РУССКОЕ СЛОВО

 

Попробуйте русское слово на вкус!..

Небесная высь и сверкание бус –

Как будто рассыпан янтарь-сердолик...

О, русское слово!

Ты здесь и... вдали,

На тех перекрестках! Особая стать –

Тебя сохранить было и удержать.

Тебя сохранили – твой пламенный лик,

Небесную высь, золотой сердолик.

Взнесли сквозь атаки, изгнание, Свет...

Лишь им поверялось сиянье побед,

И горечь утраты, обеты живых,

Что мертвым давали, когда шли на «вы».

И разве что только свинцовая хмарь

Накрыла тот вздох обещанья... Как встарь,

Сдавила!.. И все же сквозь красную мглу

По-русски сказать до сих пор я могу.

Порой дерзновенно... Так рдян сердолик!

Как капелька крови, в ладони возник.

Как привкус полыни, что взял рубежи...

Мой Ангел, земное с небесным свяжи

Невидимой силою... Слово ведь плоть...

Какое богатство подал нам Господь!

 

ОКТЯБРЬ

 

1.

В осеннем парке спорит с ветром

Березы белый камертон.

Охристым, полинявшим фетром

Стоит едва прикрытый он.

Но скоро и его остатки

Приникнут к жаждущей земле,

И что за голос, голос сладкий

Велит отдать все звуки ей!

Так жаждет небо,

Манит небо,

И ты не смеешь удержать

Свою случайную победу,

Лишь временную благодать.

 

2.

Траурные бабочки повсюду –

Вместе с листопадом золотым...

Пепел – с Юга, «похоронки», дым.

Ожиданье, нет, не мира! – Чуда!

 

3.

А нам опять про перемены... Лгут!

Не выстраданы сердцем перемены.

Все обещают, что не будет смут,

Но застывают жертвенные вены.

И есть ли небу от худой травы

Какой-то прок?.. - От уст, разящих ядом?..

Не потому ль канавы – это рвы

Для тех, кто верил тьме, и клялся адом!

 

4.

Простаиваешь в молитве,

Истаиваешь в печали.

Готовишься к новой битве,

К расплате за безНачалье.

 

О, Родина! Многоточье.

Почти задохнулась с ними –

С теми, кто в твой подстрочник

Вписал грядущего Имя.

 

В молитву твою... А в звуки

Бравурных труб и тимпанов

Врывается смех базуки...

О, Родина, как все странно!

 

Истаиваешь свечами

В молитве... Никто не слышит.

Расплата за безНачалье.

Да, как же такое вышло?

 

Сплетается дата с датой.

Стал смех у базуки громче.

Молюсь во Христе за брата...

Помилуешь ли нас, Отче?!

 

Давно ведь не в белых ризах,

В потоках слез непрестанных...

И мертвый голубь – с карниза,

И толпы гостей незваных.

 

5.

Все плачет в природе и явно скорбит,

И нам посылаются скорби и хвори.

И дух, словно храм, кровоточит – разбит,

Но, все же, с копьем недобитый Егорий.

 

Природа рыдает, как мать и сестра,

Природа-жена дарит слово благое...

Но где ополченцы? – Простились вчера.

Вчера – это значит, до смертного боя.

 

За Царствие Русское, с Богом! Ура!

Вперед из засады! Встань, Горнее с дольним!

Идут ратоборцы, стряхнувшие страх,

Их доля – сразиться за Русскую долю.

 

ГОЛОС

 

Деревья вдоль дороги, по обочине...

Ты говорил: «Вот Русь твоя, вот отчина.

Все остальное – в пепле, как в снегу:

Смирение, терпение, утрата...»

Всех слов твоих припомнить не могу,

Хоть памятью озарена богатой.

И семь свечей, семь трепетных берез

Скрывают сельский, в стороне, погост.

Там барбарис в Сочельник зацветает...

Пророческими кажутся слова:

«Ужели ты? И Русь в тебе жива,

Как в небе – Горний  Вифлеем?..» И стаей

Каких-то птиц неведомых летят

Звучанья совершенных песнопений...

И ты отводишь потускневший взгляд,

Тебе нет дела до моих сомнений!

 

Вновь слышу Голос:

«Се твоя земля...»

Да взяты порчей души и поля.

 

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ИГОРЯ ТАЛЬКОВА

 

...Кровь щедро кропила листву

Среди ночи осенней.

Расстрелы бывали в лесу,

А, бывало, на сцене.

Да только Тальков не дошел

До подмостков желанных...

О, мой Петербург, снова шов

На смертельные раны!

 

Цари, генералы... С лихвой

Изымались поэты.

И те юнкера – помнишь бой

Против «власти Советов»?

Восставший Кронштадт... И под лед

Оседавшие песни.

Не сдавший своих Гумилев...

Ну, а если бы, если...

 

Да нет же, Россия жива:

На посту – на молитве.

И без скороспелых «Виват!»

В тьмой попущенной битве.

