали, посвятив ему короткую эпиграмму:

 Рассеять может всякий сплин

 Доцент Ильин.

Взгляды Ивана Александровича формировались постепенно: от студенческого радикализма - через «добропорядочное» кадетство (в партии Милюкова Ильин не состоял, но некоторое время сочувствовал) - к православному национал-монархическому русскому воззрению.

Этот поворот наметился еще с началом Первой мировой войны, когда вышли брошюры Ильина «Основное нравственное противоречие войны», «Духовный смысл войны», «О патриотизме». Но окончательном становлению своих взглядов мыслитель был обязан кошмару антирусской революции.

Если февральская революция не была сперва воспринята им, как нечто решительное и губительное, то приход к власти большевиков сразу и открыто поставил Ильина в лагерь врагов интернациональных захватчиков своей Родины. Как свидетельствует генерал А.А. фон Лампе, «оставаясь в Москве, Иван Александрович Ильин сразу же установил связь с организатором Белого движения на юге России генералом Алексеевым и беззаветно отдался делу белых».

Взглядов своих 34-летний философ даже не помышлял скрывать. После октябрьского переворота в статье «Ушедшим победителям», посвященной юнкерам, павшим в боях с большевиками, он писал: «Россия должна быть свободна от ига и будет свободна от него; от всякого ига; ибо русские предатели не лучше иноземцев и толпа не лучше тирана. Вы поняли это, и вы были правы. Вы, не колеблясь, поставили чувство собственного достоинства выше жизни; Родину - выше класса; право - выше силы; свободу - выше смерти. Вы сумели узнать врага народа, укрывшегося за личиною демократа, и врага России, принявшего облик революционера. Вами двигало чувство национальной чести и верное государственное понимание. Вас вдохновляла любовь к Родине. Знайте же: вы были глашатаями нового русского правосознания, и Россия пойдет за вашим зовом».

Мыслителя арестовывали шесть раз. Это, однако, не помешало ему получить степень профессора, защитив научную диссертацию о Гегеле. «Гегельянство», труды, посвященные немецкому философу, быть может, спасли Ивану Александровичу жизнь. Так уж «причудливо тасуется колода», что у Гегеля был еще один известный почитатель. Владимир Ульянов-Ленин. И когда при шестом аресте встал вопрос о расстреле Ильина, организатор «энергичного и массовидного террора» отступил: «Нельзя. Он автор лучшей книги о Гегеле».

В итоге автора лучшей книги о Гегеле и других, кого, согласно Троцкому, «нельзя было терпеть», посадили на пароход и отправили прочь из страны. И так сохранили для России величайший русский ум… Брату Ивана Александровича повезло куда меньше. Игорь Александрович Ильин, также окончивший юридический факультет МГУ и работавший юрисконсультом, был арестован 20 сентября 1937 года. 17 ноября 1937 года по обвинению в «контрреволюционной агитации» осужден «тройкой» УНКВД Московской области к высшей мере наказания. Расстрелян 19 ноября 1937 года на Бутовском полигоне.

Оказавшись заграницей, Ильин обосновался на прародине своей матери - в Германии. Здесь начинается его деятельность, как идеолога Белой Борьбы и Национальной России. Он выступает с лекциями, издает книги и брошюры, становится редактором журнала «Русский колокол», входит в ближний круг генерала П.Н. Врангеля, которого глубоко почитал и называл «человеком с ясновидящей интуицией». Фактически Ильин становится идеологом созданного Врангелем Русского Обще-Воинского Союза.

