Что мы знаем о великих русских поэтах – обычно биографию и стихи, да и то поверхностно или в соответствии с принятыми стандартами, которые задаются в обществе и в школе. Прислушаемся к великому Пушкину, который записал: «Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей, но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…». Значит, Пушкина следует понимать так, что мы «ленивы и нелюбопытны» не вообще (как нам, русским, часто на то указывают со стороны, приводя эти же слова!?), а именно в отношении замечательных людей наших и, прежде всего замечательных писателей и поэтов. И это сущая правда. Кто владеет словом, как ручной молнией, у нас очень часто несчастный, загнанный человек. Убили Рубцова и что же, спустя почти полвека, никого даже близко не видно по силе таланта и самобытности рядом с ним… Поэтому наша работа и призвана, хотя бы поздним числом, но отдать должное славе наших великих Поэтов - Александра Блока и Николая Рубцова. Причем сделаем мы это не в угоду распространенным мнениям о поэтах, но с точки зрения влияния их на судьбы России и мира.

Кто осмелится сказать, что он «знает Блока»? «Я знаю Рубцова», - такое заявление вообще неуместно. Поэт Блок, например, говорил, что он не знает Христа. И дело вовсе не в том, что он не молился Христу или не знал о Спасителе. Наоборот, он настолько был, в лучшем смысле, религиозен, что не смел говорить о знании там, где от верующего требуется Любовь.  Даже если всю жизнь посвятить изучению наследия поэта Александра Александровича Блока, то в конце жизни, скорее всего, вопросов останется больше чем ответов. Великий религиозный писатель и мыслитель Ф.М.Достоевский говорил о человеке, как о тайне, которую нужно разгадывать и разгадывать и не бояться посвящать этому короткую земную жизнь. Что же скажем не просто о человеке, но человеке-гении? Гоголь назвал А.С.Пушкина человеком, который должен будет явиться в России лет через двести… Мы не станем вторгаться в тайны Блока и Рубцова, но лишь благочестиво коснемся их человеколюбивой Поэзии, бессмертной, как бессмертна душа России.

С чего же начать, имея в виду, что такие имена, как Александр Блок и Николай Рубцов составляют неизмеримую глубину? Как хотя бы приблизиться к гениальности, если мы отнюдь не светлы и тем более не гениальны? Думаю, что нам поможет… Россия. Да, да, ради России поэты творили и положили жизнь свою. И Россия в нас поможет нам не ошибиться в нашем разговоре о Блоке и Рубцове. Тема России бесспорно главная у наших великих поэтов. Вот всего одна запись у Блока о народной песне  «Коробейники», и все становится понятно: «Коробейники» поются с какой-то тайной грустью. Особенно – «Цены сам платил немалые, не торгуйся, не скупись…». Голос исходит слезами в дождливых далях. Все в этом голосе: просторная Русь, и красная рябина, и цветной рукав девичий, и погубленная молодость. Осенний хмель. Дождь и будущее солнце. В этом будет тайна ее и моего пути».

Но сначала удивимся тому, какая в Русской Поэзии существует преемственность, что ее невозможно разорвать, ни вообще ей как-нибудь серьезно повредить. Начнем с А.С.Пушкина. Он перенял и учился от своих предшественников, в частности, Баратынского, Батюшкова, Державина, Жуковского. Дряхлеющему Державину юный Пушкин читал «Воспоминания о Царском Селе» (в Царском Селе скончался Ф.Тютчев), и тот благословил блестящее поэтическое дарование. После гибели Пушкина звучало слово М.Ю.Лермонтова. Но уже тогда было известно о прекрасной поэзии Федора Ивановича Тютчева. Известно, что тютчевские стихи были опубликованы в Пушкинском «Современнике». В это же время творят стихи Некрасов и Фет, составляющие не только национальную, но и мировую славу Великой России. Не успел уйти Тютчев, как в России родился новый поэт с мировым именем – А.Блок. В свою очередь Блок непосредственно помог молодому Есенину войти в мир Русской Поэзии. После гибели Есенина уже в условиях советской действительности рождается новый великий русский поэт – Николай Михайлович Рубцов. Из всех советских поэтов, пожалуй, один Рубцов оправдывает назначение России в веках. Конечно, были и есть немало и других хороших поэтов на Руси, но мы говорим и всемирном предназначении Русской Поэзии и Ее самых лучших представителях. Николай Рубцов писал начинающему автору: «Всем нам надо учиться писать так, как писали настоящие, самые настоящие поэты Пушкин, Тютчев, Блок, Есенин, Лермонтов. Законы поэзии одни для всех». «Поэт, - вторит Рубцову А.Блок, - величина неизменная. Могут устареть его язык, его приемы; но сущность его дела не стареет». Послушаем же наших великих поэтов! Ведь если в стране будет много хороших поэтов и людей, им внимающим, то и страна будет намного лучше. Поэт справедливо величают «Божией дудкой». Из обыденного жития и повседневности, из того, что другие воспринимают только, как хаос, они извлекают гармонические звучания и передают их людям, чтобы те, в свою очередь, настроились на ту же Божественную музыку Творения. Поэты – помощники в овладении гармонией, какая она есть на самом деле. Ведь Причина Всеобщей Гармонии и Согласованности – Бог. Бог – Поэт поэтов! Но отчего же скажут в мире страдания, скорби неустроения, дисгармония и прочее злое, демоническое начало? Ответ дает Святая Церковь, Бог, Матерь Божия и святые – зло от падших ангелов и впавших в грех человеков. Где Бог, то есть Любовь, там нет зла. Кто слушает Бога, тот любит и исполняет заповеди Божии. Задача подлинного искусства – вырвать у зла то, что он еще не успел погубить. На самом-то деле все обстоит просто, но человек привык все усложнять, или, как говорил Блок Горькому: «Дело в том, что мы стали слишком умны для того, чтобы верить в Бога (не дьявольски ли умны?), и недостаточно сильны, чтобы верить только в себя. Как опора жизни и веры, существуют только Бог и я». Иначе говоря, мы настолько ослабели в правой вере в Бога – Святую Троицу, то есть настолько дорожим земным в ущерб небесному, что и ум наша, и воля, и все чувства не позволяют приблизиться к Богу. Бог сошел на землю ради нашего спасения и умер, и воскрес ради нас, а мы что же? Нам свое греховное, временное, сладенькое дороже Божией Истины и Вечного Царства Небесного!? Так, кто же виноват в распространившемся на земле зле? Неужели  же Любовь Божия Всеспасительная? Что может быть страшнее такой хулы на Создателя, Который призывает каждого родившегося в мир придти к нему и научиться не у людей, но у Него «кротости и смирению».

