Родная душа

Везде, где ни бываешь в Туле, на её улицах, площадях, в парках и скверах, в транспорте и в местах, которые принято называть общественными, везде чувствуешь её душу. Да, да, не удивляйтесь, душу. Ибо у каждого города, как и у человека, и у любого живого существа, есть душа.

Просто чувствуешь сердцем. А раз сердце чувствует, значит, есть что. Вот улочка, на которой давно не бывал, навевает что-то родное-родное, хотя ничего с нею в жизни и не связанно. А вот дом, и неказистый, и покосившийся, а взглянет на тебя с любовью, так и стоишь, и думаешь, что бы это могло означать, и что у тебя с этим домом связано. И ничего не связано вроде бы, а сердце отозвалось.

В городе много старых деревьев, иногда в два-три обхвата, которые росли задолго до того, как я появился на свет. А рядом с ними совсем молоденькие. Всегда, когда проходишь мимо, чувствуешь разницу, и не только в возрасте. От старых деревьев веет спокойной мудростью, сочувствием, тихой добротой. Подойдёшь к такому дереву, прислонишься, как будто проведал свою старую бабушку, которую всё не досуг было навестить. А она посадит тебя рядышком и молча, спокойно так глядит на тебя, и ты понимаешь, что она всё про тебя знает, жалеет, и как бы говорит – не торопись внучок, остановись, подумай, всё ли ты так делаешь…

А вот и знакомые места, с которыми многое связано в жизни, и в юности, и в молодости, и в зрелом возрасте. Всякое бывало, но добрая волна охватывает тебя с ног до головы, окуная в море воспоминаний. И, если что-то было и не так в прошлом, сердце все моменты переживает по другому, по добру и по любви. И в душе остаётся свет и нежность.

Сейчас появилось много новых современных зданий, фонтанов, город всегда празднично освещён. И всё это гармонично сочетается со старым, так как строилось и создавалось с учётом души города, а значит с душой.

Куда не глянешь, из любой точки города видны церковные купола. Храмы – это воины духа, защищающие пространство Тулы, чтобы она жила в безопасности.

Редко у какого города есть такой красивый и величественный центр, как в Туле. Здесь сердце древнего города – Кремль, внутри и рядом соборы, красивые административные здания. Здесь нет ничего механистического, давящего и гнетущего. Ото всего старого и нового веет одновременно силой и мягкостью, крепостью и добротой.  Чувствуется, что это центр древнего русского города с истинно русской душой.

Лёгкими любого города являются парки. Тульский центральный парк, один из крупнейших в Европе, всегда встречает своими непередаваемыми вибрациями. Основанный давно-давно известным врачом Белоусовым, он продолжает нести в себе тот духовный заряд заботы о людях, который вложил в своё детище отец-основатель. И каждое дерево и деревце, каждый куст, каждая травинка хранят этот дух. Они хранят, преумножают и передают его своим потомкам из поколения в поколение, чтобы мы, люди, всегда знали, что парк наш помощник, наш врачеватель и наш друг. И мы чувствуем его душу, частицу души родного города.

А вот и студенческий городок Тульского государственного университета, одного из крупнейших в стране – город в городе. Он занимает пять огромных кварталов, и всегда бурлит неиссякаемой молодой энергией. Вообще, в Туле много высших и средних специальных учебных заведений, и по числу студентов наш город один из первых. Юность наполняет его непередаваемыми волнами радости, любви, надежды и веры в будущее, и не даёт стареть душе древнего города.

Говорят, что на Крещение вся вода на Земле очищается от всего негативного, накопившегося за год. А доброе то всё остаётся. И чем больше люди сделают, подумают, создадут в душе доброго, тем больше останется. Так веками создают с Божьей помощью душу своего города люди.

Можно долго бродить по улицам родного города, и не устанешь. Ибо, чем больше крепишь связь со своими корнями, тем больше душа города по-матерински терпеливая, добрая и нежная укрепляет тебя, делает добрее, одухотворяет и побуждает к новым делам любви. А что ещё делать человеку на Земле?

Центр притяжения

В наших краях строится дом. Ничего необычного в этом нет, много повсюду строится домов, от маленьких до гигантских. Но этот дом особенный, и вовсе не потому, что он не многоквартирный. Да такой и не стали бы строить в этом селе, в сотне километров от ближайшего города, на берегу тихой речки Росинки. И не дворец загородный какой-нибудь. Нет, деревянный дом, правда, большой.