«Белое Дело не нами началось, не нами и кончится, - эта ильинская формула на десятилетия вперед и до наших дней сделается девизом Белого Движения. - Но силою исторических судеб нам пришлось поднять ныне его Знамя в России и мы несем это Знамя с чувством величайшей духовной ответственности. Не мы создали его: оно древне, как сама Русь; мы только стали под него, опять, как бывало, в час смуты и разложения. Мы знаем тех вождей и строителей Русского Национального Дела, которые не раз на протяжении Русской истории становились под это Знамя, скликали верных сынов Родины и, претворяя чувство в волю и слово в дело, выводили Россию из бед и опасностей. Мы знаем эти имена и эти деяния; и знание это только усиливает и углубляет наше чувство ответственности и повышает те требования, которые мы сами к себе предъявляем. Но именно продолжение этой традиции пробуждает в нас надежду, что мы сумеем быть достойными этого Знамени; что честна и грозна будет наша борьба под ним; что мы донесем его до конца и передадим его нашим детям. Мы знаем, что на нем начертано. Мы знаем к чему оно нас обязывает. Но мы знаем также, что в верности ему - спасение и возрождение России».

Большой резонанс имела книга Ивана Александровича «О сопротивлении злу силою», в которой ученый правовед с христианской точки зрения обосновывал ложь толстовского «непротивления» и доказывал, что последние становится соучастием злу, что долг честного христианина злу противостоять, что прощать нам заповедано врагов своих, личных, но не врагов Бога и Отечества, и не тех, кто на наших глазах истязает наших ближних. Мы можем отдать себя на растерзание разбойникам, но не имеем права безучастно наблюдать, если эти разбойники терзают нашего ближнего, не пытаясь защитить его и остановить их, если нужно, силой.

«Многие, духовно утомленные тяжкими годами изгнания, теряют веру в нравственную необходимость борьбы и соблазняются мыслью о греховности «насилия», которое они начинают усматривать в активном противодействии злу. Ваша книга откроет им глаза», - откликнулся на этот труд генерал Врангель. Высоко оценил его и митрополит Антоний (Храповицкий).

Но либеральное крыло и «розовые христиане» так ничего не поняли ни в этой книге, ни в самой русской катастрофе, разразившейся на их глазах и при их участии. Книгу Ильина осудила Гиппиус. Бердяев отозвался о ней, что ««чека» во имя Божие более отвратительно, чем «чека» «во имя диавола».

В своих последующих работах Иван Александрович четко объяснил, почему Советский Союз не Россия, почему Советская «церковь» не Русская Церковь, каковы задачи грядущей Национальной России.

Ильин сотрудничал со многими эмигрантскими организациями, но постоянное взаимодействие у него сложилось лишь с РОВСом. С прочими Иван Александрович разошелся. Он категорически не поддерживал «кириллистов», считая беспочвенными претензии на престол В.К. Кирилла Владимировича, постепенно разошелся с НТС, жестко критиковал »Младороссов» Казем-Бека…

Приход к власти национал-социалистов сперва оставил Ильина без работы (он преподавал в Берлинском университете), а затем и вовсе заставил покинуть Германию. Последняя часть жизни мыслителя прошла в Швейцарии. Его печатные труды не приносили ему доходов, и выживать в материальном плане было непросто. Помогали друзья - в первую очередь, Сергей Рахманинов. Собственно, лишь благодаря помощи Рахманинова и нескольких своих учеников Ивану Александровичу удалось вместе с женой перебраться в Швейцарию.

Соблюдая нейтралитет, власти этой страны запретили мыслителю работать и вести политическую деятельность. Но не запретили читать лекции по литературе и философии. Впрочем, несмотря на запрет, Ильин сотрудничал с монархической организацией «Русское Христианское Национальное Движение» (РХНД) в Женеве и в рамках этого сотрудничества подготовил «Проект Основного закона Российской Империи». А в швейцарских газетах он, владевший несколькими языками, писал на немецком и публиковался под разными псевдонимами.

Ивана Александровича нередко пытаются обвинять в симпатиях к нацизму. В поддержке Гитлера. Казалось бы, сам факт вынужденного из-за угрозы ареста отъезда в Швейцарию еще в 1938 году опровергает этот миф, но «товарищи», как известно, с фактами не дружат.

