ВЕСНА

Наступил-таки конец всеобъемлющему царству зимы! И хотя снег уже господствует, но, посмотрите, с каждым часом и днем неумолимо тают его силы, и сам он из белого, колючего и пушистого превращается в рыхлую, мокрую массу, где синих, где голубоватых, где фиолетовых оттенков… Наскучившие порядком холода, метели и, связанные с ними беспокойства и тревоги, отходят, отступают, уступая место веселым капелям, звонким заморозкам и невиданной игре обновленного света.

Человеческая жизнь часто сравнивается с бренной травой. Миг и некогда живая трава мертвеет под морозным дыханием … Как хрупка и быстротечна  наша жизнь!... Но, посмотрите внимательней, весной эта же трава тянется к солнцу в голубом небе, восстает из-под пресса снежных завалов и вновь воскресает, оживает, зеленеет, создавая сплошной радостный ковер!

Вечер стоял пречудный. Природа светилась свежей весенней радостью. Все возродилось и проснулось от зимней мертвой спячки. Все помолодело и оживилось. В тихом, прозрачном воздухе плавала всякая мельчайшая живность. Распевал свои любимые трели соловей. Скворец нырнул в свой домик с червяком в клюве… Что-то райское царило и торжествовало в те краткие часы… Во всем чувствовалась полнота бытия. Благодатный покой охватил встревоженную душу…

И вспомнились слова поэта Николая Рубцова: «Счастье – это радость. Радость – это момент. Цени момент».

РАСПУТИЦА

Много я повидал всякого леса на веку, но один лес так и стоит в глазах, наяву, во всей своей красе, стоит как дивный богатырь - великий, добрый, прямодушный. Это родной сосновый бор – Каменная гора.

С каждым шагом удаляется сначала родной дом, полусгнившая банька, ручей Бурновка и вот ты уже в подножии сосен-исполинов. Песчаный склон обнажает цепкие древесные корни, которые на уровне глаз не столько поражают  причудливыми переплетениями, сколько таят внутри себя зияющие и заманчивые пустоты, словно приглашая  найти под ними надежную защиту и укрытие. И тут прямо пред  тобой, на этих же удивленных глазах, происходит диво явления целого мира, когда песок переходит в корни, корни в мох со смешанным черничником и брусничником, над которым, в свою очередь, сначала возвышаются верхушки небольших деревьев и сосенок, а потом уходят  в бескрайнее небо прямые огненно-янтарные стволы и зеленые кроны огромных чудо-сосен…

Вот, слава Богу, и вершина! Когда-то здесь людьми была построена деревянная пожарная вышка. Теперь ее давно уже нет, но и без всякой вышки можно вдоволь налюбоваться открывающейся панорамой лесных бесконечных далей, которые на обозримом горизонте сливаются с небом… За спиной родной город, дом, банька, ручей, родные сестры-сосны, а впереди - неведомый грозный горизонт, куда в скором времени закатится полыхающий шар дневного светила. И если завтра наступит очередной земной день, то под первыми солнечными лучами сначала ярко вспыхнут высокие верхушки сосен, а потом постепенно зардятся и сами сосны Каменной горы, словно храмовые свечи огромного божественного алтаря, призванного по-своему неповторимо прославлять высший смысл и цель мироздания.

ИСТОЧНИК

По тропке осторожно спускаемся вниз к реке. Сначала виден крест с иконкой и слышен шум непрестанно льющейся водопадом воды. В самом низу открывается проем, из которого несколькими потоками изливаются прозрачнейшие водяные струи, впрочем, не на землю даже, а на громадную каменную плиту. И только уже с плиты воды низвергаются с шумом на землю, чтобы из водопада обратиться в большой ручей,  впадающий в летнюю сонную реку, совсем неподалеку…Поднимешь глаза: над тобой крутой косогор, густо заросший высокой травой с полевыми цветами, крест и голубое небо, по которому быстро бегут облака и так низко, что, кажется, здесь именно они и ближе, чем где-либо в другом  месте на земле. Там наверху несколько домиков и старый деревенский погост. Внизу же, у самого источника улеглась речная тихая гладь, с непременными тарелочками веселых кувшинок и высовывающимся из пространного зеркала воды любопытным и гибким камышом...

Отсюда, с берега, источник, река, кресты, избушки, лес, облака растворялись в неведомой родимой дали. Источник вливался в тихую речку, та, без всякого сомнения, в более широкую реку, река впадала в море или океан, океан соприкасался и с землей и с небом, небо – с космическими просторами и мириадами неугасаемых звезд и вся эта вселенская стихия жила особой, неразрывной, слитной жизнью, было тем самым бытием, бережно и с любовью пронизанным  светоносной энергией всеединения сущего, безначального, всемогущего.

