***
Порывистым ветром кипучим
Сады вымывает весна.
Лиловым беременным тучам
Сегодня всю ночь не до сна.

Они разродятся грозою.
Взметнётся спросонья апрель,
Летящей слезой-бирюзою
Разбавит поникшую гжель.

Он губчатым пористым настом
Умчится от зимних тенёт.
А солнце подсолнечным маслом
Так щедро во след плесканёт.

И время солёных похмелий
Закружится ночью и днём.
И выпьются лунные трели,
И снова нальются потом.


Подснежник

Юркий подснежник проклюнулся, гляньте-ка!
Нежным, но верным и стойким солдатиком!
Через холодную корочку льдистую.
Смело коленца зелёные выставил
Сквозь одеяло снежинок нахохленных,
Листьев осенних, распавшихся, охренных.
Звёздочкой скоро раскроется полностью,
Жизненной нас удивив неуёмностью.


Любовь

Я её собирала цветами в поле,
Дорожила любым из её соцветий.
Я творила любовь неземной Ассоли,
Ждать готова была миллион столетий.

Дикой ягодой горькой у губ горячих,
Истекавшим меж пальцев вишнёвым соком –
Мне казалась любовь и слепой, и зрячей,
До травинки – земной, до звёзды – высокой.

Может быть, со слезами – но без истерик,
Может, с кровью потерь – но без ран саднящих.
А она вдруг, с петель обрывая двери,
Ураганом обрушилась настоящим!

За спиною мосты запылали рьяно,
Заблудилась душа в кутерьме метельной.
Слаще ягоды спелой пылала рана.
Только вот оказалась она – смертельной.


***
Не поле перейти – воды глотнуть.
И кто сказал, что жизнь всегда полна!
Она, как истончённая струна
Готова лопнуть, разрывая грудь.

Порхать беспечным тонким мотыльком
Стучаться о стекло вчерашних дней –
Что может быть забавней, что больней!
Ведь с каждым обжигающим витком

Всё ближе вечность ростом – с василёк.
А ты – легчайшим крылышком в траве,
Не колыхнётся мысль о волшебстве –
Как близок мир – и как же он далёк!

Ладонь прикроет – нет его. А ты,
Беспечная душа, всё хочешь жить!
И дразнит изнуряющая прыть…
А над тобой ведь столько высоты!


Отболевший

Всё замерло, шаги часов настенных
Идут путём бесстрастно-роковым.
Им сердце вторит – тел уставших, бренных
Законный жизнемер. Глазам живым

Не вынести, закроешь – перезвоном
Раскатится тугая тишина.
И воздух, напоённый зельем сонным,
От утреннего вздоха – допоздна

Нависнет над душой давящим смогом.
Не отмахнёшься и не убежишь.
Последней мыслью, светлым эпилогом:
Взорвать бы эту стонущую тишь!

Но вдруг поднимет ночь рукой разящей
К видавшим виды сводам, и уже
Неважно ничего – ни этим, спящим,
Ни отболевшей, наконец, душе.


Зазеркалье

Свечу задую, бренный мир переверну.
Притихшим духом, истекающим в волну,
Я буду пристально со дна моих зеркал
Глядеть на пристань суетящихся лекал,

Что мир штампуют без оглядки на молву,
Что могут мыло переделать на халву.
Но за истёртой амальгамой – чёрный свет,
Нет постоянства – можно верить, или – нет.

И заблудиться в отражениях, и нить
Порвать связующую, зеркало разбить!
Но зазеркалье всё равно взойдёт луной
У перевёрнутого мира за спиной.


***
Немеют губы, тает песня свеч,
И в угол загнан страх истлевшей ночи.
Всё тише, всё печальней, всё короче
Ноктюрны наших выстраданных встреч.
Играет скрипка, я прилежно жду,
И даже плеч не разверну навстречу.
Ведь завтра будет так же жёлтый вечер
Купаться в переливчатом меду.
Но мне не сладко – холодно и жаль,
Что раны зажили, что безразлично
Тебе моё лицо, что стаей птичьей
Под утро наши души выпьет даль.