Игорь Михеев. Федот да не тот. О путинском проекте Евразийского союза

Октябрьская статья В.В. Путина в Известиях «Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня», в которой он выступил с идеей создания Евразийского союза, вызвала волну откликов и стала одной из наиболее комментируемых нынешней осенью в электронных СМИ. Среди прочего, это связано с тем, что со стратегическими инициативами у нового постсоветского правящего класса уже давно большие проблемы. Слово «реформы» и все производные от него скомпрометированы ещё в 90-е. О «стабилизации» и «удвоении ВВП» после кризиса 2008 – 2009 г.г. сегодня предпочитают не вспоминать, словно и не было этого ничего. Медведевская модернизация, которая выдавалась либеральными советниками из ИНСОР и всем кремлёвским агитпропом за некую стратегию, оказалась очередным пшиком, мыльным пузырём - сродни приснопамятным «национальным программам». Распиаренное на всех перекрёстках Сколково после нескольких лет обильных словесных поллюций и не менее обильных бюджетных трат остаётся голым полем между Москвой и Одинцово. Правда, от желающих стать резидентами в Сколково отбою нет, но влечёт их туда отнюдь не острое необоримое желание двигать российскую науку, а стремление получить налоговые льготы. К тому же модернизация по Юргенсу и Гонтмахеру много раз разоблачена как дымовая завеса - прикрытие присвоения правящим доморощенным олигархатом и его зарубежными партнёрами-инвесторами оставшихся лакомых активов, находящихся до сих пор в собственности государства.

Пресловутой «партии власти» хотелось бы, конечно, обойтись незамысловатыми кричалками вроде: «вперёд Россия», с которым на предыдущие президентские выборы шёл Д. Медведев. Для большей части непритязательного российского электората и эти бессмысленные мантры сойдут за стратегию. Но сколь-нибудь взыскательной публике очевидно, что бессодержательные пустопорожние рекламные слоганы – плод натужного интеллектуального труда наёмных пиарщиков лишний раз подчёркивают полную стратегическую инфантильность современного российского, компрадорского по своей сути, правящего класса. Так что нынешние парламентские и президентские выборы заставили озаботиться тем, чтоб предъявить избирателю нечто, хоть сколь-нибудь напоминающее стратегию развития страны.

В упомянутой статье Путин информирует читателя, что 1 января 2012 года стартует крупнейший на просторах разваленного СССР интеграционный проект - Единое экономическое пространство России, Белоруссии и Казахстана (ЕЭП). С июля 2011 года на внутренних границах трех стран уже снят контроль за передвижением товаров. Предполагается заняться унификацией хозяйственного законодательства, созданием условий для свободного передвижения капиталов, услуг и рабочей силы, разработкой единых стандартов и требований к товарам и услугам, проводить согласованную политику в обеспечении правил конкуренции, в сфере тех регламентов, субсидий, транспортных тарифов, естественных монополий, начать кодификацию правовой базы Таможенного союза и ЕЭП - Таможенного кодекса и Кодифицированного договора по вопросам Таможенного союза и ЕЭП. С 1 января 2012 года должен начать работу Суд Евразийского Экономического Сообщества (ЕврАзЭС).

Что ж, интеграция - дело нужное и насущное. Действительно, глупо не использовать хотя бы остатки разбазаренного ещё в 90-е богатого наследства Советского Союза - наличную транспортную инфраструктуру, сложившиеся производственные и торговые связи, общее языковое и культурное пространство. Как говориться, Бог в помощь. Жаль только, что на формулирование озвученных В. Путиным добрых интеграционных намерений понадобилось 20 лет. И не очень вяжется всё это с установкой памятников и мемориальных досок тем из «реформаторам», кто в 90-ые неистово и методично рвал сложную ткань внутрисоюзных хозяйственных связей, крушил интеграционные механизмы, уже давно выработанные и реально работавшие, притом на гораздо более глубоком уровне, чем теперь это только планируется.