Его особенность в другом. Обычно дом строится с фундамента и далее вверх до самой крыши. Так заведено, чтобы верхнее бревно или верхняя конструкция опирались на нижние. В этом доме всё было необычно. Любопытный мог видеть мощный фундамент с поднимающимися из него железобетонными опорами. А на них стоял прочный свод из того же материала. Таким образом, брёвна, которые будут крепиться в пазах вертикальных опор, да даже и сам фундамент, уже не несут силовых функций. Их выполняет весь каркас, в который входит фундамент, опоры и свод...

Читатель может решить, что он по ошибке читает не рассказ, а пояснительную записку к строительному чертежу, поэтому больше о конструкции ни слова.

Итак, на берегу нашей славной речки строится дом. И пока ещё лежит роса, и молчат топоры плотников, хозяин, он же, как оказалось, и руководитель работ, собрав вокруг себя строителей, что-то им объясняет. Видимо в словах его есть много смысла, ибо рабочие внимательно и с почтением слушают.

А вокруг стоит раннее летнее утро. Солнце уже проснулось, но ещё робко выглядывает из-за густых ветвей рослой берёзы, что растёт у большой белой церкви. Кузнечики начали свою упорную несмолкаемую на свету песню, высоко в небе залетали ласточки, со всех сторон слышен разноголосый птичий щебет. Неспешно, словно ещё не проснулась, течёт речка, на том берегу играет палитрой зелени на солнце лес. На траве, куда падают лучи, вспыхивают яркие золотинки, а в неосвещённых местах тяжёлым бисером лежат капли серебра. Эта драгоценная россыпь везде, куда ни достаёт взгляд, посему погода обещает быть хорошей. Всё сбросило свою утреннюю вуаль, солнце касается людей, теплеет на душе, светлеют взгляды. И эта красота вокруг, и голос руководителя, который так созвучен окружающему пейзажу, что воспринимается его неотъемлемой частью, и разумные доводы, и уверенное поведение, в сочетании с добрым взглядом, всё это просто располагает людей к труду, вернее к творению. Иначе не скажешь, глядя на конструкцию будущего строения, на каждый элемент её, говорящий о творчестве.

И, среди всей этой деревенской утренней лепоты во всю стать, как бы выросший из земли, гордо стоит на берегу умытый росой и освещённый солнцем высокий остов дома. И всё же не выше церкви стоит, да и не должен быть выше. Солнце чуть поднялось, но берёза бросает всё ещё длинную тень на него, на людей, на речку, и отделяет золотую росу от серебряной.

Бодрость и серьёзность чувствуется и вовне, и внутри. Даже маленький щенок, обычно шаловливо резвившийся под ногами строителей, играя с дурманно пахнущей стружкой, с мелкими инструментами и одеждой, и тот сегодня по-взрослому более серьёзен.

Ещё часок, другой, и потянутся сельские мужички, кто посвободнее, да не пьян со вчерашнего, да ребятня, а позже, управившись с хозяйством, и бабы полюбопытствовать. К вечеру совершат с заездом сюда свой мотокросс парни с девушками за спиной. После вечерней службы зайдёт простой, но очень образованный сельский священник. Придёт, опираясь на трость, и городской житель, пенсионер, отдыхающий тут у родных. Все хотят посмотреть, как уже врос в их окрестную сирость новый дом. И, что интересно, ни зависти, ни злости, ни какого-либо отторжения, ни у кого и в помине нет.

Радуются, как своему. Да оно и есть своё. Ибо Русанов, предприниматель из областного центра, прежде, чем поставить дом себе, решил построить дом для сельчан, общий дом.

«Да неужели раскошелился купец, не верю, где такой найдётся?» - не мудрствуя лукаво, прямо спросит читатель. Нашёлся, верите ли, не просто купец, а верующий, по совести живущий, который знает, что велел Бог десятую часть на благое творение дел направлять. Отдавать, как солнце светит, как река течёт, как дерево растёт, как красота природная живёт. Да не просто, а со смыслом!

Вот и строится на берегу Росинки дом, как творение, всему миру местному вместе с церковью и под её началом центр тяжести, центр притяжения, центр равновесия. Красота!

Живём!

Соседская кошка сидела на перилах крыльца и пристально глядела на крупные яркие звёзды. Повернув голову в сторону вошедшего во двор человека, она лениво поглядела на него и снова уставилась на небо. Может, ему это только так казалось, что кошка смотрит на звёзды, и она вовсе и не на них смотрит, а на птичек в ветках или на ночных бабочек. Ведь каждый думает о других, подразумевая себя. А звёзды мигали и переливались всеми цветами радуги. От реки несло дымком костра, и он остановился в нерешительности – поужинать дома или пойти на соседский шашлык, благо они уже давно приглашали. Но усталость взяла своё, и решение было принято  не в пользу шашлыка.