Много говорят и спорят о тайне России, о ее душе. Но прежде чем разгадывать великие тайны, необходимо разобраться с собственной душой. Ведь с грязной, нераскаянной душой что человек поймет вообще или тем более напишет стоящего? Тайны открываются страдальческому, мучительному сердцу и входят в светлую душу. Тайна России состоит в пребывании России со Христом, когда верующая Русь соединяется с Любовью Божией в Церковных Таинствах, прежде всего в Божественной Евхаристии. Вот тайна Рождения Святой России, начавшаяся вовсе не таинственно, но явно со времени Крещения Руси в 988 году! Кто крещен, тот и соединяется с Богом: либо неправильно в осуждение, либо в оправдание и оставление грехов. Третьего пути нет и не может быть. Все остальное мечты, намерения и в том же духе. И еще есть одно очень важное замечание – среди творческих людей очень развита излишняя нервозность по поводу судеб мира, Отечества, вообще человека. Но всем, кроме греха, управляет Бог. Нам же следует крепко заняться собственной душой, чтобы она пришла в пригодное для Бога и Царства Небесного состояние. У гениальных поэтов есть чему поучиться, особенно их всемирному сопереживанию Жизни, а, значит, и всемирному страданию. Вообще цель настоящего искусства, как считал поэт Блок, - не громоздить хаос на хаос, а  преобразовывать хаос в гармонию, прежде всего внутри себя: «Царство Божие внутри вас есть» и Оно «силою берется», а не просто так приходит к человеку. На примере двух великих поэтов-страдальцев Блока и Рубцов это особенно видно. И у того, и у другого к концу жизни были большие проблемы с сердцем. Поэты в буквальном смысле надорвали свое сердце к середине жизни. А все потому, что творили не умом, а сердцем.

        «Поэтическое дело – дело очень сложное. Это искусство».

                                                               Н.Рубцов

Как лучше всего познакомиться с поэтом? Известен скандал в Литературном институте, когда Рубцов снял портреты русских писателей и поэтов со стены и… разговаривал с ними!!!.. Рубцова заставили возвратить портреты обратно (скорее всего, на них мало кто и обращал внимания по привычке). Но на такой разговор решаются немногие, и, наверняка, неординарные люди, какими всегда являются общепризнанные поэты. Для нас, простых смертных, путь один - надо взять томик стихов поэта. В стихах выражена, если не вся и не во всей полноте, но в такой, какой поэту удалось (вот тут и виден талант или гениальность), позиция поэта. Прежде всего, изучение личности поэта надо начинать со стихов и завершать ими тоже. Хорошо если есть дневники, записи, письма, воспоминания. Но, чтобы свести все вместе, тоже нужен немалый труд и талант. Вспомним, что дневники, письма и записи не было принято опубликовывать при жизни поэта или писателя: слишком интимные вещи в них вкладывались. Поэтому изучение стихов или официальных выступлений все же предпочтительнее с точки зрения официальной позиции поэта. В них он просто не имел права переходить на то, что включили в себя личные бумаги. Это надо всегда иметь ввиду при оценке личности поэта или писателя. Кроме того, одну и туже информацию о поэте или его записи можно представить в любом свете. Свели же коммунисты информацию о Блоке так, что он, вдруг, чуть не оказался в стане революции. Писал, мол, до революции «о дамах и злодействе буржуазного общества», а теперь поэма «Двенадцать» - «Революционный держите шаг!» Так тоже мастерски морочат голову людям, но это не самое страшное, ибо люди, если захотят и сами могут разобраться, где правда о Блоке или Рубцове, а где ложь. Тут замах другой – опорочить Русскую Поэзию, представить Ее не такой, какая Она есть на самом деле… Старый это прием – Пушкин – «дуэлянт», Лермонтов – «вздорный характер», Есенин – «самоубийца», Рубцов – «пьяница». Правда, иногда делаются корректировки «курса» - с тяжелой руки Блок теперь причислен к «символистам». В общем, сколько людей и идей, столько и попыток со стороны тех или иных «идеологов» зачислить поэта в «свой» лагерь. Так, о Николае Рубцове язычники говорят, что он де «их поле ягода», другие берутся утверждать, что Рубцов «не христианский поэт», третьи, вообще не признают за Рубцовым интеллектуальности и «элитарности» и прочее.

Слава Богу, что о поэте Блоке нельзя утверждать, что он не религиозен. Ибо он многие свои письма заканчивал «Господь с тобой». Не бывает великих поэтов России вне Православия. Иначе бы никто не восклицал после прочтения пушкинских, лермонтовских, тютчевских, блоковских, есенинских, рубцовских стихов: «Воистину они Божественны!» Другое дело, что форма выражения религиозности бывает разной, но неисчерпаемая глубина поэтов-великороссов всегда одна – Евангельская.

«Жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни: ждать нежданного; верить не в «то, чего нет на свете», а в то, что должно быть на свете; пусть сейчас этого нет и долго не будет. Но жизнь отдаст нам это, ибо она – п р е к р а с н а».

                                                               А.Блок

Как же встретиться с великим Поэтом России, причем сегодня в ХХI веке и третьем тысячелетии? Вот так вопрос и уместен ли он в отношении всеми признанного Поэта? Но почему бы и нет. Мы уже говорили, что встречу с поэтами желательно начинать не с «Интернета», а с книги поэта или о поэте. Но и тут смотри в оба, когда пишут о поэте: кто пишет и особенно о чем, как и зачем пишется. Лучше начать со стихов. А может представить эту встречу. Ведь живой Блок всегда жив! Скажут мистика. Но мы ничего не имеем против настоящей доброй мистики. И тогда эта встреча могла бы стать такой:

Петроградская сторона… К ней мы еще вернемся. Старый Петроград времен Блока там наверху, поверх многочисленных современных магазинчиков с более чем пошлой рекламой, офисами и прочими житейскими атрибутами. Там наверху разной формы странные без окон каменные мешки, напоминающие некие цитадели: чьи и зачем? Иногда из такого нагромождения, и то на углу многочисленных петроградских линий, вдруг покажется купола с крестами, но потом все опять закрывается то широкими, то высоким стенами домов с маленькими окнами… Вот-вот сейчас из подворотни  выйдет Родион Раскольников и нервно зашагает по мостовой, ежась от промозглой сырости, к которой  никогда невозможно привыкнуть. А этот господин, высокого роста и в шляпе с походкой дворянина ХIХ века – может это и есть сам Александр Блок?.. Говорят, он очень любил подолгу гулять наедине со своими чувствами и мыслями… Но, нет, это не он.

А не попадем ли мы к Блоку вместе с молодым Есениным, которого тогда еще никто не знал?!.. Тем более есть его рассказ о первом посещении Поэта: «Поднимаюсь по лестнице, и сердце стучит, и даже вспотел весь. Вот и дверь его квартиры»…(Мне же пришло на ум из Евангелия: «Стучите и отворят…»). Там за дверью поэт Блок, живой, интересный, страдающий творец и ожидающий «нового неба и новой земли»… «Легко ли подумать – а вдруг сам Александр Александрович двери откроет»… Страшновато становится!.. «Нет, думаю, так негоже. Сошел вниз, походил, походил около дома и решил наконец – будь что будет. На этот раз прошел со двора, по черному ходу…». Есенин был не из робких, что уж говорить о нас, для кого имя Блок стало легендарным и едва ли не синонимом самой России. Во всяком случае, Русь и Блок (у обоих по четыре буквы!) связаны неразрывно. «Вхожу я в кухню, ставлю сундучок, шапку снял, а из комнаты идет мне навстречу сам Александр Александрович. «Здравствуйте! Кто вы такой?» «Объясняю, что я такой-то и принес ему стихи. Блок улыбается: «А я думал вы из Боблова…».

«Что Вы сказали?» - спрашивает вдруг Блок, и я с ужасом понимаю, что это он обращается не к Сергею… «Блок продолжил: «Ко мне иногда заходят земляки. Ну, пойдемте!».