Но вернёмся к упомянутой статье. В ней нынешний премьер не ограничивается подведением итогов проделанной работы и констатацией пусть и скромных, но реальных достижений в сфере интеграции. Он с воодушевлением разворачивает картину светлого будущего. Старт проекта ЕЭП, по его словам, закладывает основу для формирования в ближайшем будущем Евразийского экономического союза, в который помимо трёх упомянутых стран могут войти Киргизия и Таджикистан. В рамках такового союза предполагается координировать экономическую и валютную политику, и в перспективе выйти к Евразийскому союзу – «тесной интеграции на новой ценностной, политической, экономической основе». Заканчивается эта футуристическая часть статьи весьма амбициозной прокламацией: «Мы предлагаем модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом. В том числе это означает, что на базе Таможенного союза и ЕЭП необходимо перейти к более тесной координации экономической и валютной политики, создать полноценный экономический союз. Сложение природных ресурсов, капиталов, сильного человеческого потенциала позволит Евразийскому союзу быть конкурентоспособным в индустриальной и технологической гонке, в соревновании за инвесторов, за создание новых рабочих мест и передовых производств. И наряду с другими ключевыми игроками и региональными структурами - такими как ЕС, США, Китай, АТЭС - обеспечивать устойчивость глобального развития»

Впрочем, никакой модели, от латинского modulus - «образец, мера» никто пока не видел, пока только слова, но даже публичный разговор о Евразийском союзе безусловно является знаковым. Надо сказать, оценки и комментарии обозначенного в статье «евразийского вектора» крайне противоречивые – от восторженной поддержки до глубокого и, что особенно показательно, ироничного скепсиса. Наибольший энтузиазм выказали неоевразийцы Дугина, которые предполагаемую евразийскую ориентированность нынешнего премьера и будущего президента ставят в заслугу себе. «Это и есть изложение евразийского видения» – так прокомментировал статью сам вождь нового московского евразийства А. Дугин. По его и не только по его мнению статью Путина в «Известиях» стоит рассматривать как стратегию развития страны после президентских выборов 2012 года. «Путину необходима идеология. Путину необходима идея, стратегия, для того чтобы просто соответствовать историческому вызову. Он исчерпал себя. Ему нужно нечто новое», – считает Дугин.

Иные комментаторы видят в статье в «Известиях» сигнал на отход, по крайней мере, части российского политического истеблишмента от вульгарно прозападнической ориентации, которая суть – безмысленное обслуживание интересов Запада в позорном статусе его сырьевого придатка. Одни данное обстоятельство приветствуют, другие - либералы-западники, разумеется, отчаянно критикуют. Де, зачем нам строить экономический союз с Казахстаном и Белоруссией, если там не обеспечены «демократические» выборы и сменяемость власти. Есть, впрочем, и более осмысленный скептицизм. В частности многие авторы отмечает прекраснодушие и нереалистичность заявленных в статье прожектов - стать одним из полюсов современного мира. Сложение экономических потенциалов, о которых воодушевлённо пишет Путин, никак не даёт нового качества. На сегодня суммарный ВВП союза – 2.7 трлн. дол., превышает российский всего на 15%. При этом он почти в шесть раз меньше чем у Европейского Союза (14,8 трлн.), и в четыре с лишним раза меньше, чем у Китая (11.2 трлн.) трл.

Что же касается технологической гонки, то есть сложения инновационных потенциалов, то здесь оптимизма и того меньше. Ведь новый постсоветский российский правящий класс в протяжении 20 лет лжерыночных реформ наш инновационный потенциал последовательно и целенаправленно уничтожал. Имевшиеся в СССР разработки аккуратно инвентаризировали, подшили, упаковали, перевязали подарочной ленточкой и сдали Соросу и ЦРУ, а новым Кулибиным и Ломоносовым перекрыли кислород. На НИОКР в демократической России по официальным, то есть явно завышенным данным тратится чуть больше 1% ВВП. В основном это казённые деньги. Крупный бизнес, который, как известно, в современной России контролируется узкой группой лиц – фигурантов форбсовских рейтингов миллиардеров, вкладываться в научные исследования и опытно-конструкторские работы, вообще, не желает. Для сравнения американцы от своего куда более весомого ВВП тратят на НИОКР около 3%, японцы от своего – 3,5%. Ещё более удручающим является показатель эффективности российских затрат на НИОКР. Они также равны 1%. В результате неустанных трудов по удушению инновационного потенциала доля России, то есть российских производителей в общемировом объеме торговли гражданской наукоемкой продукцией оценивается в диапазоне от 0,2 до 0,3%; для сравнения доля США - 36%. Но и эти российские 0,2% сохраняются лишь по инерции, так как тот же космос за один день не ликвидируешь - нужно время.

