Много в двадцать первом веке музыкальных новинок да песенок, но всё как – то не то. Словечки пошленькие – корявенькие, лады у их же клонов загодя спёрты. Не впечатляет. Перестают в России задумываться: а была ли она когда – нибудь настоящая, эта музыка? Не фальшивая, не с аханьем – оханьем, а на чистой родниковой воде, на высоком чувстве взращенная. Была она, родимая, по городищам да по весям рекою текла. Певцы и скальды с подолу пригоршнями собирали, ссыпали за пазуху: а ну как придётся ворожить да присказывать? На балалаечке трёхструнной, разнорядной гармони гнать погибель – тоску, веселить, развлекать честной народ. Кто прихлопнет да притопнет, тому честь – небывальщина, поклон особливый. Разойдётся кормилец – пахарь после ратного дела, трудового ярма: взыграет соколом, обернётся ухарём – молодцом. А ну - тка, девки стройные да пригожие! Выбивайтесь в круг, в хоровод вертлявый. Павами по стёжке натоптанной, лебедями по пуховой земелюшке! Сапожки сафьяновые с уголка на носок, косы чернявые в бурю – разлёт, брови тонкие полумесяцем! Ай, вы ли не любы? Взглядом жарким, солнышку равным, чай, не обделены? Нынче пой да гуляй, чашу летнюю, до края полную славь, колос налитый! Как осени пора наступит – тонкий серп с молотилом в живую ладонь. Славь шелковницу пресвятой Троицы, доброе знаменье! Уж и каблучки напрочь отбиты, ноженьки слушаться не хотят. А ты кваску хлебного, моложавого отхлебни глоток, теплоту пронзительную до капли в себя вбери. Прелесть кукушечьего грая почувствуй до глубины, вышнюю синеву с окоёмами.

Позиция первая – без приседу, без устали! Барыню кружевную, наследие верное! Кому – плясовая до седьмого пота, кому – мирная здравница. Хвалят танцоры, игрецы, досужие гостюшки. Любови вам да детишек побольше. А как камаринскою раззудитесь, войдёте в самый раж – гусляра в медоточивый круг, седьмицын круговорот. Лишь пальцами легонько по утице, по сафьяновой кисее ветерком былинным. Красная смородина сарафанным платьишком, медна гроза, коза – дереза. Рожки по аршину, копыта пудовые. Травку жуёт, вязь исконную бережёт. Уж не осерчай на меня, свет – батюшка, дочку румяную да розовощёкую не уводи во двор, в гридницу безоконную, под крепкий замок. Дай полчаса красоте её подивиться, поцеловать с умыслом в уста сахарные, распахнутые. Соберусь завтра со товарищи с басурманом воевати, зипуна золочёного добывать, медной монеты. Сложу буйну головушку в дальней стороне, бесовской вотчине. Размахнись кнутовищем, по обычаю благослови. Жжёт спинушку, осередь, наискось рубец памятный, дивная наука: поперек старшего не срамись, горло – то не дери. Уж не осерчай на меня, свет – матушка! Моё к тебе почтение, бережёная память: молодцев добрых пяток воспитала, вскормила да выходила. Чуть за порог – с иконкою, животворным словом: ой, трава – мурава, вольница вышнеокая! Ой вы, вьюноши видные, сиреневый цвет, синие глаза, племечко богатырское! Слушайтесь мати своей, как лютого воеводы. Чабрец вам за подкладочку да молитва божественная к самому сердцу. Выкажите себя со всем усердием, с явною пользой. Коли калике перехожему тросточку подадите, за вещуна седобородого заступитесь, край родной в уме держать станете, значит, к сроку я вас воспитала, выпустила на торжевище.

И крестишь вослед, и поклоны Первородному кладёшь, на всякий случай. Я ж не только плясать мастак. Лоток на ряду содержу с пенькой и маслом топлёным, старосте коштовому обувку справляю. На весу, на положеньице. А что дочка твоя складная – пригожая, с царицей – чаровницей схожая, то на духу глаголю, на вестимом праздничке. Кумекай, отче, ус длиннющий на тын мотай.

Пригожа ты мне, ластонька, вешняя роса, русая коса. Руцы – что ветерка дуновение, березовые веточки. С ямочкою ланиты, перси – облака дождеродные. Встань насупротив, глянь с поволокою, с искоркою, надежду дающей. Уж  я для тебя меха с северов привезу, справные наряды, кокошник с яхонтами. Приоденешься, разукрасишься, брови подсурьмишь – пропаду без оглядки. Что мне почёт, что друзья, краденое богатство! Позабуду, прокляну, схороню глубокО – глубОко. А какие песни на сходе нынче, какие припевочки! Колокольный звон, радость душевная! Из – за острова на стрежень, на простор речной волны… Бескрайний простор, бела ленточка. Сыпь перцу, коленца да фигуры вовремя выставляй. Ох, и лихачество! Смелее, парубки, смелее, шалые: выкажите усердие, сравняйтесь с утешниками былинными, с мастерами да приседельниками. Разойдусь, увлекусь, в лепёшку расшибусь, вошью проскочу, друзей – сродственников поколочу! Голь кабацкая, перекатная! Крик, шум, гам да постромочки! Вместе кружились, вместе рядились, девиц за околицу звали, потайное слово шептали. Пляска, пляска безудержная, всё накатами! Столбом не стой, мзда за простой, в песню ударяйся, смейся – ухмыляйся! Как у князя да Салтана, да Салтана Гвидоновича десять коноборцев, строем да оружно, в кольчужках и с шеломами. Десять коноборцев, десять последышей: один другого выше, один другому брат меньшой, верный заступничек. Призывает их князь Салтан да велит строго – настрого: добудьте мне, ратня, тура круторогого, круторогого с лаловыми рогами, смарагдовыми глазами. За тридевять земель, у чёрта на спине, за рвом глубоким, за морем широким, сам где, не знаю, выдумка такая. А тот тур редкой породы, стада неслыханного. Просто так не сыскать, не стащить волоком. Ой, да не стащить, не управиться! Ратня гуляла, вино фряжское истребляла, а Салтану Гвидоновичу сталью булатной через плечо, по выюшке! Чтоб управу не чинил, для надёжи – то.

Сказ лёгок да прост. Поверенный гость! Обратись к тестю замесить тесто. Стольная опара – ни раздрая, ни свары. Выкупи зазнобу за алтын чеканный, жертвенную денежку. А там уж мы за пир со свадебкой примемся! Каждому по рожну, мне Салтановскую княжну, несравненную Софьюшку!