Боблово… Кто тогда, в 1980 году мог предположить, что пути нашей семьи пересекутся с блоковскими местами! Мы переезжали из Подмосковья (подмосковной Балашихи, где состоялась наша с Марией свадьба) к новому месту службы – зенитно-ракетный полк системы С-25 (первая ЗРК в Советском Союзе) в районе Доршево. Командиром полка был полковник Геращенко, а начальником штаба – майор Харченко (к сожалению, имена и отчества забылись). Настырный и справедливый начштаба пользовался непререкаемым авторитетом у личного состава. Командиром дивизиона был старший лейтенант Нагорный – своеобразная авторитарная личность, отличавшаяся, прежде всего, тем, что он с подчиненными, мягко говоря, всегда разговаривал на повышенных тонах. Старшему лейтенанту было нелегко на майорской должности. Но, с другой стороны, кому легко было тогда?  Одним словом, служба в войсковой части 92924 стала едва ли не самой трудной в моей офицерской биографии. Опыта и самостоятельности было «кот наплакал». К тому же я все и больше становился равнодушным к партийно-политической работе, фальшивой в отношении людей. Но с людьми надо было работать в любом случае. Замполит полка устраивал «Дни политработника», и мы выходили к политической карте мира, чтобы показать состав блока НАТО – и смех, и грех… Кстати, тогда капитан, он стал немалым чином в воспитательном аппарате ВВС ВС РФ. Однажды он вызвал меня в кабинет и … пообещал сослать... в Сибирь. Дело в том, что я имел неосторожность при товарищах пародировать разных лиц, в том числе и своего начальника, и вот товарищи донесли о моем «криминальном» таланте... В Сибирь не сослали, но нижестоящую должность, правда, ближе к Москве, направили. Оттуда наша семья угодила не в Сибирь, но… намного дальше – сначала на Камчатку, потом на Чукотку. Так что угрозы начальника все равно исполнились. Однако, к тому времен молодой офицер уже «оперился» и происходящее воспринимал, как должное. Трудности в Боблове закалили мой характер, и я остаюсь благодарным полку и людям, с которыми служил вместе… Вместе с этим мне уже сегодня пришло на память, что Александр Блок 17 лет жил в большой казарме лейб-гвардии Гренадерского полка на Петербургской (ныне Петроградской) набережной. Кроме того поэт непосредственно участвовал в 1-й империалистической войне в инженерных войсках. Так что войска и война для него были не отдаленным понятием.

Итак, грузовик, в открытом кузове которого ехал офицер, остановился на дороге и он оказался совершенно один рядом с таким же одиноким полем. Мужики показали путнику, что надо идти прямо через поле и «и там уже часть». Можно только представить старшего лейтенанта, шествующего в парадной форме с чемоданом… по лесу. Но  другого ничего не оставалось. Места тут были глухие, отдаленные, как от Дмитриева, так и от Клина. Но зато, завидев «колючку», старолей несказанно обрадовался и оказался на территории части. Как видите, в то время в гарнизон проникнуть не составляло особого труда, но тогда никто особо и не думал проникать, время было еще не лихое. Нравы были такие, что когда однажды у одного из солдат нашли срамные фото из журнала, им занялись «особисты». Если грех не сдерживать, то он заполонит все собой и именно то пространство, которое ему позволяют люди. Где нет святости – жизни по заповедям Божиим, там и воцаряется грех со всеми вытекающими печальными последствиями.

Конечно, на время прибытия в часть я не знал, что рядом с гарнизоном находится то самое Боблово, в котором так любил бывать у своей прекрасной и единственной невесты Александр Блок. И вообще тогда было не красот природы. Служить было интересно и в тоже время тяжело: и морально, и физически. Только за счет молодости и сельской закалки удавалось преодолевать возникающие трудности. Часть была огневой, то есть несла постоянное боевое дежурство, причем, какое (!) – грозными боевыми ракетами! А пятый взвод в батарее был спецвзвод. В случае чего могли привезти ракету со спецзарядом (ядерная боеголовка)… Пишу об этом потому, что знаю - система эта уже демонтирована. Американский разведчик  SR-71 пролетает за одну секунду 1 километр! Это мы знали четко. Тренировки были постоянные в дежурном взводе – по подъему ракет на ПУ. Люди, в том числе дежурный офицер, дежурили неделями. Нагрузка и ответственность очень высокие: Москва должна быть на замке. Полк летом 1981 года стрелял на полигоне в Капустином Яре. Не в кино, но воочию мы видели, как взлетали наши ракеты в пятидесяти метрах от бункера, в котором мы укрывались. Клали монеты под пусковой стол. Если повезет кому, тот становился обладателем стартового ключа, который отстреливался от взмывающей в небо ракеты. Ключ пристегивался к связке обычных домашних ключей. Колонну с полигона на полпути от Дорошева к Боблову встречали оставшиеся в гарнизоне. На дороге надписи: «Молодцы! Оценка – 5!»  В Дорошево (10 км от гарнизона) было почтовое отделение - связь с внешним миром. Вот тебе и служба под Москвой. Кроме двух двухэтажных домов с относительными удобствами и общежитием, в городке стояли одноэтажные панельные домики. Жили в них чином пониже и, как правило, с подселением. Тонкие стены такого жилья были просыпаны шлаком. Но с конца 50-х годов, когда ставили систему, прошло немало времени, поэтому приходилось в буквальном смысле выживать – топить печь углем. Для успешной топки нужны были дрова. Все удовольствия на улице. Злая соседка, жена «станционника» (так звали тех, кто в отличии от нас «дивизионщиков», служил на станции обнаружения целей), срывала пеленки в коридоре… В общем, есть что вспомнить.

Но как мы узнали о Боблове? Можно сказать, что случайно, потому что в Боблово мы стали брать молоко для нашего первенца Юли. Юля родилась в год Московской Олимпиады. В воспоминаниях современников А.Блока то и дело можно прочитать названия: станция Подсолнечное, Клин, Рогачево, Покровское, Боблово, Шахматово…  В средней школе, да и в военном, хоть и в высшем партийном вузе, дело не доходило до воспоминаний современников, но Блок был и, слава Богу, остается, хрестоматийным поэтом. Блок не может не «зацеплять». Какая-то всемирность и надмирность, тоска по небесному счастью (слово бы подобрать!) разлита во всех его стихах. Мне, помню, в школе нравилось блоковское «О подвигах, о доблести, о славе…». Спокойное стихотворение и как написано, что в то советское время мы задумывались, почему же о вышеозначенных добродетелях поэт забывал « на горестной земле»? С чего бы это земля стала «горестной», если люди, не жалея себя, строят коммунизм? Наверно, буржуи были виноваты в этом… «Когда твое лицо в простой оправе передо мной стояло на столе»… Вот Прекрасная Дама! Как может изменить мир одна Женщина, всего одна благочестивая Жена! Вот и предназначение человека, если Святая Дева являет миру Творца всего видимого и особенно невидимого Бога!! Как велик брак во Христе, и как гнусен грех и бессовестны те, кто этот грех оправдывает. Да и не грех оправдывается, ибо что оправдывать пустое, а себя сами негодяи оправдывают, что, мол, «ничего страшного в грехе нет, да и греха нет («не было мальчика» и все!), грех попы придумали, присоединяйся к нам и будь «как все»… Сами в калу и других хотят замарать им же, чтобы скопом вернее погибнуть. Негодники для Царства Небесного могут и на Блока с Рубцовым кивнуть: «Видишь, что значит высовываться. Жили бы как все. Писали бы про труд, любовь, про хорошее. А так что же сгинули раньше времени…». Но мы не их послушаем, а великих наших поэтов. Благодаря, в том числе, и Блоку и Рубцову, Русь наша величается Великой. Велик их жизненный и творческий подвиг во славу Божию и Православной России.