Казахстан также в инновационной сфере не блещет, и имеет такую же сырьевую экономику, как и мы. В текущем году экспорт нефти, газа и металлов в стоимостном выражении составил более 90% общего объёма казахстанского экспорта. Именно схожий сырьевой тип экономики обусловил то обстоятельство, что и для России, и для Казахстана главными торговыми партнёрами являются Евросоюз и Китай, потребляющие российское и казахстанское сырьё. Взаимный же товарооборот отнюдь не впечатляет. Во внешнем товарообороте России доля Казахстана составляет всего лишь около 2,7%. О вкладе в технологическую гонку будущих участников Евразийского союза Таджикистана и Киргизии тем более не приходится говорить. Так что складывать-то в сущности нечего.

Не добавляет оптимизма также то обстоятельство, что потенциальные участники Евразийского союза уже развивают собственные – альтернативные интеграционные проекты, в которые Россию не зовут. Так, например, Казахстан, Киргизия и Азербайджан входят в Совет сотрудничества тюркоязычных государств, где ведущую роль претендует играть Турция. Потенциальным участниками этого пантюркистского проекта являются Узбекистан и Туркмения. Недавний скандал с российскими лётчиками в Таджикистане, умышленно инспирированный, раздутый и вынесенный в публичную сферу - явное свидетельство того, что усилия американцев по уводу бывших союзных среднеазиатских республик из сферы влияния России не проходят даром. В случае с Таджикистаном как нельзя кстати пришёлся конфликт таджикских властей с российскими олигархами-алюминщиками вокруг достройки Рогунской ГЭС.

Едва ли будут способствовать углублению реальной интеграции и болезненные амбиции Назарбаева, который в каждом своём интервью не упускает случая подчеркнуть, что идея евразийской интеграции принадлежит Казахстану - словно Москва полтысячелетия не занималась этим - и предлагает разместить исполнительные органы Евразийского экономического пространства в Целинограде, который теперь переименован в Астану и является столицей суверенного Казахстана. Советники Назарбаева, похоже, решили посоревноваться в части географических открытий с Ющенко, при котором в Киеве изобретали глобус Украины. Казахский лидеру внушили, что Астана является «географическим центром Евразийского субматерика», и теперь он в любой аудитории убеждённо презентует данное «открытие» казахских географов. Кстати этот некогда русский город был основан в начале 19-го века казачьим полковником Фёдором Кузьмичём Шубиным и до 1961 г. назывался Акмолинском

С другой стороны, с уходом Назарбаева, вообще, не ясно в какую сторону качнётся Казахстан. В случае усиления позиций акимов южных областей страны, которые постоянно фрондируют назарбаевской Астане, вполне возможно, что России придётся иметь дело с казахский султанатом. Притом, природные ресурсы этого султаната вместе с европейцами и американцами очень вероятно будут контролировать китайские компании, которые с благословления того же Назарбаева обильно инвестируют в казахстанскую нефтедобычу и строительство нефтепроводов в Поднебесную залежалые миллиарды американских долларов. Во всяком случае, концепции «Азиатского инклюзивного экономического развития», заявленная Ху Цзиньтао на состоявшемся в этом году Азиатском экономическом форуме, предполагает именно такой сценарий. А КНР, как известно, набрал уже такую экономическую и политическую мощь, что китайские инвестиции – то есть скупка активов по всему миру, а в Центральной Азии, в первую очередь - всё более явно становятся похожи на «предложения, от которых нельзя отказаться».

Отнюдь не желая выглядеть противником евразийского вектора в политике России, как такового, я в данной статье хочу заострить внимание на явной противоречивости евразийских аллюзий Путина, которые иные комментаторы поспешили объявить «стратегией». Глубинное и ключевое противоречие, которое, по сути, перечёркивает все здравые рассуждения в статье заключено в следующем пассаже:

«Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов.

