От Редакции:

В 1918-1938 гг. в Советском Союзе преследованиям было подвергнуто все российское население, начиная с тех, против кого была направлена революция: чиновники царского правительства, дворяне и помещики, офицеры Русской Императорской армии и флота, промышленники, купцы, домовладельцы, духовенство и миряне разных конфессий; и заканчивая теми, кто ее готовил: члены разных партий, интеллигенция; и теми, ради кого она совершалась: рабочие и крестьяне. При царившем беззаконии и произволе, отвергнутые властью, как полноправные граждане, с клеймом контрреволюционеров, позднее — "врагов народа", они были репрессированы: расстреляны, отправлены в лагеря, высланы, как правило, в отдаленные районы, лишены всех прав и имущества, изгнаны с родной земли вместе с семьей. Вырванные из привычной жизни и выброшенные в малопригодный для нормального существования мир, они стали изгоями в собственной стране, в полной зависимости от местных властей, не имея возможности заработать на жизнь, свою и семьи, обреченные на нищенское существование или смерть. В рубрике «Голоса АрхипеЛАГа» впервые публикуются подлинные письма и заявления самих арестованных или осужденных, их родственников, друзей, знакомых, хранящиеся в фондах ГАРФ: "Московский Политический Красный Крест" (1918 – 1922); "Е. П. Пешкова. Помощь политическим заключенным" (1922-1938). Журнал «Голос Эпохи» выражает глубокую признательность И.И. Осиповой за предоставленные материалы.

Письмо №1.

«…все попытки узнать о том, что вменяется ей в вину, остаются без результата…»

ШАХОВСКИЕ А. Д., Д. И., Н. Д.,  — в МПКК

ШАХОВСКОЙ Дмитрий Иванович, родился в 1861 в Москве. Князь (внук декабриста Ф. П. Шаховского). В 1885 — окончил юридический факультет Петербургского университета, с 1886 — заведовал земскими школами в Весьегонском уезде, был под полицейским надзором. С 1902 по 1905 — один из основателей и сотрудников журнала "Освобождение". В ноябре 1904 — участник общероссийского земского съезда, один из основателей "Союза освобождения". С октября 1905 — член левого крыла партии кадетов, член ее ЦК. В 1906 — депутат Государственной Думы первого созыв, секретарь Думы и фракции кадетов. После разгона Думы занимался организацией кооперативного движения, издатель газеты "Кооперация". В 1910 — лишен избирательных прав, отбыл трехмесячное тюремное заключение за либерально-общественную деятельность. Почетный мировой судья, с 1916 — организатор и председатель общества "Кооперация". С 1 марта 1917 — член исполкома Московского Комитета общественных организаций, с 5 мая по 2 июля — министр государственного призрения во Временном правительстве. 15 ноября 1917 — на заседании подпольного Временного правительства выступил с докладом о положении в Москве и провинции. В мае 1918 — один из организаторов "Союза Возрождения России", в апреле 1919 — "Тактического Центра". В феврале 1920 — арестован, вскоре освобожден по амнистии до суда. Весной 1920 — отошел от политической деятельности, работал в кооперации и Госплане, занимаясь вопросами народного просвещения.

ШАХОВСКАЯ Анна Дмитриевна, родилась 1889 в Ярославской губ. Княжна (отец князь Шаховской Дмитрий Иванович; мать Шаховская Анна Николаевна). Окончила Высшие женские курсы в Москве. Проживала с матерью в Дмитрове, работала учительницей, с 1918 — заведующая краеведческим музеем Дмитровского края.

ШАХОВСКАЯ Наталья Дмитриевна, родилась 1890 в Ярославской губ. Княжна (отец князь Шаховской Дмитрий Иванович; мать Шаховская Анна Николаевна). Окончила Высшие женские курсы в Москве. Преподавала, занималась литературной деятельностью. С сентября 1917 — вела культурно-просветительскую деятельность в Дмитровском союзе кооператоров, читала также лекции в Институте Народного образования.

20 ноября 1920 — Анна Дмитриевна Шаховская вместе с группой работников музея и кооператоров была арестована в Дмитрове, вывезена в Москву и заключена в Бутырскую тюрьму. В декабре 1920 — по просьбе юридического отдела МПКК заполнила "Опросный лист", записав в графе "Особые замечания".