При поступлении в училище в Ленинграде (1974) я писал сочинение по творчеству М.Ю.Лермонтова «Железный стих, облитый горечью и злостью». Из поэзии Блока, Лермонтова и других поэтов мы в советское время узнавали о существовании странных демонов. Помните:

                              Печальный демон, дух изгнания,

                              Летал над грешною землей…

Нам было это непонятно, и никто не мог объяснить внятно, что это за демоны такие, откуда они и зачем… Как, впрочем, непонятны нам были и молитвы Лермонтова, его обращение к Божией Матери:

                               О Матерь Божия, ныне с молитвою

                               Пред Твоим образом, ярким сиянием…

Утрата православной веры привела к поголовному стиранию различий между добром и злом. Безбожному добру, облаченному в тогу миротворения и радости, кадили на каждом шагу. Нас уверяли – еще немного, еще чуть-чуть и…, вот еще одно постановление, вот еще дружнее и все вместе наляжем и ухнем, и все само пойдет… Но ничего не пошло, да и не могло пойти. Стоило всем узнать страшную правду о репрессиях 1937 года и прочих преступлениях коммунистов, как все встало на свои места, и безбожное добро улетучилось, как наваждение и пар. Вот и вся цена дел, не посвященных Богу. Как бы не были такие дела хороши и полезны, а в очах Божиих угодно совсем другое – вера, терпение, благодарение, смирение, мудрость, кротость, милость, любовь и все ради Бога и ближнего своего, а потом уж себя. Итак, лучшие Поэты Руси не оставляли нас и в самые тяжелые для страны и народа времена. Спасибо Им за это и низкий поклон.

               «Зачем увлекаться внешней стороной, стремится к чему-то «яркому», такому, что при недостаточном чувстве гармонии – приведет к хаосу и бессмысленности»

                                                                 Н.Рубцов

Но вернемся к нашим гениям - Блоку и Рубцову. Мы снова в Боблово 80-х годов прошлого века. По мнению многих 70-80-е года ХХ века - это спокойные, стабильные и обеспеченные года прежней власти. Но и цена такой стабильности была немалая – безбожие, нивелирование человеческой личности и все в таком же непросветленном духе. Конечно, если примириться с теми советскими реалиями, то жить можно было без особых проблем. А как же душа? Как совесть? Как добро и зло? Выше уже мы писали, как жилось военным в Подмосковье. Сюда надо добавить то, что распределение так называемого «дефицита» в военном городке осуществлялось по спискам. Далее мы остановимся на вопиющем состоянии усадьбы Менделеевых в Боблово. На словах почитание великого химика Д.И.Менделеева и великого поэта А.А.Блока, а на деле разграбленное и не восстановленное имение Менделеевых-Блок еще с 1917 года… Фальшью и лицемерием вообще страдала бывшая «народная» власть, когда одно на устах, а другое в делах… Конечно, и новым богачам не до блоковских мест, но те хоть заняты своими капиталами, что с них взять… Уж лучше горькая правда, чем сладенькая ложь. Блок однажды написал в письме: «Люблю кровь, а не клюквенный сок» (из письма В.Э.Мейерхольду 15.01.1915). Вообще это замечание качается не только модернистов и нигилистов, но является поэтической позицией Блока. «Люблю настоящую, подлинную жизнь, а не подделки под нее», - вот так можно расшифровать блоковские слова. Писать не надуманно, в чью-то угоду или, упаси Господь, выгоду, но писать кровью, если хотите, вот тогда и рождается настоящее огненное слово. Но чтобы писать венами и артериями, надо много страдать и пережить, надо не пожалеть себя ради Правды Божией. И Блок стоял за это, чтобы не просто мучиться и писать, но писать как перед Богом. Вот Бог – Он Судья твоему слову, Он взвешивает каждое слово и Он определяет ему цену. Ведь Высшая Поэзия и есть Богослужебное, общее дело, сродни литургисованию. К Нему, Творцу – Виновнику Гармонии в видимом и в невидимом мире, к Богу, прежде всего, должны быть направлены наши устремления и чувства, чтобы потом попробовать излить их в конкретных словах. Как обратишься к Богу, так и писать будешь: либо духовно, либо, увы, не без таланта, но впустую. Нам скажут, так сейчас все о Боге говорят, а если не говорят, то предупреждают: «Не лезьте в душу, я с Богом». Но всегда было так, только и разговоров о Божественном, а в самой жизни – и в частной, и в общественной этого самого Божественного «кот наплакал». Отчего же? Да, оттого, что одно дело говорить о Боге, а другое – жить по Божески, исполнять заповеди Божии. Тут все проверяется – в практике. Как святой Серафим Саровский наставлял: «Одно дело камушки бросать с колокольни, а другое камни тащить на колокольню» или «Теория – придворная дама, а практика – медведь в лесу». Подвижник, кормивший огромного медведя из рук, знал, что говорил и делал. А мы?

Вторит Александру Блоку Николай Рубцов: «Записать любыми стихотворными словами могу что угодно. Но найдет ли на меня, осенит ли меня что-либо общеинтересное? Это не от меня зависит, поэтому сомневаюсь». Разве из этих слов не ясно, от Кого зависит вдохновение в поэзии?! А вот еще: «Поэтами не являются те авторы, которые создают в стихах абстрактные понятия и образы прекрасного. Поэты – носители и выразители поэзии, существующей в самой жизни – в чувствах, мыслях, настроениях людей, в картинах природы и бытия». Вот ответ символистам, декадентам, лже-мистикам или политиканствующим в поэзии. Многие современные стихи именно страдают отвлеченностью, уходом в такие дебри, до которых никому и дела-то нет. Поэтому их и используют политики. Великие же поэты молятся и пишут под влиянием молитвенного настроения и переживания. Именно молитвенности не хватает так называемым «интимным» поэтам. Читаешь их и ловишь себя на мысли, что эта интимность и откровенность – просто художественный прием маститого поэта, чтобы завладеть вниманием читателя.

Вообще имя «Блок» выговаривается легко, но Блок – мужественное имя, как и Рубцов. В именах Блок и Рубцов нет надрыва, как считается, они противостоят размножающемуся, как рак, греху и … блокируют, рубцуют его, не оставляя никаких шансов тем, кто хотел бы и Блока, и Рубцова причислить к экзотическим поэтам, певцам настроений и не более того. Нет, Россия в лице Блока выдвинула в конце ХIХ – начале ХХ века своего защитника и провозвестника. Многие ждали, что Блок открыто призовет к тому, что подхватят многие, но на самом деле миссия Блока была в другом – он накануне мировой катастрофы и того, что произойдет в России в ХХ веке, выразил отчаянную тоску человека о гармонии, что нельзя ради человеческих интересов попирать Божественные ценности. И в этом смысле Блок как раз и не был понят современниками: ни «своими», не «чужими». Блок имел удивительную способность сближаться со всеми людьми, независимо от их взглядов, исключая разве что открытых негодяев. Поэт все понимал и знал, куда все движется. Поэтому и в стихах Блока  и предупреждение, и призыв, и совестливость, и тоска по нетленному счастью. Он сам пишет о своих стихах:

                               Но есть ответ в моих стихах тревожных:

                              Их тайный жар тебе поможет жить.