На заре национал-социализма и фашизма мыслитель еще питал надежду, что эти движения могут стать христианской контрреволюцией, но ему очень скоро стало очевидно, что разница между национал-социализмом и интернационал-социализмом лишь в приставке «интер»… В сентябре 1941 года Ильин писал: «У России может быть много неприятелей в мире, но враг у нее один. Это есть единственный враг, который хотел бы и мог бы завоевать ее, расчленить и поработить... Все разговоры о том, что эта война, по намерениям вторгающихся, имеет смысл «крестового похода» против коммунизма, суть разговоры лживые или глупые - лживые у пропагандирующих, глупые у доверяющих. Война эта ведется не с коммунистами ради их «идейного свержения», а с Россией...»

Уже после войны упомянул Иван Александрович и генерала Власова, написав своему другу Б.И. Николаевскому: «Я провел эти годы (1938−1946) в Швейцарии, куда уехал под давлением национал-социалистических преследований (направленных против меня лично за мой отказ от участия в их гнусной политике). Я никогда не сочувствовал Власову, считая его выступление лживым и стратегически недопустимым…»

Ильин подобен барометру, которым можно проверять любые явления. Его ясный рассудок не помрачила ни одна химера: ни советский патриотизм, когда иные эмигранты увидели в сталинском победном СССР возродившуюся Россию, ни нацизм, ни советские «белые клобуки», соблазнявшие доверчивую эмигрантскую паству по заданию НКВД, ни надежды на помощь просвещенного Запада…

Иван Александрович слишком хорошо понимал, что такое Запад, и каковы его цели в отношении России. Мало кто знает и помнит, что самый термин «мировая закулиса», столь расхожий сегодня, ввел в оборот именно Ильин. И именно Ильин прозорливо расписал, что ждет Россию, если неизбежный крах коммунизма не будет сопровождаться установлением твердой национальной диктатуры, как необходимого переходного периода к восстановлению монархии, если вместо этого нам опять попробуют навязать «демократический строй», вернувшись к февральской слякоти 17-го года. Итог такого возвращения по Ильину мог быть один: захват страны криминальными элементами и раздел «западными партнерами». Что, собственно, мы и получили. И получаем.

«Подготовляемое международною закулисою расчленение России не имеет за <собою> ни малейших оснований, никаких духовных или реально-политических соображений, кроме революционной демагогии, нелепого страха перед единой Россией и застарелой вражды к русской монархии и к Восточному Православию, - указывал мыслитель. - Мы знаем, что западные народы не разумеют и не терпят русского своеобразия. Они испытывают единое русское государство, как плотину для их торгового, языкового и завоевательного распространения. Они собираются разделить всеединый российский «веник» на прутики, переломать эти прутики поодиночке и разжечь ими меркнущий огонь своей цивилизации. Им надо расчленить Россию, чтобы провести ее через западное уравнение и развязание, и тем погубить ее: план ненависти и властолюбия.

(…)

Когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг «народы бывшей России, расчленяйтесь!», то откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмет в свои крепкие руки «бразды правления», погасит этот гибельный лозунг и поведет Россию к единству, пресекая все и всякие сепаратистские движения в стране; или же такая диктатура не сложится, и в стране начнется непредставимый хаос передвижений, возвращений, отмщений, погромов, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия».

Иван Александрович предупреждал, что враги России «не успокоятся до тех пор, пока им не удастся овладеть русским народом через малозаметную инфильтрацию его души и воли, чтобы привить ему под видом «терпимости» - безбожие, под видом «республики» - покорность закулисным мановениям, и под видом «федерации» - национальное обезличие. Это зложелатели - закулисные... Им нужна Россия с убывающим народонаселением... Им нужна Россия безвольная, погруженная в несущественные и нескончаемые партийные распри... Им нужна Россия расчлененная, по наивному «свободолюбию» согласная на расчленение и воображающая, что ее «благо» - в распадении... Но единая Россия им не нужна».

