Станислав Александрович Смирнов, член Союза журналистов России, член Комиссии при губернаторе Нижегородской области по делам жертв репрессий, член-учредитель РПО имени Императора Александра III, исследователь истории Нижегородского края, автор и составитель 13 книг.

 

- Вы уже много лет занимаетесь исследованием темы красного террора. Когда и почему вы обратились к изучению этой темы?

- Когда появился такой интерес, и не припомню. Вероятно, тогда же, когда стал живо интересоваться историей отечества и особенно ее трагическими страницами. За тему красного террора - в широком смысле - активно взялся уже будучи журналистом «Нижегородской правды», взаимодействуя с Комиссией при губернаторе по делам репрессированных, куда был приглашен ее председателем писателем Владимиром Жильцовым. Во мне заговорил какой-то нравственный императив, желание вернуть из забвения имена тысяч невинных жертв партийного террора, сказать о них доброе слово, а об их палачах - то, что они заслуживают. Так я понимал и понимаю историческую справедливость.

- Из-под вашего пера вышли многочисленные статьи и несколько книг о политических репрессиях в Нижегородском крае. Вы намеренно сузили географические рамки?

- Именно так. О большевистском терроре написано много. А вот спроецировать тему на конкретную местность - такое встретишь не часто. Известны давние работы А. Теплякова о Сибири, Б. Никольского о Крыме. Мне захотелось заполнить белые пятна, а вернее, черные дыры, в истории родного края. Считаю чрезвычайно важным такой подход, при котором отдельные пазлы сложатся в общую картину, подробную и содержательную.

 

- В этом году отмечается трагическая дата - 105 лет Декрету о красном терроре. На Ваш взгляд, приходит ли осмысление этой трагедии?

- Главное преступление Ленина и его партии - сознательный раскол нашего народа на две непримиримо враждующих части. Подчеркну - сознательный! Этот раскол, ярко проявившийся в Гражданскую войну, не изжит и поныне. Только теперь водораздел проходит не по линии фронта, а по душам, кладовым человеческой памяти. Как и в 1918 году русский народ делится на христолюбивую часть и на тех, кто отвергает Христа, равнодушен к нему или готов глумиться над заповедями Спасителя. Отвечая на ваш вопрос, скажу так: осмысление происходит у первых, вторые же по-прежнему заняты тем, как черного кобеля отмыть до бела.

 

- Как следовало бы в России отмечать эту дату?

- Для этого требуется очень много - власть предержащим встать на нравственную точку зрения, а не угождать сиюминутным политическим соображениям или - того хуже - своим былым партийным понятиям.

 

- При обращении к теме красного террора всегда потрясает какое-то упоение жестокостью, безудержное зверство… Откуда взялось это в таких масштабах и формах? Ведь эти явления не исчерпываются психическим расстройством отдельных конкретно взятых палачей. Или такие расстройства, впадение в зверство - заразительно?

- Если говорить совсем просто, то именно психическими аномалиями вождей партии и объясняется. А чего следовало ждать от людей вроде Ульянова, Дзержинского и т.д. Склонность к жестокости и даже садизму можно отыскать в их биографиях, условиях, помыслах и поступках из раннего детства. Вспомним о юношеской мечте Дзержинского заиметь шапку-невидимку и с ее помощью «перебить всех москалей». А теперь представим: эти люди добились неограниченной власти. Как добиться своих явно утопических целей, если им противостоит огромное большинство народа? Только тотальным террором. Исполнители же быстро нашлись. Роман Гуль писал с натуры о том, что Дзержинский «выпустил из подполья чудовищ садизма».
 

- Сегодня остается довольно много людей, которых, по-видимому, вышеуказанное безудержное зверство не потрясает. Которые оправдывают его и славят его организаторов. Это от безграмотности или опять же какое-то душевное расстройство?

- Выше мы говорили о двух частях русского народа. О них писал еще Бунин - помните его слова о дубине и иконе? Почему за дубину готовы браться люди нынешнего поколения - это хороший вопрос, и я много об этом думал. Полагаю, причинами могут быть как врожденное, так и благоприобретенное. Если у человека дед был функционером партии или ЧК, ему непросто оценивать его деяния с нравственной точки зрения. Тех, у кого совесть в приоритете, единицы (вспоминается внук Егора Яковлева). Большинство же, по факту, всеми правдами и неправдами защищает дедово дело, будь оно даже адовым. Или если человек был партийным профессором, архивистом, журналистом, писал диссертации, книги, прославляющие товарищей чекистов. Часто таким не под силу быть непоследовательными. Многих из них знаю лично.