И Николай Рубцов говорил о стихах, что их назначение – помочь человеку в непростых условиях современного бытия, когда люди, «кто во что горазд». Стихи, уводящие от правды действительности в забвение, прикрывающие ложь, никому не нужны. Они стоят на книжных полках мертвым грузом. Они умертвляют, в том числе своей красивостью и умностью, ибо суть их – человеческая правда.

Но спросят, какой же «тайный жар» имеет ввиду поэт Блок? Спросить бы у самого поэта! И поэт не молчит: «Искусство – напоминание» (значит, призвание поэта – напоминать о вечных вещах, уводить от упоения грехом в нирвану, то есть в смерть, вводить в Жизнь во всех ее проявлениях, даже трагических); «Мистицизм» проникает меня всего, я в нем и он во мне. Это – моя природа. От него я пишу стихи. Непрестанно люблю, как и молюсь. Знаю, что это не просто любовь – не такая как между неведующими и неверующими. Я знаю многое, больше чем другие. Дай Бог, чтобы узнать еще и еще больше… Мистицизм не есть «теория»; это – непрестанное ощущение и констатирование в самом себе и во всем окружающем таинственных, живых, ненарушимых связей друг с другом и через это – с Неведомым. Это – религиозное сознание, а не бессознательное затуманивание головы» (из письма Л.Д.Менделеевой, 22.02.1903). Конечно, это христианский жар всепрощающей Любви к Богу и ближнему, которым во всех смыслах надо очень и очень дорожить и открывать весьма осторожно, в том числе в стихотворной (зачастую символической) форме. Ведь и Господь говорил правду не напрямую, жалея человека, а притчами, чтобы человек самостоятельно, наедине, наконец, опытно, прочувствовал Вечную Правду Евангелия. «Я ведь не декадент, - признается Блок в письме к жене (от 25.12.1902г.), - это напрасно  думают («декадентство затягивает бесформенностью и беспринципностью»)».

До сих пор не изжито отношение к Блоку, как советскому поэту, но отношение поэта Блока к Советам точно такое же, как было у большинства верующего русского народа к взявшим власть негодяям и насильникам. Играть на грехе и пороке очень просто. Разреши сверху грабить и убивать, и сегодня появятся множество грабителей и убийц. Это не ново. Всегда и во все времена ново постепенно изменять греховное сознание в святое чувство. Тут революции и перевороты не помогут. «Добродетель не груша, ее сразу не съешь», - наставляет нас преподобный Серафим Саровский. Чтобы жизнь была чистая и светлая, надо иметь такое же точно доброе и чистое сердце, из которого и исходит чистота и любовь. В противном случае, сердце вырабатывает грязь и смерть. Поэт Блок слегка приоткрывает творческую тайну: «Ведь стихи и образы не рассудочны. Только форма их гранится рассудком (окончательная), а содержание и, главное «субстанция» (духовная) всегда выпевается из сердца прямо, непосредственно» (в письме к жене от 23.12. 1902).

                  «Прислушаться к мировой гармонии сердцем»

                                                           А.Блок

Об этом удивительном таинстве рождения слова и стиха полностью согласен с Блоком Николай Рубцов. В доказательство приведем слова писателя В.Астафьева, как они переданы в книге Николая Коняева «Гибель Николая Рубцова» (стр. 384-385): «Я крякнул и начал пить через край котелка остывший чай, глядя в сторону церкви. И как исчез, так и появился-выплыл из береговых зарослей поэт Рубцов. Но только все было наоборот: сперва возникла и заблестела под солнцем молодая, умственная лысинка, затем лицо выявилось, вот поэт бредет уже по пояс в сияющих травах, кое-где росы не обронивших, вот в чертополах весь означился. Не видно, чтоб его водило из стороны в сторону, чтоб качался он. По лицу поэта бродили отблеск солнца и улыбка, та самая, что появляется у него в минуты блаженства в левом уголке рта. «Здорово ночевали! – сказал поэт Рубцов, перешагивая через бревно. Обведя нас искрящимся, каким-то детским не замутненным взором, начал рассказывать, как хорошо погулял, угодил в церковь к концу службы, пение слышал, батюшка узнал его, причастил, и они с ним долго и хорошо говорили. Народ тоже, который узнавал поэта, кланялся ему. «И знаете, ребята, - сам себе радуясь и удивляясь, сказал Коля, - у меня стихотворение пошло, запев, четыре строчки первые уже сложились…». Известно, что у поэтов Блока и Рубцова дома были святые иконы, а это о многом говорит. Это сегодня никого не удивишь иконами в машине, в доме и в квартире, но в то время, когда вера среди духовенства и верхушки Российского общества значительно ослабла, когда, так называемая, «культурная прослойка» занимались всем кроме веры в Бога (в том числе, как писал Блок, тем что «…анализируют Бога жалкие дети земли»), обращение к иконе Александра Блока было вполне естественным и благосердечным. Так же и Николай Рубцов в те безбожные времена не считал зазорным обращаться к святым образам. Вот чему надо, прежде всего, учиться у наших лучших поэтов Руси, так это постоянству в вере! От чистой, незамутненной православной веры рождались и соответствующие стихи. А иначе и быть не могло!!

Вспомним известнейшего поэта России – Василия Андреевича Жуковского (1783-1852). Поэт Александр Блок в своей «Автобиографии» пишет: «Первым вдохновителем моим был Жуковский». Другом Жуковского был наш вологодский поэт К.Н.Батюшков. Мы уверовали со школьной скамьи, что хорошо знаем творчество Жуковского. Но вот стал я вспоминать его стихи, и кроме «Светланы» ничего другого не смог вспомнить… А ведь Жуковский был автором первого официального гимна России, так называемой «Молитвы русских»: «Боже, Царя храни!» «Молитва» заканчивалась следующими строками:

                                           К благу стремление,

                                           В счастье стремление,

                                           В скорби терпение

                                           Дай на земли!

Вот как верили и писали лучшие поэты Руси! А если вспомнить, что поэт Жуковский был наставником будущего Государя Российского Александра II, то станет ясно, как ценили поэтов в те благие времена. Но об этом знали и недруги России, которые делали все возможное, чтобы устранить влияние лучших поэтов на умы и сердца людей. Так погибли Пушкин, Лермонтов, Есенин, Рубцов, да и Блок, ибо никаких мер к выздоровлению поэта Блока советским правительством предпринято не было. В планы «преображения» России на новый советский лад религиозные поэты не вписывались. И смотрите на горькую закономерность: после убийства Пушкина ни у Лермонтова, ни у Есенина, ни у Блока, ни у Рубцова не было детей. У Рубцова была дочь Лена и то в неофициальном браке, а внук Николай Рубцов тоже погиб... Поэтому кто стремится в России быть хорошим поэтом, должен помнить про это. Быть русским поэтом – это значит обречь себя на скорби, муки, страдания, на крест, одним словом. А это значит, что новые поэты будут, обязательно будут на Святой Руси!

