«Майдан – это сценарий. Все, что происходит в политической жизни сегодняшнего мира, – это сценарии. Начиная с 1917 года. Революция была срежиссирована? Была. Сейчас эти сценарии раскачек революций: «оранжевых», «цветных» и всех прочих – используются в полной мере. Этот сценарий будет длиться еще долго. И вот только когда действительно будет построена народная власть, тогда только можно будет говорить об окончании всех этих сценарных, постановочных спектаклей. До тех пор, пока власть будет в руках… не совсем народа, сценарий будет продолжаться», - так говорил в одном из интервью человек, попытавшийся сломать сценарии черных кукловодов и заплативший за это жизнью.
Он был русским воином. Воином за Россию. По самой сути своей. И неслучаен был «белогвардейский» мундир и образ Кутепова, на которого он стремился походить. Это была не реконструкция. Не рисовка. А та самая суть. И судьба. Для русских воинов неизменная – сто лет назад и теперь. Потому что сценарий, запущенный тогда, продолжает действовать. И в рамках этого сценария:
«Механизм убийства запущен с двух сторон. Место ликвидации — Новороссия. Да, механизм запущен и его не остановить. Но можно, жертвуя собой, наполнить паруса истории своими смыслами, своей верой. И тогда корабль истории двинется другим курсом, и Господь даст нам по нашей вере. Нет, уже не Новороссию, этот несчастный клочок русской земли, о котором грезили все русские, но новое царство, новую Россию. Так нам обещано и так будет. На братской крови воинов-мучеников воскреснет наше единое государство.» (Из Дневника А.Б. Мозгового)
Новые смыслы, которыми Алексей Мозговой и такие, как он, пытались наполнить паруса русской истории – это смыслы вечные. Честь. Правда. Совесть. Свобода. Родина. Вера. Верность. Эти понятия – уже слом сценариев и пресловутой системы… Люди, не способные на договорняк, люди, не берущие подачек, не вписываются в сценарии, написанные предателями и ворами, становятся своего рода «вирусом» для воровской системы… «Почему они все воруют? Я же не ворую!» - недоумевал Мозговой. И наставлял будущих офицеров:
«Как говорил генерал А.П. Кутепов: «Только смерть может избавить нас от служения Родине!» В этих словах многое. Никогда русский офицер не должен служить за мзду, не должен служить за зарплату и дополнительные пайки или за очередную звёздочку на погонах. Русский офицер служит всегда чести, совести, честь и достоинству. И своему народу».

«Я мзду не беру, мне за державу обидно», - легендарная фраза легендарного кино-героя – таможенника Верещагина. Этот герой – царский, между прочим, офицер – стал кумиром в советской стране, его почитали и космонавты, и таможенники – как настоящего… И эта почитание до сей поры достается сыгравшему его с ампутированными ногами актеру-богатырю, фронтовику, Павлу Луспекаеву. Между прочим, памятник ему установлен в Луганске, который защищал он в годы войны, в котором начинал свою актерскую карьеру…
И в том, что памятник «таможеннику Верещагину» стоит не в Питере и не в Киеве, тоже есть перст судьбы… В годы гражданской войны именно на Луганщине особенно активно было Белое движение, русские люди здесь поднялись на борьбу с германскими агентами, с прибалтийскими и китайскими интернационалистами, захватившими их землю и творящими жестокие расправы над мирными жителями…
«Нет в России даже дорогих могил,
Может быть и были — только я забыл…» - написал в далекой эмиграции Георгий Иванов.
В Луганске, как, впрочем, и во всей России (за редчайшим случайным исключением) нет ни единой могилы воинов Первой мировой войны, все они были уничтожены красными захватчиками и обращены в скверы, рынки и т.д. А ведь в 1914-1918 гг. в городе располагалось два военных госпиталя, через которые прошли многие герои Отечества, имена которых Ты, Господи, веси… В краеведческих летописях сохранилось, к примеру, имя георгиевского кавалера поручика Савича. К началу войны был он давно в отставке и уже далеко не в юных летах, но, не посмущавшись юношеского чина, ушел добровольцем на фронт, а с ним отправились и сыновья с дочерью, ставшей сестрой милосердия.
Пройдет 100 лет, и также, целыми семьями, будут уходить на фронт новые добровольцы… Вот только за их спинами уже не будет Великой России, Империи, русского государства. А будет лишь мечта об этом государстве, о Новой России. Новороссии.

Процветание этого русского края, бурно развивавшегося на протяжении 19-го и начала 20-го века, было пресечено 1917 г.  В Симферополе через несколько дней после отречения Государя разгоряченная толпа попыталась скинуть с пьедестала памятник Екатерине II, но тогда погромщиков удалось остановить. Их почин довершили большевики в 1921 году. В апреле в Феодосии матросы свергли памятник Александру III, а в Бахчисарае солдаты севастопольского гарнизона разрушили памятник 300-летию Дома Романовых. Одновременно крымско-татарские националисты разрушили монумент императору Николаю II, сняли орла с памятника в честь 300-летия Дома Романовых, срубили три каштановых дерева, посаженных в 1886 г. императором Александром III, императрицей Марией Федоровной и будущим государем в Бахчисарае. «В восточной стороне не должно быть памяти о Европейском могуществе», - заявили предшественники нынешнего экстремистского «межлиса».
Кстати, этим предшественникам победившие красные экстремисты в 1921 г. готовы были отдать «Крым наш». Вспомним документ, опубликованный в официальном печатном органе Наркомнаца: «Комиссия ВЦИК по делам Крыма выполнила большую работу и отчетливо закрепила в сознании местных работников, что Крым – не русская губерния, что интересы татар – интересы первостепенные для Советской Власти в Крыму.
Руссотяпская политика в окраинах, населенных тюрко-татарскими народами, еще в сильной степени проникнутых национальными тенденциями, вызывали нередко бегство части туземной интеллигенции, даже и радикальной, на Восток.... Крым – всероссийская здравница, но еще более всероссийское окно в Турцию и на Восток.
…Крымская республика – это должное возмещение за все обиды, за долгую насильническую колонизаторскую политику царского режима. Но, главным образом, провозглашение республики означает ряд социальных преобразований, направленных к тому, чтобы удовлетворить все вопиющие нужды трудовых элементов коренного населения Крыма».
Татарам Крым тогда не отдали. Н.С. Хрущев спустя десятилетия подарит его украинским самостийникам…
Последние, как и все враждебное России, также активизировались сразу после февральской революции. К их удовлетворению Временное правительство объявило амнистию осужденным галичанам, освободило униатского митрополита Андрея Шептицкого, возобновило деятельность самостийного культурно-просветительного общества «Просвита».
Прошедший в апреле Всеукраинский национальный съезд провозгласил: «В соответствии с историческими традициями и современными реальными потребностями украинского народа, съезд признает, что только национально-территориальная автономия Украины в состоянии удовлетворить чаяния нашего народа и всех других народов, живущих на украинской земле».
В мае Первый Всеукраинский военный съезд потребовал назначить министра по делам Украины, реорганизовать армию по национально-территориальному принципу, сформировать украинскую национальную армию и украинизировать Черноморский флот.
Центральная Рада немного смягчила требования съезда, указав в своем меморандуме необходимость «в интересах поднятия боевой мощи армии и восстановления дисциплины» «выделения украинцев в отдельные войсковые части как в тылу, так, по возможности, и на фронте». Также Рада требовала украинизации начальной школы и административного аппарата, субсидирование украинских властных структур из центра, признания национально-территориальной автономии Украины в составе России и включения в ее состав целых девяти российских губерний. Временное правительство дало согласие на пять.
В июне Рада в одностороннем порядке провозгласила национально-территориальную автономию Украины в составе России. Временное правительство признало право на самоопределение за «каждым народом», а созданный сепаратистами Генеральный секретариат - высшим распорядительным органом Украины, и объявило, что благосклонно отнесется к разработке проекта национально-политического статута Украины.
В.В. Шульгин, недавно принимавший отречение Государя, негодовал в газете «Киевлянин»: «Постановление Временного Правительства «об образовании Генерального Секретариата в качестве высшего органа управления краевыми делами на Украине» фактически является созданием в Российской Державе особой области, с присвоением ей имени Украины. Это же постановление обозначает, что население этой области будет в государственных актах именоваться украинцами, а язык, которым говорит население, украинским. Одним росчерком пера временное Правительство решило вопрос необычайной важности в жизни каждого гражданина Юга России.
Люди, которые еще вчера считали себя русскими, которые всеми силами боролись за существование Руси, которые проливали кров за русскую землю, решением Временного Правительства перечислены из русских в украинцы, причем Правительство не спросило этих людей об их желаниях и не дало возможности им выразить свое отношение к этому важнейшему для человека вопросу, вопросу принадлежности к той или иной национальности.
В этом постановлении Временного Правительства нельзя не видеть акта величайшего пренебрежения правителей к правам управляемых. Решение таких вопросов, как зачисление свыше тридцати миллионов народа в ту или иную национальность, может принадлежать только Учредительному Собранию, которое выслушает действительных представителей этих миллионов людей, представителей, выбранных ими при помощи правильных, закономерных, охраняемых всей мощью государственной власти выборов.
Временное Правительство пошло по иному пути. Оно взяло на себя смелость самому решить, как вопрос самоопределения народа, населяющего Южную Россию, так и вопрос о территории новой области, созидаемой для этого народа. Временное Правительство, в составе пятнадцати министров, из которых подавляющее большинство имеет весьма отдаленное представление о южнорусских делах, в течение одного или двух заседаний решит вопрос какая губерния входит в состав созидаемой Украины, и какая останется на долю остальной России. Временное Правительство, не спрашивая желаний населения, будет сортировать его на украинцев и русских, руководствуясь никому неведомыми соображениями.
(…)
Не подлежит никакому сомнению, что значительная часть сознательного южнорусского населения определенно называет себя малороссами, т. е. русскими малой Руси, горячо привязано к этому русскому имени — и более того, —гордится им, считая, что оно преемственно связует его с величественной эпохой древней Киевской Руси. Это население будет в высшей степени оскорблено зачислением его в украинцы.
Особенно сильна антиукраинская тенденция как раз в самом сердце предполагаемой Украины — в Киеве. Киевское население чтит исторические традиции и не забыло, что Киев—колыбель Руси. И даже по признанию самих украинцев Киев - „русский остров среди украинского моря". Кроме того, значительная часть киевского населения, и притом коренного местного, а не пришлого, относится с нескрываемым недоверием к украинцам, видя в них искусственных разрушителей единства русского племени и тайных сторонников Австрии.
(…)
При этих условиях акт правительства, вручившего всю власть генеральному секретариату, рекомендованному украинской Радой, и этим разрешившего спор в пользу одной из борющихся сторон, является ничем не оправдываемым актом правительственного своеволия и неуважения к правам народа».
13 ноября 1917 г. Украинская Центральная рада распространила власть своего самопровозглашенного правительства на Херсонскую и Екатеринославскую губернии, а также северные районы Таврической. Последующие три года земли Новороссии были охвачены гражданской войной, и власть в её городах и весях успела смениться по несколько раз.