Пока жарилась яичница, он вышел на балкон. По жестяной крыше царапали лапками голуби. Постучал палкой, и они вспорхнули повыше. Каркнула вспугнутая ворона. И снова тишина. «Как хорошо, что нет этого постоянного шума, нет тяжёлого дыхания города. Тишина это одно из составляющих счастья» - подумал он и пошёл снимать сковороду с плиты…

Проснувшись, как всегда, чуть свет, он выглянул в окно. В небе разыгрался рассвет. Солнце отражалось в окнах дальних дач, которыми были усеяны склоны окрестных холмов. Казалось, кто-то специально пускает солнечные зайчики. Не застроенный дачами косогор был залит солнцем и красовался яркой зелёной травой. Ночью прошёл дождь, капли висели, не падая, на карнизе, на крыше балкона, на листьях и как бриллианты сверкали в ярких лучах. Высоко в небе летали ласточки и стрижи, танцуя свой утренний танец радости новому дню. Взахлёб залаяла дальняя собака…

Он вышел во двор босиком, прямо в мокрую от ночного дождя траву. Чуть поодаль по обе стороны забора голубым на зелёном цвёл цикорий. На перебой щебетали птицы. «А листва уже начинает понемногу желтеть», - отметил он, слушая птиц и глядя на деревья, росшие в обилии на другой стороне дороги.

Какая-то птица порхнула в кусты у дома. По веткам сосен по своим делам пронеслась пара белок. Тут же сверху раздалось взволнованное «Карр-каррр!» Куда-то или откуда-то в такую рань, медленно и размеренно двигая палкой, шла старушка. Взор её был опущен к земле, но в нём светилась радость.

Обойдя дом, с другой стороны он с теплотой поглядел свою любимицу-рябину. Она рдела ярко красными ягодами, стоя по колено в некошеной траве. Дальше, ближе к речке, росли ивы и осины, и отдельными островками красовался гордый иван-чай. А по всему лужку был рассыпан золотой зверобой. Тяжёлый подсолнух у заборчика опустил свою голову вниз и стоял так, словно ожидая решения своей судьбы.

Через заднюю калитку он вошёл в сад. Между деревьями было много паутины. «Да, давно тут не ступала моя нога – как потрудился паучок!» - подумал он. Бежавший по лужайке бродячий пёс, остановился и стоял так, глядя из-за штакетника на человека. Он не любил собак, не любил их за их рабскую преданность хозяину и злобу в отношении посторонних людей. «И куда только что девается, когда они остаются бездомными?»  Но собак своих друзей любил, это были и его друзья, они всегда встречали его по-дружески. И бродячих очень жалел и всегда им что-нибудь давал, если было что-то под рукой или можно было купить. Но знал по опыту знакомых, что стоит только приютить, как собака тут же начнёт вести себя как и все сородичи. Поэтому он и не заводил себе собаку.

Капля сорвалась с ветки и упала ему прямо на темечко. От неожиданности он встрепенулся. Собака побежала дальше по своим собачьим делам.

У крыльца рос клён. Он прикоснулся к его стволу и вошёл в дом. Поднявшись по лестнице, вышел на балкон. Открывавшийся отсюда вид  всегда радовал его. Вот и сейчас, луг и дальний лес были необыкновенно хороши. Ещё достаточно  рано и потому не слышно обычных дачных звуков: стука топора и визга пилы, мычания и блеяния, смеха и говора бегающей детворы, пения косы и дребезжания тележки по тропинке, скрипа колодца и многих других звуков, которые только подчёркивали деревенскую тишь.

Как он устаёт от города и только здесь отходит душой. Если бы не было этого уголка, то его следовало бы создать. Спустившись вниз, он взял лейку и, набрав воды, полил цветы, росшие во дворе, вдоль дорожки, у забора и вокруг дома. Цветы были особо близки его душе. Не в силах отойти, долго бродил около них, любуясь и вдыхая тончайшие ароматы. Солнце, пронизывая своими лучами лепестки и листья, создавало множество оттенков. На это можно было смотреть до бесконечности, так же, как слушать хорошую музыку, не уставая, а, наоборот, напитывая душу. «Цветовая музыка, - подумал он, - музыка запахов и цвета. Или вот – музыкальный цвет, музыкальный запах. Да, что-то в этом есть». Он улыбнулся, зашёл в тень, отбрасываемую большим кустом сирени, растущей рядом, и сел на лавочку.