Еще в 2003 году Россия и ЕС договорились о формировании общего экономического пространства, координации правил экономической деятельности без создания наднациональных структур. В развитие этой идеи мы предложили европейцам вместе подумать о создании гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока, о зоне свободной торговли и даже более продвинутых формах интеграции…

Теперь участником диалога с ЕС станет Таможенный, а в дальнейшем и Евразийский союз. Таким образом, вхождение в Евразийский союз, помимо прямых экономических выгод, позволит каждому из его участников быстрее и на более сильных позициях интегрироваться в Европу.

И чуть ниже: «…Евросоюз и формирующийся Евразийский союз — основывая свое взаимодействие на правилах свободной торговли и совместимости систем регулирования… способны распространить эти принципы на все пространство — от Атлантики до Тихого океана…

В этой связи отмечу, что Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана уже начал переговоры о создании зоны свободной торговли с Европейской ассоциацией свободной торговли…»

В чём же противоречие? Поясню. Дело в том, что понятие евразийства и экономического евразийского пространства – не изобретение Кремля, Назарбаева или неоевразийцев - дугинцев. Вклад последних в разработку евразийской доктрины, замечу, равен нулю. Притом без всякой палочки. Евразийство как научная теория и как геополитическая стратегия возникло в начале 20-го века в русских эмигрантских интеллектуальных кругах и носило многоаспектный характер. Его экономический аспект, который как раз и педалирует в своей статье Путин, разрабатывал крупный учёный, специалист в области экономической географии Петр Николаевич Савицкий (1895 – 1968). Савицкий принадлежал когорте русских умов, доказывавших обусловленность хозяйственной практики климатическими и географическими факторами, и одним из первых глубоко и тщательно исследовал хозяйственную специфику России, связанную с её физико-географическими особенностями. В своих трудах он развил концепцию «континентальной экономики» и показал глубинные источники принципиального отличия характера и способов развития российского хозяйства от европейского, а также обосновал тезис, что интересы Европы и России в мировом товарном обмене и разделении труда глубоко различны, и этим, среди прочего, предопределено их политическое военно-политическое противостояние. Ещё в 1921 г. Савицкий опубликовал в сборнике «Исход к Востоку» статью «Континент-океан (Россия и мировой рынок)», в которой вскрыл глубинные источники такового противостояния.

Ниже я очень коротко остановлюсь на основных идеях и разработках знаменитого евразийца. Прежде всего, Савицкий отмечает существенные географические и климатические отличия Европы и европейской части России. В Европе климат приморский – мягкий - отсутствуют резкие сезонные колебаниями температур. Большинство стран расположены на незамерзающие морях и океанах, обладают удобной для мореплавания береговой линией, имеют инфраструктурно развитое побережье. Их внутренние области отстоят на незначительное расстояние от берега моря. Например, на территории Британских островов нет точки, удаленной от моря более чем на 80 миль - примерно 130 км. Во всей Западной Европе нет областей, отстоящих от моря далее, чем на 600 км. Такие страны Савицкий называет странами морского или, иначе, океанического мира, противопоставляя их странам континентальным. Причём, к «странам моря» принадлежит вся Европа - все без исключения европейские страны, включая Германию.

Россия, а границы конвенциональной Евразии у евразийцев совпадают с границами исторической России, совершенно другое дело - климат на большей части территории резко континентальный - суровая зима и резкие сезонные перепады температур. Ландшафт представляет равнину протяжённостью в тысячи километров, притом не только с запада на восток, но и с севера на юг. Территория столь обширна, что по ней проходят несколько климатических и, соответственно, растительных полос. При этом климатические и, как следствие, биолого-почвенные зоны России-Евразии чередуются не в меридиональном, а в широтном, то есть в горизонтальном направлении. Чётко выраженная широтная зональность – важнейшая отличительная черта российской географии. И лесная зона, и степь, и тундра горизонтально залегает и к западу, и к востоку от Урала. Существенно, что в евразийстве отрицается традиционный взгляд на Уральские горы, как на географическую границу между Европой и Азией. В этой связи евразийцы решительно отрицали само понятие Большой Европы, которая, якобы, включает в себя европейскую часть России до Урала, поскольку такое объединение исключительно формально, и с точки зрения географии, климатологии, почвоведения, этнологии ничем не наполнено. В тоже время Россия-Евразия и до Урала, и за Уралом представляет собой в географическом плане единый континент. Другими словами, евразийцы утверждали, что деление на «европейскую» и «азиатскую» Россию - чисто формально. Так же формально, как и объединение европейской части России с западной Европой. Тогда как всё российско-евразийское пространство до Урала и за ним в географическом и в этнологическом плане целостно.