В Луганске в начале усобицы большевики ворвались в усадьбу жандармского полковника и потомственного казака Алексея Смоленского. Хозяин был убит тут же во дворе. На глазах подростка-сына, который был спрятан служанкой и которого тщетно искали, чтобы убить также. После пережитой трагедии юноша вступил в Добровольческую армию, в 20-м году покинул Крым и стал одним из крупных русских поэтов ХХ века. Это ему, Владимиру Смоленскому, принадлежат страшные строки:
И не прощённо, не раскаянно,
В гордыне, ужасе и зле
И в страхе бродит племя Каина
По русской авельской земле.
О том, что сделало племя Каина с авельской землей, Луганск свидетельствует наглядно. Из шести его церквей, существовавших до революции, не уцелело не одной. На улице Казанской, переименованной в Карла Маркса, с 1864 г. действовала единственная в городе пятикупольная Казанская церковь. Ее взорвал в 1935 г., и сами коммунисты говорили об этом: «Мы только уничтожили церковь, но нужно ещё очистить площадь, привести всё в должный вид…».
Новобазарная площадь, ставшая площадью Борцов Революции, должна была оправдывать новое имя. И вместо храма в 1937 г. явился памятник этим борцам. Обращают на себя выбитые на нем имена погибших коммунистов: Лю-Фа В., Лю-Ша М., Ван-Ша-Ю И., Ли-Хо-Ю С., Ми-Ша-Ци М. Никакой загадки здесь нет: дело в том, что в 1919 г. от Белой армии обороняли Луганск интернациональные части: китайцы и латышская Инзенская стрелковая дивизия.
Оккупантом среди прочих противостояли Старобельская дружина, позже переименованная в Старобельский офицерский отряд, насчитывавший 102 штыка, Луганский офицерский добровольческий отряд и 5-й Луганский пеший казачий полк. В 1919 г. луганские офицеры-добровольцы освобождали свой город, наступая со стороны Вергунки. Но ни памяти, ни памятников этим русским героям на родной земле не останется.
Память о Белом движении на Луганщине по сей день исчерпываются являющимися частью выше упомянутого памятника двумя захваченными у белогвардейцев британскими танками «Mark V». Их подарил городу уроженец Луганщины Климент Ворошилов, имя которого Луганск носил в 1935—1958 и 1970—1990 гг. Маршал, не выигравший ни одного сражения, и нарком обороны, чья некомпетентность сыграла роковую роль в подготовке советской армии к войне в первые её месяцы, увековечен в городе и поныне. И новые поколения лишенных памяти русских детей сгоняются к его изваянию – возлагать цветы, и лживые речи произносят чиновники, славя… дезертира. А именно дезертиром и был Климент Ефремович, откосивший от армии и умудрившийся всю Великую войну отсидеться в тылу. Обнаружился «херой» в дни революции, и даже большевики сочли не вполне уместным, чтобы ни дня не служивший товарищ заседал в солдатском комитете и направили его  из Петрограда в родной Луганск. Дальше Ворошилов «отличился» при обороне Царицына, благополучно проваленной вместе с товарищем Джугашвили. При этом новоявленные «полководцы» уничтожили тысячи заложников - рвы при освобождении города армией Врангеля были переполнены трупами. Взяв власть, «чудесный грузин» поставил своего сподвижника по царицынскому драпу руководить всей армией, произведя в маршалы и наградив всеми возможными наградами. На посту «первый маршал» исправно строчил доносы на попавших в немилость революционных командармов и подписывал смертные приговоры вкупе с самим Сталиным, Молотовым и Кагановичем… Плоды трудов «маршала», о котором пели бравурные песни, бурно взошли 22 июня 1941 года… И, что характерно, в отличие от героев-летчиков Смушкевича и др., товарищ Ворошилов так и не пообщался с товарищами из НКВД в формальной обстановке, а остался в чести, славе и неге до очень преклонных лет. Причем в статусе полководца Победы. Дезертир, который ни дня не служил, который никогда и никого на поле брани не победил, но только проваливал всё, что мог – таков пример для подражания вместо настоящих русских героев…
Недавно многострадальный Луганск был осквернен ещё одним произведением монументального антиисторического искусства – увенчанным кровавой пентаграммой памятником «четырем поколениям защитников Луганска». Прежние поколения (скажем, Луганский пикинерный полк под началом Кутузова) по традиции забыли – ведь история у нас до сих пор начинается с 17-го года… И, вот, первым представителем «четырех поколений» оказался, естественно, красноармеец. Учитывая, что лютовали в годы гражданской войны на луганском фронте латыши, вероятнее всего, латышский стрелок. От кого же защищал сей предатель Отечества Луганск? Как уже было сказано выше, от русских казаков, коренных луганчан. По такой логике, последней фигурой монумента должен был стать не современный ополченец, а каратель из украинского тербата. Тогда было бы полное соответствие.
Здравствуй, идол красной мути!
Изрыгающий чуму.
Что ты есть по своей сути...
Кто, и служишь ты кому?

Груда старого железа,
Образ хаоса и тьмы.
Под аккорды полонеза,
Промывающий умы!

Пленник времени советов,
Корабельный мавзолей.
Без вопросов и ответов,
Узник совести своей...

Кандалами борт пристёгнут,
К серым Невским берегам.
Торг легендою развёрнут,
Возле трупа шум и гам...!

Не позволили Авроре,
Ради выгоды своей.
Бой принять в горящем море,
Среди братьев - кораблей.

Прозвучал последний выстрел,
Эхо слышно до сих пор...
Капитан без лишней мысли,
Объявил стране террор!