<6 декабря 1920>

«ОСОБЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ:

Допрос, учиненный 23 ноября 1920 г<ода> имел политический характер. Были заданы следующие вопросы:

1). Знакома ли я с предъявленным мне воззванием и не участвовала в редакции (отвечала, что не знакома);

2) Объяснить выражение в письме, где говорилось о шифрованных донесениях (ответила, что это шутка);

3) Когда познакомилась с А. А. Рыжовым и другими кооператорами Дм<итровского> Союза Кооп<ераторов> и др<угими> лицами (ответила, что с работниками Дм<итровского> Союза познакомилась по службе с 1918 г<ода>).

Подпись:                                                                    А. Шаховская»[1].

В конце декабря 1920 — в Политический Красный Крест обратился за помощью Дмитрий Иванович Шаховской, отец Анны Дмитриевны.

<25 декабря 1920>

«В Политический Красный Крест

20 ноября с<его> г<ода> арестована в г<ороде> Дмитрове родная дочь моя, заведующая музеем Дмитровского края, находящемся в ведении Нарком<ата> Прос<вещения>, Анна Дмитриевна Шаховская. До настоящего времени она не допрошена, и все попытки узнать о том, что вменяется ей в вину, остаются без результата. Дело о спекуляции, к которому она формально привлечена, конечно, никакого отношения к ней не имеет. Уверенный, что дело немедленно выяснится, и она будет освобождена, я до сих пор не возбуждал вопроса о свидании. В настоящее же время прошу мне исходатайствовать разрешение на свидание. В квартире дочери в Дмитрове живет ее мать, моя жена, и помимо естественной потребности увидеть дочь после ареста ее, привлечения к делу и продолжительного заключения, мне необходимо переговорить с ней о хозяйственных вопросах, а также о положении музея, которым она заведовала, и об ее научных занятиях. Дмитрий Шаховской»[2].   

1 февраля 1921 — в Московскую Следственную Комиссию обратилась сотрудница Дмитровского музея, Зинаида Павловна Коробова.

«В Московскую Следственную Комиссию

Прошу разрешить деловое свидание с заключенной в Бутырской тюрьме Анной Дмитриевной Шаховской, арестованной в Дмитрове 20-го ноября с<его> г<ода> по ордеру МЧК <…>.

С ее арестом временное заведование музеем легло на меня. За это время находилось много весьма важных дел, которые без ее совета и указания я разрешить не могу, как-то: составление годового отчета за 1920 г<од>, работа научных сотрудников музея, вопросы постановки хозяйственно-счетной части и др<угое>, а потому очень прошу Следственную Комиссию не отказать в моей просьбе. Разрешение на свидание прошу вручить представителю Красного Креста И. Кальмейеру.

З. Коробова»[3].

На письме — помета секретаря МПКК:

«Дело передано в Москву в Рев<олюционный> трибунал, куда и надо обращаться со всеми вопросами. 6/III 21 г<ода>».

7 февраля 1921 — по делу Дмитровского Союза была арестована за «антисоветскую агитацию» и заключена в Бутырскую тюрьму и Наталья Дмитриевна Шаховская, сестра Анны Дмитриевны.

В мае 1921 — по ходатайству юридического отдела МПКК сестры Шаховские были освобождены.

Анна Дмитриевна Шаховская продолжила работу в музее, позднее проживала с матерью в Сергиевом Посаде, преподавала в техникуме. 15 мая 1928 — арестована и 13 июля приговорена к 3 годам административной высылки. 28 июля по ходатайству юридического отдела Помполита была освобождена с ограничением проживания на 3 года (-6). Выехала в Ростов Великий, в начале 1930-х — вернулась в Москву, работала в Геологическом Бюро совместно с музеем Дмитровского края, с 1932 — в Московском Геологическом Тресте. Зимой 1934 — вновь арестована, но благодаря заступничеству академика В.И. Вернадского была освобождена. Работала научным сотрудником отдела стройматериалов на Всесоюзной строительной выставке, с 1938 — секретарем-референтом академика В. И. Вернадского. С 1945 — организатор и заведующая музеем   Вернадского в Институте геохимии и аналитической химии. С января 1957 — на пенсии. 22 января 1959 — скончалась в Москве.  

Наталья Дмитриевна Шаховская проживала с мужем Михаилом Владимировичем Шиком в Дмитрове, в семье было пятеро детей. С 1928 — после ареста и осуждения мужа проживала с семьей на станции Томилино Казанской железной дороги, с 1931 — в Малоярославце. Занималась переводами, писала книги, работала по договорам с московскими издательствами, член Союза советских писателей. 20 июля 1942 — скончалась в больнице Московского туберкулезного института.