«Естественно, что религиозные противники национальной России ожидают себе полного успеха от российского расчленения: во множестве маленьких «демократических» республик воцарится, конечно, полная свобода религиозной пропаганды и конфессионального совращения, «первенствующее» исповедание исчезнет, всюду возникнут дисциплинированные клерикальные партии и работа над конфессиональным завоеванием «бывшей России» закипит».

«Понятно, что и закулисные организации ждут себе такого же успеха от всероссийского расчленения: среди обнищавшего, напуганного и безпомощного русского населения инфильтрация разольется неудержимо, все политические и социальные высоты будут захвачены тихой сапой и скоро все республиканские правительства будут служить «одной великой идее»: безыдейной покорности, безнациональной цивилизации и безрелигиозного псевдобратства».

«Расчленение организма на составные части нигде не давало и никогда не даст ни оздоровления, ни творческого равновесия, ни мира. Напротив, оно всегда было и будет болезненным распадом, процессом разложения, брожения, гниения и всеобщего заражения. И в нашу эпоху в этот процесс будет втянута вся вселенная. Территория России закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими войнами, которые будут постоянно перерастать в мировые столкновения. Это перерастание будет совершенно неотвратимым в силу одного того, что державы всего мира (европейские, азиатские и американские) будут вкладывать свои деньги, свои торговые интересы и свои стратегические расчеты в нововозникшие малые государства; они будут соперничать друг с другом, добиваться преобладания и «опорных пунктов»; мало того, выступят империалистические соседи, которые будут покушаться на прямое или скрытое «аннексирование» неустроенных и незащищенных новообразований (Германия двинется на Украину и Прибалтику, Англия покусится на Кавказ и на Среднюю Азию, Япония на дальневосточные берега и т. д.). Россия превратится в гигантские «Балканы», в вечный источник войн, в великий рассадник смут. Она станет мировым бродилом, в которое будут вливаться социальные и моральные отбросы всех стран («инфильтранты», «оккупанты», «агитаторы», «разведчики», революционные спекулянты и «миссионеры»), все уголовные, политические и конфессиональные авантюристы вселенной. Расчлененная Россия станет неизлечимою язвою мира».

Все это Ильин писал в своем фундаментальном и, по существу, итоговом труде «Наши задачи» в 50-е годы. Труд этот был собран из статей-«листков», которые Иван Александрович писал для РОВСа, и которые публиковались без подписи автора, чтобы не навлечь на него гнев швейцарских властей.

А задолго до этого, в переломном для себя 1938 году, на Съезде Белых организаций, в составленной им по итогам этого мероприятия резолюции мыслитель среди прочего предупреждал:

«Украина признается наиболее угрожаемою частью России в смысле отделения и завоевания. Украинский сепаратизм есть явление искусственное, лишенное реальных оснований. Он возник из честолюбия вожаков и международной завоевательной интриги. Малороссы суть ветвь единого, славянороссийского народа. Эта ветвь не имеет причин враждовать с другими ветвями того же народа и отделяться в отдельное государство. Отделившись, это государство предает само себя на завоевание и разграбление иностранцам. Малороссия и Великороссия связаны воедино верой, племенем, исторической судьбой, географическим положением, хозяйством, культурой и политикой. Иностранцы, подготовляющие расчленение, должны помнить, что они объявляют этим всей России вековую борьбу. Не будет мира и хозяйственного расцвета на востоке при таком расчленении. Россия превратится в источник гражданских и международных войн на века. Расчленяющая держава станет ненавистнейшим из врагов национальной России.

В борьбе с нею будут пущены в ход все союзы и всякие средства. Россия переложит свой центр на Урал, соберет все свои огромные силы, разовьет свою технику, найдет себе могучих союзников и будет бороться до тех пор, пока не подорвет в конец и навсегда мощь расчленяющей державы. Национальная Россия не ищет ничьей погибели, но она сумеет ответить своевременно на всякую попытку расчленения и будет бороться до конца. Всякой державе выгодней иметь Россию другом, а не врагом. История еще не сказала своего последнего слова».  