Усмирили, крейсер славный,
В красной мути он ослеп...
Стал народный! Все державный!
Корабельный... мертвый склеп.    
(А.Б. Мозговой)

В 1920 г. живые и не опозоренные русские корабли покидали берега Крыма. Многие из них нашли последнее пристанище в Бизерте… В этой русской эскадре шел в чужую гавань эсминец «Жаркий» под командой Александра Сергеевича Манштейна. Вместе с ним покидала Россию и его 8-летняя дочь Анастасия, которая до конца своей почти вековой жизни так и не пожелает принять иного гражданства, кроме русского… Анастасия Ширинская-Манштейн родилась в Лисичанске. Отсюда, 102 года спустя, начался боевой путь добровольческого отряда Алексея Мозгового.
Степь огнями запылает,
Дон угрюмо загудит!
Казаков набат скликает,
Враг державный не разбит.

Вспомним братцы дедов славу,
Честь и доблесть казаков!
Над врагом найдём управу,
Силой новых Лейб-полков.

Станем стройными рядами,
Под штандарты прошлых лет!
Пусть гордится Дон сынами,
Рождены мы для побед.

Скажем прямо – надоело,
В пояс кланяться врагу!
Так возьмёмся же за дело,
И согнём его в дугу!

Высоко поднимем знамя,
Смелых, доблестных донцов!
Пусть горит свободы пламя,
В память дедов и отцов!