В 1926 — Михаил Владимирович Шик был арестован и выслан на 3 года в Туркестан, посвящен там во иерея. С 1928 — после освобождения служил в храмах Москвы, в 1931 — ушел за штат, выехал с семьей в Малоярославец, в домовой церкви совершал тайные богослужения. 25 февраля 1937 — арестован как «участник контрреволюционной монархической организации ИПЦ», приговорен к ВМН и 27 сентября расстрелян.

С начала 1930-х — Дмитрий Иванович Шаховской занимался литературными исследованиями. В ночь с 26 на 27 июля 1938 — арестован в Москве. 14 апреля 1939 — приговорен к ВМН (на суде Военной коллегии Верховного суда «вел себя дерзко»). 15 апреля расстрелян на Бутовском полигоне[4].

Письмо №2.

 «…обвиняют, как соучастника в связи с бывшими кулаками, который воспитывает их детей…»

О ГЕНЕРАЛОВЫХ Д. Я., М. Д.  — в ПОМПОЛИТ

ГЕНЕРАЛОВ Дмитрий Яковлевич, родился в деревне Душаново Московской губ., где и проживал. Крестьянин-единоличник. Женат на Марии Дмитриевне Генераловой, в семье — четверо детей. В августе 1931 — раскулачен и выслан с женой и детьми в Кузнецкстрой, позднее переведен в Вологду. В июле 1933 — в Помполит обратился за помощью Николай Дмитриевич Лаврентьев, брат Марии Дмитриевны.

<Июль 1933>

«Мария Дмитриевна Генералова, происходящая из гр<ажда>н дер<евни> Душаново Щелковского Района Московской области со своим мужем Дмитрием Яковлевичем Генераловым, происходящего из этой же деревни в 1931 году в августе м<еся>це были высланы и раскулачены вместе со своими 4-мя детьми, хотя хозяйство Генераловых ни в коем случае к кулацкому отнести нельзя, т<а>к к<а>к наемной силы они не имели, и налог платили не выше 27 рублей. Твердым заданием никогда означенное хозяйство не облагалось, а в 1931 году при организации колхоза вступили одними из организаторов последнего. Несмотря на все наличествующие факты о их трудовой жизни, тем не менее, семейство Генераловых было выслано в Кузнецкстрой вместе с детьми, возраст которых в то время был следующий: девочка 10 лет, девочка 8 лет, мальчик 6 лет, мальчик  4 лет, но за отсутствием квартир в Кузнецкстрое (жили в землянках) с детьми с наступлением холодов жить стало невозможно. Вышеназванная гражданка упросила свою младшего брата, жившего в дер<евне> Душаново, временно взять на воспитание детей, но спустя некоторое время он от воспитания отказывается, и дети остаются совершенно выброшенными на улицу. В этот момент детей уже берет на временное воспитание брат Сергей Лаврентьев, проживающий в той же деревне, где они и жили до настоящего времени. Сергей Лаврентьев в дальнейшем тоже был вынужден отказаться от их воспитания, т<а>к к<а>к, благодаря детей, его тоже относят к типу кулаков и обвиняют, как соучастника в связи с бывшими кулаками, который воспитывает их детей (племянишей). На основе чего и ставится вопрос о дальнейшем пребывании Сергея Лаврентьева в колхозе, что грозит ему исключением из колхоза, в силу чего Сергей Лаврентьев тоже от воспитания детей отказывается, а дети снова остаются выброшенными на улицу. Узнав об этом, сосланные родители приехали за детьми в село Душаново, о чем и заявили Сельсовету, но их в Душанове арестовали и направили в Щелково в РИК, детей же так и оставили в Душанове. Через некоторое время в Щелкове им прочитали приговор, что их выселяют в г<ород> Вологду на 3 года, откуда и направляют этапным порядком без детей. По наведенным справкам 23 апреля они были направлены в Бутырки для дальнейшего следования к месту назначения, но выяснить, там они или нет, нам не удается, дети же остаются выброшенными на улицу без куска хлеба и без всяких средств к существованию. Прошу оказать Ваше содействие облегчить участь детей, поместив их, хотя бы временно, в один из детских домов, а также рассмотреть дело Генераловых, дав им возможность устроить трудовую жизнь и воспитать детей,  т<а>к к<а>к дети еще не успели испортиться от бесприютной жизни, и их можно воспитать и приучить к общеполезному труду, т<а>к к<а>к  их родители вели трудовую жизнь с малых лет.