Замечу, никакие другие критерии выделения Евразии в особый «континент» - в особую географическую и ландшафтно-хозяйственную целостность никем не выработаны и не предложены. Потому никакой иной ландшафтно-хозяйственной и этнокультурной реальности с названием Евразия, кроме той, которую описывали евразийцы 20-х годов, не существует.

Следующая важнейшая географическая характеристика России–Евразии - её континентальность. К континентальным Савицкий относит территории, отстоящие от океанических побережий на 800 и более километров. Так вот, среди континентальных стран Россия самая континентальная. В её пределах есть территории, отстоящие от морских и океанических побережий более чем на 2400 км. Тогда как в мире больше нигде нет территорий, которые удалены от побережий дальше, чем на 1700 км.

Ещё одно отличие континентальных стран - отсутствие или затрудненность доступа к океаническим побережьям. Например, Россия, практически, не имеет прямого выхода в океан. Ее морские порты, расположены на побережье внутренних морей – Чёрного, Азовского, Балтийского, Белого, находящихся на большом удалении от мировых океанических путей. Исключением является только побережье малонаселённой Камчатки. При этом водные выходы России в виду узости проливов, выводящих в океан, могут без особого труда блокироваться военными средствами. Не случайно Россия в течении двух с лишним веков на юге была вынуждена вести с Османской империей борьбу за контроль над Босфором и Дарданеллами, а на севере с европейскими странами за выход на Балтику.

Существенное значение имеет также замерзаемость морей России-Евразии. Архангельск закрыт для судоходства в течение полугода. Чуть на меньший срок замерзает петербургский порт. На Чёрном и Азовском морях, на нижнем Днепре, Азовском море, в низовьях Волги климат мягче – умеренно континентальный, но и здесь судоходство закрывается на два, а то и на три месяца в году.

Отмечу, что сама доктрина «морских государств» выдвинута в конце 19-го века американским морским офицером и одним из основателей англо-саксонской геополитической школы А. Мэхэном. Его идеи использовал другой крупнейший представитель этой школы англичанин А. Макиндер. Но наиболее полно концепция разделения держав на «морские» и «континентальные» была сформулирована в 30-е годы немецким геополитиком Карлом Шмидтом - автором книг «Номос Земли» и «Земля и море». Подробнее я пишу об этом в книге «Пути русские». Но, в отличие от упомянутых геополитиков, делавших акцент на разных стратегиях «суши» и «моря» в соперничестве за мировое военно-политическое господство, Савицкий уже в начале 20-х годов рассматривает различия и противоречия морских и континентальных стран и областей именно в экономическом аспекте.

Для экономики, для торгового обмена существенно, что 71% поверхности земного шара покрыты водой. При этом морской транспорт среди всех является самым дешёвым. Притом значительно более дешёвым. Поэтому в рамках мирового товарного обмена основная доля перевозок товаров приходится на морской и океанический транспорт и осуществляется водными путями. В этой связи страны, которые контролируют мировые водные магистрали получают двойной выигрыш - от сдачи во фрахт своего торгового флота и от существенной экономии на транспортных издержках, то есть на стоимости перевозок. В России же расстояния сухопутных перевозок на много более длинные, и сухопутный транспорт в общей структуре перевозок имеет значительно большую долю. Как следствие, транспортные издержки значительно выше, чем у стран морского типа. В итоге импорт-экспорт в рамках глобального торгового обмена обходится России намного дороже. Всё это по убеждению Савицкого, должно обуславливать разные экономические стратегии морских и континентальных стран.

Савицкий доказывает, что в глобальном мировом торговом и, шире, хозяйственном обмене преимущество имеют страны морского типа, расположенные на берегах незамерзающих морей. Это - Европа, Япония, Америка. Контролируя наиболее рентабельные морские и океанические коммуникации и неся минимальные транспортные затраты, страны моря извлекают из глобального торгового обмена максимальную выгоду. Поэтому морской характер является для этих стран фактором их экономической и военно-политической консолидации и критерием противопоставления себя неморским странам.