Вставай, поднимайся казачий народ,
Станицы, полки собирайте!
Пора выступать нам в священный поход,
За честь! За Россию вставайте!
22 мая загремели бои. Атаку ВСУ на Лисичанск отражали отряды «Армии юго-востока» под командованием Алексея Мозгового и другие добровольческие отряды. «Возрождающийся феникс» - так прозвали бригаду «Призрак» в те дни за то, как удавалось ей и её командиру выходить из, казалось бы, самых гибельных ситуаций.
Но преломить сценарий не удалось даже «возрождающемуся фениксу»… В 1917 г. Россию победили предатели, и с той поры мы никак не можем остановить раз за разом воспроизводимый предательский сценарий, отречься от предателей, не следовать их установкам…
Когда сегодня наши лживые СМИ бичуют не менее лживые СМИ западные за их антироссийскую риторику, то не вспоминают, «как все начиналось», и почему мы все получаем как будто «впервые и вновь».
В конце 19 века в антироссийской компании европейских СМИ периода Восточной войны, затыкая за пояс всех нынешних «иноагентов», резвились Маркс и Энгельс, работавшие на влиятельный британский газетный трест «Свободная пресса». Боевые действия в Крыму еще не начались, когда Маркс уже предвкушал победу турецко-англо-французской коалиции и в статье «Восточная война» строил геополитические планы: «Без сомнения, турецко-европейский флот сможет разрушить Севастополь и уничтожить русский Черноморский флот; союзники в состоянии захватить и удержать Крым, оккупировать Одессу, блокировать Азовское море и развязать руки кавказским горцам...»
Неизменный сторонник британской экспансии, он указывал, что необходимо вытеснить Россию с Черного моря, что Англия ни в коем случае не должна допустить, чтобы придунайские страны оставались в сфере влияния России: «Сначала надо добиться, чтобы Россия очистила Крым, все Закавказье и Кавказ до Терека и Кубани, чтобы была сожжена Одесса, разрушена гавань в Николаеве и очищен Дунай до Галаца».
Грезы основоположников марксизма-ленинизма исполнились полувека спустя – в дни войны Первой мировой. Русский флот, как и сама Россия, пал жертвой не неприятельских армий, но смертоносных бацилл революционного разложения. В начале июня 1917 г. в Севастополь прибыла делегация моряков Балтийского флота, состоявшая из большевиков, а также группа видных партийцев, получивших инструкцию Свердлова: «Севастополь должен стать Кронштадтом юга». Кронштадт к тому времени уже навсегда обагрил свою славу кровью десятков зверски убитых офицеров. Вскоре директива Свердлова была исполнена, и благословенная Таврида стала ареной неописуемых зверств. Это дало возможность «Бреслау» вновь хозяйничать в водах Чёрного моря. Но, самое главное, это стоило России и самого Черноморского флота.
После большевистской капитуляции в Брест-Литовске черноморские корабли были затоплены в Новороссийской бухте в июне 1918 г., чтобы не стать добычей противника. К тому моменту Черноморский флот был разделен трижды. Сперва самостийная Украинская народная республика (УНР), заключившая сепаратный договор с Германией, постаралась опередить немцев в захвате Крыма и флота. На некоторых кораблях, действительно, были подняты украинские флаги. Однако, бОльшую часть эскадры командующий вице-адмирал Саблин под огнем немецкой артиллерии вывел из Севастополя в Новороссийск. Самостийников же немцы вынудили спустить свои флаги, заменив их знаменами кайзера.
Однако, этой добычей противник не удовлетворился и потребовал от Саблина вернуть флот в Севастополь и передать его под немецкий контроль. Над Новороссийском стали появляться немецкие самолеты, в море - подводные лодки. Немцы захватили Керчь и Ростов. Ленин направил Саблину зашифрованную телеграмму: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно».
Саблин лично отправился в Москву, чтобы добиться отмены преступного приказа, оставив исполнять свои обязанности капитана 1-го ранга Александра Тихменева. 17 июня 1918 г. Тихменев увел 8 кораблей назад в Севастополь, освобожденный к тому времени Добровольческой армией. Остальные 9 судов подчинились Ленину и были затоплены старшим лейтенантом Владимиром Кукелем, внуком легендарного адмирала Невельского.
Затоплен должен был быть и флот Балтийский. Но… Иногда все же находятся герои, которым удается сломать сценарий. На Балтики таким героем оказался капитан Алексей Щастный. Флот он спас, уведя его сквозь льды в Кронштадт, но за этот слом заплатил собственной жизнью – Троцкий добился его расстрела, и 22 июня 1918 г. у стен Кремля взвод китайцев привел приговор в исполнение.
Брест-литовское предательство предоставило немцам львиную долю русских земель – и в первую очередь, земли Новороссии, Малороссии, Белоруссии. Русские офицеры, и в их числе первая шашка Империи – граф Федор Артурович Келлер, проживавший в Харькове, вынуждены были бессильно наблюдать, как победно маршируют по улицам немецкие полки…
Впрочем, смерть и граф Келлер, и многие другие русские воины, примут вовсе не от внешних противников – немцев, а от предателей – большевиков и петлюровцев. Самого Федора Артуровича убьют в Киеве возле памятника Богдану Хмельницкому петлюровцы, и золотую шашку генерала поднесут Петлюре. Его сына, офицера, фотографа, друга Михаила Булгакова, в Харькове расстреляют большевики. Второму сыну графа удастся эвакуироваться за границу, но и там достанут его, как многих и русских героев (пушкиниста-дроздовца Раевского, белого офицера и пианиста Собинова, сына знаменитого тенора, генерала Войцеховского и др.) – щупальца СМЕРШа, и в 1944 г. он окажется в ГУЛАГе, где проведет 11 лет, но сумеет выжить…
Сестра милосердия и связная Добровольческой армии Мария Нестерович-Берг, спасшая от расправы многих офицеров, юнкеров и членов их семей, в 1918 г. оказалась в Киеве. Её воспоминания ярко запечатлели т.н. «феномен украинства», явление которого недалекие или попросту подлые люди нынче приписывают реакции на советскую эпоху или «российскую агрессию»:
«Киев поразили как громом плакаты с фотографиями 33 зверски замученных офицеров. Невероятно были истерзаны эти офицеры. Я видела целые партии расстрелянных большевиками, сложенных как дрова в погребах одной из больших больниц Москвы, но это были все — только расстрелянные люди. Здесь же я увидела другое. Кошмар этих киевских трупов нельзя описать. Видно было, что, раньше чем убить, их страшно, жестоко, долго мучили. Выколотые глаза; отрезанные уши и носы; вырезанные языки, проколотые к груди вместо георгиевских крестов, — разрезанные животы, кишки, повешенные на шею; положенные в желудки еловые сучья. Кто только был тогда в Киеве, тот помнит эти похороны жертв Петлюровской армии. Поистине — черная страница малорусской истории, зверского украинского шовинизма! Все поняли, что в смысле бесчеловечности, нет разницы между большевиками и наступающими на Киевъ петлюровскими бандами. Началась паника и бегство из Киева. Создалось впечатление, что тех, кого не дорезали большевики, докончат «украинцы».
(…)
На второй же день после вторжения Петлюры мне сообщили, что анатомический театр на Функулеевской улице завален трупами, что ночью привезли туда 163 офицера. Я решила пойти и убедиться «своими глазами». Переодевшись, отправилась я в анатомический театр... Сунула сторожу 25 рублей, он впустил меня.
Господи, что я увидела! На столах в пяти залах были сложены трупы жестоко, зверски, злодейски, изуверски замученных! Ни одного расстрелянного или просто убитого, все — со следами чудовищных пыток. На полу были лужи крови, пройти нельзя, и почти у всех головы отрублены, у многих оставалась только шея с частью подбородка, у некоторых распороты животы. Всю ночь возили эти трупы. Такого ужаса я не видела даже у большевиков. Видела больше, много больше трупов, но таких умученных не было!..
— Некоторые еще были живы, — докладывал сторож, — еще корчились тут.
— Как же их доставили сюда?
— На грузовиках. У них просто. Хуже нет галичан. Кровожадные. Привезли одного: угодило разрывной гранатой в живот, а голова уцелела... Так один украинец прикладом разбил голову, мозги брызнули, а украинец хоть бы что — обтерся и плюнул. Бесы, а не люди, — даже перекрестился сторож.
(…)
В этот же день муж мой благополучно бежал в Бердичев. На следующий день, с документами на имя курсистки, бежала и я. Но в Бердичеве тоже было небезопасно. Надо было как можно скорее пробираться в Одессу.
(…)
Нигде на станциях не было ни стрелочников, ни начальников станций. Все в панике бежали, спасая жизнь. От Бердичева до станции Выгода, 350 верст, ехали мы одиннадцать дней! В Выгоду приехали в 2 часа ночи. Было холодно. Декабрь стоял морозный. Крохотная станция, еще какие-то поезда, «обыск», «проверка документов»... В вагон ввалились солдаты, подошли к моему мужу, документ у него был на имя Белкина-Велиновича. «Выходи» — раздался грозный голос.
Я сидела спокойно, пока не услышала этого «выходи». Муж вышел на темный перрон, а с ним сопровождавшая нас дама, я — за ними. На перроне стояли группами люди, окруженные гайдамаками, все это были переодетые офицеры, пробиравшиеся, как и мы, в Одессу, и всех высадили из вагонов. Я подошла к украинцу и спросила, что с этими людьми сделают.
— А кто знает? — Что скажет комендант. Расстрелять нужно. Все — германцы, стоят за Скоропадского, а мы за Петлюру.
Я предложила моей подруге бросить играть роль жены моего мужа и поменяться со мной документами. Но, к нашему удивлению, она тотчас пошла к коменданту и через каких-нибудь 20 минут вернулась в сопровождении его самого, за мною, будто бы кузиной, и мужем. Мы отправились в комендантскую комнату... пить чай. Комендантом оказался поручик из Львова, студент-политехник, ярый украинец. Во время чая, который не шел в горло, завязался разговор.
— Видите ли, — говорил украинец, — мы всю Украину очистим, а потом при помощи мужиков заведем порядок. Галиция, все земли от Львова до Одессы, все будет наше. Мы ляхам зададим перцу. Даже если бы пришлось во Львове камня на камне не оставить, всех ляхов до единого вырежем!
Жутко было слушать этого фанатика. Но украинские чувства свои передавал он правдиво».
Читая эти страшные зарисовки, лучше понимаются и выдержки из дневника М.Г. Дроздовского, относящиеся к тому же периоду:
«С украинцами, напротив, отношения отвратительные: приставанье снять погоны, боятся только драться — разнузданная банда, старающаяся задеть. Не признают дележа, принципа военной добычи, признаваемого немцами. Начальство отдает строгие приказы не задевать — не слушают. Некоторые были побиты, тогда успокоились: хамы, рабы. Когда мы ушли, вокзальный флаг (даже не строго национальный) сорвали, изорвали, истоптали ногами…
Не отличались от командира и его подчинённые. Однажды некий германский офицер спросил проходивших мимо дроздовцев: "Вы, вероятно, украинцы?" - на что получил ёмкий и исчерпывающий ответ: "С этой сволочью мы не имеем ничего общего".
Немцы - враги, но мы их уважаем, хотя и ненавидим... Украинцы - к ним одно презрение, как к ренегатам и разнузданным бандам.
Немцы к украинцам - нескрываемое презрение, третирование, понукание. Называют бандой, сбродом; при попытке украинцев захватить наш автомобиль на вокзале присутствовал немецкий комендант, кричал на украинского офицера: “Чтобы у меня это больше не повторялось”. Разница отношения к нам, скрытым врагам, и к украинцам, союзникам, невероятная».
«Хуже всего быть русским», - так горько оценил наше положение в ХХ веке Солженицын. События гражданской войны в Новороссии и Малороссии служат тому яркой иллюстрацией. Русские люди зверски уничтожались здесь сразу двумя врагами – большевиками и укронацистами (тогда – петлюровцами). А теперь обе стороны конфликта возводят на пьедестал не русских героев, но тех самых русофобов и истребителей русских людей – жовто-блакитных и красных…