Россия, та, наша, живет –

Пусть надеждой последней,

Которой объявлен бойкот,

Но и в плаче-молебне -

 

О них, убиенных, свечу

Затеплим у иконы

Спасителю душ и Врачу...

Не алмазной короны

Сподоблен Певец, под раскат...

Ах, Серебряный Княже!..

Он, как на последний парад,

Шел без страха и даже

 

Приблизил заветный свой час

Там, в имперской столице...

Горит восковая свеча:

Пора пробудиться!

Пора пробудиться, восстать.

Затмение спало...

Расстрелянного вновь листать

Тетрадь генерала.

 

ПОРУЧИК ФОН-ДЕР-ОСТЕН-САКЕН

Посвящается Анне ИГОРИЧ

 

Печалится поздняя осень.

Разнуздан семнадцатый год.

Поручик из рода фон-Остен

Уходит в опасный поход.

 

И крестят его на прощанье

Сестра-гимназистка и мать...

Пустые обиды прощают,

Да как их теперь не прощать!

 

В прихожей, где сумрак приютный,

Шинели висят и манто...

Вздыхает кухарка Анюта,

Скулит серый пудель Арто.

 

Парадный подъезд. Синий мостик.

Стальная клубится Нева.

Печалится поздняя осень,

И рвутся небес кружева.

 

Над Мойкой бушует ветрами

Всклокоченное воронье,

Стучится в оконные рамы,

Домов, где лишь горе поет.

 

Печалится поздняя осень...

Оплаканы в ночь юнкера.

Поручик из рода фон-Остен

Едва ли стерпел до утра.

 

Он смерти никак не страшится.

Он верен семье полковой...

Но осень – безумная, мчится,

И конь у нее – вороной!

 

Поручик спешит. На вокзале

Смешается с пестрой толпой.

Как все офицеры – в опале,

Как все – устремляется в бой.

 

Каких-то четыреста метров!..

Подали состав на Ростов.

Пробрался в вагон незаметно

Сквозь гущу своих и врагов.

 

Поманит, как марионеток,

Безумная осень клюкой...

Ах, выправка, выправка эта –

Не спрятать в мешок вещевой.

 

Печалится поздняя осень,

Грядущее видя насквозь...

Поручик из рода фон-Остен –

Отчаянно белая кость!

 

РОССИИ СОЛДАТЫ

Историку, кинодокументалисту В.С. ПРАВДЮКУ

 

Сакральная память вовек не остынет.

...И лес Левашовский, и тот, что в Катыни,

Поля выгребные под дальнею Пермью,

И лед Ушаковки с кровавою пеной.

Оттуда никто не ушел в час закланья!..

О, вздох Адмирала! – Погоны с орлами.

О, вздох Гумилева! – Цитаты, цитаты...

Сравнялись с землею России Солдаты.

 

Сакральная память. Расстрелы, расстрелы...

За Царскую Кровь, и за Орден наш Белый,

За Жертву и Преданность Русской идее,

За то, чем, к несчастью, уже не владеем, -

За Родину!.. Пишут ей новые мифы

Сатиры с пристрастием, музы и нимфы.

О Чести поют и певцы, и певички –

Одежды, манеры, увы, неприличны.

 

Спектакли на злобу... Разгул кукловодам.

Блуждает гулящая девка «Свобода»

Среди лилипутов и марионеток...

А, знаете, как убивали поэтов

В лесу близ последней столицы имперской,

Как август свистел свое «Яблочко» дерзко?..

А как опускали под лед Адмирала

Тем утром февральским не люди – вандалы!

 

Под парусом Вечности в райские страны

Герои ушли, не стянув даже раны.

Ушли навсегда, значит, так было надо.

Им выше «Георгия» - Божья награда,

Отрадней – «Владимира» и «Станислава»...

На Русских хоругвях – посмертная слава.

И лес Левашовский вовек обличает –

Какая Россия стоит за плечами.

 

ПРОЩАЛЬНЫЙ ВАЛЬС

 

Вальс «Березка» кружится над пристанью

В обещанье любви неземной,

В предвкушенье атаки неистовой

И цусимской волны за кормой.

Вальс «Березка», щемящий, пленительный...

Но эскадрой получен приказ.

Значит, с Богом!.. Какой упоительный

Расставанья предутренний час!

В полу-дымке огни над Либавою.

Мы едва ли вернемся назад –

С нашей гибельной русскою славою,

О которой потом прошумят.

И взлетают – ужель альбатросами? –

Разбиваются, как хрустали,

Эти брызги с глазами раскосыми

О невидимые корабли.

И о мачты, ударом сраженные...

Но не спущен Андреевский флаг!

Вальсом с пристани завороженные,

Под волнами чеканим мы шаг.

 

В полу-дымке огни над Либавою.

В ожидании берег родной.

Стяги реют с Орлами Двуглавыми

Над еще не погибшей страной.

 

РОМАН В ПИСЬМАХ

 

«Милая Анна Васильевна, я Вас больше, чем люблю...