Для континентальных же стран интенсивное включение в глобальный торговый обмен связано с повышенными по сравнению с морскими странами транспортными издержками - России с её невероятной для других стран протяжённостью сухопутных коммуникаций, это касается в первую очередь. И потому полное вхождение континентальных экономик в мировой рынок обрекает их на хроническое отставание, делает их "задворками мирового хозяйства". Мировой океанический торговый обмен зачастую обуславливает в этих странах узкоспециализированные однобокие «моноэкономики», в которых развиваются лишь отдельные отрасли хозяйства. Такие экономики целиком зависят от конъюнктуры на внешних рынках и доброй воли контролирующих океанические торговые пути держав.

Далее Савицкий показывает, что поскольку странам моря выгодна «открытая» экономика, основанная на морской торговле, они заинтересованы, «чтобы континентальные страны безропотно приняли на себя бремя этой обездоленности», служили им рынками сбыта их товаров и поставляли свой дешёвый монопродукт. Экономическая же стратегия континентальных стран, если они не хотят оставаться задворками мирового хозяйства, должна быть принципиально отличной от того, что требует «открытая» «мировая» экономика.

При этом Савицкий отнюдь не предлагает тотальную изоляцию от мировых рынков и полную «натурализацию» хозяйства. Но настаивает на том, что для континентальных стран, России-Евразии, в первую очередь, оптимальна экономика полуавтаркического типа с развитой и разнообразной специализацией и кооперацией областей внутри страны, с доминированием внутригосударственных и внутриконтинентальных связей – то есть создание максимально широкого альтернативного континентального рынка. Эта задача предполагает развитие, с одной стороны, межобластного и межрегионального обмена внутри государства, а, с другой, формирование внешнего континентального рынка – приоритетность кооперации торгового обмена с соседними странами. Такой торговый обмен и такую экономику Савицкий называет «соседской».

Другими словами, доминирующим принципом континентальной экономики России-Евразии должен стать не принцип «отрытого рынка» и узкой сырьевой специализации в глобальном разделения труда, а принцип «соседской» кооперации, развитие различных отраслей хозяйства внутри страны, минимизация зависимости от импорта-экспорта, позволяющая снизить высокие транспортные издержки. Во внешней торговле для России это означает, что её основными экономическими партнерами должны быть Индия, Китай, Передняя и Центральная Азия.

Вот в чём суть экономического евразийства. Притом суть научно обоснованная. А вовсе не во вхождении в большую Европу, «координации правил» и «совместимости систем регулирования». Какие не координируй правила в рамках глобального открытого обмена, как не совмещай системы регулирования, всё равно окажешься в проигрыше. Или, как сказал бы герой Н. Михалкова из известного кинофильма по книге Акунина: куда любимую нынешним российским политическим истеблишментом Европу не целуй, у неё всюду портмоне. Равно как утопичны и расчёты, что континентальная Россия с её сухопутным транспортом станет главной «связкой» между Европой и бурно растущими экономиками Юго-Восточной Азии. Во всяком случае, в 2010 г. транзит через Россию грузов из Европы в ЮВА и, наоборот, составил менее 1% от общего тоннажа.

Фраза: «вхождение в Евразийский союз, помимо прямых экономических выгод, позволит каждому из его участников быстрее и на более сильных позициях интегрироваться в Европу», убеждён, ничего, кроме возмущения и негодования у подлинного евразийца - создателя концепции континентальной евразийской экономики П. Н. Савицкого не вызвала бы. Будучи человеком «старого» воспитания, а он происходил из малороссийского дворянского рода, думаю, Пётр Николаевич вежливо посоветовал бы автору не извращать само понятие евразийства и свои бездумные прожекты описывать в какой-нибудь иной лексике. А вот другой знаменитый евразиец Л.Н Гумилёв был человеком менее щепетильным, без нормативной лексики тут точно не обошлось бы.