Мог ли он сказать, что здесь его корни? Наверное, мог бы, ибо это всё было частью души. А, значит, она была заякорена и этим невесть откуда взявшимся сейчас грачом, и яблоньками у забора,  и этой простой крапивой, которую он так любил добавлять в салаты. И тем ручейком, что тёк от самого родника на задах его участка, и этим рассветным часом, и лёгким туманом, окутывающим дальний лес. И, даже этим псом, что залаял где-то вдали и никак не мог остановиться, и пролетевшими над головой утками, и этим воробьём, который с любопытством то одним, то другим глазком посматривал на него, переминаясь с ноги на ногу, и, наверное, думающим: «Чудак, корма нет, а он сидит. Что толку от такого?..»

День прошёл в обычных дачных хлопотах да трудах, в общении с соседями. Но вот пришёл вечер, на посёлок опустилась прохлада. Это время, как и раннее утро, было любимейшим временем суток. Стоя у распахнутого настежь окна, он любовался молодой луной, которая тонким-тонким серпом висела в небе. Видны были дальние мерцающие огни человеческих жилищ и звёзды. Стояла тишина, изредка прерываемая непродолжительными аккордами гитары, словно кто-то начинал играть и тут же бросал, не в силах войти в созвучие с природой, поющей свою тихую песню. От заката на юго-западе осталось лёгкое розовое свечение.

У окна росла вишня. Одна ветка, заглядывая в комнату, показывала крупные сочные ягоды, приглашая отведать. Он сорвал одну, вкусил.

«Хорошо бы дождя, хоть немного, хоть непродолжительного. Зной утомляет и человека и природу. Как стало у нас – то неделями зной, то неделями дожди…» - подумал он.

В окно залетела ночная бабочка и стала тыкаться ему в лицо, в грудь. Он отмахнулся то ли от неё, то ли от мыслей.

Тишина – вот главное. Это, когда ощущаешь сердцебиение природы, всей земли, что возможно только при отсутствии привычных звуков городской цивилизации. Особенно хороша тишина утром, когда, упав в траву, в росу в одних плавках, окунаешься всем телом и лицом и лежишь, потом переворачиваешься на спину и глядишь в небо. Как хороша эта тишина, когда слышны только птичий гам, пение петуха, мычание коров и мекание коз, просящихся на пастбище. Ты любуешься гнёздами птиц, которые  во множестве своём пристроились на деревьях и в уголках под крышами. А вокруг растут яблони, вишни, сливы, груши, а за забором берёзы и ты спиной ощущаешь, как под землёй трудятся их корни.

А если отправиться в сторону леса, то неминуемо выйдешь на небольшое болотце, увидишь гордые камыши, а в протоках между ними уток, хлопочущих о пропитании и добрыми-добрыми глазёнками с любопытством глядящих на тебя.

Если обойти болотце, то через заросли луговых цветов и трав выйдешь  к оврагу. В оврагах тоже что-то есть, чувствуешь какую-то природную силу, как и на холмах и сопках, только иную. Спускаешься по склону, внизу посидишь, подумаешь о том, о сём, и наверх. Подъём, кромка оврага и открывается лесополоса из высоких тополей. Проходишь её и впереди храм.

Это старинный храм из красного кирпича с медными, потемневшими от времени куполами и с новыми крестами, ярким золотом блестящими на утреннем солнце. Дорога к храму открыта, а вокруг дороги по сторонам и за храмом дома сельчан. Виден и колодец с журавлём, который так смачно скрипит, когда кто-то набирает воду. Радостно поднимается ведёрко, плещется вода, играют солнечные блики…

Чуть правее от села раскинулся пруд. Купаться лучше со стороны села, там песчаный вход. Он проходил по добротно сделанному мостку через ручей, крестился на храм и, прочитав утренние молитвы (как хорошо это делать под открытым небом!), раздевался и отдавал своё тело прохладной, остывшей за ночь воде. «Слава Тебе, Господи, живём!»

Просто так чувствует сердце!

       По мотивам «Что же такое для меня родина?» (Татьяна Мокрецова)

Как-то задумался о том, что для меня было родиной лет тридцать тому назад и что теперь. И оказалось, что родина - это пространство сотканных сердечных связей! Поначалу это могут быть родители, дети, близкий человек, и только.

А теперь представьте, связи множатся и разрастаются, включают в себя знакомых, друзей - близких и далёких, любимые места, и не обязательно только там, где живёшь, любимых писателей, художников, музыкантов, мыслителей, твои хорошие мысли, чувства, работу, которую делаешь с душой, совершенно незнакомых тебе людей, о которых хорошо подумал, посочувствовал, к которым проявил милосердие, или которые проявили это всё по отношению к тебе, посаженное тобой деревце, читателей твоих литературных опытов, понимающих тебя, города, реки, горы и леса, всё, что способно охватить твоё любящее сердце... Этот список можно продолжать и продолжать... И чем больше будет это пространство сердечных связей, тем больше будет родина. Просто так чувствует сердце!