В  ИЗБЕ

Под старым немодным выключателем непременно висит отрывной календарь. Отец часто нам читал из него что-нибудь интересное, когда отрывал очередной листок. Потолок оклеен белой бумагой, в том числе и полукруглая центральная балка, так называемая матица. Чудесное название! Едва ли не самая мощная балка в избе, на которой закреплено все потолочное перекрытие, ласково, тихо, любовно называется производным от святого слова – мама, мать, матерь…Красивые и недорогие обои… Розовые занавески на окнах и дверях выглядят легко и бодро…Часы, а их двое, с индивидуальным и очень памятным боем…В углу самодельный, старомодный шкаф, идеально вписывающийся в смиренную, простую обстановку. Чего только в нем нет! Здесь самые красивые чашки с блюдцами, фронтовые награды отца и две  медали «Мать-героиня СССР» любимой матери и бабушки, упаковки с таблетками и всякая всячина…

И какая же изба без родимой русской печи! Печь и греет, и кормит, и сушит, и лечит! Сколько в ней всякого с чудными названиями, в том числе разных вьюшек! Того гляди, сдвинется такая со своего места в избе и поедет вдоль всей деревни, убеленная и красивая, на радость одним и зависть другим! Очень жаль, что мы в суете и погоне за модой спешим расстаться с героиней многих русских сказок и былин.

ПАСХА ГОСПОДНЯ

Пасху достойнее всего встречать в храме. Батюшка Серафим Саровский келью и душу свою преобразовал в живой храм Святого Духа, в котором неумолчно разносились пасхальные песнопения. Но обычному христианину много нужно терпения и мужества, чтобы стяжать такое состояние духовной любви. И вот неспокойное сердце стремится в церковь, где все наше лучшее, православное, всемирное, нетленное. «С праздником!» - слышится со всех сторон. Какие у всех ясные, светлые, чистые и одновременно спокойные глаза!.. Празднично украшены иконы. На одной из них афонской (и это в вологодской-то глуши!) от лика Пресвятой Богородицы исходят прекрасные лучи, и Царица Небесная предстает в такой кроткой и смиренной чистоте, что стыдно становится за свои нехорошие мысли, слова и дела… «Пресвятая Владычица спаси нас!».. Над царскими вратами придела Святителя Николая огромные буквами начертано «Христос воскресе!» Это сам Чудотворец призывает нас к непрестанной пасхальной радости, ради которой все на земле можно потерпеть, особенно себя самого.  Лица исповедников сосредоточены: каждый пришел со своим покаянием. Не забыть бы сказать о гордости, о превозношении, самомнении, резких, грубых и срамных словах, разлагольствовании, неуместном поведении, причиненных обидах и огорчениях, несобранности, лени, невнимании и еще о многом другом, что усыпляет совесть. Очередной исповедник делает три поклона другим и идет к батюшке. Несомненно, уже после самой исповеди отляжет камень от сердца и снимется как бы покрывало с души, мешающее видеть свет. А, это значит христианин увидит свои грехи, как бесчисленное море песка, и увидев, возблагодарит Бога за милость и жизнь, чтобы и дальше не жалеть себя и прибегать к беспощадному покаянию и исправлению.

По уснувшим улицам небольшого вологодского городка идет пасхальный ход. Он во всех отношениях необычен. На земле ночь, а посреди ночи горящий фонарь, крест, хоругви и в руках людей зажженные свечи  в небольших фонариках, оберегающих огонь от ветра. Тревожно мигают сигналы дорожного светофора на центральном городском перекрестке… Пасхальный ход выглядит живым потоком с мерцающими огоньками, который вот-вот снова гостеприимно примет воодушевленный храм. А над головой усыпанный мириадами звезд Млечный Путь, раскинувшийся как покрывало над драгоценным земным бытием. Раздается тихое полнощное пение верующих… Слышит ли его уснувший мир?.. Задолго до того, как пасхальный ход приблизился к храму, с колокольни зазвучал церковный колокол. Как прекрасно в отличие от своего житейского все церковное, святое! Над храмом светится окошко. Что это!? Да и в окошке не ангел ли? Не он ли сам звонит на всю округу, возбуждая наши души, явно не готовые для Царства Небесного… Это алтарник Иосиф на колокольне ударяет в колокол, и лица людей еще больше светлеют, на них радость, умиление и благословление.

 Уже выйдя из храма на темные, еле освященные желтыми фонарями улицы спящего городка, на серце пришло: «Неужели же можно отвергнуть в е ч н у ю пасхальную радость?» Но этот, ни к кому конкретно не обращенный вопрос, быстро забылся. А в душе с новой силой нарастало: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав», «Светися, светися, новый  Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе. Ты же, Чистая, красуйся, Богородице, о восстании Рождества Твоего»… Далеко за лесом, на востоке уже зарождалась новая утреняя заря и сердцу захотелось ее приветствовать неожиданно вспомнившимся серафимовским обращением: «Христос воскресе, радость моя!»