Указанная трагедия в высшей степени выпукло проявилась в Одессе, куда стремилась Нестерович-Берг. К началу ХХ века этой был 4-й по численности город России. В 1908 г. он стал колыбелью русской авиации, благодаря основанию первого в России аэроклуба, президентом которого стал командующий Одесским военным округом генерал от кавалерии Каульбарс. Двумя годами позже в Одессе прошли первые в России показательные полёты первого русского авиатора Михаила Никифоровича Ефимова. В 1911 г. при Одесском аэроклубе была открыта авиационная школа пилотов с военным и гражданским классами. Руководил ею пилот Владимир Николаевич Хиони. Выпускниками школы стали многие летчики, асы Первой мировой войны. В том числе первый командующий русской авиацией генерал Вячеслав Матвеевич Ткачев. Судьбы учителя и ученика сложатся различно. Белоэмигрант Ткачев будет в 44-м году арестован СМЕРШем в Белграде и отправлен в ГУЛАГ. Военспеца Хиони расстреляют в 38-м по обвинению в шпионаже…
В 1899 г. был открыт Одесский Великого князя Константина Константиновича кадетский корпус. Среди его выпускников известны – полярник и герой Первой мировой войны Цытович, полковник Леш и генерал Покровский, архиепископ Венесуэльский Серафим и хореограф, певец, дирижер Триполитов…
Судьба корпуса сложилась трагически. Он просуществовал лишь 20 лет. Из 235 его погибших выпускников 70 пали на фронтах Великой войны, 128 - в белых армиях, 32 - в борьбе с большевиками после гражданской войны.
Кадеты Одесского корпуса составляли одну из двух рот Юнкерского батальона - одного из первых подразделений Добровольческой армии. Почти все они погибли в одном из первых же боев - под Нахичеванью. Найденные после боя трупы были обезображены и исколоты штыками. Один из последних боев гражданской войны в Новороссийской губернии также суждено было принять кадетам. Знаменитый бой под Канделем, где 50 кадет и офицеры Овидиопольского отряда, не сумевшие эвакуироваться из Одессы, разбили многократно превосходящие силы красных под командой Котовского. Эта победа обескровила отряд, и он вместе с тысячами беженцев попытался найти пристанище в Румынии. Однако, «союзники»-румыны расставили на возвышенностях пулеметы и расстреляли спящий русский лагерь…
В самом бывшем кадетском корпусе в 1920 г. советская власть организовала концлагерь. Позже здесь разместился Одесский институт сухопутных войск. В 1999 г. на его территории был установлен бюст Августейшему основателю и шефу бывшего корпуса Великому Князю Константину Константиновичу. Однако уже в 2015 г. памятник «отцу кадет» был «декоммунизирован» украинскими властями. А за год до этого десятки русских людей будут заживо сожжены или забиты до смерти в Доме профсоюзов озверевшими нео-петлюровцами…
Среди офицеров, которые не смогли эвакуироваться из Одессы в начале 20-го года, был 19-летний поэт Сергей Войцеховский, вступивший в Белую армию после расстрела отца. Юноша скрывался в подполье и даже вступил в антибольшевистскую организацию «Союз освобождения России», в которой состоял известный правый публицист Иван Солоневич. Солоневич вскоре был арестован ЧК, а Войцеховскому все же удалось выбраться в Польшу.
Повезло уцелеть и признанному военному мыслителю, автору опередившего свое время и ставшего необычайно актуальным в наши дни труда «Всемирная мятежвойна» полковнику Евгению Месснеру. Его предки обосновались в России при Екатерине Великой. Сам Месснер, коренной одессит, в юности был одним из родоначальников одесского футбола. Избрав военную стезю, он прошёл всю Первую мировую войну, был 7 раз ранен и удостоен ордена Св. Георгия. Революция застала его на румынском фронте в должности начальника штаба 15-й дивизии, в которой он сменил полковника Дроздовского. После заключения Брест-Литовского мира остатки дивизии были выведены в Одессу. «Через месяц откуда-то взявшийся гетманский генерал Колодий созвал нас, офицеров, и объявил, что дивизия украинизируется и входит в состав гетманского корпуса со Штабом в Одессе, - вспоминал Месснер. - Он не дал объяснения, почему Одесса стала частью Украины, когда Новороссия никогда Малороссии не принадлежала. Я заявил Колодию, что украинизироваться не желаю, покинул собрание офицеров, растерявшихся от слов Колодия: украинизироваться никому не хотелось, но жить без жалованья было уже невмочь».
В 1918 г. Месснер вступил в Добровольческую армию, участвовал в боях за Одессу, помогал русской власти наладить контакты с прибывшим «союзническим» французским экспедиционным корпусом. После ухода последнего и оставления Одессы сумел добраться до Новороссийска. В эмиграции им был написан ряд основополагающих трудов по русской военной доктрине. В книге «Всемирная мятежвойна» Евгений Эдуардович писал: «В прежних войнах важным почиталось завоевание территории. Впредь важнейшим будет почитаться завоевание душ во враждующем государстве. Воевать будут не на двухмерной поверхности, как встарь, не в трехмерном пространстве, как было во времена нарождения военной авиации, а в четырехмерном, где психика воюющих народов является четвертым измерением…». Предвидя надвигающуюся эру гибридных войн, профессор Месснер указывал, что «воевание повстанцами, диверсантами, террористами, саботажниками, пропагандистами примет в будущем огромные размеры…», а государственные структуры окажутся не готовы противостоять этой новой форме конфликтов.
В годы гражданской войны в Одессе неоднократно менялась власть. Австро-Венгерские войска, гетманщина, петлюровцы, большевики, французы, снова большевики… Жемчужина Новой России, город солнца и радости был утоплен в крови. В числе жертв красного террора оказался уроженец Одессы, пятый в истории священник - Георгиевский кавалер, о. Стефан Щербаковский. Во время Русско-японской войны 27-летний батюшка после гибели командира поднял в атаку отступающих сибирских стрелков. Он опустился перед бойцами на колени и трижды осенил их крестом со словами: «Христос воскресе!» Затем поднялся и с возгласом «Вперед, за святое дело, за Отечество! Победим!», сжимая в руке крест, устремился на вражеские цепи. Стрелки с громовым «Ура!» бросились за ним… О. Стефан был расстрелян в 1918 г., в первый приход большевиков.
В начале 1919 г. в Одессу был командирован Николай Степанович Тимановский, полный георгиевский кавалер, начавший службу Отечеству ещё подростком в годы Русско-японской войны. Вопреки запретам французских оккупационных властей Николай Степанович провёл мобилизацию офицеров и сформировал шеститысячную отдельную Одесскую стрелковую бригаду. Этой бригаде противившиеся её формированию «союзники» поручили держать оборону против наступающих большевиков от побережья Чёрного моря в районе Очакова до линии железной дороги Одесса — Николаев.
Бригада Тимановского сражалась стойко, «союзные» же части отнюдь не стремились жертвовать собой в память русских жертв для спасения Вердена. Уже в конце марта 1919 г. французы приняли решение об эвакуации, вероломно отказав русской бригаде в погрузке на свои суда. Тимановский вынужден был повести своих людей в занятую румынами Бессарабию. Но и здесь «союзники» оказались верны своей иудиной сути. В Тульче французский командующий генерал Бертело приказал румынским войскам разоружить бригаду, на что генерал Тимановский пригрозил открытием огня и не допустил этого. Бригаде всё же удалось погрузиться на станции Бугаз на суда и добраться до Новороссийска. Перед отплытием Николай Степанович направил письмо генералу д’Ансельму, в котором писал: «Исполняя все Ваши приказания по приказу генерала Деникина, я никогда не мог предполагать тех незаслуженных оскорблений и унижений, которые выпали на меня и на подчиненные мне части. Неужели только за то, что Добровольческая армия одна осталась верной союзникам?..»
Смутное время спровоцировало рост бандитизма. В 1919 г. одесские уголовники столкнулись с серьёзным препятствием в лице белого одесского диктатора генерала Гришина-Алмазова, прибывшего на юг из Сибири, где организовал антибольшевистское восстание. В Одессе генерал пережил несколько бандитских покушений, а криминальный авторитет Мишка Япончик направил ему письмо: «Мы не большевики и не украинцы. Мы уголовные. Оставьте нас в покое, и мы с вами воевать не будем». «Не может диктатор Одессы договариваться с диктатором уголовных», - ответил на это Алмазов. Его борьба с уголовниками была бескомпромиссна и похожа на борьбу с мафией в США в 30-е годы. Генерал ликвидировал их без суда. Своему советнику Василию Шульгину он объяснял: «Чем их устрашить? Они пускают все средства в ход, в том числе подпольные приговоры, и затем следуют таинственные убийства. Неугодных им лиц они уничтожают. Причём убийц найти нельзя, никакое следствие не помогает. Даже пытки. Вот я и отвечаю им тем же. Находят человека. Убит. За что? Почему? Тайна… Никто не может ручаться за свою жизнь. Выползает нечто безличное, неведомое. Тайна! Говорят, что это я. Но не всё ли равно? А может быть, это и не я. Важно, что завелась смерть, которая видит. Но её увидеть нельзя. Тайна!»
Устранения диктатора из Одессы в 24 часа потребовало французское командование, а вскоре город вновь заняли красные.
Об их втором приходе мемуаристка, сестра военного историка Антона Керсновского и уроженка Одессы Евфросинья Керсновская свидетельствовала: «…в ночь на 20 июня 1919 года все юристы Одессы (судейские) были арестованы на своих квартирах и расстреляны в ту же ночь. В живых, говорят, остались только двое: барон Гюне фон Гюненфельд и мой отец.
Всех юристов, весь «улов» этой ночи — говорят, их было 712 человек — согнали в здание на Екатерининской площади, где разместилось это мрачное учреждение — Одесская ЧК. Заграждение из колючей проволоки. Статуя Екатерины Великой, закутанная в рогожу, с красным чепцом на голове. Шум. Толчея. Грохот автомобильных моторов, работающих без глушителя. И всюду китайцы. И латыши.
Прибывших выкрикивали по каким-то спискам и выводили небольшими группами по два, три или четыре человека».
После окончательного установления советской власти в 1920 г. только за несколько месяцев было расстреляно не менее полутора тысяч человек.   
Утопив город в крови, большевики приступили к его украинизации. Эта политика, осуществлявшаяся по заданию партии Лазарем Кагановичем, простиралась на все территории Малороссии и Новороссии. В 1921 г. Сталин заявлял: «Недавно еще говорилось, что украинская республика и украинская нация – это выдумка немцев. Между тем ясно, что украинская нация существует, и развитие её культуры составляет обязанность коммунистов. Ясно, что если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы». В 30-е годы на советской Украине не осталось ни одной газеты на русском языке. Вывески, названия, делопроизводство – всё тотально переводилось на мову, знание которой становилось обязательным. Многострадальная Одесса оказалась на передовой и тут. Газеты наперебой рапортовали: «Умение устно объясниться и письменно излагать свои мысли на украинском языке является для поступающих в ВУЗы обязательным», «Центральная комиссия об увольнении не знающих языка. В Одессе намечен список увольняемых», «Украинизация печати на Одесщине»… В заметке «Одессу трудно украинизировать» украинизаторы признавались: «Нашей комиссии сразу же пришлось столкнуться с трудностью работы по украинизации самой Одессы. Объясняется это раньше всего глубокой русификацией местного населения, его пестрым национальным составом и положением Одессы, как большого торгового порта. Все же разработан уже определенный конкретный план украинизации города».