В последние свои дни Иван Александрович работал над трактатом «О монархии и республике», который не успел окончить. Для Ильина было очевидно, что восстановлению монархии должно предшествовать восстановление монархического правосознания в народе, иначе монархия окажется лишь декорацией. Сам же Царь должен быть «вне партий, классов и сословий. Широко его сердце - всей стране есть в нем место. Он не царь большинства, и не царь меньшинства, - а царь всея страны, всего народа». 

Незадолго до смерти Ильин признавался: «Пишу и откладываю - одну книгу за другой и даю их читать моим друзьям и единомышленникам… И мое единственное утешение вот в чем: если мои книги нужны России, то Господь сбережет их от гибели, а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России».

Сердце Ивана Александровича перестало биться 21 декабря 1954 года. В кратком некрологе его друг генерал фон Лампе сбивчиво от собственного горя от понесенной тяжелой потери писал: «…мне так мало удалось сказать о том, чем был дорог не только его «единомышленникам» членам Русского Обще-Воинского Союза, но и всем русским людям безвременно покинувший нас наш «старый и верный Друг»! Для того, чтобы это сказать и сказать исчерпывающе и авторитетно, нужно другое перо и, что главное - нужна перспектива, которая позволит оценить его яркую и сильную фигуру... нужен научный подход, нужно пережить какие-то сроки, которые дадут возможность изжить личное горе от его потери и объективно подойти к оценке личности этого исключительного русского человека, проповедника, ученого и мыслителя. Наконец, нужно объять его литературное наследство, которое видится мне исключительным по богатству, так как в те дни, когда я в последний раз имел счастье личного общения с ним, Иван Александрович писал лихорадочно быстро и неустанно, сознавая свою тяжелую болезнь, уже значительное время мешавшую ему жить и творить - писал все время, чтобы высказать все, что накопил его острый и сильный ум...

Имя покойного профессора Ивана Александровича Ильина, его мысли, изложенные всегда так исключительно ярко и внушительно, конечно, найдут свое место в будущем Пантеоне Российском...»

Задача, бегло сформулированная фон Лампе, пока не выполнена вполне, несмотря даже на подвиг Юрия Лисицы, подготовившего к печати многотомное собрание сочинений Ильина, с Божией помощью год за годом изданное в России, несмотря на все разрозненные многочисленные издания отдельных трудов мыслителя, выходившие в последние годы, несмотря на едва ли не первую попытку создать более или менее объемный портрет Ивана Александровича, предпринятую профессором Александром Шариповым в книге, посвященной жизни и наследию Ильина.

Тем не менее наследие это твердо проложило себе дорого на Родину, укоренилось здесь и постепенно дает свои всходы. Наследие Ивана Александровича чуждо «бабьего начала» (выражение Л.И. Бородина), свойственного изрядной части русской философии. Чуждо абстрактному суемудрованию. Оно всегда предметно, всегда точно, подобно удару клинка в руках виртуозного фехтовальщика, всегда просто и ясно выявляет самую суть поднятой проблемы. Ильин обращается к волевому началу души, взывает к духовной зоркости своего читателя, указует путь - путь чести и правды, личной ответственности, мужества и верности, любви к Отечеству и всему, что свято русскому сердцу, путь не оплакивания потерянной России, но борьбы - за грядущую, духовно обновленную, национальную Россию. Борьбы за возрождение России, в которое наш национальный мыслитель свято верил сам и внушал эту веру другим. «Сколь бы ни было вам трудно в жизни и тяжко на душе вам, беззаветно любящим Россию, - верьте: победит правое дело! - писал Иван Александрович. - И потому никогда не смущайтесь засилием зла: он временно и преходяще. Но ищите прежде всего и больше всего правоты: только она воистину жизненна; и только в ней зародится и из нее восстанет новая сила, ведущая, спасающая и направляющая... Победит правое дело. Это совсем не означает, что оно ограждено от земных неудач, от временных испытаний, от периодов, сочетающих подлинное страдание с видимым унижением. Нет, все это не только возможно, но прямо неизбежно».