Бывш<ий> адрес Генераловых: Московской области Щелковского района дер<евня> Душаново.

Адрес подателя: г<ород> Калинин. Набережная Волги, д<ом> № 1 Лаврентьев Николай Дмитриевич»[5].

На письме — две пометы:

«На пересмотр.<М.В.>». «Сверить».

В июле 1933 — юридический отдел Помполита подал ходатайство в ОГПУ с приложенной к нему машинописи с выписками из вышеприведенного письма Н. Д. Лаврентьева. На копии машинописи есть помета секретаря Помполита: «Дано освоб<ождение>. VII-33».

28 августа 1933 — заведующий юридическим отделом Помполита  сообщал Д. Я. и М. Д. Генераловым, что, согласно полученной справке, по постановлению от 16 августа 1933 — им разрешено свободное проживание по СССР. В декабре 1933 — Николай Дмитриевич Лаврентьев обратился за помощью к Е. П. Пешковой.

<12 декабря 1933>

«Многоуважаемая Екатерина Павловна.

Согласно Вашего извещения по делу Д. Я. и М. Д. Генераловых коллегией ОГПУ от 16 августа с<его> г<ода>  было вынесено решение о свободном их проживании, и несмотря на то, что уже прошло 4 месяца, до сего времени они находятся в ссылке в Северном крае Тотьманском районе дер<евне> Березники. Получив от Вас извещение, они десятки раз наводили справки и все же положительного результата не добились, местные органы ставили перед ними вопрос о том, что без копии решения они ничего не добьются. Ввиду тяжкого материального состояния, как детей, оставшихся здесь, так и их, находящихся без всяких средств к существованию и без всякой работы, убедительно Вас прошу, нельзя ли получить копию решения Коллегии для посылки им туда на место, иначе, очевидно, им не добиться свободы, и они могут там совершенно погибнуть.

Для ясной картины прилагаю письмо моей сестры[6].

Еще раз убедительно Вас прошу, окажите помощь людям, переживающим лишения совершенно незаслуженно и рвущихся к свободному труду для пропитания своих детей.

О просимом прошу поставить в известность.

г<ород> Калинин. Московская обл<асть> Первомайская Набережная дом № 8, кв. № 5. Лаврентьеву Николаю Дмитр<иевичу>.

12/XII-33»[7].

Письмо №3.

«…муж мой ни в коем случае по характеру своему не мог быть причастен к какому либо "вредительству"…»

О ВЕРЕЩАГИНЕ Д. И. — ПЕШКОВОЙ Е. П.

ВЕРЕЩАГИН Дмитрий Иванович. Получил высшее образование, работал главным инженером на электростанции "Красный Октябрь" в Ленинграде. В середине 1920-х — был командирован в Америку. В конце 1920-х — руководил возведением электростанции в Кондопоге. 25 сентября 1930 — арестован и заключен в тюрьму. В ноябре 1930 — к Е. П. Пешковой обратилась за помощью его жена, Римма Николаевна Андреева-Верещагина.

«Римма Николаевна ВЕРЕЩАГИНА     Ленинград, 5 ноября 1930 г<ода>

Ленинград, Лесная ул<ица>, д<ом> 19

Многоуважаемая Екатерина Павловна

Вы, наверное, очень удивитесь, что получите это письмо от меня, по фамилии совершенно Вам незнакомого, почему с первых же шагов и считаю нужным объяснить, что я родная сестра покойного ЛЕОНИДА АНДРЕЕВА, которого Вы так хорошо знали. Помню я, как часто в беседах со мною в наших с ним разговорах, пестрели имена Алексея Максимовича, Екатерины Павловны и других, так тесно сплотившихся в то время людей. Многое, многое сейчас приходит на память, и как это было сравнительно недавно и в тоже время так давно, после всего пережитого нами за последние два десятка лет. Помню я то возмущение, которое охватило нас, когда вагон с М. Горьким был отцеплен и послан куда-то не по адресу (кажется, в Подольск), куда к нему и выехал брат Леонид вместе, на сколько помню, с Буниным и мне врезалась в память, со слов брата, что первая забота и вопрос Алексея Михайловича о его семье.