Большевики оказались вполне едины с украинскими самостийниками в отношении судьбы Новороссии и её преобладающего русского населения. Новороссийские земли были прирезаны Украинской ССР, и на них, как и на Украине, стала проводиться политика агрессивной украинизации: во время переписей записывали русских как «украинцев»; переводили на украинский язык делопроизводства, газеты, школы и т.д.; подвергали репрессиям противников украинизации.
Свое отношение к украинскому вопросу вождь коммунистов Ленин выразил предельно ясно: «Проклятый царизм превращал великороссов в палачей украинского народа. Ни один демократ не может отрицать права Украины на свободное отделение от России».
На 12-м съезде партии состязались красные украинофилы в безумных инициативах:
Тов. Гринько: «… весьма часто личными впечатлениями хотят подмешать анализ общественных фактов. Ответственнейшие товарищи из Украины говорят так: я всю Украину изъездил вдоль и поперек, я разговаривал с крестьянами, и я вынес впечатление, что они не хотят украинского языка». Я считаю, что основная задача этого съезда заключается в том, чтобы эту плотную инертную психологию, которая широко распространена в рядах нашей партии, разбить, чтобы не было этого тупого равнодушия в национальном вопросе, чтобы был сразу же дан именно активный характер проведению нашей национальной политики».
Тов. Скрыпник: «Я упомянул относительно работы среди украинцев, которая должна вестись специально на украинском языке. Но у нас нет достаточного кадра работников, нам нужно еще создавать работников, могущих работать на украинском языке. На Украине нет достаточного кадра работников, владеющих украинским языком».
Тов. Яковлев [Я.А. Эпштейн]: «Ведь можно даже переведенных в Тулу украинских крестьян при русском командовании политически и культурно воспитывать на украинском языке».
Тов. Бухарин: «Очень труден в особенности национальный вопрос там, где у нас нет достаточно национального ядра. На Украине, например, где состав партии русско-еврейский, главная наша задача лежит в работе среди украинцев, и именно потому очень часто на Украине часть наших товарищей с такой энергией, с таким бешенством борется против украинского национализма. Им для правильной политики нужно было бы переучиваться».
Резолюция апрельского пленума ЦК КП(б)У 1925 г. по украинизации гласила: «В итоге двухлетней работы партия достигла некоторых результатов в области украинизации советского аппарата и в деле народного просвещения. Но эти достижения шли главным образом снизу, путем естественной украинизации советского аппарата, соприкасающегося с крестьянством, и путем украинизации главным образом низовой школы. Украинизация же партийного и профессионального аппарата, партийной жизни, работы и всей общественной советской жизни в целом встречала затруднения, а местами и пассивное сопротивление со стороны части рабочих и членов партии. Объективные трудности проведения в жизнь решений партии по национальному вопросу, усугубленные некоторым консерватизмом и пассивным отношением к этой главнейшей задаче партии со стороны главным образом партийного актива, привели к тому, что партия в своих наиболее пролетарских организациях, и в частности в своем активе, не овладела украинским языком и до сего времени не смогла сделать его своим орудием коммунистического воздействия на крестьянские массы. Все это требует от партии, наряду с продолжением работы по украинизации советского аппарата, ускорения украинизации партийного аппарата и украинизации всей партийно-общественной жизни и работы. Партия должна на ближайший период направить свою энергию на овладение и руководство всем культурно-общественным процессом, все более и более расширяющимся, особенно на селе. Дело упрочения союза рабочего класса с крестьянством и укрепления диктатуры пролетариата на Украине требует решительного устранения консерватизма и пассивности в проведении в жизнь решений партии по национальному вопросу, напряжения коммунистических сил всей партии для овладения украинским языком и украинизации всей внутрипартийной работы. Ведя работу среди русского пролетариата на русском языке, так же как и среди пролетариата других национальных меньшинств на их родном языке, партия должна стремиться к тому, чтобы весь рабочий класс Украины, без различия национальностей, владел украинским языком и активно принял участие в социалистическом строительстве украинской общественной жизни. Партия должна разъяснить рабочим массам, что украинизация не есть и не может быть лишь делом работников-украинцев, а что это – задача всего рабочего класса Украины в целом, как руководителя Украинской Советской Республики».
«Украинизация проводится и будет проводиться решительными мерами... Тот, кто это не понимает или не хочет понять, не может не рассматриваться правительством как контрреволюционер и сознательный или бессознательный враг Советской власти», - провозглашал нарком образования УССР Н.А. Скрыпник.
Этому коммунистическому деятелю принадлежит идея «украинского обновленчества» - то бишь создания самосвятской «Украинской Автокефальной Православной Церкви». В 1921 году в Киеве была образована «Всеукраинская Православная Церковная Рада», получившая в свое ведение отнятые советской власти у православных храмы, включая Софийский собор. Главой этой самосвятской организации стал запрещенный в служении протоиерей-самостийник Василий Липковский. Задачей, поставленной большевиками ВПЦР, было создание автокефальной украинской церкви. 1 октября 1921 года в Софийском соборе открылся самосвятский «Всеукраинский Собор Православной Церкви». Ни один православный епископ не принял в нем участия, но это не помешало созданию «Украинской православной автокефальной церкви» («УПАЦ»).
Практически одновременно в Польше епископом для Волынской епархии был поставлен ярый украинец Поликарп Сикорский, имевший ту же задачу, что и Липковский – украинизацию православных. Два самосвята поддерживали друг с другом постоянный контакт.
К началу Второй мировой войны на Украине действовало сразу несколько церковных организаций. Автокефальная лже-иерархия активно сотрудничала с бандеровцами, которые жестоко расправлялись с православным духовенством. Не желавших примкнуть к украинской автокефалии священников убивали или после жестоких побоев изгоняли из приходов.
В 1932 г. в постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР предписывалось: «...Обратить серьезное внимание на правильное проведение украинизации, устранить механическое проведение ее, тщательно подбирать и воспитывать украинские большевистские кадры, обеспечить систематическое партийное руководство и контроль за проведением украинизации».
Генсек ЦК(б) Украины Лазарь Каганович предупреждал: «Тот, кто думает проводить украинизацию, одновременно не выпячивая обеспечения прав нацменьшинств, тот объективно идет против украинизации. Потому что создает у русской и другой национальностей настроения подавленности и вызывает реакцию, которая будет ставить преграды успешному проведению украинизации. Это будет некоммунистический, непартийный подход к проведению украинизации. Именно так мы, большевики, ставим и должны ставить этот вопрос. Принципы родного языка мы должны проводить и проводим. Я не буду входить в детали, это нужно будет подробно проработать, но я думаю, что тут нельзя с одним рецептом подходить ко всей Украине: в Харькове нужен один подход, в другом месте – другой. Правильно ли, что в библиотеках Донбасса, Днепропетровска мало украинских книг? Нет, неправильно. А ставил ли Наркомпрос вопрос об этом? Нет, не ставил. Помогал ли он Донбассу в этом? Нет, не помогал. Нужно говорить конкретно по каждому отдельному случаю о сопротивлении проведению украинизации, нужно прийти и сказать, что там-то есть такой-то недостаток. Совнарком или ЦК будут стараться устранить эти недостатки. В деле проведения украинизации нужно заниматься не общими рассуждениями, нужно конкретно подходить к каждому случаю. Но мы должны всегда придерживаться принципа, что, проводя украинизацию, мы права нацменьшинств и русских рабочих твердо обеспечим. Нам нужно сейчас обратить внимание на качество украинизации, нужно дифференцировать подход к ней и исправлять недостатки, которые имеются и которые часто представляют собой сплошное головотяпство. Разве факт с Николаевом не есть головотяпство, когда украинизируются русские школы, и т. д.? Такие случаи у нас есть. Можно было бы привести пример и по Одессе, в которой из 9700 учеников, находящихся в школах, 3100 являются украинцами, 3156 – русскими и 2926 – евреями. А школы все украинизированы».
Замечательную картину красно-украинского беснования дают нам выдержки из газет 20-х и 30-х годов. «Харьковский пролетарий»: «В строительном управлении комхоза наблюдается рецидив неграмотности в отношении украинского языка», «Красное Запорожье»: «Украинизация партаппрата», Мариуполь: «Проверка украинизации библиотекарей и клубных работников», «Робiтники Донбасу украiнiзуются»…
А, вот, выдержки из материалов газеты «Известия» Одесского Губисполкома, Губкома КПБУ и Губпрофсовета:
«Кампания по украинизации будет продолжена. ...Все работники учреждений будут разбиты на 4 категории: враждебно относящихся к украинизации, перегруженных работой, специалистов и не овладевших языком вследствие болезни. Лица, отнесенные к 1-й категории будут немедленно увольняться. Для специалистов предполагается организовать 5-месячные курсы украинского языка с тем, чтобы они в этот срок смогли полностью усвоить техническую терминологию. Сотрудники, не посещавшие кружков по болезни, будут считаться условно уволенными. ...Всем завучреждениями предложено принимать на службу только работников владеющих украинским языком. При сокращениях также должны увольняться в первую очередь все не владеющие украинским языком».
«На состоявшемся вчера пленуме комиссии по украинизации были заслушаны доклады проверочных троек. ...Пленум постановил предложить проверочным тройкам в дальнейшем отмечать всех уклоняющихся от украинизации с целью снятия их с работы. В первую очередь должны быть украинизированы учреждения близко соприкасающиеся с селом, затем все вообще советские учреждения и, наконец, в третью очередь производственные предприятия».
«Президиум окрисполкома подтвердил постановление окркомиссии по украинизации об обязательном переводе всех вывесок, штампов и печатей на украинский язык. Ответственность за перевод будет возложена на руководителей учреждений и хозорганов. Последний срок выполнения постановления – 2 сентября».
«В наступающем учебном году при зачислении в ВУЗы будет обращено особенное внимание на знание украинского языка поступающими. Умение устно объясниться и письменно излагать свои мысли на украинском языке является для поступающих в ВУЗы обязательным».
В Донбассе украинизация шла тяжелее всего. В одном из партийных докладов сообщалось о положении в Донецке: «На 16 округов, крестьянских и смешанных, аппарат Окружкомов украинизирован полностью. Хуже обстоит дело в рабочих округах. Было выявлено нездоровое отношение к делу украинизации со стороны некоторых товарищей. Донецкие округа заявляют, что они никак не могут понять украинского языка и всю работу ведут на русском языке. Вопрос об украинизации этих округов стоит особенно остро».
В итоге к концу 30-х на Украине не осталось ни одной газеты на русском языке, хотя были и на немецком, и на болгарском, и на еврейском. По свидетельству Солженицына в 1938 г. в Киеве не оставалось ни одной надписи, ни даже дубликата на русском. Лишь в Донбассе выходила на русском языке областная газета «Социалистический Донбасс». Такое положение вызвало неодобрение даже у т. Мехлиса, который заметил т. Кагановичу, что русские все-таки не хуже немцев, болгар и евреев, и тоже имеют право на свои газеты…

