Кто придумал подснежник

 

Кто придумал подснежник, был и поэт, и маг.

Через влажный валежник, все ускоряя шаг,

Над тоской ледяною, шла к нам Весна, смеясь,

И водой ключевою щедро смывала грязь

И с дорог наших долгих, и с очерствелых душ.

Не носи больше колких мыслей в лесную глушь -

Здесь заранее знают, чувствуя день и час, -

Так Весну привечают, словно в последний раз.

 

Так чего ж тебе надо, слова или руки?

Мне сегодня отрада - звезды да огоньки,

Птичьи гнезда на крыше, будет добрее год.

Равноденствие, слышишь? Времени вечный ход.

Смерть не властна и тает, плавясь в лучах зари,

И цветы расцветают в сердце самОм, внутри,

Там, где ветер-мятежник зимние гонит сны

И смеется подснежник – воин своей Весны…

 

На кургане

 

Молчаньем сводит скулы, ноют раны

Души, что перед предками нага.

…Как шлемы богатырские, курганы

Вросли в крутые эти берега.

 

Не время для боев в слепом угаре,

Смотреть глаза в глаза пришла пора.

Взойдешь наверх, и легкие ошпарит

Дыханьем, что в крылах несут ветра.

 

Вот куст калины молится о чуде,

Сочится горний мед с небесных сот.

Как мелко то, о чем пекутся люди,

Отсюда, с этих доблестных высот!

 

И сердце бьется в такт, и мысль высоко

Парит, отринув свой привычный страх…

Текут ручьи березового сока,

Как слезы об утраченных мирах,

 

Из века в век, так горько и не ново

Рубить в сердцах родства и дружбы нить…

Ах, если б мне найти такое Слово,

Что ближних всех смогло б объединить!..

 

Но только с ветром долгие беседы

Веду в тиши до сумерек седых

О том, что никому не знать победы,

Когда война бушует меж родных.

 

Что будет боль, и скорбь, и крови много,

И отчужденья стылый, черный лед,

И нет пока в грядущем той дороги,

Что без потерь к согласью приведет.

 

Писатель

 

Дрожит усталая рука, как будто не тверез…

Как чьи-то мысли – облака, летящие меж звезд -

Затейливей и краше нет тех облачных фигур.

…Всю ночь горит в оконце свет. Зеленый абажур

Уютным зонтиком сокрыл словес чудную вязь.

О, сколько сказочных чернил истратил я, смеясь

Над смертью, страхом и тоской! Но плакал вновь навзрыд

О скудной памяти людской, в которой лад – забыт…

Мой славный род! Мой милый край! Не вам идти на дно.

Сшивай, перо мое, сшивай историй полотно!

Я возрождал и исправлял, не мысля зачеркнуть

Ни строчки. Сердцем вещим знал: забвение – не путь.

И даже если мучит стыд, и если жить невмочь,

Никто не должен быть забыт!..  Неслышно тает ночь.

Росы живое серебро дрожит на васильках.

Скрипит, скрипит мое перо, рассеивая в прах

Сомнений тьму.  Зари лучи касаются ресниц.

От доброй Вечности ключи я спрятал меж страниц.

Встает рассвет, горяч и ал, знаменьем на пути.

Кто Книгу Жизни написал, тому легко уйти.

 

Вешние Деды

 

Вешние Деды, какой тоскою

Вдруг сжимает сердце всякий раз!

И привычно, строчка за строкою,

Мысли собираются в рассказ.

 

Так, внимая знакам не случайным,

Узнавая новую себя,

Открываю я за тайной тайну,

То смеясь от счастья, то скорбя.

 

Сколько их, оборванных, забытых…

Ах, не упустить бы ни одной

Ниточки, что Родом перевиты

В полотне Руси моей родной.

 

***

Моему прапрадеду

Григорию Галактионовичу Александрову.

 

Пахнут черемухой волны и морем.

Солнца встречая сияющий щит,

С удочкой утром псаломщик Григорий

У Александрова храма сидит.

 

С самой зари заливаются птицы,

Час этот добрый проспать просто жаль.

Как хорошо здесь безмолвно молиться,

Глядя задумчиво в синюю даль.

 

Все еще тихо, и ладно, и свято:

Храм белокаменный, старенький дом.