По моему убеждению, впрочем, Савицкий преувеличил значение и влияние фактора «суши-моря» на развитие хозяйства. Тезис, что незавидный удел континентальных стран, включённых в мировой океанический обмен, оставаться задворками мирового хозяйства, обусловлен именно повышенными транспортными издержками, выглядит натянутым. Многие и многие «морские» страны остаются экономическими аутсайдерами, отнюдь не имея тех, свойственных континентальным странам, дефектов, на которых сосредоточился в своих трудах Савицкий. А такие страны, как Китай, Корея или Индия демонстрируют способность изменить свою судьбу аутсайдеров, не меняя своей географической определённости.

Отрицать важность «географии» и повышенной стоимости сухопутных перевозок по сравнению с морскими для конкуренции в мировом товарном обмене не возможно. Но различие в стоимости доставки товара от производителя к потребителю - лишь один в ряду прочих, определяющих экономическую успешность той или иной страны, фактор. В современном мире, скорее, финансовые и политические инструменты наиболее эффективно используются Западом, «чтобы континентальные страны безропотно приняли на себя бремя обездоленности». Зато уже в наше время А. Паршев в своей книге «Почему Россия не Америка» убедительно доказал, что в открытом глобальном товарном обмене в условиях ничем не ограниченной конкуренции Россия не имеет шансов в силу того, что её климат обуславливает повышенные по сравнению с развитыми западными и восточными странами энергетические затраты на единицу продукции. И вот в сумме эти два фактора – повышенные затраты энергетические и транспортные, действительно, обрекают Россию в условиях открытого глобального рынка оставаться задворками мирового хозяйства и вечным аутсайдером.

Однако слабая конкурентность российских товаров в рамках мирового океанического обмена вовсе не означает бесперспективность развития индустрии в России. Если транспортный минус никак не обойти, то минус, связанный с климатом едва ли можно считать роковым. Ведь значительные территории исторической России – вся Южная Русь – Нижнее течение, Новороссия, бассейны Дона и Северного Донца, Кубань, низовья Волги - Астраханская область, Ставрополье, а это почти миллион квадратных километров территории, 40 миллионов русского населения, более двух сотен городов - находятся в зоне умеренно континентального климата, с относительно мягкой зимой – средней температурой января немногим ниже нуля.

По свидетельству биографа, Савицкий умер всеми забытый, с ощущением того, что дело его жизни окончилось полным крахом. Однако истина состоит в том, что идеи Савицкого пусть без теоретической проработки, интуитивно были, если не осмыслены, то, во всяком случае, прочувствованы ещё в конце 19-го века. Уже тогда в России начали создавать Донецко-Криворожский промышленный комплекс, промышленный центр в Новороссии, промышленные центры в слободской Украине – на Харьковщине, в Днепропетровске и в Запорожье. Ещё более глубокую историю имеет Уральский горно-промышленный комплекс. Горно-промышленный центр на южном Урале, который нынче, в результате бездумных сталинских манипуляций стал Казахстаном, начали создавать ещё при Петре Демидовы. Позже в 30-ые годы эту стратегию взяли на вооружение в СССР. Именно соседская, в терминологии Савицкого, экономика создавалась в СССР. Именно на континентальных соседей – Китай, Центральную Азию, Индию, была ориентирована советская внешняя торговля. И вовсе не волюнтаризм Сталина и идеологические химеры, а объективные географические и экономические резоны обусловили полуавтаркический характер развития народного хозяйства в СССР с ориентацией на внутренний рынок и рынок соседних стран, в пику открытости глобальной экономики, которую навязывает миру Запад и доморощенные российские западники - лжемодернизаторы.

После открытия нефтяных и газовых месторождений Сибири её ресурсы были соединены с индустриальной мощью Южной Руси, которая называется нынче Украиной. Именно в результате этого естественного симбиоза реальный и полноценный, а не гипотетический и «обрезанный» евразийский союз - СССР стал второй индустриальной державой мира. Притом что объём внешней торговли в конце 80-х годов был менее 7% процента его ВВП.

Так что едва ли Пётр Николаевич имел основания пенять судьбе на невостребованность своей концепции континентальной соседской экономики. Другое дело, что в начале 90-х наши явные и тайные враги внутри страны, назвавшиеся реформаторами, под пристальным и заинтересованным руководством своих вашингтонских и женевских кураторов эту континентальную соседскую экономику, по сути, полностью развалили. А теперь сохранение кое-как и кое-где её ошмётков и осколков пытаются выдавать за своё «открытие» и достижение на ниве евразийской интеграции.