 

- Почему, как вам кажется, на государственном уровне так цепляются за кровавое большевистское наследие, продолжая героизировать террористов и т.д.?

- Повторю то, что уже говорил выше. Это следование сиюминутной выгоде. Приходилось читать, что при выборе вектора власть считается с конкретными настроениями в обществе. Говорят, ссылаясь на социоопросы, что у нас преобладает ностальгия по советским порядкам, отсюда, мол, и курс на ресоветизацию, потакание таким симпатиям. Не знаю, насколько добросовестны, достоверны такие опросы, но это отдельная тема. Но если это и так, то историческая правда, нравственные критерии приносятся в жертву вульгарной выгоде. «После нас хоть потоп». В итоге общество попадает в порочный круг: власть из желания стабильности идет по пути исторической лжи, а та, в свою очередь, приводит к еще большему оболваниванию людей, а следовательно, и потребности в еще большем идеологическом популизме. Разумеется, не будем сбрасывать со счетов и воспитание самих власть предержащих, большинство которых прошло партийную школу. Яркий пример - мой земляк Сергей Кириенко, в прошлом крупный функционер ВЛКСМ, а ныне, по слухам, - заведующий идеологией всея Руси. Впрочем, в нем присутствует и первый фактор - он внук работника НКВД и сын красного профессора.

 

- Где же выход из порочного круга?

- Он очевиден - это историческая правда. Большевизм необходимо на государственном уровне признать экстремистской идеологией, известные деяния коммунистической партии - преступлениями против народа и национальной государственности. Это повлечет за собой цепь логичных, само собою разумеющихся мер от возвращения исконных названий городам и улицам до пересмотра учебников и программ, монументальной пропаганды и т.п. Знаю, кто-то будет в ответ на мои слова пугать гражданским конфликтом, потрясениями. А давайте вспомним про крутые повороты при Сталине, когда прославленных героев революции назавтра объявляли врагами народа, при Хрущеве, легко объявившем полубога садистом и преступником. И ничего, небо не рухнуло, земля не провалилась в ад. Разъяснительная и законодательная работа способны на многое.

 

- Вы много лет занимаетесь реабилитацией жертв политических репрессий. Почему эта реабилитация важна, что она дает? Насколько сложен этот процесс? И способен ли он что-то изменить?

- Придя в конце нулевых годов в Комиссию по репрессиям (у нее длинное название), я помог инициировать обращения о реабилитации самой трудной категории жертв - красного террора периода Гражданской войны. К тому времени комиссией Жильцова во взаимодействии с органами ФСБ и Прокуратуры были реабилитированы десятки тысяч жертв ленинско-сталинского террора, издана девятитомная Книга памяти. Но работа не было доведена до конца. Примерно 40 000 реабилитированных - только видимая часть айсберга. Мой коллега историк органов МВД, юрист по образованию Александр Беляков, бывший в нулевые секретарем нашей Комиссии, оценивал число жертв в нашем крае в 150 000 человек. Нельзя объять необъятное, и я взялся за узкую категорию - жертв 1918-1919 годов. За истекшее время удалось добиться официальной реабилитации свыше 300 человек. Почему важно? Это нужно и очень важно для их потомков, знаю это точно. Во-вторых, это позволяет извлечь имена жертв из забвения. И в третьих, имеет воспитательное общественное значение.
 

- В какой мере и форме следует преподавать подрастающему поколению этот кровавый отрезок нашей истории? Т.ч. чтобы «кровавые мальчики», полигоны-лагеря не затмили своей страшной тенью все прочее, чтобы не явилось какого-то психологического надлома, отторжения...

- Есть мнение, что вообще, мол, не нужно ворошить прошлое, его трагические страницы. Что это вредно, так как углубляет раскол, ослабляет единство. Ответ простой: забвение прошлого грозит его повторением. У нас и сегодня немало желающих «все повторить», «добить недобитков» и т.п. Только историческая правда, ставшая достоянием всего общества, способна исцелить общество от этого зверского недуга.

Что касается молодежи, то, думаю, в старших классах начать говорить о трагических событиях прошлого не только допустимо, но и крайне важно, разумеется, в доступной форме. Это должно стать частью нравственного воспитания, как, скажем, и преподавание истории Великой Отечественной войны, в которой, как известно, также было много и крови, и грязи.

Но повторю: историческая правда, историческое просвещение необходимы, ибо без них у народов России нет и не может быть достойного будущего.