(Вышлют за веру его в тридцать пятом,

К предкам отправится - в сорок втором,

 

Страшном, блокадном, лишающим силы,

В самый жестокий для Города час,

Сгинув в объятиях братской могилы)…

Все это будет потом. А сейчас -

 

Пахнет черемухой терпкой и морем,

Солнце играет в речном серебре,

Там, где Нева к изумрудной Ижоре

Льнет рукавом, как к любимой сестре.

 

***

прадеду Андрею Алексеевичу

и прабабушке Марии Григорьевне

 

А прабабушка очень любила сирени -

Сад уютный, ограды чугунную вязь…

Муж носил ей охапки и клал на колени,

А она улыбалась, от счастья светясь.

 

В мае дом – настежь окна, разбуженный, чистый,

Пол с рассветом любовно натерт добела.

И гуляет по горнице ветер душистый,

Занавески вздымая, как птичьи крыла.

 

Не осталось потомкам ни дома, ни сада,

Лишь на фото в альбоме заветный тот сад,

Где прабабушка Маша погибла в блокаду.

Прадед в страшный тот год защищал Сталинград.

 

В сорок пятом вернувшись, застал только остов,

В неизвестной могиле родная жена.

Стал с тех пор, словно необитаемый остров,

И геройства, и горя отведав сполна.

 

И лишь в мае сиреней лиловое пламя

Оживало и нимбом сияло над ним,

Словно тонкая ниточка между мирами,

Словно память о тех, кто, как прежде, любим.

 

Он вздыхал, усмехаясь, застенчиво-мудрый,

И шептал: «Как же долго здесь не были мы…

Обнимать бы сиреней душистые кудри

И не помнить вовек сталинградской зимы.

И не помнить вовек ленинградской зимы»...

 

Боги наши крылаты

 

Дым над крышей покатой,

Тих натопленный дом.

«Боги наши – крылаты,

Держат нас под крылом.

 

Род наш – белая стая…» -

На скамью у окна

Горсть зерна рассыпая,

Говорила она.

 

В старой книге когда-то

Голос был со страниц:

«Боги наши крылаты,

Мы – из племени птиц».

 

Не кончаются грозы,

Судеб рвут полотно.

Храбро прятала слезы

И шептала одно,

 

Провожая солдата

В край, где пепел и дым:

«Боги наши – крылаты,

Возвращайся живым!»

 

От тоски и неверья

Гаснет солнечный взгляд,

Только белые перья

Над Землею парят…

 

Он, считая утраты,

Повторял каждый бой:

«Боги наши – крылаты

И вернутся весной»!

 

И все четче и лучше

Видел этот полет:

Кто на крыльях могучих

Души в небо несет.

 

А на сердце заплатой,

Там, где давит и жжет:

«Боги наши крылаты,

Не закончится род».

 

При дефиците человечности

 

При дефиците человечности

Средь злобы, тьмы и пустоты

Есть ощущение конечности,

И не хватает доброты.

 

Отбросив грусть и сожаления,

Не сея гнев, не веря в ложь,

Ценить бы каждое мгновение,

Пока и дышишь, и живешь.

 

Лишь краткий миг до часа грозного,

Все может сгинуть и пропасть.

Напиться б вдоволь света звездного,

Цветами надышаться власть.

 

Любимых обнимать и радовать,

И свет не прятать – отдавать,

И о грядущем не загадывать,

А просто – петь и танцевать

 

Сквозь страх и боль, над гранью зыбкою,

Где в битве сходятся миры.

А если умирать – с улыбкою,

Что не сломался до поры.

 

Ответ один

 

Мне больше не мечтается в тиши,

Столь горькие в окно стучатся вести.

Ты только улыбайся и дыши,

Пока мы здесь, на свете этом вместе.

 

Дрожит листва. Страницы старых книг

О прежнем мире говорят кому-то.

Все может измениться каждый миг,

И дороги счастливые минуты,

 

В которых небо - цвета милых глаз.

Все ближе, ближе грозные раскаты.

А время… Время подлое сейчас,

Но было ли светлей у нас когда-то –

 

Не знаю. Так же злоба правит бал,

И льется кровь, и пишутся доносы.

Тут всяк себя досрочно наказал.

Я не ищу ответов на вопросы,

 

Ответ один – нести добро и свет,

От злых идей хоть в капле сберегая.

Дыши и улыбайся. Смерти нет.

Есть Честь, есть Правда и Любовь без края.

 

Марина Волкова,

поэт

(г. С.-Петербург)