Путин в своей статье ни разу не упомянул о такой насущнейшей для России-Евразии проблеме как полномасштабное восстановление экономических связей между Великой и Малой, Северной и Южной Россией, которая сегодня стала Украиной. Возможно, он не хотел, что называется, дразнить гусей. Тем более, совсем недавно неудачей закончились прытки привлечь Украину в Таможенный союз. Де, чем больше «давить» на Украину с интеграцией, тем больше шансов её «спугнуть». Однако эта страусиная тактика за 20 лет после распада СССР никак себя не оправдала. Скорее, провалилась. На мой взгляд, России давно пора открыто и без всяких обиняков заявить, что самая тесная интеграция не только экономическая, но и политическая с Киевом, равно и с Минском, вплоть до полноценной конфедерации – стратегическая цель российской политики и дипломатии на украинском направлении. В тоже время нет никакой необходимости подобную стратегию политической реинтеграции реализовывать в отношении центральноазиатских соседей. Здесь формы взаимовыгодного сотрудничества могут носить преимущественно хозяйственный характер. Ни слова не сказал в своей статье Путин и о необходимости более глубокой взаимной интеграции экономики доуральских и зауральских областей – Южной Сибири и Дальнего Востока, что означает, прежде всего, резкое наращивание федеральных инвестиций в экономику Зауралья.

Между тем, из сказанного выше становится очевидным, что подлинная стратегия экономического развития России–Евразии – единственно научно обоснованная и единственно национально-ориентированная заключается в воссоздании соседской континентальной экономики – новом соединении ресурсов Сибири с промышленной индустриальной мощью юга исторической России - Донецко-Криворожским, Новороссийским, промышленными комплексами, создании новых промышленных центров на великоросском юге России – в Южном Федеральном округе, а также - в виду бурного подъёма Восточной Азии - на востоке страны – в Приморском крае, южной части Хабаровского края, Амурской области. Только в этом случае Россия получит полноценную экономическую базу и надёжные внутренние инвестиции для развития инновационной постиндустриальной экономики, о которой мы сегодня слышим столько пустопорожней трескотни. Только в этом случае у России хватит мощи экономически реинтегрировать сырьевой Казахстан и отсталые Киргизию и Таджикистан. Только в этом случае Россия реально укрепит позиции в Центральной Азии и станет равнозначимым и, следовательно, полноправным экономическим партнёром – Индии и Китая.

Всё это отнюдь не означает самоисключения из глобальной мировой экономики, но предполагает умные пропорции участия в глобальном и соседском обмене. Нынешний же правящий класс, успешно превративший за 20 лет Россию в сырьевой придаток Запада, а в последнее время и Востока, мечтая об интеграции в «Большую Европу», демонстрирует кретиническое воодушевление и интеллектуальные способности папуасов, меняющих стеклянные бусы на драгоценный металл.

При этом совершенно бессмысленно отрицать, что создание нового политического союза с бывшими союзными республиками обойдётся без ограничения суверенитета стран-участниц. И бессмысленно отрицать очевидное - что Россия является явной хозяйственной, политической и культурной доминантой на евразийском пространстве. Противоестественно брать в качестве примера Евросоюз, где такая доминанта отсутствует, и который построен на взаимном противовесе относительно равновеликих Германии и Франции. Гораздо продуктивнее, вообще, не заикаться о политическом союзе с бывшими центральноазиатскими союзными республиками в виду целого ряда обстоятельств, которые требуют отдельного разговора, и все усилия сконцентрировать именно на тесном экономической взаимодействии с ними.

Без учёта сказанного выше «евразийские» прожекты не более чем паллиатив. Это в лучшем случае. А в худшем - очередной отвлекающий маневр - под прикрытием псевдоевразийской риторики Россия будет и впредь оставаться сырьевым придатком Запада. Уж слишком велики подозрения, что сегодняшняя очаговая интеграция имеет целью всего лишь гарантировать бесперебойную переброску на Запад сырья через Белоруссию, и выработку согласованной политики по сырьевому экспорту с таким же сырьевым как и Россия придатком Запада - Казахстаном. И не более того.