В 1929 году из Корнея Чуковского выбили покаянное письмо об отречении от своих «писательских ошибок», порицания «Крокодила», «Мойдодыра» и «Доктора Айболита», обещания писать теперь только «правильные» книги. И для одной из таких писателю сознательные и услужливые коллеги даже предложили название - «Веселая Колхозия». Очень актуально в преддверии начала уничтожения русского крестьянства, ну то есть коллективизации/раскулачивания...

Откуда же взялись такие «коллеги» у талантливейшего осколка старой исторической России Корнея Ивановича? Их вывели из пролетарской пробирки в рамках провозглашенного Бухариным «организованного понижения культуры». Иван Бунин наблюдал начало этого процесса еще в 1919 году и с отвращением отмечал в дневнике:

«...просвещать насчет «последних достижений в инструментовке стиха» какую-нибудь хряпу с мокрыми от пота руками! Да порази ее проказа до семьдесят седьмого колена, если она даже и «антерисуется» стихами!»

Жестко? Может быть. Просто Ивану Алексеевичу приходилось воочию наблюдать (и соприкасаться поневоле с носителями!) за «обнаружением огромной витальной силы в народе», которой раньше кто-то якобы не давал высвободиться (это определение Николая Бердяева, позднее в Париже анализировавшего процесс понижения уровня культуры, признаваемый им «естественным», ибо «высокая культура всегда создается путем качественного отбора и в сравнительно узком кругу элиты»).

Сам Иван Алексеевич на страницах дневника (позднее опубликованного под заголовком «Окаянные дни») так объяснял свою жесткость, заодно касаясь и природы формирования тех, кто впоследствии будет травить таких, как Корней Иванович:

«Часто вспоминаю то негодование, с которым встречали мои будто бы сплошь черные изображения русского народа. Да еще и до сих пор негодуют, и кто же? Те самые, что вскормлены, вспоены той самой литературой, которая сто лет позорила буквально все классы, то есть «попа», «обывателя», мещанина, чиновника, полицейского, помещика, зажиточного крестьянина, - словом вся и всех, за исключением какого-то «народа», - «безлошадного», конечно, - «молодежи» и босяков».

И четырьмя днями позднее продолжил:

«Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом - Чудь, Меря. Но и в том и в другом есть страшная переменчивость настроений, обликов, «шаткость», как говорили в старину. Народ сам сказал про себя: «Из нас, как из древа, - и дубина, и икона», - в зависимости от обстоятельств, от того, кто это древо обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев».

И вот с 1917 года такие, как Ленька Пантелеев и Гришка Белых, написавшие страшную, в общем-то, своей документальностью автобиографичную «Республику ШКИД» (а Федор Михайлович в «Дневнике писателя» за 1876 год еще сокрушался о будущем таких «вышвырков»; нашли им применение - новая власть воспитала из таких своих янычар, составивших ее теневой каркас) принялись по своему образу и подобию строгать дуболомно-пролетарских «писателей». Их критическая масса и травила единичных настоящих творцов, выбивавшихся из строя, таких как Корней Иванович Чуковский, например, загоняя их пинками в «Веселую Колхозию».

 

Внучатый племянник генерал-лейтенанта Петра Николаевича Краснова Николай Краснов, вырвавшийся после девяти лет плена из ГУЛАГа, писал в воспоминаниях, над которыми работал уже в Швеции в 1955 году:

«Литература, все виды художества, все созданное за последние 38 лет, грубо, тенденциозно и аляповато. В этом смысле пока еще ничего не изменилось, и творчество идет по проторенной красной дорожке».

Почему-то не заводились настоящие писатели в казенно-пролетарской пробирке, а те, что еще остались от имперской эпохи в двадцатые-тридцатые годы, всю жизнь ощущали угрозу гильотинного уравнения, а потому старались жить потише, не высовываясь, то есть подавляя и не позволяя в полной мере реализоваться своему потенциалу. Как писал драматург Александр Афиногенов в 1931 году: «Мы живем в эпоху великого страха».

Наша общая задача состоит в том, чтобы сохранить память о той уродливой эпохе страха в назидание, дабы никогда больше не смог повториться социальный эксперимент, где, согласно Бухарину, «расстрел <…> является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Китеж-град - вот образ русского будущего, а «Веселая Колхозия» - лишь страшный сон и предостережение, не более того.

 

Илья Горячев,

историк-балканист, писатель, политзаключенный