А что же белые? Которых враги Русского мира до сих пор норовят обзывать «наймитами Антанты» и обвинять в намерении расчленить Россию? Генерал С.Л. Марков категорически отказывался от сотрудничества с любыми самостийными армиями. Генерал А.И. Деникин выступил к проникновенным словом к соблазняемым в украинскую ересь:
«К древнему Киеву, «матери городов русских», приближаются полки в неудержимом стремлении вернуть русскому народу утраченное им единство. То единство, без которого великий русский народ, обессиленный и раздробленный, теряя молодые поколения в братоубийственных междоусобиях, не в силах был отстоять свою независимость. То единство, без которого немыслима полная и правильная хозяйственная жизнь, когда север и юг, восток и запад обширной державы в свободном обмене несут друг другу все, чем богат каждый край, каждая область. То единство, без которого не создалась бы мощная русская речь, в равной доле сотканная вековыми усилиями Киева, Москвы и Петрограда.
Желая обессилить русское государство прежде, чем объявить ему войну, немцы задолго до 1914 года стремились разрушить выкованное в тяжелой борьбе единство русского племени.
С этой целью ими поддерживалось и раздувалось на юге России движение, поставившее себе целью отделение от России ее девяти губерний, под именем «Украинской Державы». Стремление отторгнуть от России малорусскую ветвь русского народа не оставлено и поныне. Былые ставленники немцев – Петлюра и его соратники, положившие начало расчленению России, продолжают и теперь совершать свое злое дело создания самостоятельной «Украинской Державы» и борьбы против возрождения Единой России.
Однако же, от изменнического движения, направленного к разделу России, необходимо совершенно отличать деятельность, внушенную любовью к родному краю, к его особенностям, к его местной старине и его местному народному языку.
В виду сего, в основу устроения областей Юга России и будет положено начало самоуправления и децентрализации при непременном уважении к жизненным особенностям местного быта.
Объявляя государственным языком на всем пространстве России язык русский, считаю совершенно недопустимым и запрещаю преследование малорусского народного языка. Каждый может говорить в местных учреждениях, земских, присутственных местах и суде – по0малорусски. Частные школы, содержимые на частные средства, могут вести преподавание на каком угодно языке. В казенных школах, если найдутся желающие, могут быть учреждаемы уроки малорусского народного языка в его классических образцах».  
Генерал П.Н. Врангель, отвергший предложение своего прежнего друга Скоропадского служить в гетманских войсках, уже в Крыму пытался противопоставить самостийникам здоровые пророссийские силы:
«В Крым прибыла делегация украинского национального комитета в составе председателя Маркотуна, генерального секретаря Цитовича и члена комитета Могилянского. Украинский национальный комитет являлся противником самостийной политики Петлюры. Он проводил мысль о единой России, выговаривая для Украины местную автономию. Комитет работал в тесном единении с галицким украинским правительством Петрушевича, провозглашавшего единение с Россией. Украинский комитет не имел за собой реальной силы, однако являлся дружественной нам организацией, имевшей некоторые связи как на западе, главным образом во Франции, так и на Украине и к тому же могущей быть использованной, как противовес украинцам-самостийникам.
18-го сентября атаманами Дона, Кубани, Терека и Астрахани был устроен в честь украинского комитета в помещении морского собрания банкет. Донской атаман от имени казаков приветствовал украинский комитет, являющийся выразителем идеи объединения во имя общей матери России, за которую провозгласил „ура“. Отвечавший ему Маркотун подчеркивал гибельность самостийных течений, питаемых иноземцами, стремящимися к расчленению России. Он отметил достижения южно-русской власти, отказавшейся от непримиримой политики в отношении отдельных народностей, входивших в состав Великой России, и тем достигшей единения русских сил во имя борьбы с общим врагом».
Белогвардейская печать, и, в первую очередь, журнал «Часовой» десятилетиями публиковали материалы, жестко осуждавшие украинство. В 1937 г. украинское национальное казачество приняло следующую декларацию:
«Единство русского народа в его трех ветвях: в первородстве, языке, религии, культуре и пр. — неоспоримо и неопровержимо. Только злой умысел и корыстные цели могут заставить людей доказывать обратное и вести пагубную для всего русского племени борьбу за разделение его и дробление на мелкие самостоятельные державы.
Мы, сыны древней Киевской Руси, ныне Украины, несколько обособленные в укладе жизни и языке, стоим за единство Российского Государства, созданного совместными усилиями лучших сынов его.
Украинское Национальное Казачество в лихую пору в 17 в., под водительством гетмана Богдана Хмельницкого, освободило Украину от польского ига и заключило вечный союз со своим северным братом. В настоящее время Украина вновь попала, совместно со всеми народами России под небывалое до сих пор иго интернациональной власти.
Украинское национальное казачество, следуя заветам своих славных предков, казаков, о ненарушимости единства Российского Государства, будет защищать свой народ, веру, свободу, право и землю его и бороться против III интернационала и всех, идущих с ним, разрушителей нашей Родины.
Мы заявляем всем государственно-мыслящим русским людям, что пропаганда «Самостийной Украины» не встречает сочувствия в широкой массе украинского народа. Не будет и стремлений к сепаратизму, если сами русские своею непримиримостью не будут создавать для этого благоприятной почвы»».
Прозорливый русский мыслитель И.А. Ильин, ныне клеймимый наследниками красных украинизаторов тавром «фашист», указывал:
«Украина признается наиболее угрожаемою частью России в смысле отделения и завоевания. Украинский сепаратизм есть явление искусственное, лишенное реальных оснований. Он возник из честолюбия вожаков и международной завоевательной интриги. Малороссы суть ветвь единого, славянороссийского народа. Эта ветвь не имеет причин враждовать с другими ветвями того же народа и отделяться в отдельное государство. Отделившись, это государство предает само себя на завоевание и разграбление иностранцам. Малороссия и Великороссия связаны воедино верой, племенем, исторической судьбой, географическим положением, хозяйством, культурой и политикой. Иностранцы, подготовляющие расчленение, должны помнить, что они объявляют этим всей России вековую борьбу. Не будет мира и хозяйственного расцвета на востоке при таком расчленении. Россия превратится в источник гражданских и международных войн на века. Расчленяющая держава станет ненавистнейшим из врагов национальной России.
В борьбе с нею будут пущены в ход все союзы и всякие средства. Россия переложит свой центр на Урал, соберет все свои огромные силы, разовьет свою технику, найдет себе могучих союзников и будет бороться до тех пор, пока не подорвет в конец и навсегда мощь расчленяющей державы. Национальная Россия не ищет ничьей погибели, но она сумеет ответить своевременно на всякую попытку расчленения и будет бороться до конца. Всякой державе выгодней иметь Россию другом, а не врагом. История еще не сказала своего последнего слова».
 