Я не знаю, что будет через час, но я буду, пока существую, думать о моей звезде... О Вас, Анна Васильевна...». Из письма Адмирала

А.В.Колчака А.В.Тимиревой

 

«О, моя звезда! Моя голубка!

Сколько миль меж нами пролегло,

Что считать их, вероятно, глупо...

Сквозь иллюминатора стекло

Вижу образ Ваш, навеки милый,

Вижу сон... Туманный Гельсингфорс.

Палуба. Безвестной тень могилы.

Пепла снегового тает горсть...»

 

«Не печальтесь, милая химера,

Гельсингфорс так мрачен в октябре...

Но мою любовь скрепляют вера

И мечта о встрече на заре.

Счастье!.. Редкий штемпель на конверте

Подтверждает: Севастополь жив!

На линкоре или на корвете

Вам хранить морские рубежи...»

 

А в то время по Европе мчались,

Словно смерч, под пломбой поезда.

Восходила на чужом причале

Адмирала русского звезда.

И звезда иная восходила

Той любви, что смерть переживет,

Размывая синие чернила,

Предъявляя неизбежный счет.

 

«О, моя звезда! Не знаю даже,

Что случится через час со мной,

То ли штык матросский, то ли вражий

Пресечет баталию с судьбой.

Помнится, перчатку на прощанье

Я у Вас смиренно попросил...

Впереди лишь бунт и обнищанье,

Вечный бой, скопленье чуждых сил.

 

Как давно балтийский штранд покинут,

И все чаще торжество потерь...»

На фуражке Леты смолкшей иней,

А в глазах – война, печаль, метель.

Несказанность мига сбила с курса

Роковая станция Зима.

Поезд остановлен под Иркутском

И, как жанр, - почтовый их роман.

 

«Разве я могла его оставить?

Нам один и тот же снился сон.

Ни переписать и ни исправить,

Словно клятву у святых икон,

Клятву, не простое обещанье!

Нет, я не могла, и он не смог...»

В воздухе, как в вальсе, на прощанье:

Ревель, Гельсигфорс, Владивосток.

 

Образ дивный, замерший... До срока.

Не дали проститься палачи.

Сумрачное утро одиноко.

Женский голос лишь один звучит

Камерной молитвой... Голос Анны.

И хранил ее перчатку он

До минуты – самой долгожданной,

Погружаясь в несказанный сон.

 

ЕЛИСАВЕТА РОССИЙСКАЯ

 

Ко дню канонизации Великой Княгини Елизаветы Феодоровны

 

Не просто дворцовая роза –

Принцесса из Гессен-Дармштадта!..

Молитвенной лирой и прозой

О Ней задохнулись когда-то

И Царского рода баяны,

И те, кто к Ней близок был сердцем...

Как жаль, над Ильинским туманы

Кружатся в безжизненном скерцо!

 

Но лирика нежно и смело,

Певуче, по праву рапсода,

Раскроет воздушное: «Элла!»

И легкую поступь восхода

В небесных Ее акварелях,

В тех лилиях, что украшали

В поместье Княгини аллеи,

И в листьях, что тонко шуршали.

 

Раскроет – ведь явна примета,

Как Господом Элла любима!

Княгине, наперснице Света,

Стать частью Иерусалима.

И женщиной стать совершенной,

Сиять и светиться опалом...

А в хронике жизни мгновенной:

Урал... Темный шурф... Алапаевск.

 

ПЕРЕКЛИЧКИ

 

- Вы ведь давно там, у Господа Вышнего, -

Прежней России сословия бывшие.

Мы – ваши сны, тяжких судеб осколочки,

Липы, дубы, сосны, клены да елочки,

Может, рябины над холмиком низеньким:

Барышни Тани? Боярыни Лизоньки?..

 

Холодно, сумрачно нам и обманчиво

В Красном Селе, Петергофе и Гатчине.

Мы под крестами. И кто-то поставил их –

Свечи, лампады... Зияют проталины.

Не оживает Россия Великая,

Ересь пронзила ее многоликая.

 

Все перекроено, жестко порушено –

От малодушия и от бездушия.

Души измотаны, люто изранены...

Нет, не сверкаем изящными гранями –

В Красном Селе, Петергофе и Гатчине

В поисках бродим того, что утрачено.

 

И не находим, какого мы времени?..

В городе Мюнхене, в городе Бремене –

Где только не было нас в час назначенный,

Но ведь без Родины, бурей охваченной,

С именем чуждым уже как столетие!..

- Мы обескровлены, вы обесцветили.

 

Вы – наши сны, тяжких судеб осколочки,

Липы, дубы, сосны, клены да елочки.

Может, акации гроздья духмяные –

Белые-белые свитки помянные.

А над полянами с сорными травами –

Только рябины с подтеками ржавыми.

 

Людмила СКАТОВА,

поэт, литературовед, лауреат Врангелевской премии-2022 

(г.Великие Луки)