Но не буду отнимать у Вас время на воспоминания, а перехожу к изложению того обстоятельства,  из-за которого я решилась беспокоить Вас письмом и просить у Вас совета, как мне быть и что предпринять в дальнейшем, зная как Вы всегда сочувственно относились ко всем находяшимся в затруднительном положении лицам. Заранее только извиняюсь, что письмо написано несколько безалаберно, одна мысль прерывает другую, но я нахожусь в настолько нервозном состоянии, что, написав это письмо, я не рискнула его отправить Вам, не дав переписать на машинке, чтобы не заставлять разбираться еще в моих нервных каракулях с пропущенными буквами, слогами и т<ому> п<одобное>.

Вот уже прошло полтора месяца, как со мною стряслась беда: в ночь на 25 сентября мой муж инженер Дмитрий Иванович Верещагин был арестован и увезен из дому. Сколько я с того времени ни старалась, ни предпринимала различных шагов, ни подавала разного рода заявлений — я не могу добиться, где он и что с ним. Каждую неделю в установленный день я посылаю ему передачу, но мне в приеме отказывают, не объясняя причины, а ограничиваясь лишь "не велено принимать". Не приняли от меня даже передачи ему и запасного для смены белья, так как он при аресте ничего с собою не взял и, хотя я получила от него письмо 16 октября, помеченное 30 сентября, с просьбою прислать ему две смены (письмо прошло через цензуру), но, и несмотря на это, белья даже для смены грязного от меня не принимают.

К этому присоединилось еще то затруднительное положение, что при обыске были взяты из стола находившаяся там книжка Сберкассы на сумму 800 или 900 руб<лей>, и наличные деньги тоже, приблизительно на такую же сумму и оказавшиеся среди них 15 долларов (муж несколько лет тому назад по командировке был в Америке) и, таким образом, я с малолетним сыном осталась без копейки денег. Просила, чтобы муж прислал мне доверенность на получение причитающихся ему денег как зарплаты и вознаграждение за экспертизы, но и это остается без исполнения.

К этому присоединяется еще то, что я сама лично сильно больна, так что арест мужа застал меня лежащею по предписанию врачей в постели (теперь волей неволей приходится ходить с болью, но бродить не только по квартире, а даже выезжать в учреждения). Муж и на книжку отложил деньги, чтобы деньги были в сохранности на случай, если придется делать операцию и затем послать меня на курорт, а тут все так вышло. Нужно упомянуть, что, хотя муж мой, много работая в различных учреждениях, зарабатывал очень хорошо (не менее 100 руб<лей> в месяц), но та наличность, какая отобрана при обыске, были все наши "сбережения", если их можно назвать так, так как на них мы жили и кормились от одной получки до другой.

К этому присоединяется еще тяжелым камнем сознание того, что муж  мой ни в коем случае не был и по характеру своему не мог быть причастен к какому либо "вредительству" и другим преступлениям против правительства. Он честно и по мере сил отдавал их все, свою энергию и знания на пользу скорейшего создания тех больших и важных для индустриализации страны работ, какие на него возлагались. Достаточно упомянуть, что он являлся главным инженером, создавшим злектростанцию "КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ" под Ленинградом, после чего ему было поручено возведение электрической станции в Карелии и в Кондопоке, которая также почти уже закончена и пущена в ход. Его честное отношение к выполнению своих обязанностей могут подтвердить все, кому только приходилось с ним сталкиваться за его долгую, полувековую жизнь, и я уверена, что все это должно выясниться при следствии, но в то время мое положение и положение его сына сейчас ужасное, и я теряю просто голову, как и что дальше предпринять.

Вот поэтому-то, многоуважаемая Екатерина Павловна, и обращаюсь к Вам за советом, не откажитесь написать, как, куда и что мне предпринять, чтобы возможно скорее выяснить дальнейшее положение и выяснить вопрос о возможности дальнейшего моего существования. Я уверена, что, если бы сейчас был жив покойный мой брат Леонид, то он всецело присоединился бы к моей просьбе и высказался бы в том же смысле,. как делаю я — о том, что по отношению к моему мужу здесь одно недоразумение, и такой честно выполнявший всегда свои обязанности человек, как Дмитрий Иванович, — не может быть преступником.

Еще раз прошу извинить, что беспокою Вас таким письмом.

Остаюсь уважающей Вас

Ф. Н. Андреева-Верещагина»[8].

Дмитрий Иванович Верещагин был приговорен к 3 годам ссылки и отправлен в Северный край, где 10 июля 1933 — скончался[9].