100 лет минуло… Созданная коммунистами Украина, подобно гоголевской нечисти, запросила крови, русской, конечно же… И новые добровольческие отряды стали на пути изуверов и предателей… «Я обязательно за белых пойду!» - вдруг говорит простой шахтер, и вдруг узнается, что дед его был белым офицером, но всю жизнь скрывал это, работая на шахте…
«Жили мы себе тихо и не особо было видно людей. И вдруг… я даже не знаю откуда, из какого времени пришли сюда эти рыцари-бессребреники? Без доспехов и оружия, без надежды на награду, оставив дома детей и старых родителей. Вот и проросла белая идея, белая жертва, чистая. Что посеяли последние воины Империи, то сегодня взошло в людях чести. Белая — не против красных, а против общих врагов, которые только меняют окраску, но всегда остаются черными. Белая — за чистоту нашего народа. Белое против черного». (Из Дневника А.Б. Мозгового)
Бригада Мозгового вынуждена была оставить Лисичанск под натиском многократно превосходящих сил противника. Новой базой добровольцев стал город Алчевск… Кому и о чем говорит это название? А назван этот городок был по фамилии супругов-просветителей Алчевских, сын которых, талантливый русский ученый, был расстрелян в 1920 г. в Крыму…
На первом торжественном построении «призраков» не было советских флагов, лишь русские да казачьи знамена… Да, была интербригада… Да, явились потом и добровольцы левых убеждений, коим виделся легендарный комбриг новым «Че-Геварой». Алексей Борисович принимал всех. Православных и родноверов. Монархистов и коммунистов. И к одурманенным украинцам обращался, стремясь достучаться до них. В этом, как и в самопожертвовании своем «до конца, до смертного креста», был он удивительно похож на генерала В.О. Каппеля с его пониманием психологии гражданской войны, с его:
«Передать им, внушить нашу веру, заразить нашим порывом, привить любовь к настоящей России, душу свою им передать, если потребуется, но зато их души перестроить! Их можно, их нужно, их должно сделать такими как мы. Они тоже русские, только одурманенные, обманутые. Они должны, слушая наши слова, заражаясь нашим примером, воскресить в своей душе забытую ими любовь к настоящей родине, за которую боремся мы. Я требую, я приказываю всей своей властью вам всем старым моим помощникам, забыть о себе, забыть о том, что есть отдых – все время отдать на перевоспитание этих красноармейцев, внушить нашим солдатам, чтобы в свободное время и они проводили ту же работу. Рассказать этому пополнению о том, какая Россия была, что ожидало ее в случае победы над Германией, напомнить какая Россия сейчас. Рассказать о наших делах на Волге, объяснить, что эти победы добывала горсточка людей, любящих Россию и за нее жертвовавших своими, в большинстве молодыми, жизнями, напомнить, как мы отпускали пленных красноармейцев и карали коммунистов. Вдунуть в их души пафос победы над теми, кто сейчас губит Россию, обманывая их. Самыми простыми словами разъяснить нелепость и нежизненность коммунизма, несущего рабство, при котором рабом станет весь русский народ, а хозяевами – власть под красной звездой. Мы должны свои души, свою веру, свой порыв втиснуть в них, чтобы все ценное и главное для нас стало таким же и для них. И при этом ни одного слова, ни одного упрека за их прошлое, ни одного намека на вражду, даже в прошлом. Основное – все мы русские и Россия принадлежит нам, а там в Кремле не русский, чужой интернационал. Не скупитесь на примеры и отдайте себя полностью этой работе».
А там, в Кремле, не русский, чужой интернационал… Что-то изменилось за сто лет? Ответил Алексей Борисович: «Все, что исходит от Москвы, лукаво. Лукавы заявления о помощи. Лукавство — гумконвои, которые не доходят до людей и распродаются на рынках. Лукавы речи о Русском мире и противостоянии Западу. Лукавы войны, которые они ведут. Лукав мир, который они якобы хотят установить. Все ложь, измена и обман. Лукавое не имеет веса и цены. Но дорого платит тот, кто поверил».
Ничего не изменилось за 100 лет… И русских героев выкосила антирусская измена…
«В этих войнах не выигрывают, в них проигрывают все, кроме тех, кто их организовал. Добровольцы из Чечни и Дагестана еще осенью рассказывали, что у них было то же самое. Их полевых командиров тоже держали на привязи олигархи и спецслужбы из Москвы. Вначале вооружали и финансировали, провоцируя конфликт. Потом, когда тему надо было сворачивать, показательно уничтожали. У людей создавалась иллюзия борьбы с терроризмом и победоносной войны. У власти рос рейтинг. И ведь то же происходило и с российскими командирами. Рохлин, Буданов, Квачков. Сколько было героев в России и где они? Кто убит, кто в тюрьме. Это Система. По выявлению и уничтожению лучших. Теперь она у нас. За несколько месяцев после убийства Бэтмана, ополчение Луганщины фактически обезглавлено. Теперь можно устраивать новый колизей, где одно стадо, лишенное идейных вожаков, будет идти на другое». (Из Дневника А.Б. Мозгового)
И все же осталась идея, русская, и неукротимая вера, что смертоносный сценарий все-таки можно сломать.
«Я верю в наш народ. Сколько говорили, что русские уже не способны строить и созидать. Да, не способны, но только в рыночной грязи. Но вот возникла чистая идея, и вся Россия откликнулась! И тут же идея Русского мира стала обрастать материей и границами. Этот потенциал страшен для врагов и они считали, что за эти 25 лет сумели его уничтожить. И вдруг он проявился в Новороссии. И сколько бы ни было поражений и неудач, он проявится снова! Это Бог показывает нам, что стремление русских к правде вечно и неизменно». (Из Дневника А.Б. Мозгового)
Идея… Русская… Что это за идея? Уж конечно не бабушки с флагами, не Красноармейски, Артемовски, Дзержински и Володорские вместо Покровсков, Бахмутов, Торецкой и Никольских… Не латышские стрелки… Не разрушение крестов-памятников репрессированным и умершим от голода и установление идолищ организаторам голода и репрессий… Чем разрушающие кресты и отбирающие у городов русские имена лучше свергающих Пушкиных и Суворовых?.. Русское – это то, что вне антирусских систем, красной и жовто-блакитной, жадно требующих нашей крови и самой нашей души. Русское – это то, что поперек им. Бог, Царь, Отечество… Единое русское государство, единый русский народ… Честь и правда… И, вот, это все – чистое и истинное с самого 14-го года стремятся подменить те, кто выигрывают войны… Чужой, нашей кровью…
«Сегодня, когда Русский народ увидел луч света во мраке, его пытаются затмить политическим туманом. Когда возникли объединяющие символы и идеи, их с еще большим рвением пытаются облить грязью и очернить перед лицом пробуждающегося Русского мира. Сегодня с еще большей силой необходимо бить в Набат и становиться действительно одним целым. Одним народом, способным озвучивать правду и не бояться ее. Одним народом, способным отстоять свои права и защитить свой выбор. Одним народом, способным отстоять свое право на жизнь.  По совести, чести и справедливости!» (Из Дневника А.Б. Мозгового)
Алексей Борисович сам был русским Набатом. И если мы через 10 лет после его подлого убийства научимся слышать его и следовать за ним, то вера его оправдается, и Новороссия случится, и прорастет Белая идея, и новым, нашим, русским смыслом наконец наполнятся паруса русской истории, и наш разбитый корабль снова станет могучим фрегатом, прекрасным и непобедимым для вражеских армад.

Юрий Антонович Дарницкий,
учитель истории СОШ г. Харьков, ныне пенсионер и беженец
(г. Гомель, Белоруссия)