«Человек силен своей памятью. Они (Чингисхан, Наполеон, Гитлер, Сталин) хотели ее умертвить, и поэтому поплатились. Отобрать у нас память – все равно, что, что будущее убить. Память бездонна, а в ней от низа – а где этот низ? – до самого верху, все люди и люди. Мы тоже когда-нибудь будем среди них. И нас обязательно вспомнят. Вспомнят те, кого сейчас нет. Иногда я слышу хор голосов. Никого вокруг нет, а слышу, как будто они ко мне из будущего идут. Вот к этим, еще не родившимся, когда нас не будет, мы однажды возвратимся. И сделает это бессмертная память, какую хотели отнять у нас разные Чингисханы…»

                                                               Н.Рубцов

Поедем вместе с поэтом Андреем Белым к поэту Александру Блоку в Шахматово: «Приехали мы на станцию Подсолнечную, где вышли и наняли какую-то неудобную и тряскую бричку, в которой чувствовали себя плохо, а дорога (восемнадцать верст от станции) была неудобная, ухабистая. Приходилось много ехать лесом». Мне же пришли на память события начала ноября 1980 года, когда я, взяв такси (обычно это была «Волга»), и, погрузив в ее багажник новую детскую коляску красного цвета, приехал к Клинскому роддому на окраине города и забрал жену с первенцем Юлей. Чем дальше от Клина, тем глуше и гуще был окружающий  дорогу в Боблово лес. Мы были счастливы. На руках у нас был наш ребенок… «И помнится, - продолжает Андрей Белый, - увидев нас, сразу узнал и прибавил шагу, чуть ли не побежал к нам и с обычной, спокойной, неторопливой, важной и вместе милой лаской остановился, не удивившись: «Ну, вот и приехали»… Потом и мы с супругой ловили себя на мысли, что поэта Блока нельзя представить без Бобловских мест, без этих полей, лесов и липовой аллеи, без всего до боли знакомого и близкого русского пейзажа, который был продолжением его поэтической кельи и который перешел в его мистическо-духовные стихи.

Мистика бобловских и недалеких от них шахматовских мест действительно была и остается. Так уж получилось, что бывшая усадьба Менделеевых – Боблово, располагалась как раз между «станцией» и «дивизионом». В дивизион личный состав ходил ежедневно, и дорога на стартовые позиции была не из прямых: то ямы, то овраги… Лес не то, что в Вологде боры – густой, а где и непроходимый. Из грибов очень хорошо росли опята, а так как все 40 га дивизиона окружены были колючей проволокой, то грибов было очень много. Комплекс С-25 «Беркут» был первой зенитно-ракетной системой в мире и даже в то время документы по нему были весьма секретными. Особенно удивляла эффективность комплекса. Можно было обстрелять сразу 20 целей или одну важную цель поразить 20 ракетами. Ребята пели строевую песню, что им «ключи от неба вручены, ключи от неба грозного». Слов нет, служить в ракетных войсках – высокая честь. Идешь на позицию, а тебя встречают стоящие в карауле ракеты. Причастность к такой мощи не могла не с лихвой покрывать все остальные изъяны. Конечно, в то время религия мне представлялась уделом недалеких, отсталых ор прогресса людей. Как можно верить в то, что не видишь? Как стоять на коленях и чего-то просить?.. Тогда многим казалось, что с «ключами от неба» в кармане, что тужить… Гораздо позже пришло и осознание, и уверенность, что настоящим Хозяином, причем Любящим и Милосердным, хоть и Грозным к видимым и невидимым врагам, является Бог, Отец наш Небесный. Небо и земля – престол Вседержавный. Вера открывает Небеса и делает возможным вхождение в Царство Небесное. Ключами же от Неба по праву считают семь Таинств Церкви. Семь Священнодействий вручены нам, как Божий дар, чтобы бы добровольным участием в Таинственных Священнодействиях стали причастными Неба. В противном случае не стоит ожидать милости к себе с Неба, если мы немилосердны к самим себе, отказываясь от милости Божией к нам, грешным, поврежденным первородным грехом. Вместо того, чтобы излечиться от болезни, мы, наоборот, подвергаемся еще большим повреждениям ума, чувств и души и погибаем для Неба.

Таким образом, Божественная мистика, а не та, что придумана людьми в каких-либо целях – вот подлинная стихия поэта Александра Блока. И символизм Блока отсюда же, из этого Божественного источника. Нам могут возразить, дескать, а как расценивать загадочность блоковских строк, доходящую до странности? А вот так и расценивать – в меру духовной зрелости, в степень проникновения в Божественную мистерию Творения. Вот только без благоговения здесь никак не обойтись. Потому что уж больно много охочих сегодня развелось до духовного. А готовы ли мы к встрече с истинно духовным, а не тем, что представляется, как «духовность»? Духовная область – это не только свет, но тьма, причем, тьма, которая может принимать вид света… Вот ответ самого А.Блока на вопрос, можно ли его считать символистом (об этом нередко пишут и сегодня): «Мистики и символисты плюют на «проклятые вопросы» - к сожалению. Им нипочем, что столько нищих, что земля кругла. Они под крылышком собственного «я», У них свои цветники. Они слишком культурны – потому размениваются на мелочи (индивидуализм)». Этот вывод можно отыскать в записной книжке поэта – запись от 20 апреля 1906 года в вагоне Николаевской железной дороге из Москвы.

Поэт Николай Рубцов вообще прямо написал любителям экзотики и конструктивизма в поэзии:

                                      Но если нет

                                      Ни радости, ни горя,

                                      Тогда не мни,

                                      Что звонко запоешь,

                                      Любая тема –

                                      Поля или моря,

                                      И тема гор –

                                      Все это будет ложь! 

              «Со временем Народ все оценит и произнесет свой суд… Народ – наверху; кто спускается (в народ), тот проваливается».

                                                                                       А.Блок

«Петь звонко», от всего сердца, исходя не сколько из тонкостей ума и ощущения полноты жизни, но из подлинных страданий и переживаний – вот предназначение поэзии. Такая поэзия вольно или невольно приобретает пророческие черты, потому что художник,  видя трагедии и радости мира, не остается в них, а выходит из них с перерожденной душой, которая возвещает иные гласы, чем те, к которым привык мир. Вот в этом и состоит загадка, как настоящий художник, живя в мире страстей, остается непричастным к ним, но побеждая их силой молитвенного слова, помогает и другим бороться против «мысленного волка» - губительных дьявольских помыслов. Эта великая брань обычно невидна на первый взгляд, но на самом деле она настолько важна и страшна, что здесь решается участь человека: и самого художника, и читателя. Пример – творения святых отцов Православной Церкви, который написаны мученическим исповеданием подвизающихся за Христа. Кто их читает искренне с болю в душе и с радостью в сердце, тот не может быть равнодушным к живой Святости. Одно знание о том, что, например, есть в России Батюшка Серафим Саровский, способно изменить настроение человека и спасти его. Скажите имя «Блок» и все знают, что речь идет о России: «Три стертых треплются шлеи…». А все потому, что Блок – это и есть живой символ России! Блок - светлое выражение Руси, ее один из лучших сынов!

«Целый день я ехал по сияющим полям между Шахматовым, Рогачевым и Бобловым. Только недавно. В лесу между Покровским и Ивлевым были все те же тонкие папоротники, сияли стоячие воды, цвели луга. И бесконечная даль, и шоссейная дорога, и все те же несбыточные, щемящие душу повороты дороги, где я был всегда один и в союзе с Великим и тогда, когда ты не знала меня, и когда узнала, и теперь опять, когда забываешь» (из письма А.Блока Л.Блок 18.07.1908). Поэт и мир. Поэт в миру одиноко и неуютно, потому что «мир лежит во зле» и надо помочь человеку вырваться из ужасного круга греха и мучающих страстей. Тут и непонимание, и гонения, и злоба, и неприятие даже иногда со стороны самых близких… Что ж не нужно обольщаться и все принимать, как есть. «В мире будете иметь скорбь, - сказал Спаситель, - но мужайтесь. Я победил мир». Заметьте, что Бог – Победитель мира зла и смерти, их разрушитель и отменитель, но никак не человек.  Что же остается беспомощному и немощному человек? Вместе с Богом разрушать зло и смерть внутри себя, воскресать силой Божией из мертвечины земного и несовершенного, чтобы облечься в небесное и нетленное. Тысячи и тысячи святых Церкви доказали такую не только возможность, но и реальность. Отними грех от мира и человека, и они будут святы. Значит, борьба с грехом выходит на первое место. А кто маскирует грех или, того хуже, кто не раскаивается в совершенном зле, тот сам себя вполне доброохотно обрек на смерть, разрушения и погибель. Третьего нет: либо святость, либо бессовестность. Нет никакой такой полусвятости или полугреховности. Каждый грех, самый малейший удаляет от Бога и ведет к отнятию благодати у человека. Как видите, никакой тут на самом деле мистики или метафизики нет. Есть ли «метафизика» в том, что поэт Блок скончался в воскресенье, да еще в самый праздник успения праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы? Или есть «мистика» в том, что поэта Рубцова умертвили в ночь на Святое Крещение Господне, в БОГОЯВЛЕНИЕ, когда не только воды, мир земной осветляется и убеляется Божественными наитиями? Злоба дьявольская и человеческая не давала покоя обеим поэтам, потому что блоковские и рубцовские стихи – свет. Свет не имеет ничего общего с тьмою, как бы нас сегодня старательно не уверяли очень и очень многие расплодившиеся сторонники многобожия. Что может быть общего у христианина и у неоязычника, когда один поклоняется Святой Троице, а другой знать не желает Христа? Мусульманин исповедует свое и не считается ни с чем другим. Какой же здесь мир и любовь? Мы не против людей другой религии, но мы не за другие религии и их учение не принимаем за правду. В этом-то и состоит исповедание нашей православной веры. Правда, как и Бог, одна, и не может быть такого, чтобы Христос-Бог в одной религии почитался, а в другой хулился. Не стоит бояться слияния религий в одну мировую в единого бога. Нельзя слить добро и зло, свет и тьму, а кто пытается представить, что это так, тот шарлатанствует и, наверняка, ради корыстных целей. Единый правитель придет, но он будет не богом, а антихристом по учению Вселенской Святой Православной Церкви. Так что ничего такого, о чем мечтают нынешние «объединители» (на самом же деле – разделители!) людей, не будет и не должно быть. Мир развивается не по человеческим планам и сценариям, но как угодно Богу и чего достойны люди. От этого зависит и время конца нашего земного мира, то есть от покаяния. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божие!» - вот были первые слова Господа, выступившего на путь Вселенской проповеди, которой удивлялись Небесные Силы, а человек остался к ней безучастен до такой степени, что Спаситель-Любовь был распят на кресте. Вот какой ответ буде человека к Богу, от этого и зависит время конца мира. И что же распинатели? Где Иуда, где Пилат, Ирод и прочие иже с ними? Никого нет, а дело Божие продолжается и совершает чудеса спасения от власти греха и тьмы.

В те далекие уже от нас 80-е годы прошлого века и тысячелетия я не понимал еще всей трагичности и тревожности мира, оторванного от Бога всеми возможными способами, начиная от массовых казней и заканчивая замалчиванием, преследованиями и прочими «штучками», в том числе восхвалением передового «советского образа жизни», якобы чуждого всякой религии. Хорошо помню, как надо было идти регистрировать нашего первенца. В город Клин опять же надо отпрашиваться, да мы толком и не знали тогда, что можно регистрировать по месту рождения ребенка. Поэтому, перемахнув через колючку, прямиком через сияющий осенний лес, я направился в д. Покровское. Тропинка от гарнизона шла крутым уклоном вниз и вот в просвете уже тихая деревня. Понимаю, что надо выглядывать флаг над домом. Там и должен быть сельсовет. Так новая гражданка СССР Башкирова Юлия Андреевна стала уроженкой сельского совета Покровское Дмитровского района Московской области, хотя родилась в г.Клин прямо напротив дома-музея П.И.Чайковского. Таким образом, старшая наша дочь стала причастной к воспетым великим Блоком местам. Да и в названии – Покровское разве не слышим и не читаем мы – Покров Пресвятой Богородицы. Сергей Соловьев вспоминает о поэте: «Собирался писать кандидатское сочинение о Чудотворных Иконах Божией Матери» и приводит слова матери Блока: «Закрылся в храме и молится». Кстати, любимому циклу своих стихов не Блок, но поэт В.Брюсов дал название «Прекрасная Дама». Образ Прекрасной Дамы – это олицетворение Жизни, Святости, Девственности, то есть всех тех Божественных качеств и свойств, которыми в полной мере была наделена Пресвятая Владычица наша Богородица и Приснодева Мария. Святость не может быть одной мечтой. Святость всегда конкретна и индивидуальна. Бог стал Человеком, Личностью, чтобы доказать – мир без греха прекрасен и человек в нем достоин бессмертия. Не случайно, что у Блока и смерть представлена холодной, бездушной дамой, которой нет дела ни до мира, ни до человека. Как тут не вспомнить известное изречение великого святого подвижника преподобного отца Серафима Саровского Чудотворца о том, как нужно остерегаться женщин, ну, не всех подряд, конечно, но «женщин - галок намазанных, они много воинов царских сделали рабами сатаны». Надо понимать, что все, независимо от пола и принадлежности к той или иной национальности и сословиям (вообще к человеческим различиям), кто занят собою, не примут духа. Для них буква (закон) и несовершенный текст всегда будут дороже Истины Божией.

Когда речь идет о знаменитых русских поэтах, то невозможно не обратить внимание на действительную, а не политизированную демократию, свершившуюся во многом на наших глазах в ХХ веке в России, когда знамя Русского Слова из рук поэтов – представителей привилегированного сословия, а такими были все поэты на Руси до ХХ века, подхватили сыны крестьянские -  Сергей Есенин из рязанской деревни и Николай Рубцов из архангельской деревни. Возможно, мало кому известно, что Блоки были родственны поэту А.С.Пушкину по его матери. И Жуковские, и Батюшковы, и Пушкины, и Вяземские, и Блоки, и Тютчевы, и Лермонтовы имели свои фамильные гербы. А у Сергея Есенина и тем более Николая Рубцова уже ничего такого не было. Но надо сказать, что всех наших великих поэтов объединяли одни и те же чувства – боль за Россию, за русский народ и вообще переживание за каждого человека. Сегодня даже боятся говорить о том, что Россия – государство русского народа (якобы только «для русских»?). Чего же бояться, если русских большинство в России. И стала именоваться Россия по племени русь. И славянские племена, принявшие Святое Крещение стали одним Русским Государством. Чего же боятся нам, скажите? Бояться, как огня, надо другого, а именно: чтобы русские не стали Иванами и Марьями не помнящие своего рождения в святой купели Киевской, чтобы они вслед за Западом не предали за земную чечевичную житейскую похлебку идеалов апостольского исповедания Православной веры. Давно стало синонимом и добрым, всемирным, что русский – это православный. Но одно дело заявить о Православии, другое – исповедовать Православие. В исполнении заповедей Божиих, как раз и проверяется весь человек, на что он годен на земле, и на Небе. И вот в этом отношении все великие русские поэты единодушны и единогласны. Никто не упрекнет ни Батюшкова, ни Державина, ни Жуковского, ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Некрасова, ни Тютчева, ни Блока, ни Есенина, ни Рубцова в безрелигиозности, то есть в том самом тяжком грехе, который всегда встречал отпор в народной массе: «На нем креста нет»… Самое страшной для русского человека увидеть в другом НЕХРИСТЯ, то есть то же, что и АНТИХРИСТА. Пока мир занят выяснением, кто к кому и как относится, кто какого цвета – красного, белого, черного, оранжевого…, в народе был, есть и будет один идеал - Христос. Кто не с Христом, тот и нехристовый, антихристовый, чтобы он не заявлял под видом Христа и прочее. «По делам их узнаете их», - сказал Спаситель. Каких дел в стране больше, таков и дух страны. Ведь не делание добра ради Христа при всех возможных условиях доброделания и есть самый страшный грех. Мог бы покаяться, но не покаялся… Мог бы милость оказать, да не стал… Мог бы в храме молиться, да не пошел храм… Мог бы Библию в руки взять, да вместо нее взял бульварный роман… Мог бы остаться наедине со своими мыслями и осмыслить свое положение, да включил телевизор… Мог бы сдержаться и не сказать худого слова, но выпалил его ближнему… И таких вот «мог бы» - сотни на день. А мы ропщем и спрашиваем лукаво в духе господина Чернышевского: «Что делать?» (а Герцен со своим пресловутым «Кто виноват?»). Как это что делать, когда делания горы! И как это кто виноват, если ты и виноват первый! Вот так проявляется отступление от Церкви, не от иерархии церковной, но от Христа и Матери Божией, а, значит, и иерархии Церкви, которую должно не критиковать, а помогать ей в соборном духе. Нехристь в каждом из нас сидит, в том числе в успокоившимся православном. Нехристя изгонять, умертвлять, а Христу открывать свое сердце, воскресать – вот что единственно нужно. И об этом вся наша Русская Литература и, конечно, Великая Русская Поэзия.

«Мало создать какие-либо отдельные образы, из которых состоит стихотворение, надо их еще соединить так органично, так совершенно, чтобы стихотворение можно было читать наизусть полностью друзьям и знакомым, не спотыкаясь ни на одной строчке, ни на одном слове. Чтобы стихотворение было так прочно устроено, как, допустим, корабль…».

                                                                            Н.Рубцов

Некоторые считают, что религиозность Поэзии проявляется в том, что там читатель часто встречается с церковной терминологией. Так писал Аксаков – рыцарь Православия. И таких чисто богословских писателей и поэтов у нас, слава Богу, не перечесть. Но по-настоящему велик и гениален в очах Божиих поэт тогда, когда он религиозность оформляет в движения и порывы чистой души. Такая Поэзия и носит имя – Божественная.

Возьмите Блока – много ли у поэта прямого богословия? Но стихи пронизанные светом Любви, не забываются. Религиозное настроение на самом деле сложно. Оно подвержено, как добрым Божественным и ангельским внушениям, так и сатанинскому воздействию. И человек не властен отрешиться от одновременного влияния духовного добра и духовного зла. Его задача – с молитвой, через страдание (ибо не кто-то там, а я грешен, первый есть виновник своего зла) одно отринуть, а другое принять. В этом и только в этом состоит принцип духовной свободы человека. Подчинит себя человек злу и будет злым. Предпочтет он Божественную Любовь, станет святым и непорочным. Поэтому задача поэта – выразить разные чувства, но так, чтобы читающий слово уклонялся от зла, и прилеплялся к добру. Зло – не дурак, оно маскируется под добро, под друга, представляется сладеньким, невинным и прочее, но когда завладеет всем человеком по его же прихоти, оно скидывает все маски и торопится все умертвить, пока человек не опомнился, или, как говорят, в народе, «не взялся за ум». Так многие начинали с одной сигареты, а заканчивали пачками сигарет; с одной рюмки, а доходили до свалки бутылок; с одной затяжки или укола, а потом постоянно требовалось удовлетворять страсть; с одной встречи на «стороне», а потом другими женитьбами, а то и развратом… И это не разговоры какие-то, не проповеди, а наша жизнь. Что изберет человек: Бога или дьявола? Ну, скажут, это уж слишком. Никого нет, есть «Я» и все! И «Я» решает, как быть, что делать, кто виноват и пр.. Но на самом-то деле Бог взирает на наше хорошее или дурное, желая нам исправиться по образу жизни Сына Своего – Христа. А когда мы пренебрегаем Богом, то дьявол, конечно, посмеивается над глупостью людской, ибо отвержители Божии - его лучшие рабы. В этом только и заключается величие и значение добра в этом мире и мертвая пагубность зла. Человек и Бог – вот центр всего. Если человек не с Богом, он остается один на один с противниками Бога, а те знают что делать: «сатана, как лев, рыщет, ища кого погубить». Постановка вопроса: «Человечество и Бог» - не правомерна. Еще преподобный Серафим Саровский, проповедник Всемирного покаяния учил всякого приходящего к нему: «Стяжи дух мирен и тысячи вокруг спасутся!» Всемирное покаяние состоит из индивидуальных покаяний и в той мере, как каждый кается, мир наш либо впадает в зло, либо воскресает к добру, отодвигая страшную участь конца грешного мира. «Смерть грешника люта» и «Путь нечестивых погибнет» - слышим ли мы эти Евангельские увещевания Любви? Нет сложности в том, чтобы немедленно покаяться в плохом, что тяготит, что давит и, обратившись к Богу, получить прощение, освобождение от мучительного греха. Какой же силой это все совершается? Воскресение совершается через крестоношение, стяжание, другим словом. Зло воюет на добро, поэтому держись за Христа и иди вслед Богу, тогда спасешься. А иначе, сначала обманчивый «свет» и потом полная, вечная тьма (ад). Тем, кто не признает Божественный вечный план, тот не сможет уклониться от медленно, а то и мгновенно надвигающейся и удушающий все живое тьмы, хотел бы он этого или не хотел. Поэты – это как раз те одни из самых лучших представителей человечества, которые, понимая бескомпромиссность борьбы зла с добром, выбирают добро и несут это добро в душу человеческую. В этом их призвание. А уж принять добро или, увы, отринуть его – это дело каждого. В злую душу доброе не войдет, ему там нечего делать.